Паутина Лайгаша

Глава XXXI

Юноша проснулся еще затемно. Пытаясь удержать сон, он покрепче обхватил подушку, с головой закутался в теплое шерстяное одеяло и вновь закрыл глаза.

Но сон не шел. Похоже, он уже успел отправиться к кому-то более благодарному и менее беспокойному.

С досадой высунув голову из-под одеяла, юноша перевернулся на спину и стал прислушиваться к привычной утренней суете.

Замок медленно оживал. Скрипнули ворота конюшни – конюхи отправились кормить лошадей. От калитки доносился громкий разговор – молочница, как обычно, завернула к ним по дороге с фермы. Прогремела поднимаемая решетка, и двор наполнился цоканьем копыт: вернулся ночной дозор.

Начинался самый обычный день. Для всех, кроме него. Сегодня юноше предстояло связать свою жизнь с богом, имя которого нечасто звучало в этих стенах.

Рыцари Ордена Снежного Барса не жаловали Айригаля. Испокон веков покровительницей Ордена считалась Меркар – прародительница всех людей, живущих на Двэлле. Ей они молились чаще других, в ее объятиях, а не в сером царстве Айригаля, рассчитывали найти упокоение после смерти.

Столичные жрецы назвали бы это ересью. Здесь, на Востоке, это было в порядке вещей.

Сегодня он станет жрецом. Айригаль не требовал обета безбрачия, всенощных бдений или очищения постом духа и плоти. И все же предстоящее Посвящение пугало юношу больше, чем все обеты и бдения.

«Лишь слабые подчиняются судьбе. Сильные творят ее сами», – любил говаривать отец.

Что ж, юноша и творил свою судьбу сам. Вернее, сотворил. Не сейчас – девять лет назад.

И вот настал день, когда он должен сдержать свое слово.

Жаль, что отец все еще при дворе и вернется не раньше, чем через месяц. Хотя, может, это и к лучшему…

Юноша хорошо знал, что такое быть жрецом Девы Вечной Весны. Но жрецом Айригаля?..

Книги в библиотеке замка были на эту тему крайне молчаливы.

Бывало, Пожиратель Душ требовал от прошедших Посвящение жить прежней жизнью. Такие люди становились членами королевских советов, магистратами, именитыми купцами. И даже их близкие не знали, кому те молятся по ночам и кто руководит их делами.

Если Айригаль оставит его в Найтморе, зачем прощаться?

Проще всего было бы выскользнуть из замка под любым предлогом – отправиться на охоту, присоединиться к дозору, сделать вид, что внезапно появилось желание навестить соседей.

Малодушие. Пока еще он не принес Клятву, и мама имеет право знать, кем сегодня станет ее сын. Хотя бы для того, чтобы Айригалю не пришло в голову оставить его в Найтморе.

Выскользнув из-под одеяла, юноша быстро оделся. Мама наверняка уже закончила утреннюю молитву…

Уже взявшись за ручку двери, он остановился. Может, лучше отправиться к ней после завтрака – никто же не гонит его к алтарю с самого утра? Или даже сначала собраться в дорогу и уже перед самым отъездом…

Нет, сейчас.

Пройдя по галерее, он подмигнул статуе прадеда, который всегда нравился ему больше других навеки застывших в мраморе предков. Прадед бы его понял…

Юноша решительно постучался в дверь в конце галереи, украшенную изумрудным листком Ашшарат.

– Сын?

Он вздрогнул: на мгновение ему показалось, что мама знает, с чем он пришел. Что она его ждет. Что исчезнуть незамеченным так или иначе не удалось бы.

Все-таки она жрица.

Впрочем, нет. Скорее всего, мама просто узнала его шаги.

Он помедлил на пороге.

Пусть Айригаль отправит его хоть на край света, Найтмор все равно всегда будет с ним. Его шпили и башенки, прохладные кладовые и бесконечные подземелья.

