Пекарь-некромант. Часть 1

Глава 1

К трупам меня привели стервятники. Я с дороги заметил круживших над добычей птиц — любопытство заставило свернуть на заросшее сорной травой поле. Исклёванное падальщиками тело мужчины лежало в десятке шагов от лошадиной туши. Если не считать изуродованного птицами лица, я не заметил на мертвеце никаких ран — мужчина явно умер не от рук разбойников. Нашёлся и его кошелёк — там, где он и должен был находиться. Да и сумки рядом с лошадью я обнаружил целёхонькими.

«Кто это его?» — спросил я.

Профессор охотно откликнулся.

«Взгляните на покойника, юноша, — раздался в моей голове голос мэтра Рогова. — Обратите внимание на посиневшие мочки ушей. И на тёмную сеточку вен на его шее. Ответ, на мой взгляд, очевиден: с вероятностью в восемьдесят один процент его убила нечисть — одна из агрессивных разновидностей седьмого или восьмого уровня. А вот какая именно — тут возможны варианты».

«Обойдусь без уточнений, мэтр. Лишь бы эта тварь не накинулась и на меня. Драпать по высокой траве от незнакомой твари мне бы сейчас не хотелось. Интересно, она ещё здесь?»

По привычке я посмотрел на солнце — оно давно оторвалось от горизонта, замерло на полпути к зениту.

«Нечисть не появляется днём, юноша», — напомнил Лотар «Мясник» Рогов.

«Да помню, помню. Это я так спросил — для поддержания разговора. Лучше предположи, что покойничек позабыл на этом поле ночью».

Ничего примечательного я вокруг не заметил — высокая, почти в пояс трава, до ближайших деревьев не меньше двух сотен метров. Не уловил в воздухе и запах кострища: вряд ли поблизости находилась защищённая от ночных тварей стоянка. Не иначе, как убитый свернул с дороги, испугавшись чего-то или кого-то; не подумал, что по полю его лошадь побежит не так резво, как по протоптанному пути.

Я прикрикнул — отогнал птиц. Наглые стервятники пытались продолжить трапезу, не пугаясь моего присутствия. Аккуратно поднял с земли шляпу убитого. Повертел её в руках, осматривая со всех сторон. Пятен крови на ней не заметил. Пару раз я видел людей в похожих головных уборах — на постоялых дворах. Даже подумал как-то, что не мешало бы и мне таким же обзавестись.

«Этого я не могу вам сказать, юноша. Но, по всей видимости, молодой человек был одарённым: синие мочки ушей — признак того, что покойный лишился энергии. И жизни, как видите. Но сохранил в целости тело. Нежить или хищники обязательно бы полакомились плотью. А люди не прошли бы мимо кошеля»

«Мне, кстати, тоже современные деньги не помешают».

Я срезал с пояса покойника туго набитый монетами мешочек, развязал его горловину. Внутри в основном обнаружил медь, но нашёл и с десяток серебрушек. Мужчина при жизни явно не был богатеем — об этом же говорила его одежда. Но не бедствовал: серебро обычные крестьяне и простые работяги безусловно держали иногда в руках, но в поясных кошелях точно не носили.

Заглянул я и в седельные сумки. Помимо набора одежды и множества бытовых мелочей (присвоить которые я не постеснялся) нашёл там несколько свёрнутых в трубочку листов бумаги, в том числе — документы на имя Карпа Марева, уроженца города Седилы (это на другом конце царства), диплом об окончании Седильской кулинарной школы и свидетельство о принадлежности к поварской гильдии.

Ни чипы, ни фотографии в этом мире к документам не крепили — это радовало. Я долго не мог понять, зачем вообще нужны такие бумаги, предъявить которые мог кто угодно. Профессор пытался мне это объяснить, но моя логика спасовала перед его рассуждениями. Я просто смирился с тем, что люди здесь верят друг другу на слово. А документам для подтверждения подлинности тут достаточно иметь только невзрачную печать.

Должно быть, профессор прочёл в моих мыслях вопрос, потому что он сказал:

«Быть кулинаром Карпом Маревым — для вас, Егор, безусловно, лучше, чем считаться безродным крестьянином из деревни Следки. Имея такие бумаги, вы сможете лучше устроиться в городе».

