Пекарь-некромант. Часть 1

Глава 12

Вдовушку я выпроводил на рассвете. Женщина покинула мой дом неохотно; весёлая и довольная. Чмокнула меня на прощанье в щёку, потёрлась носом о моё плечо (раньше за ней подобных приступов нежности не замечал). Не скажу, что выглядела она уж очень уставшей — скорее, не выспавшейся. А вот у меня коленки подрагивали: действие бодрящих заклинаний закачивалось.

Вытолкал вдову за дверь. И только теперь позволил себе перевести дух, словно завершил разгрузку вагона с углём. Снял с полки кувшин, сделал с полдюжины жадных глотков молока — за ночь у холодной стены оно не успело прокиснуть. Тыльной стороной ладони вытер губы. Отчаянно хотелось спать, но я помнил о данном вчера старому пекарю обещании.

Привидение маячило неподалёку от входа в дом, у основания лестницы на второй этаж.

— Что там нужно для твоего медового хлеба, старикан? — спросил я.

Помнится: лишь солью, водой и мукой я сегодня не отделаюсь. В муке у меня недостатка не было. Только-только расплатился за очередную партию. Воду Полуша на рассвете принёс с речки. Бочка мёда уже несколько дней как пылится на складе. А вот за прочими ингредиентами для выпечки придётся идти на рынок. Выбор продуктов там больше, а цены чувствительно ниже, чем в городских продуктовых лавках.

«Етить твою, парень, я ж тебе только вчера подробно разжевал рецепт! — возмутился призрак. — Трижды повторил, чтобы он задержался в твоей дырявой башке! Чем ты меня слушал? Вроде и не старый, а уже простых вещей запомнить не можешь! Возьмись за ум, бездельник! Думай о деле, о полезном! Или ты только о своих бабах способен помнить?»

Я отмахнулся от жалоб старого пекаря.

«Что там в том рецепте, мэтр?»

Профессор Рогов перечислил нужные для выпечки медового хлеба продукты. Всё же удобно, когда в твоей голове есть подобие персонального компьютера, пусть и с памятью бывшего заведующего кафедрой некромантии. Я вздохнул. Точно придётся идти на рынок. Смогу лечь поспать, после того, как поставлю опару (рассуждаю уже, как тот заправский пекарь!).

Покачал головой.

— Нафига столько всего пихать в хлеб? — пробормотал я. — Дикари. Взяли бы… и как нормальные люди заменили всю прочую ерунду обычным пальмовым маслом.

Пальмовое масло, по словам мастера Потуса, на городском рынке не продавали. Старый пекарь заинтересовался этим продуктом — попросил меня рассказать о нём подробнее. Я отделался общими словами (не признаваться же, что почти ничего о нём не знаю). Лишь упомянул о его универсальности и дешевизне. Заявил, что раз в этой глуши нет пальмового масла — придётся вместо него прикупить сливочного.

Я сегодня выглядел особенно неотразимо, потому что все встречные женщины на городском рынке дарили мне свои улыбки — обворожительные и не очень. Так много женских улыбок за относительно короткий промежуток времени я ещё никогда не видел (ни в этом, ни в прошлом мире). Прошёлся по торговым рядам, нежась в лучах приветливых взглядов. Приценился, наметил цель.

«И насколько дороже получится наш медовый хлеб, чем обычный пшеничный? — спросил я. — Сможешь прикинуть, мэтр? Что-то мне лениво напрягать мозг. Но интуиция подсказывает, что медовые караваи выйдут недешёвыми. Не рынок, а элитный супермаркет! Откуда такие сумасшедшие цены на простейшие продукты? Неудивительно, что наш ржаной хлеб разлетается, как… быстро. Альтернативы-то по цене-качеству ему и нет».

«Себестоимость медового хлеба — на триста двадцать семь процентов больше, чем у того пшеничного, что выпекает ваш пекарь, — сообщил профессор. — Это с учётом реальной стоимости мёда. Но без оплаты мага. Есть варианты её снизить, если поторговаться при покупке сливочного масла для теста. Но лишь в незначительных пределах: тот объём масла, что вы собираетесь приобрести, юноша, не позволит требовать скидку за опт».

