Патруль 2

Глава 10 Гражданский человек

— Начальник отдела кадров вызывал, — выдал Мухаматдиев, и я, пожелав доброй ночи, продублировал это дежурному.

— Ожидай, — произнёс старлей и набрал номер на проводном телефоне. — Николай Максимович, тут к вам Кузнецов подошёл, пропускать и сопроводить? Антох, проводи парня к Пруту!

И из бокового помещения дежурки вышел старший сержант — низкий и загарелый. Такой загар я видел только в Афгане, но этот парень был без следов обветривания. Голубая рубаха с коротким рукавом еле сидела на его корпусе, неумело скрывая проработанную мускулатуру.

Он что-то ел и вышел ко мне ещё жуя. Тяжелоатлет в форме пошёл наверх по лестнице, махнув рукой: мол, иди за мной, если хочешь накачаться и загареть. Я не хотел, но пошёл следом. На втором этаже находился советский отдел охраны, на третьем — само управление, первый этаж же был уделом взвода охраны, столовой и отдела по связям с ветеранскими объединениями. Кузнецов знал это, знал это и я.

В фойе на третьем этаже стоял кулер, стояло два дивана и росли пальмы и какие-то длиннолистые растения. Интересно, кто ухаживает за растениями в управе? Есть ли специальная должность ландшафтного дизайнера?

Мы свернули налево и, пройдя чуть-чуть вперёд, ещё раз остановившись у двери, я взглянул на табличку: «Прут Николай Максимович. Начальник отдела кадров управления Росгвардии».

Старший сержант постучал в дверь и, приоткрыв её, спросил:

— Николай Максимович, к вам пришли.

— Пусть заходит, — прозвучало из-за двери.

— Заходи, — продублировал помощник дежурного.

— Захожу, — улыбнулся я, заходя.

За Т-образным столом на мягком большой кресле сидел капитан — настолько худощавый, что одежда на нём буквально казалась с чужого плеча, хотя всегда, когда получаешь её на складе, ты её меришь. Может, болеет, а может, Прут — просто фамилия говорящая?

— Товарищ капитан, младший сержант полиции Кузнецов по вашему приказанию прибыл, — проговорил я, входя в кабинет.

— Почему без формы, сержант? — спросил он меня.

— Виноват, товарищ капитан, не доведено. Если у вас есть час, я сгоняю, переоденусь? — спросил я, точно зная, что второй раз я сюда не поеду. Пошёл он нахер.

— Да заходи уже. Садись, — указал он на один из стульев у его стола.

Стулья были не в пример его мягкому креслу из кожи — они были железные, словно должны были показать, кто тут начальник, а кто «бесформенный» младший сержант.

И я сел, внимательно повернув голову к капитану Пруту.

— Я не буду тебя спрашивать, откуда в твоём доме взялись наркосодержащие вещества. Надо сказать, когда я узнал, я сразу же подумал: как хорошо, что ты уже две недели назад уволен. А потом, после того как тебя выпустили и я получил справку с твоего полиграфа, понял, что хорошо, что не уволили. Я даже поручил по тебе провести служебную проверку. Но потом ко мне пришли из Управления УМВД и забрали твоё личное дело куда-то наверх. А потом, правда, вернули — и мне это ещё более странным показалось. А вчера мне звонил начальник СОБРа и просил тебя к себе, но у него сержантских должностей нет, а ты — без образования. И я подумал: что тебе пора расти, если ты хороший парень, и тебя надо держать поближе, а если ты плохой — тем более. В общем, пиши рапорт на перевод, на повышение.

— Так какое повышение? Я и так на старшего группы перевожусь. — возразил я.

— Это всё хорошо. А тут ты будешь командиром отделения особого взвода по сопровождению грузов, будешь ездить с оружием, возить боеприпасы, наркотики! А?

«Я и так вожу оружие и наркотики, которые мне ни к чему», — подумал я и произнёс:

— Большое спасибо, товарищ капитан, за оказанное доверие, но я, пожалуй, откажусь. Я ещё не всю службу познал в группе задержания.

— А ты не понял. Это не предложение. Это добровольно-принудительный перевод. Но если ты, конечно, расти не хочешь, тогда правильно мы сделали, что тебя уволили задним числом. Потому как лох тот солдат, который не мечтает быть генералом. — выдал мне капитан.

Ну лох — так лох, мне слава богу не 14 лет чтобы на это реагировать.

В голове прозвучала шутка: «Подполковником быть хорошо, а под генералом ещё лучше». А под мерзким капитаном с говорящей фамилией Прут я быть уж точно не хочу.

