Отшельница. Искра короля

2.12

Сердце ударилось о ребра, а уже в следующий момент я услышала:

— Оливия Веттивер, выйдите из кареты. Вы арестованы за своевольное оставление места ссылки и за возвращение в Варайю.

«Пипец котенку, больше срать не будет», — подумалось мне саркастичной фразой из нашего мира.

Тем не менее я спокойно вышла из кареты и, глядя на гвардейцев сверху вниз (как-никак бывшая королева), произнесла:

— Я требую встречи с его величеством Стефаном.

В отличие от Тимоти, который мне заявил, что я не вправе ничего требовать, гвардейцы слегка опешили. Видимо, правду говорят, что наглость города берет. Ну… относительно. Потому что меня все-таки окружили и под конвоем повели туда, куда я так рвалась. Это был плюс. Очевидный. Когда я ехала в столицу, я не была уверена в том, что вообще попаду во дворец, так что сейчас — хоть свободная, хоть арестованная, я стала на шаг ближе к Лазару. Если бы могла, побежала бы в сторону тюрьмы вприпрыжку, но приходилось подстраиваться под статный чеканный шаг гвардейцев.

Дэмиан рассказал, что в Варайе существует тюрьма Овилид, в ней содержат обвиненных магов и людей до суда — в отдельной башне, а после переводят в башни постоянного заключения. Я надеялась, что ребенка туда не посадят, а значит, он либо здесь, во дворце, либо его снова отправили на каменоломни. Последнее заставляло сердце сжиматься в ужасе, равно как и то, что Стефан мог казнить его на месте.

При мысли об этом я чувствовала, как меня заполняет лютый студеный холод, и всеми силами старалась не думать о последнем варианте. О том, что король Рована скор на расправу, мне рассказала бьющаяся в слезах Жюли, в красках расписавшая, как он казнил собственного брата в Вейсмейстрии. Точнее, она это выдала под эгидой того, что Оливия это прекрасно знает, а я тогда чуть не умерла от страха. Жюли получила выговор от Дэмиана за нагнетание, а я всеми силами отрицала такую возможность. Все-таки Лазар — не заговорщик, а всего лишь ребенок. Мне действительно удавалось об этом не думать… до настоящего момента, но сейчас, в непосредственной близости от Стефана, не думать получалось плохо.

«Оля, уймись, — мысленно приказала я себе, — если ты сейчас впадешь в истерику, лучше никому не будет. Лазару тем более».

Как ни странно, подействовало. Мне нужна была свежая голова, потому что с несвежей говорить со Стефаном бесполезно. С ним и со свежей-то сложно общаться, у него эго высотой до башен дворца, а все остальные для него как блохи с высоты драконьего полета.

Мы шли через парк, и слуги, замечающие меня, немедленно вскидывали головы. Я ловила недоумевающие злые взгляды, впивающиеся в меня иглами, ошарашенные, изумленные — стекающие с меня и с моего платья, как дождевые капли. Похоже, что Оливию здесь не очень-то любили. Интересно, какой она была королевой? Вот будет «прелесть», если под стать Стефану и Тимоти: такой же жестокой, холодной и бездушной. Тогда все понятно.

С другой стороны, ее могли не любить именно потому, что она не вписывалась во всеобщий серпентарий. Я так мало знала о владелице этого тела, и возможности узнать побольше у меня не было. Не станешь же говорить Дэмиану:

— Расскажи мне обо мне. Как я тут правила?

Можно было бы заранее порасспрашивать Жюли с Карлой, но я старалась как можно более изящно огибать тему собственной «забывчивости». Не акцентировать на ней внимание лишний раз, поэтому имеем то что имеем.

Ну да ладно, это сейчас не суть важно.

Роскошный парк заливало рассветное солнце, золотом расплескавшееся по яркой зелени, дорожкам и фигурно подстриженным кустам и деревьям. Расчерченные узорами садовников газоны, мосты, перекинутые через озера и речки, фонтан перед главным входом — все это осталось позади.

Мы зашли с какого-то бокового-бокового входа, спустились по каменной, щедро отдающей холод лестнице, и оказались в подземелье. В натуральном таком подземелье, озарял его лишь свет факелов, и если бы не они, здесь в летнем платье можно было бы сразу окочуриться от холода.