Мэтр Рыков произносил моё имя на местный лад — с ударением на первую гласную.

Я пожал плечами и сказал вслух:

— Это я и без тебя понимаю, мэтр. Кулинар — это не бесправный крестьянин. С гильдейским свидетельством я смогу спать в нормальных тавернах, а не на сеновалах. Да и не получается у меня изображать дремучего землепашца. Выпускник кулинарной школы — не последний человек в этом мире. Грех не воспользоваться такой возможностью. Да и этому…

Посмотрел на тело.

— …документы больше не нужны.

Я снова заглянул в бумаги покойного. Помимо документов увидел украшенное вензелями кулинарной школы и поварской гильдии письмо. Где сообщалось: мастер-кулинар Карп Марев завершил обучение, и направлен для заключения контракта на работу в город Персиль по запросу тамошнего отделения гильдии. Контракт выпускнику школы обещали сроком на один год.

— Персиль, — произнёс я вслух. — Где это?

«Первый раз слышу о таком городе, юноша, — сказал профессор. — В моё время такое поселение не существовало».

Я убрал бумаги в сумку.

— Ладно. С Персилем после разберусь. Если он мне вообще понадобится. Сперва доберусь до Норвича и посмотрю, какие плюшки ты для меня припас, мэтр: надоело жить на подножном корме. Карп Марев — неплохо звучит. Нужно скорее привыкнуть к новому имени. Очередному. Крестьянин из меня был неважный. Посмотрим, какой получится кулинар.

Моя прошлая жизнь оборвалась рано: на сороковом году — три месяца не дотянул до сорокалетия. Жил тихо и неприметно: владел небольшим обувным магазином, терпел причуды жены, растил детей, ездил два-три раза в месяц на рыбалку или на охоту. Скончался буднично, в больнице: уснул после ужина и вечернего приёма лекарств — больше в том мире не проснулся.

Перед смертью (или уже после неё?) повстречал во сне незнакомого старика. Тот представился мне профессором Лотаром «Мясником» Роговым, бывшим заведующим кафедрой некромантии в Норвичской академии магии, ныне покойным. Во снах я редко чему удивлялся. Не поставил под сомнение и рассказ профессора Рогова, когда тот поведал мне о своей жизни и гибели.

Отметив свой двухсотый юбилей, Лотар Рогов всерьёз задумался о маячившей уже не за горами смерти. Не как о скором событии, разумеется: он рассчитывал прожить до двухсот пятидесяти, никак не меньше. Но понял вдруг, как много всего интересного и нужного предстояло ему сделать. И сколького он уже добился на поприще своей научной деятельности. Профессор вдруг осознал, что большая часть знаний всё ещё оставалась лишь у него в голове.

Поэтому он думал о смерти, не поскуливая от ужаса, как поступали молодые (хотя в двести Лотар себя старым не ощущал), а с точки зрения учёного. Логика требовала засесть за стол, надолго обложиться бумагой, взяться за перо, чтобы донести свои труды, достижения и гениальные открытия до потомков. И в то же время Рогов-учёный отчаянно не желал транжирить время на протирание штанов. Ведь оставалось множество нереализованных прожектов!

Своими мыслями он как-то поделился с коллегой и практически одногодкой профессором Анженой Варави, заведовавшей в Норвичской академии кафедрой ритуальной магии. Сказал ей, что не хотел бы терять уйму времени — предаваться нудной писанине в то время, которое мог бы посвятить новым вычислениям и экспериментам. Нашел у неё поддержку своим желаниям и мыслям. А ещё подсказку: Анжена предложила интересный вариант.

Перенос памяти — вот что она посоветовала сделать профессору Рогову. За разработку подобных ритуалов, по её словам, учёные брались неоднократно — в прошлом. Оставили в наследство после себя множество наработок и конкретных вопросов, ответы на которые так и не нашли. Но профессор Варави считала, что главной ошибкой предшественников стало их упрямое желание продлить жизнь, а не сохранить добытую за годы жизни информацию.