И, конечно, эта комната. Необыкновенно тихая, словно она одна из всего замка удалилась от суетного мира. И необыкновенно добрая и уютная.

– Не спится? – улыбнувшись и легонько взъерошив сыну волосы, мать показала ему на кресло перед собой. – Что-то я не замечала, чтобы ты любил вскакивать с первыми петухами.

Он помолчал, не зная, с чего начать. Потом все же сел в кресло. Снова встал.

– Нет, мама… Просто у меня сегодня… Посвящение.

Вот слово и произнесено. Но мать все так же ласково смотрела на него, по-прежнему ничего не понимая.

– Уже? – растерянно проговорила она. – Конечно, это большая честь для нашей семьи… Но отец… Разве не стоит его подождать? Хотя нет, это я возьму на себя… И потом, все так неожиданно: она ничего не говорила о тебе… Хотя если она хочет, чтобы ты…

Боги, ну почему все так сложно! Какой же он болван! Проклятие, как же теперь сказать ей правду?!

– Не совсем… То есть, да. Она и не хочет.

Мать удивленно подняла брови.

– Если ты намерен стать жрецом против ее воли, на меня можешь не рассчитывать. Опять что-то нафантазировал!

Он скользнул взглядом по ее смешливым серым глазам, коротким каштановым локонам, перехваченным на лбу хрупкой палладиевой диадемой… Она все еще думает, что он шутит.

– Подожди, мама. Я собираюсь стать жрецом совсем другого бога.

На этот раз она ничем не выдала своего удивления: служить или не служить божеству, всегда считалось в их доме личном делом каждого. Только в глазах появилась тревога.

– Темеса?

– Нет… – он и теперь не решился произнести имя божества, которому отдал свою душу, и предпочел выбрать едва ли не самое нейтральное из его прозвищ. – Того, Кто Ждет за Порогом.

Ее боль всегда была его болью, однако сейчас он ничем не мог ей помочь…

Выехав из ворот родительского замка, юноша сразу повернул коня в лес. Пока ему не приснился этот затерянный среди деревьев алтарь, он и не знал, что тот ждет своего часа так близко от Найтмора, хотя десятки раз охотился с отцом в этих местах.

Теперь же алтарь звал, притягивал, и найти его не составило труда.

Спешившись в паре шагов от серого замшелого валуна, в котором, слава Богам, не было решительно ничего зловещего, юноша привязал коня к растущей поблизости березе.

От матери он слышал, что Клятва – это праздник, просветление, миг, когда человек сливается с богом и чувствует, как в него входит божественная сила.

Если бы только для него Клятва была таким же праздником, как для слуг Ашшарат!

Он принял решение, и он сделает все, что от него зависит. А то, что ноги отказываются вести его к цели, так на то он и потомок рыцарей древнейшего на Двэлле Ордена, чтобы заставить их себе повиноваться.

Приблизившись, он положил руку на камень.

Алтарь оставался холоден и молчалив. Только сейчас юноша задумался о том, что произойдет, если бог не явится на его зов. Сможет ли он считать себя свободным от данного некогда обещания? Вправе ли отправиться домой?..

Сзади послышались шаги, и юноша резко обернулся, схватившись за меч.

Мужчине, неторопливо появившемуся из леса, на вид было лет пятьдесят. Ни оружия, ни доспехов. Скорее купец, нежели воин.

Окладистая черная борода, в которой прячется второй подбородок. Широко расставленные иронично прищуренные глаза. Холеные руки с парой палладиевых перстней скрещены на груди.

– Ну что ж, рад тебя видеть.

И это – бог?! Бог, которому он собирается служить до конца жизни? Не спускается с небес, не рычит громовым голосом, стоит лишь дотронуться до его алтаря.

Хранящий Жатву Смерти, Страж Вечности, Играющий Душами… У Айригаля много имен. В его Цитадель гость вступает лишь единожды – после смерти. Его жрецы носят символ ворона – символ смерти и мудрости.

И этот бог запросто заводит с ним разговор!