Мэтр Рогов замолчал — возможно, отвлёкся на выслушивание ругательств, что промелькнули в моих мыслях: это то, что я думал об оптовых закупках на местном рынке.

«Продукты питания в маленьких городах, подобных Персилю, не могут быть дешёвыми, — продолжил профессор. — Вы забываете, юноша, о том положении, в котором оказалась страна после войны Семерых с орденом Чистой силы. Заниматься сельским хозяйством в нынешние времена попросту опасно. Особенно на полях, вдали от жилья. Отсюда и большое количество вдов — ведь именно мужчины встречают врага первыми».

«Ты говоришь обо всей этой нежити и нечисти? — уточнил я. — Но ведь они же выползают только по ночам… ну, за редким исключением. Что мешает крестьянам вкалывать на своих огородах днём? Не помню, чтобы в тех же Следках от ночных тварей гибло много народа. В основном мужики травились всякой гадостью, а бабы помирали от частых родов. Разве что подростки, как ты говорил, хвастались смелостью и дуростью».

«Я говорил не только о проявлениях магии. В тяжёлые времена, как грибы после дождя, плодятся всевозможные разбойничьи шайки. В особенности в тех местах, где власть слаба, а малое количество военных отрядов не позволяет полноценно контролировать территории вокруг человеческих поселений. Вспомните, юноша, цены на продукты вблизи столицы. Рядом с Норвичем они чувствительно ниже, чем на окраинах царства».

От размышлений и разговора с профессором отвлекла продававшая мне масло немолодая женщина. Она то и дело бросала на меня странные взгляды — точно чего-то побаивалась. Мелькнула мысль, что я её чем-то успел обидеть. Или что она мне вручила сдачу больше, чем положено. Хотя, какая там сдача? Я рассчитывался мелкой медью. Женщина вдруг подняла на меня глаза, словно набралась решимости.

— Мастер Карп! — сказала она, густо покраснела. — Енто правда, что теперичи для ентого мёд нужон?

Она нервно теребила край халата, нервно покусывала губы.

— Нужен для чего? — не понял я.

Удивился тому, что женщина знала моё имя. И тому, как она проведала о моём желании испечь медовый хлеб. Заметил, что продавщицы за соседними прилавками замерли, обратившись в слух.

— Ну… чтобы енто… — сказала женщина. — Ну… с вами… того. Правда что ли: целый бочонок нужон?!

Смотрела на меня в упор.

Давно я не видел у кого-либо во взгляде столько грусти и надежды…

«Пожалуй, торговаться я сегодня ни с кем не буду, — сообщил я профессору. — Плюс-минус пара процентов к конечной цене погоды не сделают. Поставлю медовый хлеб в пять раз дороже, чем пшеничный. Если он у меня вообще получится. Кому нужно — купят и за такую цену. Много я печь не собираюсь. А не распродастся — так и фиг с ним. Зато старикан от меня отстанет».

«Ты думаешь, мэтр, вдова успела разболтать о сегодняшней ночи?» — спросил я, возвращаясь с покупками в пекарню. Пока бродил по рынку, казалось, что меня разглядывали все женщины. И даже некоторые мужики хмурились, поглядывая в мою сторону. Возможно, всё это мне лишь мерещилось. Однако я прекрасно понимал, что дыма без огня не бывает.

«Есть такая вероятность, — сказал профессор Рогов. — Теоретически, у неё было достаточно времени, чтобы рассказать знакомым о вашем свидании. Не забывайте: о том, что происходило ночью в вашем доме, юноша, могли рассказать горожанам и стражники — без подробностей, разумеется. Или ваши соседи, которые прекрасно слышали голос вашей партнёрши и способны вообразить, чем вы с ней занимались».

«А говорили, что интернет изменил всё, — проворчал я. — В этом городе и без него неплохая скорость передачи данных. Офигеть можно. Быстро сработали местные социальные сети. Ладно хоть городские сплетницы не научились ещё пересылать друг другу фото и видеоролики. Хотя о чём это я? Морду мою они и без всяких фотографий уже узнают. Того и гляди стану местной знаменитостью. Если ещё не стал».

