Открой чакры, или умри!

19. Хранитель

— Так как насчёт возраста, — всё не унимался я, — я вижу перед собой ребёнка, а разговариваю с тобой как будто со взрослым.

— Не знаю, — просто сказал хранитель, — мне самому трудно судить. Но если вспомнить самое начало, то да. Иногда я говорил что-то, что удивляло меня самого, мол, откуда я могу такое знать! Или принимал решения, которые были мне самому непонятны. Ты прав, наверное, это не совсем я. Убежище мне подсказывает, что делать. Удивительно, правда? Казалось бы, это просто место, а вот нет, не просто!

— Можно здесь такую крамолу говорить? Это не выглядит неуважительно по отношению к убежищу? — спросил я.

— Оно же не по словам судит, а по делам. Ты можешь петь соловьём, но если сделаешь что-то плохое, оно тебя как минимум выгонит, а как максимум может и наказать, — сказал хранитель.

— Да, про такие случаи я слышал, — сказал я, — поэтому в убежище лучше всегда хорошо подумать, прежде чем что-то сделать. Два раза подумать!

— А лучше три! — улыбнулся парнишка.

— Что на завтрак? Ведь ещё не время обеда, верно? — спросил я.

— Валентина Александровна! — крикнул хранитель, и в дверном проёме рядом со стойкой тут же показалась женщина. Классическая повариха из столовой. Выглядела она настолько стереотипно, что это было даже странно, — у нас гости, накорми их, как ты умеешь! И вот эту банку возьми положи на склад.

— Яичницу могу предложить! — почему-то обрадовалась Валентина Александровна, — это редкость, только в день поставки такое готовлю, но вам, можно сказать, повезло! Яйца ведь в наше время достать практически невозможно. Но наш купец привозит всегда немного, так что не отказывайтесь. Сколько вас человек?

— Двое, — сказал я, — пока двое.

— От яичницы и я не откажусь, — сказал хранитель, — на меня тоже сделай. Ну и всё остальное, что обычно на завтрак идёт, тоже сделай. Кофе там, бутерброды с маслом, ну ты сама знаешь.

— Кофе только гостям! — строго взглянула на хранителя повариха.

— Так я про них и говорю! — развёл руки в стороны хранитель, — мне чай, как обычно.

Валентина Александровна строго на него взглянула и ушла.

— И что толку, что я хранитель? Думаешь, я тут главный? — наклонившись ко мне, шёпотом сказал парнишка, — она тут главная, а не я! — он ткнул пальцем в сторону дверного проёма, — хранитель я или нет, но ем и пью я только то, что она разрешит. Вот и думай!

— Да, с женщинами нелегко! — улыбнулся я, — у неё в отношении тебя включается материнский инстинкт, а это сильнее всяких иерархий. Терпи, что я могу сказать. Бороться с этим практически невозможно!

— Спасибо, утешил! — не убедительно поблагодарил меня парнишка.

В столовую вошла Алиса.

— Ты куда пропала? Мы же вроде вместе пошли, я потом оглянулся, а тебя нет, — с лёгким возмущением в голосе сказал я.

— Здесь, оказывается, душ есть! — радостно сказала Алиса, — рекомендую! Я отмокла немного, потом думаю ещё повторить.

— Отлично! Я после завтрака схожу. Нам тут яичницу обещали! Ты как к этому относишься? — спросил я.

— К яичнице? Нормально! Кто же не любит птичьи зародыши, прошедшие термическую обработку? — сказала Алиса.

— Что она имеет в виду? — повернулся ко мне хранитель.

— Не знаю, возможно то, что яичницу не очень любит. Но ничего, если она откажется, я съем её порцию с удовольствием, — сказал я.

— Поделим! — подмигнул мне хранитель.

— Эй! — возмутилась Алиса, — я же сказала, что люблю яичницу!

— Вот и пойми её! — вздохнул я.

— Женщины! — вздохнул Хранитель.

— Да, насчёт оплаты! — негромко сказал я, меняя тему, — думаю, стоит это обсудить, пока рядом больше никого нет.

— А что, это секретно? — удивился хранитель.

— Для меня да, — сказал я, — просто мне не хотелось бы афишировать свой дар.

— Интересно, — сказал хранитель, — но не удивительно. Любой дар не стоит афишировать. За пределами убежищ жизнь суровая.

