Патруль 2

Глава 8 Поле чудес

И я взял трубку.

— Да, Даш? — спросил я.

— Привет, Слав, как ты? — начала она разговор.

— Ты же обычно пишешь? — удивился я.

— Слушай, ты же не против, что мы с Лёшой съедемся? — спросила она у меня.

— Я не против. Я даже за. — произнёс я.

— Но только не в этом клоповнике, мы решили хорошую квартиру снять.

— Молодцы! — похвалил я, всё еще не понимая, что от меня хотят.

— Мы съезжаем, и Лёша поехал варианты смотреть, а я вещи собираю. Твои собрать?

— Я сейчас приеду и заберу. — произнёс я.

Там вещей-то у меня — зимняя и осенняя форма одежды, документы, вещмешок — он же тревожный чемоданчик с бирочкой В. И. Кузнецов. Вот и все мои вещи. И, дойдя до дома, я переоделся в гражданку, снова в костюм СССР, и, сев в «Бэху», поехал на Макрушино. Через Степановку было даже ближе.

Привычный подъезд, привычный этаж, привычная дверь в наш отсек коридора, как всегда не закрытая из-за соседа-пьяницы, и вот я уже у своей бывшей двери и, постучав, мне открыла Даша по иронии судьбы тоже бывшая.

— Ой, ты так быстро! — выдавила она. — А я…

Она посмотрела на себя: на ней были тапочки и Лёшина футболка, сквозь которую просвечивались ореолы сосков.

— А ты в домашнем… — продолжил я, входя дополнив. — Привет, Даш.

И тут она прильнула ко мне, вставая на цыпочки, касаясь меня своей грудью, кладя голову мне на грудь.

— Я так и не успела тебе сказать, как я за тебя волновалась, когда тебя взяли. — произнесла она.

— Ну, что было, то было. — выдохнул я, чуть отодвигая тело Даши от себя.

— Ты мне не рад? — насупилась она, и я почувствовал в воздухе запах выпитого алкоголя.

— Смотри, Даш, давай присядем и поговорим. — указал я ей на диванчик, на котором у меня нашли наркоту.

И она, смущённо и нарочито обиженно насупив брови и собрав губки бантиком, пошла и села туда.

— Я знаю, что сейчас будет. Ты мне скажешь, что тогда ошиблась, что была расстроена, и вы с Лёшей тогда друг друга хотели как-то поддержать и оказались в постели. Принимаю и даже в чём-то поддерживаю. Вы же оба мои друзья. — говоря это, я вытаскивал из шкафа форму, клал в неё мои документы; в качестве баула подошёл большой пакет с «ОЗОНа», куда влез и бушлат, и зимняя шапка, и тёплые штаны, и фуражка с кителем.

— Ты такой хороший. — выдохнула она.

— А сейчас ты предложишь как бы прощальный секс — ведь мы не чужие люди, — секс, о котором мы Лёше не скажем, а потом начнёшь истерить в личных сообщениях, просить приехать, вот как сейчас, говорить, что запуталась, что не можешь больше лгать и что ты всё должна рассказать Лёше. И в качестве утешения примешь ещё один прощальный секс, а потом ещё, и ещё, и ещё… И вот я уже сплю с девушкой друга у него за спиной, а она спит с нами двумя и во всём выигрывает.

— Разве твои чувства ко мне остыли? — она встала и снова оказалась возле меня, и я выставил между мной и ею ладонь, чтобы указать дистанцию.

Но тут Даша взяла мою руку и приложила к своей груди, заставив её пальцами мои пальцы сжаться и ощущать упругость и теплоту её кожи сквозь тонкую ткань футболки. Нафига я вообще сюда поехал? Надо было Лёху дождаться.

— Ну, хочешь, я с ним расстанусь? — произнесла она заглядывая в мои глаза.

— Нет, Даш, я как раз обратного хочу — чтобы такая игривая девочка, как ты, радовала моего друга по техникуму каждую ночь.

— Но ведь нам это не мешает? — протянула она.

— Нам троим дружить — конечно, нет. — согласился я, хотя Даша имела в виду наши с ней гипотетические отношения.