Моё раннее появление в пекарне Полушу удивило. Хотя пекарь и попытался от меня это скрыть. Ещё до моего прихода он отправил в печь первую партию ржаных караваев. Теперь лепил из теста (уже из пшеничного) следующую. Парень поздоровался со мной, поинтересовался моим самочувствием. Я заверил его, что не сошел с ума. Что просто устал бездельничать.

— Руки соскучились по работе, — заявил я. — Не привыкли так долго обходиться без дела. Вот, решил кое-что состряпать, чтобы развлечься. Не переживай: мешать тебе не буду. Побалуюсь выпечкой, когда ты пойдёшь отдыхать. Нашёл в бумагах покойного мастера Потуса забавный рецепт — опробую его сегодня. Авось получится что-то интересное. Пока только поставлю опару.

Полуша поинтересовался, что именно я собрался испечь. Загадочно улыбнулся ему, заверил, что он обязательно об этом узнает… завтра. Не решился говорить пекарю о цели своего кулинарного эксперимента. Кто знает, что у меня в итоге получится. Совсем не факт, что именно медовый хлеб. При неудаче смогу сослаться на плохой рецепт. Или придумать своему изделию новое название.

Опару я замесил из пшеничной муки — не раз видел, как это делал Полуша. Просеивал муку дважды, как и советовал мастер Потус; с показной аккуратностью и неторопливостью, чтобы скрыть неопытность и неловкость. Воду пропустил через фильтр — упорно демонстрировал свою педантичность. Не забыл и Полушину закваску. На закуску — капнул в опару десять капель красного вина.

Какое заклинание использую при выпечке медового хлеба, я определился еще по дороге на рынок. Была мысль обойтись без магии, но я от неё отмахнулся — не в первый же раз всё делать самому: с магией у меня, возможно, хоть что-то толковое выйдет. Обсудил этот вопрос с профессором. Точнее: заставил его перечислить мне подходящие для моей цели плетения и те свойства, которыми они наделяли конечные изделия.

В описаниях я в первую очередь уделил внимание придаваемым блюду вкусовым качествам. Прочие магические прибамбасы (укрепляло ли добавленное в закваску плетение волосы или усиливало мужскую потенцию) меня не интересовало. Сразу же отметил в комментариях к одному из заклинаний выражения: «восхитительный запах цветочного мёда» и «тает во рту» — особенно на последнее, напомнившее мне слова из старой рекламы.

«Хочу, чтобы мой хлеб таял во рту», — сказал я.

Посмотрел на получившуюся в деревянном тазу не слишком аппетитную субстанцию. Буду надеяться, что такой она и должна была получиться: не сильно-то внешне и отличалась моя опара от той, что делал Полуша. Ну… может только чуть погуще. Или мне это лишь показалось? Но не просить же совета у молодого пекаря — для выпускника кулинарной школы… несолидно такое делать.

«И так сойдёт, — решил я. — Действуй, профессор».

Пока работники моего предприятия упорно трудились во благо своего гениального руководителя, я набирался сил. Спал, пока Полуша не явился требовать для завтрашнего хлеба мою чудо закваску. Я щедро разбрызгал по деревянным тазам вино из склянки. Отметил, что моя собственная утренняя опара не почернела, не обзавелась неприятным запахом — терпеливо дожидалась момента, когда я превращу её в медовый хлеб.

Я наскоро перекусил пшеничным караваем. Дождался, пока пекарь отправится домой отдыхать. Магазин всё ещё работал. Повода закрыть его сегодня пораньше я не нашёл: товара на полках оставалось немного; но он был — время, чтобы распродать его, до темноты ещё оставалось. Словно воришка, я пробрался в пекарню, запер дверь: очень уж не хотел, чтобы та же Лошка стала свидетелем моей неумелой возни с тестом.

Велел профессору открыть для призрака мастера Потуса доступ в зал пекарни. Старый пекарь ещё утром пообещал мне, что не станет устраивать диверсии. Пришлось ему поверить: его помощь при моих первых шагах на поприще выпечки хлеба я посчитал нелишней. Полуша перед уходом позаботился о том, чтобы печь не остыла. Мне оставалось лишь время от времени подбрасывать дровишек. Ну и, конечно, замесить тесто.