— Верно, — сказал я, — дело в том, что я шаман, и мог бы заплатить маной. Но её же не отсыплешь в банку, поэтому нужно придумать, как её передать и кому. Могу тебе.

— Мне не надо! — сказал хранитель и задумался, — мы так и не познакомились! — вдруг встрепенулся он, — я хранитель, меня так все и называют. Другого имени у меня сейчас нет. А тебя как зовут?

— Я Алик, это Алиса, — я махнул в сторону усевшейся за стол фурии, — без сознания у нас Нина. Возможно, к нам присоединится ещё одна женщина, её зовут Марта.

— Марта? — встрепенулся хранитель, — я сегодня уже слышал это имя. Оно не настолько часто встречается, чтобы за несколько часов услышать его дважды. Мы не про одну и ту же Марту говорим?

— Возможно, — не стал юлить я, — она хотела предупредить купца о готовящемся нападении ночью… мы случайно услышали разговор тех, кто готовился напасть.

— Значит, мы ваши должники! — сказал хранитель.

— Не наши, а её, — поправил я.

— Но вы же вместе, верно? — спросил хранитель.

— Да, но мы не собираемся приписывать себе её заслуги. Кстати, с ней всё в порядке? — спросил я.

— Вроде бы она ушла с купцом. Я не интересовался подробностями, но получается, что вы вряд ли её здесь дождётесь, — сказал хранитель.

— Я бы не был в этом так уверен, — сказал я, — жаль, что мы не успели с ней обсудить планы. Но раз она ушла, значит, у неё были на то свои причины. Получается, купец не стал здесь задерживаться? После дальней дороги, да ещё и после нападения, не захотел со своими людьми перевести дух?

— Он никогда не остаётся, — сказал хранитель, — приходит, разгружается, и сразу обратно. Так у него заведено. Мы, естественно, не возражаем, чтобы он со своими людьми здесь отдохнул. Но такого не было ни разу.

— Судя по нашему разговору, с нападавшими разобрались без проблем? — спросил я.

— Разобрались, но не без проблем, — сказал хранитель, — нападение было очень хорошо спланировано, да и нападавших было очень много. Не могу сказать за весь город, но этот район постепенно погружается в хаос. Да, мы тут оплот стабильности и безопасности, но с каждым днём жить где-то в близлежащих окрестностях становится всё опаснее и опаснее. А мы же не можем всех приютить у себя! Только на короткий срок и не всех сразу.

— Странно, — задумчиво сказал я, — много нападавших с нескольких сторон? Хорошо было всё спланировано? Очень странно!

— Что именно странно? — заинтересовался хранитель.

— Те нападавшие, которых мы видели, не могли такое провернуть. Во-первых, их было чуть больше десятка. Во-вторых, с планом у них, судя по разговорам, тоже всё обстояло так себе. Они рассчитывали больше на эффект неожиданности. Поэтому мы не особо и озадачились этим готовящимся нападением. Ведь купцы обычно готовы к таким сюрпризам, а эта банда была для них совершенно несерьёзной. Марта всё равно решила сбегать предупредить, но мы думали, что это излишне. Не производили те ребята серьёзного впечатления, вот совсем! И когда ночью начался фейерверк, я даже удивлялся, зачем тратить столько маны на такую маленькую банду. Мне показалось это избыточным… а, оказывается, на месте всё было несколько иначе!

Хранитель молчал и о чём-то думал.

— Что-то не так? — спросил я.

— Всё не так! — встрепенулся он, — я уже сказал, что наш район постепенно становится всё более и более опасным, и мы ничего не можем с этим поделать. Но есть много мелочей, которые меня очень напрягают, но никак не сложатся в одну общую картину. Что-то происходит, но я не могу понять, что именно. Даже наш купец намекает, что возможно скоро прекратит рейсы сюда, потому что это становится слишком опасно. В следующий раз придёт, но то, что начинаются такие разговоры, внушает опасения.

— И что будет, если убежище перестанут снабжать продуктами? — спросил я.

— Ничего! Это необязательная опция. Просто снабжение позволяет нам здесь создавать некое подобие гостиницы и кафе. Но суть убежища не в этом. Оно всё равно будет безопасным местом, которое защищает тех, кто попал в беду или просто испытывает трудности. Даже если это будет бетонный погреб вообще без всего. Даже если это будет просто место посреди площади. Такое тоже возможно. Это просто островок безопасности, неизвестно кем и для чего созданный, но работающий безукоризненно. А все эти атрибуты цивилизации, это наносное, — сказал хранитель.