Тех, кто пытался продлить своё существование за счёт переноса всей энергетической сущности в новое тело, раз за разом постигали неудачи. Во всяком случае, так считало научное сообщество. По словам госпожи Варави, учёные желали провернуть слишком сложное действо. Она полагала, что если подойти к задаче с меньшими запросами (лишь сохранение и перенос информации), то вероятность успеха многократно возрастёт.

Девять — важное число в ритуалистике. Рогов и Варави привлекли к исполнению своей задумки семерых коллег — преподавателей академии. Они уделяли созданию ритуала не так много времени. Но за годы сотрудничества превратили сборища по его созданию в своеобразный клуб по интересам. Каждому досталась часть общей работы. На долю профессора Рогова выпала разработка плетения привязки копии памяти к новому носителю — он справился с задачей.

Профессору Рогову стукнуло двести тридцать лет, когда очень уж неспешная совместная работа учёных над ритуалом завершилась. Провели они ритуал буднично, в зале академии. Поделились друг с другом идеями о том, кто какую подготовку собирался совершить для упрощения вхождения в новую жизнь своей возродившейся в будущем копии. Ведь тому, кому достанутся их знания и воспоминания, не помешает и их финансовая помощь.

Лотар Рогов ограничился тем, что припрятал в нескольких местах около города Норвича небольшие сундучки с монетами и драгоценными камнями — в один положил и подаренные ему на юбилей часы. Планировал сделать несколько тайников и в других городах, но так и не сумел выкроить на это время. Откладывал поездки на потом: ведь чувствовал, что протянет ещё не один год.

Окружение Норвича армией ордена Чистой силы стало для профессора неожиданностью. Он, безусловно, краем уха слышал о происходивших в стране событиях — о них шептались на лекциях студенты, поговаривали и преподаватели. Но голова Лотара была забита мыслями об ином: очередное открытие профессора грозило перевернуть представление учёного сообщества о значении клеиптовой схемы преобразования мертвой ткани.

Профессор Рогов настолько погрузился в преподавательский быт и вынашивание новой разработки в области некромантии, что сам не понял, как оказался на площади около академии. В один не слишком прекрасный день он обнаружил себя привязанным к столбу, поверх огромной связки дров, в компании с профессором Варави. Оковы из лиитовой руды впитали его магическую энергию, сделав из учёного-некроманта обычного бессильного старика.

Профессор помнил, как смотрел на лизавшие пальцы ног языки пламени и судорожно перебирал в голове оставшиеся нереализованными планы. Вспомнил он и о ритуале переноса памяти — согласно задумке, все его воспоминания должны были оставаться в информационном поле до того, как вплетённое в ритуал заклинание подыщет для них подходящего носителя. Случится это не позднее, чем через пять-семь лет, уверяла Анжена Варави…

Бывший профессор Лотар Рогов, бывший заведующий кафедрой некромантии Норвичской академии магии, которого студенты прозвали Мясником (за то, что он не позволял им лениться при обработке рабочего материала), сгорел на костре. Но либо Анжена просчиталась, либо заклинанию оказалось непросто найти для знаний профессора подходящего человека…

Его воспоминания обрели нового владельца лишь через тысячу лет после той казни.

Новая жизнь началась для меня примерно год назад в деревне Следки на окраине Крельского царства. Ни я, ни профессор Рогов так и не поняли, что послужило причиной переноса моего сознания (или души?) в этот мир. То ли постарались неведомые нам высшие силы, то ли катализатором действа стал тот самый ритуал профессора. Очнулся я в незнакомом месте, в теле девятнадцатилетнего мужчины — деревенского дурачка, свернувшего себе шею при падении с крыши дома. С голосом профессора в своей голове.

Сперва я подумал, что сошёл с ума, что случилось раздвоение личности: ведь я точно разговаривал с поселившимся внутри моего мозга мэтром Лотаром Роговым — явно не сам с собой. Голос профессора объяснил мне, что встроенное в ритуал заклинание исцелило физическую оболочку моего нового тела, запустило процесс оптимизации и улучшения энергетического контура. Мужчина, по словам профессора, при жизни был слабеньким неинициированным одарённым — именно задержка с инициацией и стала причиной его слабоумия.