— Я же люблю тебя! — выдала она последний свой козырь.

— Слушай… — примиряюще я взял её за плечи. — Давай я на твоём языке тебе объясню. Я не сержусь на тебя и не мщу тебе, я искренне благодарен за то, что между нами было, но Лёша же тебя возбуждает? Поживите с ним, пока искра не потухнет, пусть парень хоть жизнь почувствует, а то у него в техчасти одни платы да провода горелые. А тебе я предлагаю нечто большее, чем секс на стороне.

— Что? — спросила она.

— Честную дружбу, которая выше любви. Насладись Лёшей, пожалуйста, и пусть он вдохнёт тебя настолько, насколько сможет.

— Я тебя всё равно буду любить, буду трахать его, а представлять тебя. — проскулила она.

— Да хоть Алена Делона. Главное — кайфоните вместе. Хорошо?

— Хорошо, — пискнула она.

— Зовите меня в полном составе вашей семьи! В ваш новый домик! — произнёс я, и Даша снова приблизилась и внезапно поцеловала меня в губы.

Я же, отстранившись лицом, подарил ей лишь дружеские объятия, видя, как по её лицу текут слёзы, но губы девушки складывались в нечто похожее на улыбку.

— Спасибо тебе, Слав! — всхлипнула она.

— Даш, я вас с Лёхой обоих очень ценю — одинаково, с недавнего времени вас вместе. Вот вас вместе я, возможно, даже люблю. Что бы это ни значило. Пока и зовите в гости! — я уходил с пакетом «Озона», уходил быстро, словно бежал от чего-то страшного. Сегодня я подарил Даше важный урок, я рассказал ей, что значит проявлять жертвенность в отношениях. Поймёт ли она что-нибудь — время покажет. А сам я, погрузив шмот в «Бэху», упал на пассажирское сиденье ощущая что в штанах сильно выпирало, мешая думать и скорее всего водить. Вовремя ушёл, не доводя до греха, получается.

И снова раздался звонок на мой телефон. Блин, как же суетно тут жить, вот раньше никаких тебе сотовых — живёшь себе спокойно. Но на этот раз звонила Ира.

— Привет, — произнесла она. — Ты снова исчез.

— Да, дела были по работе.

— У понятно. А может, поедим вместе? — предложила она.

— Давай поедим, а то я без обеда. Но для начала у меня к тебе вопрос: у тебя чёрный парик есть?

— И чёрный, и рыжий, и лисий хвостик с пробкой. — начала она перечислять, но я её остановил.

— Минут через двадцать я у тебя, встреть в чёрном парике. — произнёс я, понятия не имея, что такое хвостики с пробками, и, наверное, и не хотел узнавать.

И, приехав к Ире, я набросился на неё с порога, так что наша одежда, словно ложные тепловые цели, опускалась на пол, пока я нёс её в спальню. В этот раз долго не получилось, и, пройдя вдвоём в тропический душ, мы смывали с себя пот, празднуя начало хорошего вечера словно африканские дети — водой.

— Я даже не буду спрашивать, зачем тебе нужен был этот чёрный парик, но если тебя гаишники остановят, у меня есть ещё и форма служителей ГИБДД, и меня в ней тоже можно наказывать.

— Пойдёт. — улыбнулся я.

— Ты хотел поесть, но я ничего не взяла. А давай, в «Изумрудку» заедем или в «Лето». — предложила она. — Там фуд-корт есть, и как раз пошопимся, а то у тебя такое ощущение, что один костюм всего.

— У меня ещё три набора формы: лето, зима и осень, совмещённая с весной. — пошутил я, ничего не придумав.

— А еще ты оброс. — произнесла она, прикасаясь к моему лицу.

— Точно, надо ещё мыльно-рыльные купить.

— Что купить? — спросила она.

— Бритву, — перевёл я.

— Там всё есть. Поехали?

— Поехали. — произнёс я. — Адрес покажешь?

Торгово-развлекательный центр «ЛЕТО» спрятался чуть в глубине пересечения Нахимова и Вершинина, сразу напротив Третьей горбольницы, рядом с «Молчанием Ягнят». Тут было две парковки — крытая и открытая. И масса марок стоящих там авто, которые я не знал.

