Перекрестки Сумерек

Глава 4 История о кукле

Фурик Карид сидел за письменным столом и не замечая ни документов, ни карт, разложенных перед ним. На столе горели две зажженные масляные лампы, но в них уже не было нужды. Солнце уже должно быть выглянуло из-за горизонта, однако после пробуждения от прерывистого сна и молитвы во славу Императрицы, да пребудет она вечно, он не сдвинулся с мееста, только облачился в свою мантию темно-зеленого цвета, означающего собственность Императорской семьи, хотя некоторые предпочитали называть этот цвет черным. Он даже не побрился. Дождь закончился, и нужно бы приказать Аджимбуре открыть окна дабы немного проветрить комнату. Свежий воздух взбодрит его. За последние пять дней каждое затишье между дождями заканчивалось новым ливнем, а его кровать находилась как раз между двумя окнами. Сначала нужно было высушить на кухне матрас и простыни.

Слабый писк и удовлетворенное ворчание Аджимбуры отвлекли его, заставив посмотреть на своего слугу, жилистый коротышка показывал на кончике своего длинного ножа тушку крысы размером чуть меньше кошки. Эта крыса была не первой, пойманной им за последние дни. По мнению Карида, такое вряд ли могло случиться, если бы гостиницей «Странница», в которой он жил, по-прежнему заправляла Сеталль Анан. Похоже, что чем ближе весна, тем больше в Эбу Дар разводилось крыс. На грубом лице Аджимбуры, напоминающем мордочку старой сморщенной крысы, расплывалась довольная и в то же время варварская усмешка. Племена на Киншадских холмах до сих пор оставались полудикими и почти неконтролируемыми, несмотря на то, что эти территории вошли в состав Империи более трехсот лет назад. Темно-рыжие, с проблесками седины, волосы Аджимбуры были собраны в толстую косу до пояса. Если бы он когда-нибудь решил вернуться в свои родные предгорья и принял участие в одной из нескончаемых клановых или племенных войн, эта коса стала бы великолепным трофеем. К тому же слуга пил только из украшенного серебром кубка, который при ближайшем рассмотрении оказывался черепом.

– Если ты собираешься это съесть, то освежуешь тушку на конюшне так, чтобы никто не увидел, – сообщил Карид тоном, не оставляющим сомнений. Аджимбура мог есть все, за исключением ящериц, употребление в пищу которых было запрещено его племенем по не совсем понятным причинам.

– Разумеется, господин, – ответил слуга, пригнувшись. Среди людей его племени это могло называться поклоном: – Я прекрасно знаю, как вести себя среди городских, и я не запятнаю позором господина.

Даже двадцать лет службы у Карида не смогли бы помешать ему освежевать крысу и зажарить ее прямо в комнате на маленьком огне кирпичного камина, если только не напомнить о приличиях.

Аджимбура стряхнул тушку в небольшой полотняный мешок, отложив тот на потом в угол, тщательно вытер клинок и вложил его в ножны, после чего устроился на корточках ожидая приказаний Карида. При необходимости его слуга, терпеливый как да'ковале, мог провести так целый день. Карид никак не мог постигнуть, почему Аджимбура оставил свою крепость в холмах ради служения одному из Стражей Последнего Часа. Эта служба сильно ограничивала его жизнь, к тому же Фурик трижды чуть не убил своего будущего слугу, прежде чем тот выбрал свою нынешнюю стезю.

Отбросив мысли об Аджимбуре, Карид повернулся и взглянул на бумаги, лежавшие на столе, хотя и не собирался работать над ними прямо сейчас. Его повысили в звании до Генерала Знамени за скромные успехи в битвах с Аша'манами, в те дни немногие сохранили хоть что-то, и теперь, поскольку он командовал в битвах против мужчин, способных направлять Силу, некоторые решили, что его опыт пригодится и в битвах с марат'дамани. Никто не воевал с ними уже много веков, однако, с того дня, когда так называемые Айз Седай всего в нескольких лигах от гостиницы применили свое неизвестное оружие, было написано множество проектов как противодействовать их силе. Помимо проектов, а также рутинных запросов и отчетов, дожидавшихся его подписи или резолюции, стол был завален требованиями. Три леди и четыре лорда просили прокомментировать сообщения о концентрирующихся в Иллиане войсках, которые готовились выступить против них, шесть леди и пять лордов требовали дать разъяснения по экстренной проблеме Айил, но все эти вопросы будут решены кем-то еще, очень вероятно, что решения уже приняты. Его замечания нужны только для борьбы за власть внутри Возвращения. В любом случае, для Стражей Последнего Часа война всегда была делом второстепенным. Стражи, карающая десница самой Императрицы, да живет она вечно, всегда были там где она укажет, где шло главное сражение с ее врагами, всегда шли впереди в самую гущу битвы, но главным для Стражей была защита членов ее семьи. Не заботясь о собственной жизни. Такая смерть была отрадой Стража. А сегодня, сегодня будет уже девять дней, как без следа исчезла Верховная Леди Туон. Карид не думал о ней, как о дочери Девяти Лун, и не будет, пока не узнает, что она сняла вуаль.