– А чего ты, собственно, ожидал? – улыбнулся незнакомец. – Огненной колесницы, молнии в руке, когтистых лап по локоть в крови?

Юноша замялся. В глубине души он действительно полагал, что бог заставляет упасть на колени одним своим появлением. И вообще, неужели божество сходит к каждому, кто принимает его покровительство?

Странно, мама об этом ничего ни говорила…

– Похоже, мне сейчас впервые в жизни придется доказывать, что я – бог, – расхохотался незнакомец, глядя на его оторопевшее лицо. – Ну, изволь. Девять лет назад…

– Зачем ты хотел убить моего отца? – юноша гордо вскинул голову.

Он перенял эту манеру у прадеда. Вернее, у статуи прадеда.

– Убить? – казалось, Айригаль искренне удивлен. – Это, прости, не по моей части.

И юноша вдруг понял, что тот не лжет: он и в самом деле не собирался убивать его отца. То был сон, ниспосланный богом, и все же не более, чем сон. Кинжал в любом случае не попал бы в цель.

Что ж, даже Темес назвал бы это лишь «военной хитростью». А то, что отец остался жив, так долгих лет ему жизни.

Слово не было вырвано силой, он дал его добровольно.

И все же… Пока Клятва не принесена, пока не пройдено Посвящение…

Заставив себя не думать об этом, юноша произнес так спокойно, как только мог:

– Я дал слово, и я пришел. Теперь я в твоей власти.

– В моей власти? – медленно повторил бог, взвешивая каждое слово. – Что ж… Однако если ты думаешь, что у меня нет иной заботы, кроме как являться каждому, приносящему мне Клятву, должен сказать, что ты ошибаешься. Я явился, чтобы ты услышал то, что должен услышать. Именно ты. И прежде, чем встанешь в ряды моего Ордена.

Юноша промолчал, но бог и не ожидал от него ответа.

– Если я в тебе не ошибся, ты уже задумывался о смысле жизни, – сочувственно-серьезно проговорил Айригаль.

Юноша кивнул.

– Четырнадцать-пятнадцать лет, самое время, – глаза бога смеялись. – Давай я попробую угадать, к чему ты пришел. Ты хочешь соединить в себе все: славу и доблесть предков, силу и стойкость отца, доброту и обаяние матери. Хочешь быть добрым сеньором и храбрым рыцарем, чье имя останется в веках и чья статуя займет должное место в родовом замке.

– Тебе это кажется странным или недостойным?

Дерзость приятно холодила сердце, однако у нее был и иной исток. Юноша умел лгать другим, но не умел лгать себе: он надеялся, что сможет оттолкнуть Айригаля. В конце концов, кому нужны не слишком почтительные слуги…

– Не более странным, чем то, что Аспари кружит подле луны, и не более недостойным, чем то, что твой отец может казнить своего вассала, а тот его – нет, – усмехнулся Айригаль. – Однако я пришел к тебе не затем, чтобы обсуждать это.

Показывает, кто здесь хозяин, подумал юноша. Пусть. Пока еще никто…

– Я пришел сказать тебе, – бог возвысил голос, – что на самом деле ты хочешь иного: остаться в памяти людей. Людей, а не только вассалов твоего отца и обитателей славного замка Найтмор. Ты хочешь стать живой легендой. Более того – ты мечтаешь повелевать, мечтаешь, чтобы никто не мог противиться твоей власти. Жалеешь, что не родился принцем крови, которого ждал бы трон. Я дам тебе славу и власть. Я, а не Орден Снежного Барса!

Слова Айригаля были правдой. Хотя и не той правдой, которую хочется услышать.

– Твоя слава и твоя власть несут с собой смерть! – голос юноши сорвался в самый неподходящий момент.

– Можно подумать, что Снежные Барсы несут с собой жизнь! – прогремел бог. – Не обманывай себя, любая слава и любая власть несут с собой смерть. Я не говорю тебе: «Выбирай». Ты уже сделал свой выбор. Я говорю тебе: «Задумайся».