И, встав под крышу, я вышел из «Бэхи» и поставил её на сигнализацию, ловя себя на мысли, что никак не могу привыкнуть, что из машин теперь не воруют магнитолы и тачки можно оставлять вот так вот, открыто. На парковке тоже были камеры — молчаливые созерцатели порядка. Ира сегодня не надела своё платье и каблуки, она оделась в белый спортивный костюм, в белых же кроссовках, а волосы, расчесав, убрала в хвост.

Такой я её ещё не видел: она могла бы сойти за спортсменку любой сборной, её походка изменилась — стала простой и уверенной.

— Ты что это сегодня в спортивном? — спросил я.

— У меня мужчина «на спорте», я должна соответствовать. Если бы ты был в строгом костюме, я бы надела вечернее платье, а так как ты в отечественной импортозамещённой реплике, я тоже буду как ты. Чтобы смотреться вместе хорошо, а то представь: ты на спорте, а я в платье и на каблуках, мы на чёрной «Бэхе» — это же кринж в стиле «привет, девяностые».

…Я ничего не ответил, вспоминая кучу бандитов и ментов-спортивников, которые именно так со своими девушками и перемещались по городу.

Первым делом мы поели в грузинской кухне. Тут в «ЛЕТО» было ещё много чего, но Ира сказала, что там вредно, произнеся ещё два новых для меня слова — «канцерогены» и «трансжиры». А потом пошли, как она говорила, «шопиться». Я пошёл в спортивный магазин, где выбрал пару неброских чёрных и серых костюмов, ещё пару спортивной обуви, неброский рюкзак на спину. Главным критерием для меня была прочность, а обувь так вообще надо будет менять после каждой ликвидации. Ира тем временем пошла в отделы косметики, предоставив меня своим мыслям о покупках полностью. Что там мне ещё нужно? Инструменты для установки ящика, инструменты для пропила отверстия в стене у калитки и бытовая техника. В том числе компьютер нужных параметров и доступ в интернет. Где бы и его купить этот доступ?

Встретились мы где-то между магазинами, возле кресел-капсул с мудрёным названием «Ямогучи». Как оказалось, оно за деньги массирует тело. Как-нибудь потом попробую.

— Слушай, — начала она. В её руках был бумажный пакет с косметикой, в моих — пакет со спортивными костюмами. — Я же сейчас не танцую, так вот, я думала, как мне дальше зарабатывать и жить.

— А кто ты по профессии? — спросил я.

— Филолог я. — выдала она.

— Это кто? — спросил я снова.

— Ну, филологи изучают язык, литературу и культуру, анализируют тексты, их историю и структуру. Наша работа включает научные исследования, преподавание, переводы, а также мы можем быть в издательском деле — редактор, корректор — и медиаиндустрии, как журналист или копирайтер.

— А деньги им за что дают? — перефразировал я, просто пока было не очень понятно.

— Знаешь, я могу книги писать — есть куча сайтов с самиздатом, где много девочек хорошо зарабатывают.

— Книги — это хорошо. — вспоминая, какую я последнюю читал.

— А какие тебе нравятся? — как на зло спросила она меня.

И не признаваться же, что последнее, что я читал, это были регламентирующие мою службу документы.

— «Срок для бешенного», — вспомнил я навскидку новинку 1993 года.

— Про что там?

— Спецназовец попадает в тюрьму и… — далее я забыл, помню только, что в первой главе он становится свидетелем детального изнасилования одного зека другим зеком, но надо было импровизировать, и я выдал сюжет: — И, короче, его с воли заказали, и герою приходится сбегать из тюрьмы, чтобы его не убили. Он сбегает и валит всех на глушняк.

— Ух, триллер из девяностых?.. — удивилась она.

— Почти как наша с тобой жизнь, Ир. — пожал я плечами.

— Так вот, мне чтобы писать нужен компьютер, лучше ноутбук, хороший.

— А ты в этом разбираешься? Я просто не очень. И бук мне бы тоже не повредил. С интернетом. — произнёс я.