Он не думал о том, чтобы покончить с собой, хотя позор был неизмерим. Это Высокородные могли убить себя, чтобы избежать бесчестья; Стражи Последнего Часа всегда боролись до последнего. Командиром отряда телохранителей Верховной Леди Туон был Музенге, но как старший по званию среди Стражей по эту сторону Океана Арит, Карид нес главную ответственность за благополучное возвращение пропавшей. В городе под тем или иным предлогом обыскали каждую щель, в гавани – каждую лодку. Однако разыскивающие даже не подозревали, что в их руках судьба всего Возвращения. Всю ответственность взял на себя сам Карид. Конечно, среди родственников Императрицы, да живет она вечно, всегда плелись интриги, превосходящие по своей сложности замыслы остальных Высокородных, да и сама Верховная Леди Туон умела плести многоходовые и подчас смертоносные комбинации. Мало кто знал, что она уже дважды исчезала, и даже была объявлена мертвой, вплоть до проведения всех похоронных церемоний. Оба раза эти исчезновения входили в ее планы. Однако, какими бы ни были причины исчезновения на этот раз, он должен был найти и защитить ее. Пока что у него не было ни единой зацепки. Может, ее смыло волной во время шторма. Или унесла Хозяйка Теней. С самого рождения ее пытались выкрасть или убить. Если бы Карид нашел ее тело, он должен был бы выяснить, кто совершил убийство, и отдать приказ, чтобы отомстить любой ценой. Это был его долг.

В комнату без стука проскользнул стройный человек. Судя по одежде, он мог быть одним из конюхов гостиницы, но ни у одного местного не могло быть таких светлых волос или голубых глаз, которыми тот окинул комнату так, словно запоминал каждую деталь. Незнакомец сунул руку за пазуху, и пока он доставал отделанную золотом круглую табличку из слоновой кости, на которой было выгравировано изображение Башни и Ворона, Карид успел обдумать два варианта его убийства голыми руками. Однако Взыскующим Истину не было надобности стучать или представляться. Убить того, кто подчинялся только Хрустальному трону, было серьезным преступлением.

– Оставь нас, – приказал Взыскующий Истину Аджимбуре и спрятал значок, убедившись, что Карид узнал его. Маленький человечек, сидящий на пятках, остался неподвижным. Брови гостя поднялись в изумлении. Даже в холмах Киншады знали, что слово Взыскующего Истину было законом. Хотя, может, и не в самых отдаленных фортах, если были уверены, что Взыскующих не было рядом. Но Аджимбура должен был знать.

– Подожди снаружи, – резко сказал Карид и слуга проворно поднялся, бормоча:

– Я слышу и повинуюсь, о господин.

Перед тем как выйти он открыто изучил лицо Взыскующего, словно давая понять тому, что запомнил его лицо. Когда-нибудь ему отрубят голову за такие выходки.

– Преданность – весьма ценная добродетель, – произнес светловолосый человек, после того как за Аджимбурой закрылась дверь, внимательно изучая письменный стол. – Вы в курсе планов Лорда Иулана, Генерал Знамени Карид? Не думал, что Стражи Последнего Часа в этом участвуют.

Карид сдвинул пресс-папье, сделанные в виде фигур львов, удерживавшие на столе карту Тар Валона, и позволил ей свернуться. Другая карта оставалась свернутой.

– Об этом вам лучше спросить Лорда Иулана, Взыскующий. Верность Хрустальному Трону ценнее дыхания жизни; следюущей добродетелью является умение молчать в нужный момент. Чем больше говорит тот, кто знает, тем больше узнает тот, кому об этом знать не положено.