— Так что либо ты — командир отделения особого взвода, либо ты с этого дня гражданский человек. Выбирай.

Капитан протянул мне два рапорта — один на перевод, другой на увольнение — и положил ручку между ними, добавив:

— И отказа я не приму.

«А куда ты нахрен денешься?» — улыбнулся я своей мысли и росчерком шарикового «пера» подписал рапорт на увольнение.

— Пока, — произнёс я, вставая.

— Стой, я тебе не отпускал! — выкрикнул капитан.

— Хуёвый ты кадровик, капитан, — выдохнул я, покидая кабинет. — Одним словом — «прут».

Спускаясь по лестнице, я не думал ни о чём, но старлей уже вышел мне навстречу.

— Боец, стой!

— А чё будет⁈ — спросил я его, не останавливаясь.

— Я тебя задерживаю!

— Ты хоть помнишь, как это делается? — спросил я.

— Помощник, жми на тревожку! — крикнул старлей, а я, освобождаясь от простого захвата руки, просто вышел из управления и направился к выходу с территории.

И тут у вас, мои уважаемые менты, два выхода: либо вызывать патруль с составлением материала по 19.3 КоАП РФ, если вы уверены, что ваши требования законны, либо позволить гражданскому человеку жить своей жизнью.

Что там надо дальше? Удостоверение в отдел сдать, жетон, карточки на оружие… С этими мыслями я проходил мимо КПП. Усталый от жизни прапорщик взглянул на меня, и я весело помахал ему рукой, и он даже поднял свою руку и махнул мне в ответ. Наверное, думал, что я его приветствую. Вот удивится, когда узнает, что мимо него прошёл тот, кого надо было задержать и вернуть к Пруту на неудобные стулья.

А я пошёл дальше — медленно, не спеша — в сторону моего дома. Тут минут двадцать, по улице Шевченко, как раз мимо отдела.

Ну нет, сегодня я туда не поеду, завтра отнесу все документы.

Но тут снова меня потревожил мобильник. Звонил Мухаматдиев.

— Доброе утро, — проговорил я.

— Ты чё там наговорил, почему мне Прут лично звонит⁈

— А почему ты на меня орёшь, Ратмир⁈ — громко спросил я.

— В смысле, блядь, почему⁈ — захлебнулся он своими словами.

— Я две недели назад как рапорт подписал и сегодня как раз уволен. Ты разве не знал?

— Ты чё, там пьяный что ли? — спросил у меня Ратмир.

— Пока ещё нет, — ответил я.

— А чё тогда с тобой там происходит?

И я в двух словах рассказал какой разговор состоялся с Прутом, закончив на фразе:

— Короче, я был рад с тобой работать.

— Бля… — выдохнули на том конце трубки. — Ты сейчас где, по месту?

— К отделу подхожу, могу сразу удостоверение и карточки с жетоном сдать.

— Давай заходи и жди меня.

— Меня не пустят, я гражданский. И честно говоря, этому даже рад.

— Заходи, говорю, и жди. Рад он, — настоял Мухаматдиев.

— Тебя плохо слышно, перезвони, — выдал я и повесил трубку, а боковой кнопкой выключил телефон.

Домой я пришёл быстро. Наверное, сейчас уже был полдень. Я не хотел включать мобильный, чтобы посмотреть точнее. Пчелиный улей не даст — разорвут телефон. Пусть сначала друг с другом разберутся, а потом уже мне нервы треплют.

Войдя домой, я сразу почувствовал запах — тут пахло проводкой и пылью, а из-под пола мявкнули.

Я окинул взглядом дом и увидел, что на стенах стоят датчики, белые датчики — мы их ещё называли объёмниками, они засекают движение; на двери и на окнах тоже — датчики на открытие. На кухонном столе стоит открытый ноутбук, на холодильнике — белый корпус какого-то прибора, мигающий лампочками, с двумя антенками.

— Мау! — мяукнули сзади, и я увидел, как кот вылезает откуда-то из-за раковины. А заглянув туда, я нашёл дыру в подпол. Понятно, в моё отсутствие тут установили всё, что им было нужно для моей службы.

И тут заиграла музыка:

«Там та там, тару рару рару там та там…»

Я пошёл к ноуту и сел на стул, взял мышку в руки, кликнул на «принять входящий вызов».

— Доброго утра, — поздоровался с экрана генерал-лейтенант в гражданке. — Как сходил?

— Всё хорошо. Вам привет от парня в чёрных очках.

— А, понял, о ком ты… — немного подумав, выдал дядя Миша. — Мы у тебя всё поставили, интернет тебе провели с вай-фаем и даже Алису подключили. Тебе ещё сегодня кое-что от нас придёт, чтобы твой дом меньше напоминал дом отшельника-душителя. Так что сотовый включи, чтобы курьер до тебя дозвонился.