— Что там с яичницей! — нудным голосом сказала Алиса, которая уже давно легла грудью на стол, вытянула вперёд одну руку и положила на её голову, — так и с голоду умереть можно.

— Уже несу! — раздался из соседнего помещения голос Валентины Александровны.

И она не обманула, потому что буквально через секунду показалась в дверях с подносом. Быстро накрыв на стол, она уплыла обратно на кухню, сказав, что напитки будут через две минуты.

— А что именно происходит вокруг убежища? — спросил я, возвращаясь к прервавшемуся разговору.

— Порядок всегда должен кто-то поддерживать. Если это делать некому, то всё начинает решать право сильного, — сказал хранитель.

— Закон джунглей, — кивнул я, — кто сильнее тот и прав.

— Вот-вот! — кивнул хранитель, — всегда должен быть кто-то, кто обладает расширенными правами, в интересах общества. Только так можно урезонивать тех, кто хочет позволять себе больше чем все.

— Тебе точно десять лет? — усмехнулся я.

— Мы это уже обсуждали, — вздохнул хранитель, — большая ответственность, большие проблемы.

— Так что там с порядком? — вернулся я к разговору.

— Здесь его некому больше поддерживать, — сказал хранитель, — были некоторые группы горожан, которые брали на себя эту миссию, но все они проиграли конкуренцию набирающим силу бандитским группировкам. Многих хороших людей убили, а остальные из страха перестали этим заниматься, поскольку просто превратились в мишень для всяких отморозков.

— Звучит печально, — сказал я серьёзно.

— Очень сильно подпортил нам жизнь некий Тритон, — сказал хранитель, — он и здесь часто бывал раньше. Так вот, он создал очень большую и сильную банду и приложил руку к истреблению всех организованных групп, следящих за порядком. Они исчезли, зато как грибы стали плодиться бандиты и разбойники. А вот с ними Тритон уже связываться не стал, наверное, потому, что считал их недостаточно организованными. И вроде живёт он неблизко, но и сюда дотянулся, чтобы всё здесь разрушить.

— Да, гнида ещё та! — сказал я.

— Вы его знаете? — удивился хранитель.

— Мы его завалили! — с набитым ртом сказала Алиса.

Я посмотрел на неё, и оказалось, что она уже доедает мою яичницу! Она смолотила две тарелки! Только я хотел возмутиться, как она опередила меня сказав:

— А нечего хлебалом щёлкать! Для тебя болтовня оказалась важнее! Да и очень вкусно, ты бы тоже не устоял на моём месте.

— Устоял бы! — возразил я.

— Что значит, завалили? — спросил хранитель, — убили, что ли?

— Можно и так сказать, — сказал я, — технически он, возможно, до сих пор жив, но вот вряд ли здоров и вряд ли вообще когда-нибудь здоров будет. Сложно объяснять, но можно считать, что Тритона больше нет.

— Отличная новость! — обрадовался хранитель.

— Не очень, — сказал я, — Тритона нет, но банда-то его осталась! И, надо сказать, там не банда, а практически небольшая армия. Он готовился к войне, хотел доминировать на, как можно больших, территориях. И вот что теперь его армия будет делать, совершенно неизвестно. Может и хуже стать, чем было.

— Перегрызутся за власть и перебьют друг друга, — сказала Алиса, хлебом вытирая обе тарелки до блеска, стараясь не оставить даже маленькой крошки этой божественной яичницы.

— Все друг друга не перебьют, — сказал я, — это фантастика какая-то. Если и будут драться, то кто-нибудь победит и захватит власть. А большинство населения их базы узнает уже только результат, кто именно ими теперь командует. Хотя, конечно, есть шанс, что всё развалится.

— Хорошо хоть, что его банду фурий мы тоже обезвредили, — сказала Алиса, ничуть не переживая о судьбе своих «родственниц».

— Банду фурий? У него была банда фурий? — удивился хранитель, — это дело серьёзное!

— Да, — сказал я, — но они сейчас там же, где и сам Тритон, между жизнью и смертью и, скорее всего, останутся там навсегда!

— И как вам удалось с ними справиться? — спросил хранитель.

— Повезло, — туманно ответил я, — мы использовали против них более сильное существо.

— Ладно, — сказал хранитель, — у каждого могут быть свои секреты и вы всё мне рассказывать вовсе не обязаны.