Никто за исключением членов семьи Императрицы не осмелился бы сделать замечание Взыскующему Истину или тому, кто послал его, но собеседник Карида не обратил никакого внимания на его слова. Он сел в одно из кресел, сложил пальцы домиком и взглянул на Стража. Карид мог бы передвинуть свой стул лицом к Взыскующему, или мириться с тем, что его собеседник находится у него за спиной. Большинство людей предпочли бы вообще не находиться с ним в одной комнате. Фурик подавил улыбку и не стал двигать стул. Он лишь слегка повернул голову. Он был достаточно натренирован, чтобы видеть все уголком глаза.

– Вы должны гордиться своими сыновьями, – сказал Взыскующий, – ведь двое из них решили стать Стражами Последнего Часа, а третий значится в списках погибших с честью. Ваша жена будет гордиться ими.

– Как Ваше имя, Взыскующий?

Ответом была оглушительная тишина. Большиство людей начинало упрекать Взыскующих после того, как узнавало их имена.

– Мор. – Ответил он в конце концов. – Алмурат Мор.

Итак, Мор. Его предком был один из пришедших вместе с Лютейром Пейндрагом, чем он вправе гордиться. У Карида не было семейного генеалогического древа, его было запрещено иметь всем да'ковале, и он не знал, какая из историй о его предках была истинной. Может быть, и его родичи прибыли вместе с сыном Ястребиного Крыла, а может и нет. Это было неважно. Те, кто пытался устоять на плечах своих предков, а не на своих собственных ногах, быстро становились на голову короче. Особенно это касалось да'ковале.

– Называй меня Фуриком. Мы оба принадлежим Хрустальному Трону. Что тебе нужно от меня, Алмурат? Вряд ли ты пришел поговорить о моей семье. – Если бы с его сыновьями что-нибудь случилось, то Взыскующий не заговорил бы о них с самого начала, и Калии не придется страдать. Краем глаза Карид заметил на лице гостя внутреннюю борьбу, хотя тот и сумел ее быстро скрыть. Беседа выходила из-под его контроля – чего бы он ни ожидал, показывая свой значок, Страж Последнего Часа несмотря ни на что не будет по первому приказу вонзать себе нож прямо в сердце.

– Я расскажу тебе историю, – медленно произнес Мор, – интересно будет узнать, что ты о ней думаешь. – Его изучающий и оценивающий взгляд не отрывался от Карида, как будто тот был товаром, выставленным на продажу. – Это стало известно нам несколько дней назад. – Говоря «мы», он, разумеется, имел в виду Взыскующих Истину. – Этот слух распространился среди местных, насколько можно судить, хотя мы не смогли выяснить, кто первым его пустил. Якобы в Эбу Дар девушка с синдарским акцентом вымогала у купцов деньги и драгоценности. Упоминалось имя Дочери Девяти Лун. – Он поморщился с отвращением, на мгновение кончики сведенных вместе пальцев побелели от напряжения. – Никто из местных кажется не понимает значения этого титула, но ее описание удивительно ясное. Удивительно точное. И никто не может припомнить, чтобы слышал эти слухи до той ночи, когда… когда была убита Тайлин, – закончил Мор, выбрав для обозначения даты наименее ужасное событие.

– Синдарский акцент, – повторил Карид ничего не выражающим голосом, и Мор кивнул. – Этот слух распущен кем-то из наших людей, – в словах Карида не было вопросительной интонации, но Мор еще раз кивнул. Точное описание и синдарский акцент, эти две особенности ни один местный не смог бы выдумать. Кто-то затеял очень опасную игру, игру опасную и для него самого, и для Империи. – Как отреагировали на последние события в Таразинском дворце?

Среди слуг, вероятно, теперь даже среди местных, могли быть Слушающие, а все, что они узнают, вскоре сообщали Взыскующим Истину.