— Мне туда сейчас все звонить будут — от командира взвода до начальника ОВО, — произнёс я.

— Зачем? У тебя же выходной. — не понял Дядя Миша.

— Да меня же уволили задним числом за то, что я переводиться во взвод охраны при Управлении не захотел.

— Это очень странно. У них там что, крыша совсем течёт?

— Не знаю. Хотели, чтобы я поближе был, а я хотел быть подальше. Ну и подписал рапорт.

И я снова рассказал всё коротко, что произошло.

— Короче, сегодня живи своей жизнью, а завтра выходи как ни в чём не бывало на работу. Взводный скорее всего от тебя откажется, потому как ты проблемный, а вот ротный попробует отстоять и сам пойдёт в Управу разбираться с Прутом, с вашим. Тебе предложат извиниться — скажи им: «Пацаны не извиняются». — на этой фразе дядя Миша усмехнулся. — После таких слов тебе больше никаких повышений в ОВО не светит, только через увольнение. Но ты, я думаю, уже понял, что патруль — это не самое важное в жизни.

— А почему после фразы «пацаны не извиняются» будет именно такой эффект? — удивился я.

— А это маркер, что ты инфантил и ничего серьёзнее автомата, водителя и третьей группы задержания доверить нельзя. Если будут на тебя орать — вежливо, но жёстко скажи, что не надо так делать. Не поймут — повтори.

— А они меня на дальний пост не поставят?

— Ну, поставят — тогда и правда уволишься. И помни, Слав: ты им нужен больше, чем они тебе. Осознавая это, никакой Прут в капитанских погонах с тобой ничего сделать не сможет. Ну, бывай!

И трансляция прекратилась.

— Алиса, ты тут? — спросил я.

— Да, я здесь! — ответила она с холодильника, а я, привстав, увидел там ещё одно устройство — круглое, небольшое, словно крупная шайба, тоже белого цвета.

Я хотел было ещё что-то спросить, но за окном остановилась фура, прямо фура. И оттуда вышел человек с бумажкой, принявшись осваивать мой дом. Точно! Шторы забыл купить, и теперь, когда у меня есть документы на авто и права, можно сгонять и выбрать что-нибудь достойное. И я вышел на улицу, встречая человека.

— Здравствуйте, вы Кузнецов? — спросил паренёк в синей униформе у меня.

— Я, — подтвердил я.

— Мы вам звоним, звоним, а вы недоступны. — посетовал он.

— От ментов прячусь, телефон выключил. Нервируют, — выдал я.

— А ясно, у самого три кредита. — понимающе произнёс парень, — у вас диван, кресло компьютерное, мягкое кресло-качалка и кровать плюс матрац.

— Оплачено? — спросил я.

— Да, — после короткой сверки с документами ответил курьер. — Куда заносить?

— Внутрь домика, — ответил я, открывая калитку и удерживая её.

Места в доме оказалось меньше, чем хотелось, и старый диван, старую кровать и ещё одну кровать пришлось выкинуть. Грузчики стаскали всё внутрь, а потом остались и собрали мебель. Я уточнил, входит ли это в стоимость, и они ответили, что да. Тогда я дал им по пятисотке каждому на пиво — которого мне тоже хотелось, но обещание есть обещание. Вообще, если до ума тут всё доводить, то надо новый дом строить, а не постели переставлять.

Вся возня с мебелью у них заняла два часа, и они покинули дом в хорошем расположении духа. А я поехал в место, называемое «Постелька», и закупил для себя подушку и одеяло, простыни и плотные шторы, пушистые тапочки и полотенца. И, вернувшись домой, понял, что успеваю даже поспать и в «АУРУМ» на тренировку. То, что у меня в доме хозяйничали чекисты, меня не волновало; не волновало меня и то, что мой командир взвода сейчас не знает, что объяснить ротному, которому уже доложили о моём увольнении.

Дядя Миша прав во всём: когда я системе нужен больше, чем она мне, она теряет надо мной власть. Ну, завтра, конечно, начнётся давление на «гнилуху»: вот, ты телефон выключил, подставил командиров, послал Прута, сбежал из Управления. Не вам решать, что я делаю со своей судьбой! Хотя, будь я простым парнем с патруля, я бы согласился на перевод в Управу и попал бы на все усиления и патрули, на все проверки и постоянно был бы под наблюдением. Но я не был. Точнее, у меня был план «Б», который позволял мне никогда больше не работать в экипаже, но совсем без работы скучно.