«… Не забывай, бездельник, что мы выпекаем хлеб, а не пирожки, — наговаривал призрак мастера Потуса, пока я просеивал пшеничную муку. — Не увлекайся всевозможными добавками. Сливки, молоко, масло, сметана, мёд, линевый сироп — всё это добавляет тесту оттенки вкуса и влияет на его качество. Но позабудь о яйцах — хоть куриные, хоть перепелиные, они зло для хлеба. Яйца хлебу вредят. Они придают ему хрупкость и жёсткость. Етить его, запомни это, парень! Впрочем, я тебе уже об этом говорил. Яйца хороши в кондитерском тесте. Ведь чем отличаются хлебные изделия от кондитерских?»

Я с трудом разогнул спину — сказывались ночные развлечения: мышцы после них болели, как после работы в тренажёрном зале. Уже прикинул, что если продолжу так бурно окучивать вдовушек, то утренняя зарядка не понадобится. Через полгода стану сильным, гибким и выносливым, как тот гимнаст. Да и мышцы подрастут: сам не понимаю, как умудрялся ночью одними лишь руками по полчаса удерживать на весу не самое стройное женское тело — явно помогла магия.

«Кондитерское тесто сладкое», — ляпнул я, не подумав.

Зачерпнул ковшом новую порцию муки из мешка. Вновь мысленно упрекнул себя в том, что не припахал для просеивания муки Полушу (у парня работа с мукой получалось недолгой — он просеивал её словно между делом, в отличие от меня). И снова мысленно обложил ругательствами мукомола (наверняка этот гадёныш специально оставлял в муке мусор).

Светящаяся фигура призрака обогнула стол, замерла рядом с печью. Привидение ни минуты не стояло на месте. Точно отчаянно пыталось подыскать какое-либо дело и себе, помимо пустого трёпа. Я не особенно следил за его перемещениями по залу. А его болтовню воспринимал, как тот музыкальный фон: успел привыкнуть к нудным и бесконечным лекциям.

«Кондитерское тесто не обязательно сладкое, — заявил мастер Потус. — Хотя чаще всего — да, слаще хлебного. Но оно может быть и пресным. Мёд, етить его, и линевый сироп — не самые дешёвые продукты. Не всем горожанам они по карману. В тесто для тех же пирожков и вареников их не добавляют. И всё же то постное тесто — тоже кондитерское. Так в чём разница? Вспоминай, лодырь! Я же тебе рассказывал!»

Я смахнул со лба пот.

— Старик, не парь мне мозг. Не видишь? У меня муки творчества. Я занимаюсь кулинарным искусством. Ты меня отвлекаешь.

«Каким искусством?! За то время, что ты возишься с мукой, Полуша уже бы и тесто замесил!»

— Это потому что я ответственно подхожу к работе. Кулинария, старик — это не тяп-ляп и готово. Говорю тебе это, как дипломированный кулинар. В нашем деле торопиться нельзя. Так что там с разницей между этими… хлебным и кулинарным тестом?

«Повторяю для тугоухих, етить тебя. Основным компонентом для хлебного теста всегда является мука. Запомни это, парень! Её там больше, чем всех остальных компонентов вместе взятых. И да, хлебное тесто не бывает сладким: сладость мёда разжижает тесто, губит вязкость — хлебный мякиш теряет воздушность. Чтобы не погубить хлеб и придать ему лёгкую сладость, важно соблюсти правильные пропорции».

Призрак вновь промчался мимо стола, замер рядом с допотопными весами (никакой электроники — убогие гирьки), на которых заставлял меня взвешивать муку.

«Три части мёда на сто частей муки — полностью растеряют сладость, — сказал мастер Потус. — Ты не почувствуешь, что вообще добавлял мёд, спустишь уплаченные за него деньги на ветер. Шесть частей — превратят хлеб в противную лепёшку. То будет баловство, а не искусство. Тут нужно строго следить, парень! Четыре, от силы пять частей мёда — вот они и придадут караваю лёгкую сладость, и не позволят ему стать сладким коржом».