— Вы так и не сообщили, встретится ли со мной Стефан, — бросила я шагающему первым гвардейцу. У него были самые выдающиеся эполеты, из чего я сделала вывод, что говорить нужно именно с ним.

— Его величество знает о вашем визите, — сообщил начальник сопровождающих меня. — Вы узнаете о его решении позже.

Стефан знает, что я прибыла в столицу? Миленько!

Похоже, мой визит вчера не остался незамеченным, в плане того, что отец Дэмиана решил подсуетиться и отправить гонца с доносом, чтобы его самого куда-нибудь не отправили. Например, в такую же глушь, как меня.

Ну здравствуйте, дворцовые интриги, никогда вас в моей жизни не было, и вот опять.

Меня втолкнули в каменный мешок, единственным источником света в котором были отблески пламени от тех самых факелов. Они проникали сквозь решетку в двери, которую можно было закрыть заслонкой — и тогда в камере воцарилась бы кромешная тьма. Самое то для любителей блэкаута.

В стрессовых ситуациях во мне всегда просыпался нездоровый сарказм, вот и сейчас я окинула взглядом отведенное мне местечко и вспомнила любимый фильм детства «Джентльмены удачи» с Евгением Леоновым. Правда, «зрения лишать» в этой камере было некого, у меня не было соседей, была одна койка с тюфяком и подушкой, в ногах лежало свернутое покрывало. Здесь даже стол стоял, грубо сколоченный, а вот с санузлом были гигиеническо-сантехнические проблемы, или, попросту говоря, дыра в полу. Но запаха от нее не было: видимо, ее обрабатывали каким-то заклинанием. Или вручную, разбираться в этом мне не хотелось.

Так-с, ну и какие у нас варианты, Оля? В принципе, все те же, что и раньше — ждать милости Стефана и надеяться на то, что его величество сегодня в духе. Ну может же такое быть? Может, его любовница хорошо удовлетворила? Что-то внутри неприятно кольнуло, очевидно, тело Оливии хорошо помнило многочисленных любовниц супруга. В том, что их было море, я не сомневалась: такие как Стефан себя вряд ли в чем-то ограничивают, а придворные дамы всегда будут рады заручиться особой поддержкой при дворе. Но это уже «Анжелика», не будем снова погружаться в земной кинематограф и букинистику. Лучше подумаем, как правильно начать разговор.

Я крутила его в голове всю дорогу в Варайю, по десять раз продумывала, подбирала слова. Проблема заключалась в том, что у меня было мало исходных данных, но кое-что про Стефана я все-таки поняла. Конкретно, про его большое эго. И, как говорится, хочешь добиться чего-нибудь от власть имущего, погладь его… эго. Да-да, я именно про эго сейчас думаю.

А впрочем, времени подумать у меня было предостаточно: Стефан не появился ни ближе к обеду, ни после. Это я поняла по потянувшимся из коридора запахам и звякающим замкам. При мысли о том, что здесь может быть Лазар, я приникла к холодному металлу двери, рассчитывая услышать хотя бы что-то, что даст мне надежду. Хотя бы имя, звук его голоса, но увы.

Чем дальше, тем больше я нервничала. Не из-за себя. Из-за Лазара. Сдается мне, бывший муж использовал это время в камере как давление на меня, чтобы я тут психанула, как следует. Благо, помогала выдержка, которую я взрастила еще на Земле, и я очень быстро пресекала и подступающие панические атаки, и желание надумать себе кошмаров.

Мне пришлось воспользоваться дырой в полу, и вот тут я увидела, как работает очищающее заклинание. Когда в темноте заискрила магическая схема, я отскочила от нее с визгом. Правда, к счастью, успела все сделать, а то вышел бы невероятный конфуз.

Стефан все-таки явился ближе к вечеру, когда утихли запахи ужина. Чувства голода я не испытывала, как и жажды — видимо, все поглотил бурлящий в крови адреналин. Поэтому и его величество, шагнувшего ко мне в камеру, я восприняла с яростным спокойствием.

