Паутина Лайгаша

Глава III

– Похоже, Стеарис, вы просто недооценили и Беральда, и посланцев барона Крайта.

Старик не ответил.

По большому счету, сказать действительно было нечего. Ни он, ни я не предусмотрели возможность столь обширного использования магии: у графа и чародеев-то не было. Да и начальник ночных караулов оказался полным ослом: вместо того, чтобы поднять тревогу и заблокировать входы в донжон, ринулся с талиссой чуть ли не в рукопашную.

– Надеюсь, что удовлетворил ваше любопытство, – внутри меня все кипело от ярости. Уже по тому, как талисса вошла в монастырь – ровно вошла, как остро заточенный стилет – можно было догадаться, что воины из графской дружины ей и в подметки не годятся. – Удовлетворите и вы мое. Когда во дворе обители начался переполох, вам, вероятно, тут же доложили. И все же вы их не остановили?

– Не тут же, – грустно признался Стеарис, нервно покусывая ногти. Сдается, и он не ожидал увидеть, что стражники настолько растерялись. – Обнаружив, что талисса ускользнула, воины решили, что она по-прежнему во дворе, только вновь исхитрилась сделаться невидимой. И я не могу их так уж винить: главный вход в донжон без пароля не откроешь, внутренняя стража клялась, что никто и не пытался это сделать, а часовня Собирающей Последнюю Жатву – пуста. Кроме того, начальник ночных караулов мертв, а он один имел право принять решение, стоит ли будить меня или Арантара.

– То есть сначала они как следует обыскали двор, и лишь затем самый смелый…

– Увы, – чувствовалось, что бывшему настоятелю сильно не хочется об этом говорить, – потом меня разбудил сам Арантар. Они забрались в его покои.

– Ворон всемогущий! А туда-то зачем?

– Полагаю, что заблудились, – хмыкнул старик. – Но и Арантару повезло не больше, чем остальным: они его связали, как беспомощного котенка!

Я не сомневался, что эту новость он приберегал для синклита. Дескать, назначили мага над монахами начальствовать, а так ли он лучше, этот ваш маг-то?

– Думаете, это он выдал, где находится темница?

– Уверен, – глаза старика злорадно блеснули. – Иначе откуда бы им про нее узнать. Прямиком туда и направились!

Надо будет на досуге посмотреть, так ли уж и прямиком. Где-то Стеарис темнит, но в общих чертах наверняка говорит правду. На то, чтобы пробраться в монастырь, найти Беральда и скрыться, у талиссы ушло чуть более двух часов.

Рассеянно кивнув низко кланяющемуся крестьянину, прижавшему своего тощего мула к кромке дороги, я вновь задумался о талиссе.

Вроде бы все просто: собрались люди вместе, принесли Клятву – вот вам и талисса. Плюс, конечно, традиции и ритуалы – куда же без них! Ну, так ритуалов и в нашем Ордене хоть отбавляй. Не говоря уже о традициях.

Некоторое количество легенд. Это куда интереснее, хотя попробуй разберись, где правда, а где игра не в меру живого воображения. Слышал я в свое время, как барон Тойги подскакал с докладом к коннетаблю после битвы при Зайране. Так если ему верить, получалось, что рыцари барона положили народа раза в три больше, чем во всей Антронии тогда было.

И все же есть ряд вещей, в которых все легенды удивительным образом сходятся. Что для легенд как-то не слишком характерно.

Слово талиссы нерушимо. И пока хоть один из членов талиссы жив, он остается верен данному Слову. Но почему? Что мешает его нарушить?

Честь? Вряд ли. Были талиссы, с легкостью наносившие удар в спину союзникам. Но и они держали Слово. Слишком много свидетельств, чтобы это было выдумкой.