– Снежные Барсы завоевывают славу своими мечами, – не сдавался юноша. – А ты требуешь плату.

– Не в большей и не в меньшей степени, чем любой другой бог. Или богиня. Значит ли это, что ты осуждаешь свою мать?

И, уже тише, Айригаль добавил:

– Разве что, чем больше плата, тем больше и награда.

Юноше стало не по себе: он вспомнил, с каким именно богом он разговаривает.

– То есть мне придется отдать тебе свою душу?

– Еще не хватало! – расхохотался Айригаль. – Предложить душу Владыке Вечных Пустошей! Свежая идея. Признаюсь, ты первый, кому она пришла в голову. И вообще, при чем здесь душа? Мне нужна вера. Настоящая, истинная вера. Мне нужно, чтобы ты хотел, мечтал стать моим жрецом.

– Но ты же сам сказал, что не предлагаешь мне выбора, – юноша чувствовал себя изрядно обескураженным.

– Ты дал мне слово, и я воспользуюсь им. В твоих же интересах. И все же я не тюремщик. Поверь, сейчас ты еще не готов выбирать. Но если когда-нибудь, в будущем ты решишь встать на иной путь, я не стану тебе препятствовать.

Юноша понял, что разговор окончен, и прижал правую руку к сердцу, показывая, что готов начать Клятву.

– Мир и Двэлл, слушайте нас, – на этот раз голос незнакомца раздавался со всех сторон, окружал, завораживал. Сейчас перед юношей был бог, и он счел за лучшее склониться перед его мудростью…

Юноша произнес последние слова Клятвы. Он ожидал, что божественная Сила наполнит его до краев, что он сможет… сможет… Сможет хотя бы что-то, чего не мог раньше.

Айригаль вновь от души расхохотался.

– Это я могу двигать взглядом горы! Я, а не ты!

Юноша опустил голову.

– У жрецов все по-другому. Смотри, – внезапно бог стал серьезным.

Приблизившись, он надел на шею юноши витую цепочку с палладиевой фигуркой ворона.

– Видишь вон то дерево, – он указал на кривоватый засохший ясень неподалеку от алтаря. – Представь себе, что за ним прячется враг, а ты безоружен. Стрела его арбалета смотрит тебе в грудь. Еще мгновение…

Юноша пристально посмотрел на дерево. Если бы за ним действительно кто-то прятался, ему надо было бы встать вон там, чуть левее, чтобы ствол скрывал тело, а ветви не заслоняли от стрелка алтарь.

Он и сам не заметил, как внутренне напрягся и подобрался. А ведь этому богу ничто не мешает действительно поставить там арбалетчика. И если сейчас не выполнить то, чего от него ожидают…

– А теперь попроси моей помощи! Быстрее! Мысленно, про себя.

Он попросил. Даже не попросил, а словно зачерпнул из бездонного хранилища Силы. Она наполнила его тело, заставила засверкать медальон. Мгновение – и дерево исчезло, будто его и не было.

И Сила ушла. Но она не оставила его опустошенным, обессиленным, разбитым. Он знал, что в любой момент Сила вернется, стоит лишь ему захотеть. Попросить. Воззвать к богу. Его богу.

Потом пришла усталость. Приятная усталость человека, который хорошо выполнил свою работу.

– Я дарую тебе мой первый Ранг. Отныне ты – Преступивший Грань, – довольно улыбнувшись, Айригаль похлопал его по плечу. – Кстати, можешь называть меня Вороном. Ты готов принять мое первое задание?

– Да, Ворон, – юноша склонил голову.

По дороге сюда он с грустью думал о том, что придется покинуть Найтмор. Ерунда – и хорошо, что он не успел поделиться этим с Вороном. Найтмор прекрасен, но мал – нельзя же всю жизнь провести в колыбели.

– Тебя воспитывали в готовности принять Посвящение Ашшарат?