— Интернет можно с сотового раздать — мобильный, а можно вайфай-роутер поставить, но к нему нужен кабель тянуть — провайдера.

— Сложно что-то. — покачал я головой.

— Я тебе во всём помогу. Ну так что, можно?

— Что можно? — не понял я.

— Я себе бук куплю на те деньги? Просто я же больше не танцую, я тогда совсем без финансов останусь.

— Слушай. Ты можешь танцевать для меня, пока твои книги не начнут тебе приносить деньги. — предложил я выход.

— Для тебя я и приваты буду брать, и просто брать. — прошептала она мне на ухо.

— Ир, у нас дел ещё буран, а ты мне штаны взрываешь! — укорил я её с улыбкой.

«Что, майор, нашёл себе девочку на содержание, за деньги?» — усмехнулся надо мной память Славы Кузнецова в моём сознании.

«Как спать с танцовщицей — главное, он не возражал, а за деньги „вылез“ с подколами своими, сержантскими».

И я начал внутренний диалог, по сути, с самим собой:

«Я, Слава, все твои кобелиные дела завершаю наоборот, потому как не должен сотрудник всех вокруг накуконивать ходить. Ты посмотри на него: то что красивая тачка требует денег и ухода, то что всё в этом мире требует денег и ухода — это его не смущает, а то что девочку спортивную майор в новой жизни себе завёл, это надо подколоть обязательно! Иди к своему убийце Лаечко в голову и там, и подкалывай! Его есть за что…»

— Ты чего? — спросила у меня Ира.

— А? — не понял я.

— Ты встал, словно что-то вспомнил.

— Это усталость, Ир, сам с собой поговорил, подумал, хватит ли меня на всё.

— И как?

— Без изысков — хватит. На твои приваты точно хватит. — притянул я её к себе за талию.

— Тогда поехали, купим тебе и мне компьютер? — предложила она.

— Поехали. Только недалеко — мне ещё инструмент нужен и ящик почтовый.

— Тогда тебе в «Стройпарк», он как раз недалеко от ДНСа, на той же улице.

И мы заехали сначала в компьютерный центр, где было выбрано два ноутбука, вай-фай роутер для меня, беспроводная мышь. Ире взяли ещё наушники для работы, а мне — для бега.

После я отвёз её домой и чмокнув в лоб пожелал доброго вечера. Она расстроившись спросила, увидит ли меня сегодня снова. А я сказал, что ещё много работы. И я не соврал. Далее я направился в «Стройпарк», чтобы купить перфоратор, дрель-шуруповёрт и электролобзик, а также железный почтовый ящик, который, покрутив в руках, я понял, что нужны ещё и ножницы по жести, прихватив также набор свёрл и крупный удлинитель. Всё это добро заняло почти весь багажник и салон авто. А уже от туда, проезжая мимо магазина для животных, зашёл и купил Рыжику по словам консультантки самый лучший корм в которых я не разбирался — «Роял Канин». Правда, продавщица принялась меня мучить: какой у меня кот, на что я отвечал, что рыжий, и она уточняла, стерилизован ли он, сколько ему лет, имеет ли он диплом о высшем юридическом образовании. Как будто я с ним беседую ежедневно и знаком всю жизнь. И, заплатив за корм и новую миску, я поехал домой по-настоящему.

Первым делом, покормив Рыжика, я разложил вещи, повесил костюмы, прикинул, где будет стоять рабочий стол, который тоже надо купить. Решив, что остальным займусь завтра.

Но одно меня гложимо, то что всплыло вместе с воспоминаниями сюжета из книги «Срок для бешенного», и я сел на диванчик, достал сотовый и принялся гуглить.

Меня интересовало одно: где живёт кандидат в мэры Зубчихин. Информация была не секретной — публичная персона, афиширует свои благотворительные акции. Через двадцать минут я знал не только адрес его таунхауса в коттеджном посёлке «Поле чудес», но и марку его машины (чёрный Mercedes GLS), имена жены и дочки-школьницы, а также сына, с которым я уже виделся, и даже то, что каждое воскресенье он играет в теннис в закрытом клубе «Ракетка». Посмотрев на гугл-карту, где этот дом и его план, я сделав скриншот убрал сотовый.