Мор понял вопрос. Не было никакой нужды упоминать то, что не должно быть упомянуто. Он ответил равнодушным тоном:

– Окружение Верховной Леди Туон делает вид, будто ничего не произошло. Только Анат, ее Говорящая Правду, удалилась ото всех, но как мне сказали – уединение в ее привычках. Сюрот сходит с ума от горя. Но сильнее всего это заметно по ее поведению в своих апартаментах, нежели на публике: она плохо спит, ругает своих любимцев, даже избила свою собственность из-за ерунды. Она приказала убивать по одному Взыскующему Истину в день, пока проблема не будет разрешена, и только сегодня утром отменила этот приказ, поскольку скорее у нее не останется ни одного Взыскующего Истину, чем что-то станет ясно. – Он пожал плечами, то ли показывая, что всех ждет один конец, то ли, радуясь неожиданному избавлению от казни: – Это понятно. Если ее призовут к ответу, то она будет молить о Смерти Десяти Тысяч Слез. Прочие осведомленные Высокородные стараются быть тише воды ниже травы и отрастить глаза на затылке. Некоторые, на всякий случай, даже отдали приказания о подготовке своих похорон.

Кариду захотелось взглянуть ему в лицо. Он мог выдержать любое оскорбление – это было частью его подготовки – но это… Оттолкнув стул, он встал и прислонился к крышке стола. Мор в ожидании нападения напрягся, но продолжал не мигая смотреть на Карида.

Тот глубоко вздохнул, чтобы унять гнев, и произнес:

– Почему ты пришел ко мне, если считаешь, что в этом замешаны Стражи Последнего Часа? – Он чуть не задохнулся, пытаясь заставить голос звучать ровно. С тех пор, как первые Стражи поклялись над телом Лютейра Пейндрага защищать его сына, ни один из них не осквернил себя предательством. Это было невозможно!

Поняв, что Карид не собирается нападать, по крайней мере, прямо сейчас, Мор потихоньку расслабился. На его лбу выступили мелкие капельки пота, и он сменил тему:

– Говорят, что Страж Последнего Часа может услышать даже дыхание бабочки. У тебя есть что-нибудь выпить?

Карид резким движением указал на кирпичный камин, возле которого, нетронутые, стояли принесенные утром Аджимбурой серебряный кубок и кувшин:

– Вино могло уже остыть, но не стесняйся. А когда промочишь горло, ты ответишь на мой вопрос. Либо ты подозреваешь кого-то из Стражей, либо ты хочешь втянуть меня в свои интриги. Клянусь, я узнаю, какую игру ты ведешь.

Мор боком подобрался к камину, продолжая наблюдать за Каридом краем глаза. Когда Взыскующий протянул руку за кувшином, он вдруг нахмурился и дернулся. Позади кувшина стоял изящный инкрустированном серебром кубок, с ножкой в виде бараньего рога. О Свет, Аджимбуре же было ясно сказано держать эту вещь подальше от людских глаз! Мор угадал предназначение этого кубка, нет никаких сомнений.

Этот человек считал, что среди Стражей возможно предательство? Что ж, посмотрим.

– Налей и мне, пожалуйста.

Оцепенев на мгновение, Мор моргнул: в руках был только один кубок. Потом в его глазах зажегся огонек понимания. Нехороший огонек. Рука дрогнула, и часть напитка вылилась на нее. Мор курткой вытер следы, прежде чем отдать кубок хозяину. Всему был предел, даже терпению Взыскующего, и он был тем опаснее, чем ближе к этой грани. Однако же и сам Карид был не из камня.

Приняв обеими руками кубок, Страж Последнего Часа опустил голову и поднял бокал:

– За Императрицу, да пребудет она вечно во славе и чести. Смерть и позор ее врагам.

– За Императрицу, да пребудет она вечно во славе и чести, – отозвался гость, повторяя его движения: – Смерть и позор ее врагам.

Поднося кубок Аджимбуры к губам, Карид увидел, что Мор пристально наблюдает, как он пьет. Вино действительно остыло, добавленные в него специи горчили, и во рту уже чувствовался слабый едкий привкус серебряной окантовки. Он убедил себя, что ощущение праха умершего на его губах было иллюзорным.

Мор выпил половину содержимого кубка несколькими торопливыми глотками, посмотрел на оставшееся вино и, осознав свои действия, попытался взять себя в руки. И начал быстро говорить:

– Фурик Карид, рожденный сорок два года назад в семье ткачей, собственность некоего Джалида Магонина, анкаридского ремесленника. В пятнадцать был избран для обучения в Стражу Последнего Часа. Дважды упомянут в списках проявивших героизм и трижды – в донесениях. Был призван служить телохранителем новорожденной Верховной Леди Туон; к тому моменту ты уже был ветераном с семилетним опытом.