Кодекс талиссы священен. Нарушивший его до конца жизни несет на себе Знак. И ни один честный человек в здравом уме не станет иметь дело с клятвопреступником. Знак я видел: похоже на ярко-зеленый отпечаток огромного когтя. Где же это было?.. Да в том же Трумарите, в который мы сейчас и направляемся. Только давно, очень давно. Кабачок, кстати, назывался довольно оригинально. То ли «Уноси ноги», то ли «Убери руки». В общем, из тех, куда жрец Ворона может попасть либо от полного безденежья, либо для встречи со своим человеком с городского дна.

Ладно. Клятва, Кодекс, Слово – все с большой буквы, очень помпезно, торжественно и, допустим, даже реально существует. Интересно другое.

Прежде всего, кто за всем этим стоит?

Кто ставит тот же Знак? В талиссе может не оказаться магов – в конце концов, это боевой союз, а не Созвездие или Круг. И все же стоит талиссе решить, что предатель или клятвопреступник должен быть наказан, Знак появляется.

Кто решает, принять Клятву или нет? Сколько раз так было: друзья – водой не разольешь, не один год вместе, собрались, поклялись – пшик. Ничего. Никакой новой талиссы.

Я пытался навести справки в библиотеке Ордена. Может, там и нет новомодных виршей Генну, но зато по части непознанного и непознаваемого она не знает себе равных. И что же – лаконичные упоминания в летописях, множество романов, с полторы сотни баллад и только один трактат четырехвековой давности, да и в том автор на всех двухстах семидесяти восьми страницах с упорством маньяка проводит одну-единственную мысль: непостижим промысел божий.

В чем-то он, несомненно, прав.

Я разговаривал с иерархами. Одни отшучивались и смотрели на меня как на мальчишку, который все еще развлекается разговорами о сути всего сущего. Другие торопливо уводили разговор в сторону. Это-то меня и настораживало.

Я спросил Ворона. Он не ответил.

Складывалось впечатление, что за талиссами стоит нечто большее, нежели Ворон или равные ему.

В описаниях приключений то одной, то другой талиссы время от времени встречались эпизоды, объяснить которые оказывалось не по плечу летописцам. Словно неведомая сила, не боги и не маги, шла рядом с каждой из них. Помогая и выручая, когда…

Когда – это был еще один вопрос. Когда становилось туго? Не исключено, и все же талиссы гибли. Когда сама этого хотела – тогда получалось, что все зависит от чьих-то капризов. Но, как бы то ни было, я подозревал, что именно эта сила и делает талиссу талиссой.

– Покажи мне Исиндиоса!

Шар с готовностью начал поиск иерарха, потом внезапно почернел, точно на него плеснули чернилами, и из этой черноты плавно, как оттиск печати, проступило лицо Исиндиоса. Эффектно! И не догадаешься, где он сейчас и с кем.

– Равный приветствует равного!

– Да призовет тебя Ворон к подножию своего трона.

Исиндиос быстро оглядел карету и весьма фамильярно, если не сказать развязно, подмигнул Стеарису. Тот замер, глядя на иерарха широко раскрытыми глазами. Не повезло старику: дважды впасть в кому за один день – это, пожалуй, перебор.

– Не будет ли нескромностью спросить, что ты надумал делать с графом и талиссой?

– Сейчас подумаем, – Исиндиос сделал вид, что погрузился в размышления. – Лучше всего, загляни в «Книгу Серых равнин». Часть, если не ошибаюсь, девятая.

– И что там? – забавный старикан, но дело с ним иметь приятно. По крайней мере, не подчеркивает при каждом удобном случае, что ему уже, похоже, под сотню, а мне только двадцать семь.

– При равной должности нескромностью именуется вторжение без разрешения в личные покои и обладание обоими жрецами одной и той же дамой без согласия синклита. А вопрос – нет, вопрос нескромностью не является.

Так, понятно. То ли еще не решил, как поступить со всей этой компанией, то ли не хочет делиться планами Гардара. Скорее второе: Исиндиоса в нерешительности видел разве что Ворон, да и то вряд ли, а вот чувствовать себя не совсем уютно из-за вмешательства лангера Орробы было бы вполне естественно.