«Тело крестьянина из деревни Следки умерло, — отвечал на мои вопросы голос мэтра Рогова. — Лишилось прежнего владельца. Но ожило, заполучив нового хозяина — вас, Егор. Разработанная мной привязка сработала великолепно. Без особых погрешностей соединила копию памяти Лотара «Мясника» Рогова с новым носителем. Память прошлого носителя тела не сохранилась».

«Значит нас теперь в этом теле двое?» — спросил я.

«Нет, юноша, — ответил Лотар. — Профессор Рогов не возродился. Теперешний я, по сути, больше не являюсь полноценной личностью — лишь слепком информации из памяти сгоревшего на костре мозга Мясника. Мэтр Рогов не преследовал цель сохранить себе жизнь: он пытался лишь сберечь накопленные за двести тридцать семь прожитых лет знания. И у него это получилось».

Как рассказал профессор, развёртывание информационных блоков его памяти заняло около трёх дней — всё это время новый я провалялся в хижине деревенской знахарки. Когда очнулся — ещё с десяток дней учился управлять телом. Но я не чувствовал себя здоровым даже когда смог нормально ходить. Всё же разговаривать с невидимым собеседником — не признак ясности ума. И я радовался, что на моё странное поведение окружающие не обращали внимания: жители Следков считали меня прежним дурачком.

Деревня Следки находилась около Царского тракта, по которому частенько проезжали гружённые товарами караваны. На постоялом дворе рядом с деревней караванщики пережидали ночь. Мне не однажды довелось беседовать и с торговцами, и с путниками. Всем им нравилось поучать дурачка — выглядеть идиотом у меня неплохо получалось. От них я и узнал историю своего нового мира. Точнее — то, что произошло на территории нынешнего Крельского царства за годы, что миновали со дня смерти профессора Рогова.

Тысячу лет назад воинственный орден Чистой силы захватил власть на континенте, уничтожив всех магов, до которых сумел дотянуться: объявил тех пособниками Нечистого. Потом в ордене произошёл раскол — в части стран жрецы ордена утратили господство. Но в родном государстве профессора Рогова орден Чистой силы заправлял светской жизнью без малого триста лет. Пока Семеро не подняли восстание.

Семеро — под таким названием остались в истории семеро магов, решивших выступить против ордена. Откуда они появились в стране, где любые проявления магии преследовались больше двухсот лет, история умалчивала. Но профессор Рогов предположил, что тут не обошлось без того ритуала, в котором участвовал и он. Ведь судя по тем рассказам, что мы слышали, Семеро были адептами разных магических направлений.

«Не иначе как те одарённые получили знания моих коллег из прошлого, — говорил профессор. — Для нашего ритуала мы собрали разношерстную компанию. Были там и стрихийники, и преподаватель с кафедры алхимии, и артефактор, и даже маг-лекарь. Я уж молчу об Анжене Варави. Хотя её-то среди семерых, похоже, и не было. Иначе их война не оставила бы после себя столько… грязи».

Семеро втайне от ордена сумели воспитать большую группу учеников, заручились военной поддержкой неподконтрольного ордену Чистой силы правителя соседнего государства, восстали против власти жрецов. Почти десять лет с переменным успехом продолжались сражения на территории бывшей Крельской республики. И когда Семеро уже почти победили, группа обозлённых служителей Чистой силы призвала в этот мир демона.

То был всплеск отчаяния со стороны жрецов. Демон им не повиновался — не щадил никого. Сотнями гибли от его магии и бойцы ордена, и маги Семерых, и мирные жители. Лишь общими усилиями, заключив перемирие, жрецы и маги сумели победить пришельца — но битва с демоном не прошла для мира бесследно. Демонская магия пропитала земли бывшей Крельской республики, наводнив их нечистью и нежитью.

Семеро отстранили орден Чистой силы от светской власти. Усадили на царский трон в Норвиче старшего сына того самого правителя, что предоставил им для войны со жрецами свои армии. Объявили себя крельскими князьями, основав те самые семь княжеских кланов, что господствовали на землях Крельского царства до сих пор. И уже почти семьсот лет пытались избавить царство от последствий битвы с демоном.