В то время у нее было другое имя, но назвать его сейчас было бы величайшим оскорблением для всей семьи.

– В тот же год было совершено первое покушение на ее жизнь, и ты был единственным выжившим из трех защитников. Тебя выбрали для обучения в офицерском корпусе. Участвовал в подавлении восстания в Муями, и в Жяньминских событиях, еще несколько раз упомянут в донесениях за героизм и отвагу. Вскоре снова призван на службу в качестве телохранителя Верховной Леди Туон, незадолго до ее первого дня Истинного имени. – Мор взглянул на кубок в руках, поднял голову и продолжил: – По собственной просьбе. Это странно. В тот же год ты получил три серьезных ранения, закрыв ее своим телом от очередного убийцы. Она вручила тебе свою главную ценность – куклу. После выдающейся службы с очередными упоминаниями в списках отличившихся и донесениях был избран для служения телохранителем самой Императрицы, да пребудет она вечно, до тех пор, пока не был призван сопровождать Верховного Лорда Турака, возглавлявшего Хайлине. Времена меняются, люди меняются, но до начала этого служения восседающей на Хрустальном троне ты подал еще два прошения о переводе в отряд телохранителей Верховной Леди Туон. Очень странно. И ты хранил ее куклу, пока она не была уничтожена во время Великого пожара в Сохиме десять лет тому назад.

Не в первый и не в последний раз Карид был рад, что в нем воспитали умение владеть своим лицом не зависимо от испытываемых эмоций. Неосторожное движение бровей или выражение глаз могли рассказать противнику слишком много. Он до сих помнил лицо девочки, положившей свою куклу на его носилки, и ее слова: Ты защитил мою жизнь, поэтому ты должен позволить Эмеле следить за тобой. Она не может по-настоящему защитить твою жизнь, ты знаешь, ведь она всего лишь кукла. Но сохрани ее на память, и я всегда услышу тебя, когда ты позовешь. Если, конечно, буду жива.

– Моя честь – это верность, – сказал он, аккуратно поставив кубок на стол, чтобы не расплескать ни капли на бумаги. Как бы часто ни полировал Аджимбура свой кубок снаружи, Карид сомневался, что его когда-нибудь мыли. – Верность трону. Почему ты пришел ко мне?

Мор шагнул немного вбок, так чтобы между ними оставалось кресло. Он, конечно же, считал, что выглядит как ни в чем ни бывало, но явно был готов бросить в собеседника кубком. У него был нож за спиной под курткой, и вероятно, еще один где-нибудь, по меньшей мере.

– Три прошения о службе Верховной Леди Туон. И кукла, которую ты сохранил.

– Я понимаю, это много, – холодно ответил Карид. Стражи не должны были привязываться к тому, кого охраняли. Верой и правдой Стража Последнего Часа служила Хрустальному Трону, и только ему, кто бы ни восседал на нем. Но он помнил серьезное лицо ребенка, который рано понял, что может не дожить до дня начала исполнения своих обязанностей, но все равно пытался, и сохранил куклу. – Но есть еще что-то кроме этого слуха о девушке, верно?

– Дыхание бабочки, – пробормотали в ответ. – Приятно беседовать с тем, кто видит суть. В день убийства Тайлин из питомника Таразинского дворца исчезли две дамани. Обе раньше были Айз Седай. Слишком много совпадений, не так ли?

– Я нахожу любое совпадение подозрительным, Алмурат. Но какое отношение это имеет к слухам и… прочему?

– Паутина куда запутаннее, чем ты думаешь. Еще несколько человек покинули дворец в ту же ночь, среди них юноша, который был любимцем Тайлин, четверо мужчин, похожих на солдат, старик и некий Том Меррилин, как он себя называет, – якобы слуга, однако, обнаруживший слишком большую осведомленность для подобного сорта людей. Все они были замечены с Айз Седай, находившимися в городе до того, как его вернули Империи. – Поглощенный в раздумья, Взыскующий откинулся на спинку кресла, и продолжил: – Возможно, Тайлин была убита не потому, что принесла вассальную клятву верности, а потому что узнала слишком много. Она могла забыться, болтая со своим любимцем в постели, а он передал ее слова Меррилину. Будем называть его этим именем, пока не выясним, как его зовут. Чем больше я узнаю о нем, тем больше интересного: хорошо знает положение дел в мире, обходителен, легко находит язык с благородными и короноваными особами. Словом, настоящий придворный, если не знать, что он слуга. Если бы Белая Башня замышляла что-нибудь в Эбу Дар, то они послали бы именно такого человека.