– Ты не возражаешь, если… Одним словом, я прошу тебя не трогать пока талиссу.

– Просьба официальная? – подобрался Исиндиос.

– Личная. Все же вломиться в монастырь, где я настроился спокойно провести ночь, – это уже наглость!

– Договорились, – иерарх относился к тем, кто неизменно старался переводить разговоры о талиссах на другую тему. – Если, конечно, она не решит украсить свой послужной список еще парочкой обителей. Тогда уж извини.

– Договорились. До встречи на синклите!

– До встречи.

Будем надеяться, что и люди Гардара талиссу не тронут. А вот я отныне постараюсь не спускать с нее глаз. И на этот раз обойдемся без Стеариса, пусть пока посидит, как есть – дорога короче покажется.

– Лагерь графа Беральда, талисса.

Передо мной пронеслись окрашенные в багрянец облака, вдалеке мелькнули очертания обители Арантара, и вот уже шар заполнило стремительно приближающееся скопление шатров и повозок… x x x

Макобер с трудом разлепил глаза.

За тонкой стенкой шатра что-то ритмично ухало. Похоже на удары молота по железу, хотя с чего бы вдруг кузнецу вздумалось устроиться прямо у них под боком?

Мессариец покрутил головой. В окно шатра заглядывало низкое солнце, кровати друзей были пусты. Эх, не проспать бы ужин – Беральд обещал показать, на что способен его повар!

Уханье стало значительно громче. И теперь каждый удар сопровождало одно и то же негодующее рычание… на гномьем. Посмотреть, чем там развлекается Мэтт, было интересно, но вылезать из кровати… Нет, пожалуй, лень.

Оставив лень препираться с любопытством, – еще посмотрим, кто из них победит на этот раз – Макобер прислушался. С языками у него не слишком складывалось, да он толком и не старался их выучить: суметь бы растолковать людям, что думаешь о них ты, и понять, что они думают о тебе, а остальное само приложится.

«Проклятый недотепа», «проклятый недотепа». Кого это он так? Неужели с годами в гноме проснулась самокритичность?

В шатер заглянула улыбающаяся физиономия Айвена:

– Вставай, соня. Граф уже ждет!

– С ужином, я надеюсь? – зевая, поинтересовался мессариец.

– Надейся. Но пока что там все наши и граф с Крайтом.

– Сейчас буду.

Быстро одевшись, Макобер выскочил наружу. Мэтт с остервенением лупил свои доспехи одолженным в походной кузне молотом.

– Пойдем, гномина! Граф ждет, – кинул ему на ходу мессариец, но Мэтт лишь сделал неопределенное движение подбородком, которое Макобер без труда расшифровал как: «Еще-раз-меня-так-назовешь-пеняй-на-себя-как-доделаю-так-и-приду». И пусть кто-нибудь посмеет сказать, что у него проблемы с пониманием гномов!

Когда мессариец добрался до шатра Сильвена Беральда, доклад барона Крайта, капитана графской дружины, был в самом разгаре. Впрочем, докладом это назвать можно было с изрядной натяжкой: барон обильно жестикулировал, то и дело прохаживался взад и вперед, в лицах изображая героев своей истории, а голос его то повышался чуть ли не до крика, то нисходил до трагического полушепота.

Граф, сидя, по обычаю предков, прямо на толстом темно-вишневом ковре, блаженствовал, следуя за всеми извивами длинной истории, которая неизбежно должна была закончиться его освобождением. После промозглой подземной темницы собственный просторный шатер казался ему необыкновенно уютным, хотя еще неделю назад граф нет-нет, да и жаловался своему старому камердинеру на тяготы походной жизни. Старик, которому от ночевок на сырой земле вступило в поясницу, слушал с пониманием, часто кивал, а при случае пускался в долгие душеспасительные беседы, склоняя своего не в меру воинственного подопечного вернуться домой с миром и не бросать вызов богам.