О чем он говорит? Юноша с трудом заставил себя сосредоточиться.

– Если на то будет ее воля. Хотя отец хотел видеть меня рыцарем…

– Зеленая Дева отвечала на твои молитвы? – бог больше не был похож на вальяжного богатого купца. Теперь перед юношей был властитель, лорд, не сомневающийся в его лояльности.

– Не единожды. Она благосклонна к матери и говорила, что рада будет числить меня среди своих жрецов.

Айригаль прищурился.

– Отлично! Тогда прямо сейчас ты отправишься в ее святилище в Тайлене и пройдешь второе Посвящение.

Юноша почувствовал, что земля уходит у него из-под ног и чуть не опустился прямо на алтарь.

Ворон хочет от него отказаться? Но тогда к чему вся эта комедия?

Собирается обмануть Ашшарат? Но разве богиню можно обмануть?

– Никто и не подозревает, что это возможно – служить двум богам одновременно, – продолжал тем временем Айригаль, словно не замечая, какой эффект произвели его слова. – Но никому и не следует об этом знать. Аши было жалко терять тебя, а я еще не успел к тебе привыкнуть.

– И при этом я?..

Бог поднял руку, призывая его дослушать.

– Ты принес Клятву мне, и ты – мой жрец. Прежде всего мой. Аши уверена, что сможет использовать твои умения так, что это не пойдет ей во вред. Быть может. Я дозволяю тебе принести Клятву и ей, но помни, что ты – мой человек среди ее жрецов.

Юноша сделал шаг вперед, однако Айригаль вновь не дал ему произнести ни слова:

– Я знаю все вопросы, которые ты хочешь задать. Мой ответ таков: ты получил приказ, и ты его выполнишь. Отправляйся в Тайлен и соверши то, о чем мечтала твоя мать. Не забудь, кстати, сказать ей, что пошутил. А если ей доведется впоследствии увидеть тебя с моим медальоном, Аши достаточно умна, чтобы придумать для нее подходящее объяснение. А теперь ступай, Преступивший Грань, и помни, что твой бог не поленился притащиться сюда, чтобы пожелать тебе удачи.

– Но… – но юноша уже снова остался один. И у него не было иного выбора, кроме как подчиниться приказу. x x x

– Руби! – скомандовал Айвен.

Эх, если бы можно было положиться на магию…

– Разрубишь тут, – буркнул в ответ Мэтт, безуспешно силясь дотянуться до рукояти топора.

– Да это не сети, паутина какая-то! – Бэх попыталась схватиться за медальон, но не смогла даже поднять руку.

Чем больше они пытались высвободиться, тем больше увязали в липких нитях сетей.

Рывок – и пол ушел из-под ног.

– Посмотрим, что тут за паучки водятся, – с угрозой пробормотал Торрер. – Не знаю, как у людей, а в нашей маленькой эльфийской деревушке за такое давно бы уже…

Пока талиссу тащили наверх, высказаться успел едва ли не каждый. Особенно часто поминали «ключ», Винсента Беральда и всех родственников Протектора по материнской линии вплоть до пятого колена.

Пещера, в которую попала талисса, ничем не напоминала ровные, ухоженные и хорошо освещенные коридоры Лайгаша. Перед друзьями предстало настоящее логово: с набросанными на полу грязными шкурами, запахом давно немытых тел и закопченными стенами.

Да и люди, которые сейчас стояли перед ними, выглядели немногим лучше. Любой цирюльник зарыдал бы при виде их всклокоченных волос и торчащих во все стороны бород. И все же, судя по полуистлевшим остаткам одежды, когда-то и они знавали лучшие времена.

– Кольцо Айригалю в нос! – удивленно произнес здоровяк, командовавший захватом талиссы. – Да тут целый паноптикум!

– Сам сайгак! – фыркнул в ответ Макобер. – Неужели старина Айри настолько обеднел, что даже такое берет на службу?!

– Нам бы неплохо выбраться отсюда живыми, – вполголоса напомнил ему Терри.