Замыслы! Не раздумывая, Карид поднял кубок Аджимбуры и чуть не выпил из него вина, прежде чем понял что делает. Чтобы не выдать волнения он продолжал держать его в руках. Все, точнее, все кто был осведомлен о случившемся, были уверены, что исчезновение Верховной Леди Туон – часть соперничества за честь стать наследником Императрицы, да живет она вечно. В имперской семье это было естественно. Если Верховная Леди была все-таки мертва, то должен был быть объявлен новый наследник. А если нет… Если бы Белая Башня задумала захватить ее, они бы послали в Эбу Дар своих лучших людей. Если только Взыскующий Истину не вздумал сыграть собственную партию, ведь его собратья могут расставить ловушку для любого приближенного к Императрице, да пребудет она вечно.

– Ты высказал это предположение вышестоящим, и они отвергли его. Иначе ты бы не пришел ко мне. Или же… Ты просто не сказал им ничего, не так? Почему?

– Все еще гораздо запутаннее, чем ты представляешь, – мягко сказал Мор, глядя на дверь, как будто опасаясь того, что их подслушивали. Почему же он стал таким подозрительным именно сейчас? – Здесь много… сложностей. Эти две дамани взяла Леди Эгинин Тамарат, которая связана с Айз Седай. Причем эти связи крепки, очень крепки. Ясно, что она освободила других дамани, с тем чтобы прикрыть свое бегство. Она покинула город той же ночью. С ней были три дамани, а также ее сопровождал, как мы полагаем, Меррилин и другие. Мы не знаем, кем была третья дамани. Есть подозрение, что она занимает важный пост среди Ата'ан Миэйр, или, может быть, одна из Айз Седай, прятавшаяся в городе. Сул'дам, которые вели дамани, были опознаны. Две из свиты Верховной Леди Сюрот, которая сама очень тесно связана с Айз Седай.

Несмотря на настороженность, Мор сообщил эти ошеломляющие новости будничным тоном. Неудивительно, что он так напряжен.

Итак, Сюрот вступила в сговор с Айз Седай и подкупила, по крайней мере, нескольких Взыскующих Истину, стоящих над Мором, а Белая Башня отправила сюда своих людей, чтобы выполнить какое-то задание. В это можно было поверить. Когда Карида отправили с Хайлине, ему были даны инструкции следить за тем, чтобы амбиции Высокородных не взяли верх над их верностью Трону. Всегда существовала возможность, что вдали от Трона они могут попытаться отхватить себе во владение какое-нибудь королевство. Он сам отправил людей подорвать вражескую защиту изнутри, чтобы захватить город, который пал бы под их натиском в любом случае.

– Алмурат, ты можешь сказать, куда они направились?

Мор потряс головой:

– Они пошли на север, во дворцовых конюшнях упомянули Джеханнах, но это явная попытка запутать следы. Они сменят направление при первой же возможности. Мы проверили все корабли, способные перевезти такую группу людей на другой берег реки, но их слишком много и они быстро сменяют друг друга. В этом месте нет никакого порядка.

– Мне нужно все это обдумать.

Взыскующий Истину поджал губы, но понял, что Карид не может обещать большего. Он кивнул:

– Что бы ты ни решил предпринять, ты должен знать следующее: девчонка смогла выудить что-то из этих купцов, потому что ее якобы сопровождали двое-трое солдат. Описание их доспехов также было очень точным. – Он протянул руку, чтобы коснуться мантии Карида, но мудро решил не делать этого. – Большинство людей называют этот цвет черным. Ты понимаешь меня? Чтобы ты ни предпринял, не откладывай этого. – Он поднял свой кубок: – Ваше здоровье, Генерал Знамени Фурик Карид. Ваше здоровье, и за здоровье всей Империи.

Карид опрокинул кубок Аджимбуры, не раздумывая.

Взыскующий Истину исчез так же внезапно, как и появился. Как только за ним закрылась дверь, вошел Аджимбура. Он укоризненно посмотрел на свой кубок в руках Карида.

– Аджимбура, до тебя дошел этот слух?