Следя за рассказом барона, Беральд смог, наконец, незаметно понаблюдать и за своими спасителями. Уж слишком непохожи они были на те легендарные талиссы прошлого, о которых ему доводилось слышать.

Бэх, единственная девушка в талиссе, устроилась сейчас неподалеку от него и зябко грела руки о большую глиняную чашку с терпким травяным питьем. Сняв шлем, она позволила длинным золотистым волосам по-домашнему свободно рассыпаться по плечам.

Гибкая и стройная, она еще не успела приобрести женскую плавность и тягучесть движений, которая и у Майи появилась лишь после замужества. Граф никак не мог отделаться от ощущения, что жрица чем-то напоминает его старшую дочь, за всю жизнь не державшую в руках ничего опаснее веретена. И слава богам – не женское это дело, мечом махать!

Интересно, сколько Бэх лет? Восемнадцать? Двадцать? И что ее заставило принести Обет – родители, минутный порыв, дурацкая детская любовь? Хотя, может, конечно, и вера – чего не бывает.

Постояв пару минут у входа и подождав, пока глаза привыкнут к полумраку шатра, Макобер плюхнулся рядом с Торрером.

– …Весь в черном с золотом, как павлин, – рассказывал Крайт, нимало не смущаясь тем, что явно никогда в жизни не видел эту редкую птицу, – передал письмо – и как ветром его сдуло. Я уж потом понял, как он за свою жизнь трясся. Еще бы: знаете, что посмел мне предложить этот Стеарис, чтоб Ашшарат лишила его потомства?

Мессариец не сдержал улыбки.

Сильвену казалось, что талиссы должны объединять опытных, заматеревших бойцов. Профессионалов. Про эльфов особый разговор, эльфы, может, уже и триста лет землю топчут, а вот по людям не скажешь, что они сильно обременены жизненным опытом. Взять того же Макобера: усы и те еще не растут! По обители ходил, что по твоему лугу – чуть не с песнями. А впрочем, болтать-то он может хоть в полный голос, однако врагов за милю чует. Настоящий оборотень: скользнет тенью в темноту, и моргнуть не успеешь, как путь уже свободен.

– Сдаться в плен? – обреченно предположил сидящий в самом углу лунный эльф.

В подземелье, при неясном свете факелов, графу показалось, что Терри мало чем отличается от Торрера. Кто их там разберет, этих эльфов, все как на одно лицо. А пригляделся – нет, у этого кожа смуглая, точно пеплом покрыта, сероватая даже. Да и лицо – похоже-похоже, но словно скульптор, творивший еще первых эльфов, вернулся и лишний часок поработал над его чертами. Сразу даже и не скажешь, в чем разница… Резче они, что ли, четче.

Значит, вот они какие, лунные… Как там поговорка: на лунного эльфа взглянешь, жить дольше века станешь. Вроде как сидят они в своих горах и носа не кажут, а кому что нужно, так те сами к ним на поклон приходят. Одно слово – диковинка.

– Хуже! – Крайт гордо выпрямился и едва не снес плюмаж о крышу шатра. – Либо, говорит, ты в течение трех дней собираешь выкуп за своего… ну, господина графа, в общем… либо, простите, Ваше Сиятельство, повесили бы вас на монастырской стене. И не вздумай, говорит, к государю вашему, герцогу Этренскому, за подмогой обращаться или, того пуще, обитель штурмовать, тут же пленника вздернем как… Нет, Ваше Сиятельство, такое при всех и не скажешь! Позвольте опустить.

– Похоже на жреца, которому захотелось поиграть в полководца, – усмехнулся Торрер.

Длинный узкий нос и большие зеленые глаза характерного изумрудного оттенка делали эльфа похожим на странную помесь раздраженного орла и настороженной болотной совы. И вот ведь вымахал – шатер-то не маленький, а ему все сгибаться приходится.