— Доброго вечера, — сообщила я, и мне даже удалось сдержать рвущийся в голос сарказм. Потому что помним про эго!

Стефан щелкнул пальцами, и под потолком заискрила магия, освещая камеру, после чего задвинул заслонку. И, судя по всему, накинул еще какое-то заглушающее заклинание, потому что у меня на мгновение заложило уши, как под водой.

— Неслыханная наглость, — холодно произнес дракон, обходя меня по кругу, словно надеялся сзади, слева или справа увидеть что-нибудь необычное.

— Что именно?

— Ты мало того, что явилась в столицу, так еще и с Дэмианом Ландаром.

— Дэмиан тут ни при чем, — я посмотрела в холодные, как глубины океана, глаза. — Я поехала, а он, как настоящий мужчина, вызвался меня сопровождать, чтобы со мной не произошло неприятностей по дороге.

— И ты хочешь, чтобы я в это поверил? — Стефан вскинул брови, от него ощутимо плеснуло яростью. — Что ты явилась сюда просто так за компанию с наследником моего советника?

Вообще-то не просто так, но… постойте! Тимоти что, не сказал, где именно нашел Лазара?

— То есть то, что я здесь из-за Лазара, тебе в голову не пришло?

Взгляд Стефана стал не просто холодным, а обжигающе-ледяным. Та самая океанская глубина ощетинилась кинжалами льда, каждый обломок которого мог не просто порезать до крови, а пронзить сердце насквозь.

— Откуда ты знаешь о Лазаре, Оливия? — Уже одним только голосом его величества можно было убивать.

Да, точно не сказал. Не совсем потерян для общества.

— У меня есть свои источники. Я бывшая королева как-никак, — хмыкнула я, вскинув голову.

Пока что не лучший вариант сообщать ему правду. Вот когда договоримся, тогда… тогда будет уже без разницы.

— Ключевое слово — бывшая, — выплюнул Стефан, шагнув ко мне вплотную. Каждый раз, когда он ко мне приближался, мое тело начинало жить отдельную жизнь. Ощетинивалось мурашками и не то стремилось слиться со стенкой, не то с этой… драконоособью. Умом, как медик, я понимала, что это биохимия тела Оливии, привыкшей реагировать на него именно так, но все равно было крайне натуралистично. Дракон возвышался надо мной, как скала над пигмеем, и мне хотелось из-под этой скалы выскочить как можно скорее. И отбежать на безопасное расстояние.

— И все-таки. Я пришла просить тебя о милосердии, Стефан. — Я посмотрела ему в глаза. — Ты правишь этой страной, на тебя равняются драконы и люди. Покажи им, что ты можешь быть милосердным. Отпусти этого ребенка, который ни в чем не виноват…

— Этот ребенок, — перебил меня Стефан с каким-то совершенно жутким выражением лица, — убил конвоира. Милосердие…

Он выплюнул это слово, как нечто непристойное.

— Возможно для тех, кто никогда не ударит в спину. Для Лазара Вальдена это непозволительная роскошь. Он будет казнен в ближайшее время, Оливия. И ты будешь присутствовать.

Мне показалось, что я падаю в пропасть. В такую, из которой уже не выберусь никогда, если достигну дна. Стефан развернулся, чтобы уйти, сияние магии под потолком начало меркнуть, и я бросилась к нему. Вцепилась в его руку:

— Пожалуйста, пощади его! Можешь казнить меня, если тебе так надо кого-нибудь казнить! Только пожалуйста, не трогай его!

Запястье обожгло болью: бывший муж развернулся ко мне с каким-то уже совершенно зверским выражением лица. Я помнила, как он обернулся, вот и сейчас на его скулах уже проступала чешуя, словно он готов был вот-вот стать драконом и разнести здесь все. Стефан так сдавил мою руку, что я рисковала переломом.

— На что еще ты ради него готова, Оливия? — Это был уже не голос мужчины, а рычание зверя.

— На все, — твердо сказала я.

Чешуи стало больше, а водное пламя брызнуло сквозь радужку, чудом не затопив вертикальные зрачки.

— Замечательно, — ядовито прошипело это чудовище. — Тогда раздевайся.