– Я не запятнаю себя пересказом подобного вздора, мой господин, – ответил слуга, выпрямившись во весь рост. Его слуга как всегда подслушивал, это было ясно. Он и не отрицал.

Карид позволил себе вздохнуть. Чем бы ни объяснялось исчезновение Верховной Леди Туон, выполнением ее собственных планов или планов других, она была в большой опасности. Даже если слух был выдуман самим Мором, то лучший способ нанести поражение противнику в этой игре состоял в том, чтобы начать свою собственную игру.

– Достань мою бритву, – приказал он сев за стол, он взял перо и закатал рукав мантии с левой руки чтобы не испачкать чернилами. – Потом найдешь Капитана Музенге и отдашь ему это письмо лично в руки. Проследи, чтобы он был при этом один, и возвращайся быстрее. Я должен дать тебе другие поручения.

На следующий день, после полудня, он стоял на борту пересекающего гавань парома, что уходил каждый час строго по звонку колокольчиков. Паром громыхал, взбираясь по волнам, часто пересекавшим водную гладь. Удерживающие на месте полдюжины купеческих парусиновых повозок веревки, привязанные к крепительным уткам на палубе, скрипели при каждом движении парома, лошади нервно били копытами, а гребцы отгоняли возчиков и наемников, столпившихся у борта, чтобы извергнуть содержимое своих желудков. Некоторые просто не приспособлены к морским поездкам. Сама купчиха, темнокожая круглолицая женщина в темном плаще, с легкостью балансировала, стоя на носу корабля позади Карида. Она смотрела прямо перед собой на приближающийся берег, не обращая внимания на него. По седлу на его гнедом мерине она могла догадаться, что он шончанин, но отделанную красным темно-зеленую мантию Карида скрывал безликий серый плащ, поэтому, что бы она ни думала, он был для нее простым солдатом. С мечом на боку его вряд ли могли принять за фермера. В городе за ним могли следить с большей внимательностью, но, несмотря на все свои ухищрения, он ничего не мог с этим поделать. Если повезет, у него был день или два, пока кто-нибудь не догадается, что он покинул свою гостиницу надолго.

Едва паром тяжело пришвартовался к подбитым кожей сваям причала, как Карид вскочил в седло и первым выехал с палубы в открытые ворота. Купчиха еще разводила своих возчиков по повозкам, а команда парома отвязывала колеса фургонов.

Карид пустил Алдазара медленным шагом пока пересекал каменную пристань, скользкую от утреннего дождя, размазанного конского навоза и овечьих лепешек, и только когда копыта мерина коснулись дороги на Иллиан, воин позволил ему перейти на рысь, все еще слегка его придерживая. Терпение – вот что необходимо для поездки, которая продлится неизвестно сколько.

Вдоль дороги тянулись ряды гостиниц, плосковерхих домишек, покрытых старой и осыпавшейся штукатуркой, с выцветшими вывесками, а то и вовсе без оных. Дорога проходила через северную часть Рахада. На скамейках перед гостиницами горбились неопрятно одетые люди, мрачно провожавшие его глазами. Вряд ли они подозревали, что он из Шончан; вероятно, таким взглядом они провожали любого всадника. Если быть точным, любого, у кого за душой было больше одного-двух золотых. Вскоре город закончился и несколько часов Карид скакал вдоль посадок оливковых деревьев и небольших ферм, где работники настолько привыкли к виду путников на дороге, что даже не поднимали головы от земли. Так или иначе, по дороге ему повстречалось не так уж много людей: несколько фермерских телег на высоких колесах, два купеческих обоза, громыхавших в сторону Эбу Дар, сопровождаемые наемниками. Оба купца и многие возчики имели примечательные иллианские бороды. Казалось странным, что Иллиан продолжал вести торговлю с Эбу Дар во время войны с Империей, но по эту сторону Восточного Моря люди вообще были особенными. Их странные обычаи мало соответствовали тем историям, что рассказывали о родине великого Ястребиного Крыла. Зачастую совсем не соответствовали. Несомненно, в обычаях этих людей нужно было разобраться, раз они станут частью Империи, но постижение чужих обычаев было заботой других, более знатных. Он же будет исполнять свой долг.