Да, чуден мир, чего в нем только нет. Даже такое… Граф мысленно вознес кратенькую молитву Двэллу, сотворившему этот мир. Вроде бы. Хоть батюшка и говорил: суеверие все это, не было вовсе никаких демиургов, сам же видишь – храмов им не строят, в жрецы к ним не идут… Просвещенный человек был батюшка, а одного не понимал: молитва – не нахлебник, лишней не бывает.

– Зря ты так, жрецы тоже разные, – Айвен с наслаждением вытянулся на пушистом ковре и хитро покосился на Бэх.

В юности, бывая время от времени при королевском дворе, граф повидал немало молодых чародеев, дни и ночи напролет изнуряющих себя непосильными штудиями, и, как всякий обычный человек, относился к ним с невольным сочувствием. К счастью, Айвен явно не принадлежал к их числу. Округлое лицо юноши уж никак не свидетельствовало о недоедании, а новенькие сапоги были скроены по самой последней моде.

По крайней мере, графу так искренне казалось. Айвену тоже.

– Ну, думаю, конец, – все не успокаивался барон. – Не уберег государя, как есть не уберег! Денег таких вовек не сыскать. Да что там деньги, наверняка ж эта шельма на выкуп и не рассчитывал! Второй вариант обмозговал… тоже как-то неудобно получается.

Граф усмехнулся. Получив боевое крещение еще в мясорубке Третьей Антронской войны, Крайт был незаменим при обучении новобранцев и в два счета растолковывал взбунтовавшимся крестьянам, в чем именно они глубоко не правы. Но штурмовать укрепленную цитадель, обороняемую жрецами и магами…

– Так что как эти ребята появились, я сам чуть Обет не дал! Еще бы – талисса! И какая!

– И какая? – насмешливо откликнулся Макобер, уверенный, что барону надо было не сидеть сложа руки и не богам молиться, а отправить отряд-другой добровольцев на выручку графу.

– Ну вот, стоило торопиться, – в шатре появился гном в полном боевом снаряжении. Выправил-таки свои доспехи. И правда – как новенькие!

А ведь он совсем не так стар, этот гном, стремящийся казаться чуть ли не ровесником мира. В жесткие темно-ореховые волосы, перехваченные тонким металлическим обручем, прокралась всего одна седая прядь, а что кожа морщинистая и обветренная, да борода чуть не до пояса, так кто ж не знает, что все гномы на одно лицо. Словом, Сильвен не удивился бы, окажись Мэтт моложе обоих эльфов.

– Что ж, теперь, когда все в сборе…

Граф поднялся на ноги. Крайт, все еще сияя от радости, встал рядом.

– Я мог бы долго благодарить вас за свое спасение, – Беральд вновь оглядел всю талиссу, поднявшуюся вслед за ним. – Но мне почему-то кажется, что сытный ужин вы сейчас предпочтете самым изысканным словам благодарности. Здесь, конечно, не замок, но мой повар…

Мэтт мысленно облизнулся. Терри поморщился: о вознаграждении не было сказано ни слова. Айвен понял его с первого взгляда.

– Прошу нас простить, – заявил маг к немалому изумлению остальных, – но боюсь, нам придется отклонить ваше приглашение, которое, смею заметить, более чем любезно. Мы и так задержались на ваших гостеприимных землях несколько дольше, чем рассчитывали. Так что, если вы не против, мы бы отправились в путь, не теряя времени.

Сильвен постарался ничем не выказать своего удивления.

Однако Торрер, с утра мечтавший о доброй пирушке, промолчать не мог:

– Мне все же кажется, что мы могли бы…

Макобер, не спускавший с эльфа глаз, с силой дернул его за рукав. Заставив Торрера наклониться, он быстро зашептал: «Деньги. Айвен хочет получить их прямо сейчас».

– … и поторопиться, – ничуть не смутившись, закончил свою речь эльф. И заговорщически подмигнул мессарийцу: дескать, сам не маленький – понимаю.