Однако главарь был настолько поражен, что даже не обратил внимания на слова мессарийца.

– Жрецы, да не те, – он прищурился, разглядывая медальоны Бэх и Лентала. – Темес и Ашшарат. Неплохая парочка.

– Глянь, там еще и маги! – провопил какой-то коротышка, вооруженный суковатой дубиной.

– Сам вижу, – рявкнул главарь. – Ребята, вы вообще откуда на наши головы свалились?

– Мы?! – в негодовании откликнулся Торрер, все еще пытаясь вытащить из ножен хотя бы один меч. – Это мы-то свалились?! Шли себе спокойно, никого не трогали…

– Почти никого, – поправил эльфа Макобер, тесно прикрученный где-то за его спиной.

– Почти никого, – согласился Торрер, давным-давно уяснивший, что спорить с мессарийцем себе дороже. – И тут, трам-тара-рам, вопли, крики, сети…

– Нехорошо как-то получилось, – здоровяк почесал в затылке. – Эй, Блимт, развязывай.

На первый план выдвинулся худющий, ростом едва ли не с эльфа человек, закутанный в лохмотья, которые некогда вполне могли бы быть шерстяным одеянием колдуна.

Но могли и не быть.

Икнув и откашлявшись, он принялся за весьма замысловатое заклятье, поминутно сбиваясь и путаясь в словах.

Баураст зажмурился: он без труда представил себе, что произойдет, если верзила не совладает с потоками магической энергии, которая клубилась сейчас вокруг талиссы. Хорошо, если они погибнут на месте. А ну как нет?

Но тут сети, точно почувствовав хозяина, заерзали на пленниках, и вдруг все одновременно превратились в потоки воды.

– А попросту, по-деревенски, ну, разрезать, к примеру, никак нельзя было? – поинтересовался Баураст, постукивая зубами от холода.

Однако Блимт казался куда более удивленным, чем талисса.

– Гирн, я не хотел, честное слово не хотел, – тоненько проверещал он, падая на колени перед главарем, – ты же сам знаешь…

– Знать-то знаю, – Гирн скептически оглядел незадачливого чародея с головы до ног. – Ладно, Блимт, забыли. Но вот болото это тебе убирать. Чем хочешь, хоть рясой своей.

– Какая ж то ряса, – пропищал колдун.

Однако Гирн так посмотрел на него, что Блимт мгновенно скинул с себя ветхое одеяние и принялся суетливо вытирать пол, отжимая воду в дыру, через которую втащили пленников.

– А вы извиняйте, ребята, – пробасил главарь, глядя почему-то на сапоги Торрера. – Сами понимаете, магия…

– Не может быть! – вежливо изумился Макобер.

– Прошу к огню, – здоровяк явно чувствовал себя не уютно. –Обсушитесь, поужинаем.

– Чего только эти жрецы не наколдуют, чтобы с комфортом переночевать! – иронически глядя на Лентала, прошептал Баураст.

Но паладин лишь втянул носом воздух, тяжело вздохнул и лениво поправил:

– Не наколдуют. Намолят.

Как они и подозревали, огонь в этой пещере разводили прямо на полу. При этом лишь малая часть дыма успевала ускользнуть в узкие щели в скале – оставшаяся же висела в воздухе тяжелыми сизыми клубами. Однако после устроенного Блимтом купания идея обсушиться выглядела весьма привлекательно.

Главарь протянул каждому гостю по большому куску сухого плоского хлеба, на которые вывалил пахучие кусочки мяса из висящего над огнем котелка.

– Ну, рассказывайте, – он добродушно хлопнул Макобера по спине, – откуда вы тут взялись такие расфуфыренные.

Друзья придирчиво оглядели друг друга. До сих пор они как-то не воспринимали свою запыленную дорожную одежду, не раз штопанную после боев, как роскошные придворные одеяния. Однако сейчас талисса вынуждена была признать, что воистину все познается в сравнении.