Фермы сменились лесами и зарослями чахлого кустарника, а отбрасываемая им тень удлинилась ко времени, когда он увидел то, что искал – солнце прошло уже больше полпути к закату. Прямо впереди, на северной обочине дороги, сидел на корточках изображающий бездельника Аджимбура и лениво играл на камышовой флейте. Прежде чем Карид успел подъехать, его слуга сунул флейту за пояс, схватил свой коричневый плащ и растворился в подлеске. Оглянувшись, чтобы проверить, нет ли кого на дороге, Карид повернул Алдазара в том же направлении.

Невидимый со стороны дороги слуга поджидал его сразу за первыми соснами, вздымавшихся больше, чем на сотню футов. Он согнул плечи в своем полупоклоне и вскочил в седло тощего гнедого с белыми бабками. Он настаивал, утверждая что белые бабки у лошади приносят удачу.

– Выдвигаемся, господин? – спросил Аджимбура, и получив в ответ одобрительное движение рукой, направил коня в сторону чащи.

Ехать пришлось недолго, всего около полумили, но ни один путник не догадался бы, что находилось на укромной поляне неподалеку от дороги. Музенге привел с собой сотню конных Стражей Последнего Часа и двадцать Садовников Огир, все в полном вооружении, а также вьючных животных с двухнедельным запасом провизии. Среди них должна была быть и вьючная лошадь с доспехами Карида, Аджимбура привел ее еще вчера. Рядом со своими лошадьми стояли, спешившись, сул'дам и шесть дамани на поводках. Когда Карид приблизился, Музенге выехал навстречу, рядом с ним шагал мрачный Харта, Первый Садовник Огир, держа на плече зеленый топор. Одна из женщин, Мелитене, дер'сул'дам Верховной Леди Туон, вскочила в седло и присоединилась к ним.

Карид ответил на салют Музенге и Харты, прижав, как и они, к сердцу кулак, но смотрел он на женщин. Его внимание привлекла маленькая дамани, которую гладила по волосам темноволосая сул'дам с квадратным лицом. По лицу дамани никогда не скажешь, сколько ей на самом деле лет, да и жили они долго, но лицо этой выглядело так, что Карид сразу узнал в ней одну из тех, кто называл себя Айз Седай.

– Под каким предлогом вы покинули из города?

– Проведение тренировок, Генерал Знамени, – ответила Мелитене с кривой усмешкой. – Все всегда этому верят. – Говорят, Веровной Леди Туон не нужны были дер'сул'дам для того, чтобы обучать своих дамани или сул'дам, но Мелитене, у которой седых волос было больше, чем черных, знала и умела многое, и поняла, что ему было нужно. Он потребовал от Музенге привезти с собой пару дамани, если сможет. – Никто из нас не может остаться в стороне, Генерал Знамени. Только не сейчас. А что касается Майлен… – должно быть, она имела в виду бывшую Айз Седай. – Когда мы вышли за пределы города, мы сказали, какую цель преследуем. Им всегда лучше знать, что их ждет. С этого момента мы вынуждены были успокаивать ее: она обожает Верховную Леди Туон. Все дамани любят хозяйку, но Майлен молится на нее, как будто она уже взошла на Хрустальный трон. Если Майлен сможет добраться до одной из этих Айз Седай, – женщина хихикнула, – то придется очень быстро хватать этих будущих дамани, иначе нам некого будет обучать.

– Я не вижу причин для смеха, – пророкотал Харта. Обветренное лицо Огир, на котором выделялись длинные седые усы и черные глаза, сверкавшие из-под шлема, выглядело даже мрачнее, чем у Музенге. Он был Садовником прежде, чем родился отец Карида, а может быть, и дед. – У нас нет цели. Мы пытаемся сетью поймать ветер.

Мелитене быстро пришла в себя, а Музенге помрачнел еще больше. Он казался мрачнее самого Огир, если такое возможно.

За десять дней те, кого они искали, могли пройти сотни миль. Те, кого отправила Белая Башня, не могли быть настолько самоуверенны, чтобы отправиться на восток после своей уловки с Джеханнахом. Не могли они быть и настолько глупы, чтобы отправиться на север, но даже оставшиеся направления представляли собой огромную территорию для поисков.

– В таком случае мы должны как можно быстрее раскинуть наши сети, – сказал Карид. – И как можно тщательнее.

Мюзенге и Харта лишь кивнули. Для воинов Стражи Последнего Часа то, что должно быть сделано, будет сделано. Даже если требовалось поймать ветер в поле.