С этими мыслями я поставил будильник на 20:20 и под мурчание Рыжика, который снова вылез из подпола, обнюхивая новую мебель, я заснул без сновидений.

Сегодня был первый раз за это время, когда я выспался хорошо, встав раньше будильника. Осталось время даже на то, чтобы повесить шторы, сполоснуться в скромненькой ванной и отправиться в спортивный клуб. Но там же меня будут бить в лицо, а значит, нужна капа. Однако сейчас было слишком поздно для каких-либо магазинов. О чём я спросил у Алисы, которая не нашла мне ни одного подходящего места, где можно сейчас купить спорт инвентарь.

И я поехал без неё. В клубе была пересменка: как раз уходила юношеская группа — множество мальчиков и девушек в возрасте от двенадцати до пятнадцати лет. И прибывали хмурые мужчины — от восемнадцати до бесконечности. Были среди них и те двое, которые сделали мне замечание по поводу пива. Первым делом я поздоровался со всеми, подойдя к ним.

— Дарова. Не зассал, я вижу, прийти, — похвалил меня Саша Шарыхин.

— А чё мне ссать, я в целом за однополые драки, — выдал я.

Спортсмены некоторое время переваривали мою шутку, пока до них не дошло, и на лицах не расцвела улыбка.

— Ну-ну, — ответил второй крепыш. — Сегодня и посмотрим.

Тренер пришёл за десять минут до тренировки, и я, хоть и положил карточку клуба, подошёл и, поздоровавшись, спросил:

— У меня капы нет, шорт и футболки тоже.

— Капа — триста пятьдесят, шорты, футболка, перчатки — это ещё сто пятьдесят. Голени нужны?

— Нужны, — кивнул я.

— Голени в аренду сегодня в подарок. Капу знаешь, как варить? — спросил тренер, доставая новую капу.

— Надо помогать, — покачал я головой.

И мне стали объяснять, а потом и сразу же «варить». Капу сначала кинули в кипяток, который был заварен тут же, потом вытащили через двадцать пять секунд, которые тренер отсчитывал лично, тыкая в неё вилкой, будто она и правда была съедобной. Затем он дал её мне, и я, чуть встряхнув силиконовое изделие, приложил её к верхним зубам, закрыл рот и изнутри разглаживал языком, а с внешней стороны вдавливал её через губы пальцами в кости зубов.

Арендованные перчатки воняли застоялым потом, и тренер, заметив, что я к ним принюхиваюсь, сообщил, что новые перчатки ждут меня на полке магазина. К слову, когда я у этого же мужчины покупал тренировку за семь тысяч, перчатки были чистейшие, а эти… В этих только за сегодня потренировалось уже человека три, и так изо дня в день. Шорты и рашгард (такая обтягивающая футболка) были чистыми, а вот тряпичные голени тоже чуть фонили. Ну, то что экипировка за пятьдесят рублей пахнет, — это как раз понятно. Купи свою — и будет тебе комфорт. К слову, тренер продавал только капы, да и то делал это нехотя. Хотя тут можно было бы и рашгарды, и шорты продавать, и перчатки, но, видимо, не хватило бы места.

А народ всё прибывал и прибывал. И вот нас собралось шестнадцать человек — пятнадцать парней и одна хрупкая девушка. Наконец, в 21.00 прозвучала команда к началу:

— Становись! — Видимо, тренер тоже успел послужить на офицерских должностях.

— Всем привет, — начал он. — Сегодня у нас трое новеньких. Меня зовут Илья, и я вас научу за короткое время быть чемпионами. Главное — вам за это короткое время от меня не свалить. Я никого не мучаю, каждый за собой следит сам. И сегодня у нас боксинг — руки плюс ноги, борьба в стойке до падения. Работаем на баллы, никто никого не пробивает. У меня, слава богу, не секция бокса.

Какое-то событие, связанное с пробитием в секции бокса, было? Почему он так на этом акцентирует внимание?

— Сейчас лёгкая разминка, потом растяжка, потом обязательная накачка шеи и плеч, а далее приступаем к специальной выносливости бойца — к спаррингам. Пожелания по тренировке есть?

— Тренер, — обратился к нему Шарыхин Саша из строя. — Разрешите с новым парнем встать в первую пару.

— Разрешаю, но увижу, что ты рубишься, — уйдёшь на мешок навечно!

— Вы же меня знаете, — возразил тот.

— Вот именно, что знаю, — покачал головой тренер и скомандовал: — Легко по кругу, побежали!

И мы побежали, а Саша смотрел на меня словно на лакомый кусок. Видимо, будет пытаться выбивать из меня всю дурь. Ну, посмотрим, как у него это удастся…