В квартире было тихо, только Рыжик мурлыкал, уплетая корм за обе щёки. А я не мог допустить второго хода Зубчихина. В голове, словно шестерёнки, начали прокручиваться варианты ликвидации: подходы, вероятный распорядок дня цели, слабые места. Слава Кузьмин в моём сознании больше не появлялся, что было самым добрым знаком. Видимо, понимал субординацию — и что когда работа идёт, болтовне не место. При всём притом, похоже, это я сам с собой играюсь и говорю за двоих, так как информация в мозгу хоть и была для меня новой, но не была прямо-таки прямой речью, что ещё раз говорило, что я более чем вменяем. Хотя услышь мою историю врачи психдиспансера, меня бы оттуда уже не выпустили.

«Поле чудес», — подумал я громко, возвращаясь к мыслям о цели… Ирония названия не вызывала у меня улыбки. Другое дело — кто организовывал это самое «поле», недвусмысленно намекал, что находится в стране дураков.

И вот теперь такой вот дурак, в моём лице, переоделся в черное, взял белую балаклаву, тряпичные перчатки из строительного, и, достав «Стечкин», снял затвор, установил ствол-переходник на раму поверх штатного ствола, и, вернув затвор, накрутил банку глушителя на выпирающий переходник. Патроны я взял из погреба все. И, посмотрев за окно, что там уже вечер, поехал за Академгородок.

Дом Зубчихина в этом «Поле чудес» стоял особняком — не в первом ряду у дороги, а чуть в глубине, как бы подчеркивая статус. Я притормозил за пару кварталов, втиснув «Бэху» между каким-то забором и кустарником.

И я не спеша побежал, надев наушники, словно был спортсменом в белой шапочке. И, пробегая мимо дома Зубчихина, взглянул на окна — они светились. А забор…

Забор был не шибко-то и высоким — кованые, длинные, витые прутья, больше для красоты, чем для безопасности. Через них отлично просматривался весь участок. Дом был не таунхаус, а целый особняк в каком-то псевдоевропейском стиле: два этажа, мансардные окна на крыше, облицованный светлым камнем, который в свете уличных фонарей отдавал желтизной. Крыша — сложная, ломаная, из темно-красной черепицы. У главного входа — крыльцо с колоннами, которые казались тоньше, чем должны были быть, — как будто их сделали из пенопласта и покрасили под мрамор. Над дверью — кованый фонарь, копирующий старинные, но с современной светодиодной лампой.

От ворот шла широкая дорожка из плитки, разбивавшая идеальный, как на картинке, газон на две симметричные половины. Слева, под окнами, — детская площадка, качели и горка, выглядевшие новыми и неистрепанными, будто их поставили для фотосессии, а не для игр. Справа — беседка с остроконечной крышей, увитая каким-то увядшим вьюнком, а рядом — мангал-печь сложной конструкции, накрытый брезентом. Гараж на две машины был пристроен сбоку, его ворота — под цвет забора, тоже кованые, но уже сплошные. Одна створка была чуть приоткрыта, и внутри угадывался силуэт того самого чёрного «Мерседеса». Второе место пустовало.

«Перелезу, и дело с концом», — мелькнула мысль, но я её отогнал. Слишком просто. Слишком открыто. Весь этот пафосный домик кричал — о желании казаться, а не быть. И такая показуха всегда сопровождается паранойей. Камеры. На столбах забора они были — маленькие чёрные купола. Я замедлил бег, делая вид, что поправляю наушник, и скользнул взглядом по фасаду. Да, ещё две под карнизом крыши, одна смотрит на вход, другая — на гараж. Возможно, есть и в доме, смотрящие на задний двор.

Я пробежал мимо, не поворачивая головы, и свернул за угол соседнего участка.

«Поле чудес», — подумал я снова. Организаторы этого самого «поля» недвусмысленно намекали, что находятся в стране дураков. А я теперь бегал среди их аккуратных домиков, как призрак, которого они сами же и вызвали. Иронии не было. Была только холодная прикидка. Сегодня эта тварь исчезнет и я натянул на лицо белую балаклаву…