А Айвен уже пересчитывал полновесные палладиевые талеры с профилем королевы Илайи. Все честно, столичная чеканка, не что-нибудь. Вернув их в мешочек, маг собрался было окончательно попрощаться, когда граф неожиданно удержал его.

– Господа, – голос Беральда изменился, точно каждое слово стало вдруг даваться ему с немалым трудом, – вы спешите, а я и так уже злоупотребил вашим временем…

– Всегда в вашем распоряжении, – галантно поклонился Айвен, но мысли графа были сейчас далеко. Беральд рассеянно опустился обратно на ковер и замолчал столь надолго, что друзья искренне забеспокоились, не настигло ли его часом какое-нибудь припозднившееся вражеское заклятье.

– У меня нет сыновей, – наконец устало произнес граф. – Только две дочери. Если бы я погиб, это означало бы конец и моего рода. Барон обещал вам деньги, и вы их получили, хотя всей моей казны не хватит, чтобы расплатиться за то, что вы сделали. Для меня и, коли будет на то воля Ашшарат, моих наследников.

– Пусть вас это не беспокоит, Ваша Светлость, – склонил голову Айвен. – Талисса сдержала свое Слово, господин барон – свое. Мы в расчете.

– Жизнь… – похоже, Беральд даже не услышал мага. – Да, господа, смешно. Скажи мне кто-нибудь еще неделю назад…

– Ваша Светлость, – звонкий и твердый голос Бэх выдернул графа из задумчивости, – позвольте просить вас об одном: не скажите сейчас ничего, о чем потом вам пришлось бы пожалеть.

– Год назад я совершал паломничество в трумаритский храм Ашшарат, – постепенно Беральд вновь брал себя в руки. – Для вас, юная барышня, она, несомненно, в первую голову – богиня любви, для меня же – потомства и плодородия.

Щеки Бэх порозовели.

– Так вот, настоятель этого храма, Астальт, мудрейший человек, смею заметить, сказал мне тогда: «Жалеть стоит лишь об одном: что не услышишь шепот судьбы, когда ей вдруг вздумается о тебе вспомнить». Будем считать, господа, что я услышал этот шепот.

– Да вы, Ваше Сиятельство, романтик, – удивленно протянул Мэтт.

– Надеюсь, что нет, – поймав несколько странный взгляд барона Крайта, граф от души хлопнул себя по лбу. – Мессир, вы не будете столь любезны, чтобы лично проследить за приготовлениями к торжественному ужину?

Молча поклонившись, барон удалился.

– Так вот, господа, – продолжил Беральд как ни в чем не бывало, – в нашей семье есть одно тайное предание. Дворянство у нас сейчас сами знаете какое. Кто-то скрывает, что его прабабушка была простой деревенской ведьмой, приглянувшейся проезжему маркизу, кто-то предпочитает не вспоминать о том, что предка колесовали за участие в заговоре против священной особы Императора. Моему роду нечего стыдиться, однако свои тайны есть и у нас. И если вы позволите мне не торопиться, я бы начал с самого начала.

– Ну не с конца же начинать, Ваша Светлость, – проворчал гном. – Сами ж видите, слушаем мы вас, внимательнейшим образом слушаем.

– А чтобы вы, мессир, не обвиняли меня в излишнем романтизме, сразу скажу, что рассказываю эту историю так, как услышал ее от деда. И если она вдруг напомнит вам старую детскую сказку – не моя вина.

Друзья один за другим опустились подле графа. История обещала быть долгой.

– Лет сто двадцать назад в скромном поместье неподалеку от Трайгорна появился на свет мой прадед, Винсент Беральд. Никакой тогда еще не граф, а четвертый и к тому же не слишком желанный сын в обычной небогатой семье. Такому бы прямая дорога в королевскую армию, да вот незадача – король в те времена, светлая ему память, был не воинственным, а прадед, как назло, только и умел, что с клинком управляться. И он без особых сожалений променял каждодневную муштру на службу у одного из самых известных в городе магов. Раоми, не слышали о таком?..