– Ты был прав, Гирн, – одобрительно отметил Айвен, стараясь говорить как можно проще и доходчивее. – Мы не имеем никакого отношения к слугам Айригаля.

Главарь довольно рыгнул.

– Мы – его враги. Как вы и догадались, я и впрямь чародей. А это, – Айвен сделал небрежный жест в сторону Баураста, – мой нерадивый ученик. Сколько лет учится, пыжится – а все бестолку.

Терри заметил, как лицо Баураста окаменело. И когда маг сунул руку в карман, лунный эльф счел за лучшее незаметно придвинуться поближе на случай, если тому придет в голову поставить Айвена на место.

– Так как вас сюда занесло? – поторопил Гирн.

– Всему свое время, – на взгляд Бэх, Айвен излишне рисковал, испытывая терпение главаря. – Ты без сомнения слышал, почтенный, как люди говорят: «Провалиться мне на этом месте!».

– Ну? – кивнул Гирн.

Остальные с интересом прислушивались к разговору, не забывая при этом дружно работать челюстями.

Торрер попытался представить себе, чье это должно быть мясо, и почувствовал, что аппетит стремительно покидает его.

– Вот я и подумал, – как ни в чем ни бывало продолжил Айвен, – почему бы, собственно так и не сделать.

– Как так? – тупо переспросил Гирн.

– Встав над Лайгашем, мы дождались, пока Аспари не превратится в зрачок тусклого глаза луны и, повинуясь моим чарам, – глубоким таинственным голосом прошептал Айвен, – расступилась земля и разверзся камень.

Увидев, что Баураст с трудом сдерживается, чтобы не расхохотаться, лунный эльф позволил себе расслабиться.

– Мы ступили на землю Лайгаша…

Бэх почему-то вспомнила, как Макобер пугал ее в храме Орробы. Кажется, у мессарийца появился достойный последователь.

– …враги же наши оказались не прочнее скал и не тверже камня, – отблески костра плясали на стенах пещеры, и гигантская тень Айвена угрожающе колыхалась над слушателями. – Они бежали с нашего пути, как олени от лесного пожара. И близок час, когда люди скажут: «Лайгаш бросил им вызов, Лайгаша более не существует».

– А как вы узнали, где его искать? – тоже почему-то шепотом поинтересовался главарь.

– Мой ученик некогда служил здесь, – уже обычным голосом ответил Айвен. – Помощником повара.

И, насладившись выражением лица Баураста, мимоходом добавил:

– Младшим.

– Вишь как оно бывает, – с уважением протянул Гирн. – Ну, мы-то люди простые. Меня Орден нанял тюки грузить, Блимт лошадей в караване кормил – все при деле были.

«Маг – и кормил лошадей?!» – чуть было не воскликнул Айвен, позабыв, что и сам только что представил Баураста помощником повара. Младшим.

– Как все разгрузили, – продолжал тем временем главарь, – так и… Одним словом, в Лайгаш-то мы залезли, только кто ж думал, что он такой огромадный! А уж как вся эта айригалева нечисть стала нас теснить… Словом, в такие дебри загнали, про которые и сами, похоже, позабыли. Так и живем здесь. Несколько раз пытались нос высунуть – все бестолку.

– Выбраться не можете? – удивился Торрер.

– Выбраться-то можем, – хмыкнул Гирн. – Я так понимаю, что чем ближе к денежкам, тем больше народу их охраняет. И одним нам не пройти. Зато теперь…

Хитро улыбнувшись, главарь сладко зевнул, продемонстрировав талиссе десятков пять, как ей померещилось, весьма крепких зубов:

– Ладно, хватит на сегодня. Как говорится, деваха с вечера, молитва с утра.

Друзья и сами уже начинали клевать носом: сегодняшний день казался почти бесконечным.

– Спим? – оглядел талиссу Айвен.

– Ну, Гирн же сказал: «Молитва с утра», – подмигнула ему Бэх.

