Пари на дурнушку

Глава 57

Утро встретило Говарда известием об отъезде Нельсонов в их собственный дом в Лондоне.

Провожая их, он видел, что брат с сестрой находились в подавленном настроении, и если Брендон больше злился, то Саманта выглядела так, будто пережила настоящее горе. Она прятала от него лицо, но даже беглого взгляда ему хватило, чтобы заметить ее красные воспаленные глаза и опухшее лицо.

Значит Брендон успел поведать ей о его планах жениться на Валери, и Саманта тяжело это приняла.

Говарду было жалко ее, но виноватым он себя не чувствовал. Здесь его совесть была чиста. Он хоть и имел в отношении нее неблагородные цели, но никогда внешне не выражал их.

Причину отъезда Нельсоны нашли в Валери. Брендон заявил, что они жили в чужом доме только из-за нее, а раз она пока не вернется, то и им пора переехать к себе. Не встретив со стороны Говарда никаких возражений, они сели в коляску и уехали, оставив его в обществе всего одного гостя.

Где-то Говард даже был рад их отъезду. Теперь он мог полностью посвятить себя заботе о Валери и общению с ее отцом, который вчера вернулся затемно, а сегодня вышел из комнаты в растрепанных чувствах, сокрушаясь, что проспал слишком долго. Проспал он и отъезд Брендона с Самантой, но его это волновало в последнюю очередь, в отличии от Валери, которая так нуждалась в нем.

Говард тоже выразил желание навестить ее, но Роберт, преодолевая неловкость, передал ему ее слова, что она не хочет никого видеть кроме него, ее отца. Еще он извиняющимся тоном добавил, что сейчас в ее жизни происходит переломный момент и ей страшно. Она боится, что лечение не поможет. Но позже она обязательно захочет увидеть и поблагодарить Его Светлость за участие.

Говард чувствовал, что Валери будто ускользает от него. Он все мог понять, но внутреннее чутье упорно твердило ему, что причина была не в ее состоянии, а в нем. Она не хотела видеть именно его.

А что если она узнала о пари?!

Его тут же пробил холодный пот.

Нет, нет, нет! Это невозможно! Никто кроме него и Брендона не знал о нем.

И тут Говард вспомнил об еще одном человеке.

Если… только… ей не рассказала Джипси?!

Теперь его позвоночник словно сковал стальной обруч. В груди перестало хватать воздуха, а сердце застучало в висках.

Нет, этого тоже не может быть. Узнай Валери о споре, ни дня не захотела бы оставаться в его доме. И даже если бы осталась, то начала относиться плохо не только к нему, но и Брендону, но с тем она вела себя крайне дружелюбно.

Стараясь успокоиться, Говард отмахнулся от внутренних подозрений и решил напомнить о себе другим способом. Он послал Валери огромный букет роз с запиской о том, как скучает без нее. А потом его осенила идея, как еще можно выразить ей свою любовь.

После возвращения любимой он устроит большой прием, где не только сделает ей официальное предложение, но и во всеуслышание объявит об их помолвке.

Вечером, после возвращения Роберта Вудса, Говард поделился с ним своими мыслями, и тот одобрил его идею.

***

Двадцать четыре букета - в день по два.

Наверно Говард хотел сделать из ее комнаты клумбу.

Еще пару дней и Валери вернется в ненавистный дом. За эти почти две недели она пережила многое: от нестерпимых болей и тяжелых ночей, до облегчения и чувства легкости.

Она сама не поняла, как уже в первый день позволила доктору Уилкинсу, как он сказал, поработать над защемленным нервом в области бедра. То, что дело в нерве, а не в суставе, он определил сразу, и довольно логично объяснил это Валери, чем и вызвал ее доверие.

Если бы проблема была в суставе, нога не развивалась бы наравне со здоровой. Но их длина и форма были одинаковыми. Единственное отличие заключалось в толщине. Больная нога выглядела несколько худее здоровой, так как на нее приходилась меньшая нагрузка. Но это было легко поправимо и, когда Вал сможет нормально ходить, мышцы наберут силу и сравняются по толщине с другой ногой. Нужно лишь было избавиться от защемления.

Перед началом лечения Уилкинс предложил Валери обезболивающее в виде какого-то газа, но она отказалась дышать непонятно чем и мужественно заявила, что выдержит любую боль. Это было самоуверенное заявление, и ей пришлось терпеть адские муки.

Первые три ночи боли возвращались, а ногу постоянно дергало. Лишь к утру все прекращалось и Вал могла хоть немного поспать. Уилкинс успокаивал ее и говорил, что организм пытается вернуться в прежнее состояние и нужно время, чтобы все заработало по-новому.

Валери верила ему и терпеливо ждала. Когда же четвертая ночь прошла без болей, Уилкинс со своей женой приступили к следующему этапу лечения.

По несколько часов до обеда и после они делали ей массаж, холодное и горячее обтирание и разрабатывали ногу. Юань Уилкинс применяла китайские практики, ставя ей иголки и втирая в кожу какие-то жгучие масла.

Хотя Валери почти ничего сама не делала, но к вечеру чувствовала себя жутко измотанной и уставшей.

К восьмому дню она, наконец, смогла встать и пройтись до окна не как калека - припадая на больную ногу и хромая, а как здоровый человек. На обратном пути боль опять появилась, но, по словам доктора, начало к ее выздоровлению уже положено. Скоро она сможет вести жизнь обычной молодой леди: много гулять и еще больше танцевать.

Радостное известие, что Валери поправится, Роберт встретил с улыбкой и слезами. Но эмоции взяли вверх, и, уткнувшись в рукав фрака, он еще долго сотрясался от плача. Валери обняла его и, поглаживая по спине, плакала вместе с ним. А когда он успокоился, то с гордостью объявил:

- Мы должны громко отметить твое выздоровление! Как только ты вернешься в особняк герцога Солсбери, на следующий же день он устроит прием в твою честь! А я очень хочу послушать, как ты будешь петь! Моя, всегда сидящая в углу девочка, наконец-то будет вызывать восхищение! Я уже вижу, как ты, изящно подходишь к роялю и озаряешь всех нас своим ангельским пением. Валери, я всегда гордился тобой, но сейчас мне больше не нужно переживать за твою судьбу. Если ты будешь счастлива, буду счастлив и я. Может на этом балу ты еще не сможешь танцевать, но впереди тебя ожидает множество приемов. Твои ножки не будут давать тебе покоя до самого утра.

Валери слушала радостную и немного сбивчивую речь Роберта и понимала, что сейчас он находился в эйфории и не мог здраво оценивать ее перспективы. Дело было не только в хромоте, но и в ее внешности, положении и деньгах. А еще у нее по-прежнему был шрам, безобразно уродующий ногу. Ее ровная походка меркла на фоне остальных недостатков. Вряд ли ее шансы возрастут, даже когда она перестанет хромать. Но переубеждать отца она не хотела. Сама жизнь сделает это за нее. Да и не чувствовала Вал необходимость кому-то нравится. Живого отца ей было достаточно.

Возражать на счет приема она тоже не стала и согласилась спеть, чтобы не разочаровывать его, но после бала они сразу уедут. Об этом она пока умолчала, чтобы Роберт не проговорился о ее планах Говарду, которому это точно не нужно знать.