«Мои знания вам очень пригодятся, юноша, — сказал мне мэтр Рогов. — Если на местных землях по-прежнему шастают нечисть и мертвяки — вы здесь без работы точно не останетесь. Ведь те и другие когда-то были объектами исследований именно по моему профилю. Стихийной магией с ними не так уж легко справиться. Не удивительно, что потомки Семерых так и не зачистили свои земли».

Уже после первой встречи с поднятым мертвецом я понял, что не желаю становиться борцом с нежитью. Дёрнуло же меня заночевать в лесу! До сих пор по коже пробегали мурашки от воспоминаний о той ночи. Ведь твердили же мне местные: после заката за ограду деревни ни ногой, а лучше и вовсе не выходить из дома! Но я поддался любопытству. И едва не поплатился за это жизнью — новой жизнью.

Зато тогда я понял, что мне не обязательно учиться пользоваться магией. Зачем? Ведь у меня есть мэтр Мясник Рогов! Я лишь успел пожелать рычавшему с голодухи мертвецу гореть синим пламенем, как тот и правда вспыхнул.

Голос профессора в моей голове сообщил, что пламя — не лучшее средство против нежити. Посоветовал мне воспользоваться другими заклинаниями. Нудным преподавательским тоном перечислил возможные варианты борьбы с шагавшей на меня горящей уродиной.

— Ты прикалываешься?! — спросил я. — Убей уже эту тварь!

«Она давно мертва».

— Не тупи, мэтр! Сделай так, чтобы она не шевелилась!

Позже я узнал, что профессор обездвижил мертвеца «оковами света» — так он обычно поступал с поднятым материалом, чтобы тот не мешал работе. Профессор известил меня: парализация на мертвецов не действует. Прочёл мне лекцию на тему обездвиживания живых и неживых организмов. Из которой я сделал вывод: несмотря на то, что я не верил в магию в прошлой жизни — в этом мире она действительно существовала.

И мало того: я превратился в реально крутого волшебника! Пусть и с уклоном в умениях к укрощению всяческой мертвечины и дьявольщины. А чтобы применить любое заклинание, мне стоило лишь толково разъяснить профессору Рогову, чего именно я хочу. К примеру, чтобы бросить в кого-нибудь фаербол, мне следовало уточнить, какой именно шар огня нужен.

«Радиус десять сантиметров, температура тысяча градусов по Цельсию в центре шара, начальная скорость пятьдесят километров в час, ускорение метр в секунду, цель: вон та чёрная точка на стволе дерева».

Вот и всё. Почти как произнёс заклинание. Всю остальную работу, точно бортовой компьютер, за меня проделывал Мясник Рогов. Капец дереву.

В деревне Следки я прожил почти сто дней — на большее меня не хватило. Я городской житель, но привычный к походной романтике: в тайге, когда отправлялся туда на охоту или рыбалку, иной раз и неделю обитал в убогой хижине. Вот только я не горел желанием до конца новой жизни умываться в ледяной воде у колодца и делить ложе с насекомыми.

Тем более что, по словам профессора Рогова, цивилизация в этом мире всё же существовала: во всяком случае, тысячу лет назад в городах был и водопровод, и канализация. Найти дом с интернетом и электричеством я в местных городах не надеялся. Но не за горами холода — не хотелось бы и этой зимой бегать по морозу во двор, чтобы справить нужду.

Как только в середине весны сошёл снег, я напомнил профессору о спрятанных им рядом со столицей царства городом Норвичем кладах. Если верить воспоминаниям Лотара Рогова, стоимость ценностей в любой из его заначек позволила бы мне не только купить дом, но и безбедно жить пару десятков лет. Если только не считать за «беду» невозможность легально применять магию.

Любого жителя царства за нелегальное «колдовство» ждало приятное развлечение в виде очистительного костра — того самого, на котором когда-то поджарился профессор Рогов. Это я узнал ещё от торговцев на постоялом дворе около Следков. «Магичить» в Крельском царстве имели право только представители гильди…