Пришла Валентина Александровна и поставила перед нами кружки. Нам с Алисой досталось кофе, а хранителю чай. Также на столе приземлилось блюдо с бутербродами.

Хранитель съел только половину своей яичницы и пододвинул мне тарелку.

— Попробуй, оно того стоит!

Я не стал отказываться.

— Вот видишь как надо? — сказал я Алисе.

— Полностью одобряю такое поведение, — сказала она, отхлёбывая кофе, — делиться с ближним, это прекрасно! Вот ты со мной и поделился своей порцией!

— Вообще-то, слово «поделиться» имеет несколько иной смысл, — сказал я, отодвигая на всякий случай подальше от неё свою кружку, — но спорить об этом мы не будем.

Мы ураганом смели все бутерброды, которые оказались просто отменные, и некоторое время молча жевали.

— Вы же не очень торопитесь? — спросил хранитель.

— Да нет, мы же только пришли, считай, — сказал я.

— Хорошо, — он подумал минутку, — насчёт оплаты, — наконец созрел он, — возможно, что у меня будет к тебе деловое предложение. И если ты согласишься, то не ты будешь нам платить, а мы тебе. А вот что именно, это надо подумать.

— Что за предложение? — спросил я.

— Скажу позже, ещё не всё обмозговал, — сказал хранитель, — скорее всего, это будет очень опасно, так что если ты откажешься, я пойму.

— Если опасно, то я возьму с собой фурию, — я кивнул в сторону Алисы.

— Она фурия? — вытаращил на неё глаза хранитель.

— Обязательно всем рассказывать? — пнула меня под столом ногой Алиса.

— Хранителю можно, он никому не скажет, так ведь? — я повернулся к парнишке.

— Естественно! — кивнул тот, — никогда не видел фурию… ну или не знал, что вижу. У вас же на лбу не написано.

— Нет? — удивлённо воскликнула Алиса, а потом потрогала свой лоб и добавила, — а, да, и вправду нет!

Неожиданно в столовую ввалился здоровенный бородатый мужик.

— Хранитель! Там это… — замялся он, когда увидел нас.

— Что, это? — спросил хранитель.

— Люди прибежали, попросили убежища. А за ними прибежали другие… в общем, они их преследовали и теперь требуют их выдать. Говорят, что они им должны. А те выходить не хотят, говорят, что их убьют, — выпалил всё как из пулемёта здоровяк.

— Ну, пригласи сюда всех, и тех, кто убегал, и тех, кто догонял, — сказал хранитель, — здесь и поговорим.

— Я правила знаю, сразу и пригласил! — сказал здоровяк, — но те, которые преследовали, заходить не хотят. Говорят, что не доверяют.

— Ясно, рыльце значит в пушку, — сказал я.

— Чего? — повернулся ко мне здоровяк.

— Вину значит, за собой чувствуют! — пояснил ему я, — боятся в убежище заходить, потому что оно может по справедливости рассудить, а не так, как им хочется!

— А-а-а-а, ну это да! — согласился здоровяк, — в общем, они говорят, что если им не выдадут тех, кто попросил убежища, то они устроят нам блокаду и ни один человек не сможет ни войти, ни выйти!

— Каждый день что-то происходит, и чем дальше, тем всё чаще и сложнее! — повернувшись ко мне, сказал хранитель, и я увидел у него в глазах совсем не детский решительный блеск. Сдаваться он, совершенно очевидно, не собирался.

— Надо главаря завалить! — сказала Алиса, откусывая яблоко, которое ей втихаря дала Валентина Александровна, как единственной девушке среди нас, — без главного есть шанс, что они обосрутся и весь запал устраивать блокаду пропадёт.

— Тю, что за слова такие, — сказала Валентина Александровна, которая стояла в дверях и слушала разговор, — могла бы сказать «обкакаются».

— Ну, хорошо-о-о-о, — закатив глаза к небу, сказала Алиса, — если завалить главаря, остальные могут обкакаться и передумают с вами ссориться.

— С нами, — поправил её я.

— Что? — не поняла она, что я имею в виду.

— Мы здесь, значит, конфликт будет и с нами в том числе. А ты думала, за душ платить не придётся? — сказал я.

— Ладно, пойдём отмудохаем этих ушлёпков, — сказала Алиса и с громким сочным хрустом откусила от яблока.

— Побьём этих хулиганов! — снова поправила её Валентина Александровна.

— Ну, или так! — пожала плечами Алиса.