Никаких сокровищ в муке мне отыскать не удалось — сколько ни воображал себя золотодобытчиком. Однако я то ли превратил пекарню в мелодобывающий карьер, то ли украсил её на манер зимнего пейзажа: сам не понял, как умудрился припорошить весь зал мукой. А ведь пока не приступил и к замешиванию теста. Да уж. Всё же роль строгого начальника я пока исполнял лучше, чем роль пекаря.

— Всё, — сказал я.

Вытер руки о найденный в закромах мастера Потуса старенький поварской фартук.

— Опара готова. Муку просеял. Что там у нас дальше по расписанию?

«… Жирные добавки — такие, как сливочное масло… или как то твоё пальмовое, етить его, нужно добавлять в тесто не больше, чем один к одному с водой, — говорил в моей голове голос мёртвого пекаря. — Бахнешь больше — испортишь тесто, сделаешь его сухим: таким хлебом только свиней кормить. Но и не пихай жиров много: три-пять частей — самое то. Не увлекайся и молоком. Молоко делает тесто мягким и пышным, но мешает ему хорошо пропекаться. Хлеб с молоком либо делай малого размера, либо разбавляй в равных частях водой. Куда потащил масло, бездельник?! Не надо его растапливать! Бросай так. Хлеб получится пышнее и мягче…»

Вот уж когда я пожалел об отсутствии в пекарне Полуши, так это при замесе теста. «Любое хлебное тесто должно быть хорошо вымешено!» — наговаривал в моей голове мастер Потус. Все эти увещевания призрака о том, что «усталость в руках приятная», «тесто шелковистое и мягкое — просто восторг» не нашли во мне отклика. Я скрипел зубами, совершал руками однообразные движения.

Вот откуда у Полуши такие накачанные бицепсы и плечи. Утренняя зарядка — фигня полная! Зарядка — для офисных работников и импотентов. Нам, симпатичным кулинарам, она не нужна. Ночью занятия с вдовушками, днём — работа с «приятным и податливым» тестом. Да так я через месяц превращусь в заядлого физкультурника! Смогу бегать марафоны и гнуть руками гвозди!

«Растягивай его! — командовал мастер Потус. — Дай ему подышать, набрать побольше воздуха. Ты почувствуешь, как оно изменяется. Вымешивай его, но только бережно. Тесто — оно любит ласку и внимание. Не давай ему отдыхать, но и не жамкай сильно. Это не жопа твоей полюбовницы, етить её. Тут надо действовать не спеша, но уверенно. Сам поймёшь, когда надобно перестать. Растягивай его, бездельник, заворачивай в валик!..»

— Да какой тут валик! — возмутился я. — Тут здоровенный свёрнутый ковёр получается! Красная кремлёвская дорожка, так её растак! Никак не меньше! Нахрена я столько теста делаю?! Никаких денег на твоё баловство не напасёшься. Слепили бы парочку лепёшек. Зачем больше? Или ты собрался весь город накормить своим медовым хлебом, старикан?

«Ту всего-то на тридцать заготовок, парень! Слёзы, а не достойный объём работы для настоящего пекаря. Дай тесту подышать! Тяни его, тяни! Пусть вдохнёт хорошо. Да не гладь, активней надавливай! Титьки бабам мять так ты не стесняешься. Так чего ж ты теста-то боишься? Не сбегёт оно от тебя. И не укусит. Ручками его, ручками. И прекрати уже ныть, лодырь! Руками работай, а не языком!»

Я смог отдохнуть лишь после того, как призрак признал мои старания по замешиванию оконченными. Мастер Потус велел накрыть таз с тестом влажным одеялом, сообщил, что у меня появилась пара часов на отдых. Двух часов как раз хватит, чтобы привести себя в порядок, закрыть магазин и расфасовать по бочкам выручку.

Из пекарни я вышел на дрожащих ногах, посыпанный мукой, в насквозь промокшей от пота одежде. Поднимался к себе наверх со смешанными чувствами: с одной стороны, я почти возненавидел пекарню — с другой, мне было интересно, к чему всё же приведут мои долгие мучения с тестом. Получится ли из меня пекарь?