Выбирая место на грязном полу пещеры, она постаралась устроиться подальше от новых знакомых.

Заметив, что девушке неуютно, паладин опустился рядом на холодный каменный пол и протянул Бэх свой плащ:

– Подстели под себя, теплее будет. Ну, как ты? Отошла немножко?

Девушка благодарно улыбнулась:

– Немножко. Обидно бывает Силу тратить, только когда кто-нибудь сам на свою голову приключения находит. А так…

Паладин невольно посмотрел в сторону Макобера.

– Лентал, я все хотела тебя спросить, – девушка помедлила, словно не решаясь задать вопрос, – а почему все-таки тебя с нами отправили?

Сердце подсказывало ей, что не все здесь так просто: слабо верилось, что Ашшарат посылает паладинов на помощь каждому, кто захочет поживиться деньгами Лазоревого храма.

Он знал, что не стоит этого делать, и все же ответил, не желая ей лгать:

– Давай договоримся так: я обязательно тебе все расскажу. Но не сейчас. Чуть позже. По правде говоря, мне уже давно надо было бы от вас уйти. Еще в тот момент, когда я понял… В общем, сразу после нашего с тобой путешествия к Темесу.

– Значит, ты здесь не для того, чтобы нам помогать?

– А я мало помогаю? – лукаво улыбнулся паладин.

– Мне – много, – серьезно ответила Бэх. – Но все равно… Я понимаю, зачем с нами идет Баураст. А вот чем мы сможем расплатиться за помощь паладина Ашшарат?

– Расплатиться? – удивился Лентал. – Знаешь, по-моему, за все в этой жизни человек платит только одним – собой. За смерть друга и за любовь женщины, за помощь бога и за уважение окружающих. Разве не так?

– То есть Ашшарат нужны мы сами?

– Ашшарат?.. – паладин помолчал. – Хотя в чем-то ты, наверно, и права.

Бэх нахмурилась, пытаясь понять, что он имеет в виду.

– Тебя что-то тревожит? – напрямик спросил паладин.

– Не знаю, – почувствовав, что дрожит, девушка поплотнее закуталась в плащ. – Неспокойно как-то. Словно все идет как надо, и тем не менее что-то не так. Даже не знаю, как объяснить. Может, просто устала. Может, привыкла чувствовать настроение талиссы. И с магией что-то странное творится…

– А давно это началось?

– В первый раз… – девушка задумалась. – По-моему, когда мы с этим чудищем летающим дрались. Помнишь, я тебе рассказывала?

Паладин кивнул.

– А перед этим вы ничего необычного не находили?

– Не находили?.. Да нет вроде. Постой! Разве что после смерти графа Беральда. Записку и кольцо. Записка должна быть у Мэтта, а кольцо…

– Кольцо? – заинтересовался Лентал.

– Точно! Я же сама видела его на Торрере! – Бэх взглянула на тихонько посапывающего эльф. – Разбудим?

– А смысл? – Лентал вытянулся рядом со жрицей с таким наслаждением, точно под ним был не голый камень, а пуховая перина. – Попроси Баураста, чтобы он завтра взглянул на эту вещицу. Ну что – спать?

– Хитрый! Ты мне так и не ответил…

– Хочешь, чтобы я тебе соврал?

– Нет, конечно!

Бэх даже слегка удивилась собственной горячности. Будто для нее неожиданно стало важно, чтобы Лентал обязательно оставался с ней честным. До конца честным.

– Тогда подожди. Я тебе обещаю, в свое время ты первая все узнаешь.

– Слово паладина?

– Слово паладина! – со всей возможной серьезностью произнес Лентал. Он ласково коснулся пальцами ее щеки, но тут же отдернул руку, словно устыдившись невольного жеста.

К счастью, рев главаря, пронесшийся над пещерой, помог ему скрыть смущение:

– Всем спать, бездельники, Орроба вам в бок. Завтра мы наконец-то двинемся дальше! Теперь у меня есть настоящие воины и колдуны!