Основы человечности для чайников (СИ)

Глава 6. Исчезновение

Сначала Ксюха заметила в Доме новую дверь.

То есть нет, сначала она поставила пакет с едой на пол и вытерла о джинсы вспотевшую от волнения ладонь. Во второй ладони был зажат листок с ключом: пока что просто символ, аккуратно выведенный на картонке. Ксюха даже нашла старую перьевую ручку и заправила её собственной кровью: показалось, что так будет удобнее рисовать, чем кисточкой. В целом получилось неплохо, но отмывать перо потом пришлось долго — кровь густела и засыхала гораздо быстрее, чем чернила.

Ключ сработал идеально: только что Ксюха была в собственной комнате — и вот она уже в гостиной у камина, ставит пакет на пол и пытается дышать ровно, чтобы не выдать своего волнения. Получалось плохо, сердце билось о рёбра, как безумная муха о стекло, а в голове крутилась одна-единственная мысль: «Смогла! Получилось! Это не сон, я реально только что переместилась в пространстве сама, без помощи Людвига!»

Хотелось верещать от радости. Хотелось прыгать на одной ножке. Хотелось немедленно рассказать всему миру, что даже без врождённой магии можно делать всякие волшебные штуки.

Но последнее желание Ксюха торопливо выбросила из головы, огляделась и позвала:

— Людвиг, ты где?

Никто не откликнулся.

И вот тогда Ксюха наконец-то заметила новую дверь.

Выглядела она обычно. Максимально обычно. Деревянная, выкрашенная белой краской, уже слегка пожелтевшей и облупившейся от времени, с простой металлической ручкой — она напоминала кухонную дверь в типичной старой хрущёвке. Ксюха была почти уверена в том, что увидит за ней, — и угадала.

Ну, то есть почти угадала.

В новой комнате стоял холодильник. Совершенно монструозный, оглушительно рычащий, напоминающий внебрачного отпрыска танка и грузовика. И, судя по надписи «ЗиЛ Москва», грузовик Ксюхе померещился не случайно. Самым забавным было то, что провод от холодильника вёл напрямую в стену. Не втыкался в розетку, не уходил в просверленное отверстие, а просто срастался с кафельной плиткой, как будто они изначально были единым целым. Кажется, Дом не слишком хорошо понимал, откуда берётся электричество.

Однако работал холодильник отлично, в этом Ксюха убедилась, как только сунулась внутрь. Дверцу, правда, удалось открыть только со второй попытки — она была тяжеленная и всё время норовила захлопнуться, прищемив пальцы.

В общем, теперь в Доме была кухня.

Точнее, кусочек кухни.

Потому что кроме холодильника в новой комнате больше ничего кухонного не было. Не отросло ещё. И окна, конечно же, не было тоже.

Но главное — в ней не было Людвига!

И в туалете его не было.

И в спальне Ксюхи.

Оставалась последняя комната, но в неё Людвиг просил не заглядывать, поэтому Ксюха просто побарабанила в дверь и немножко поорала. Ответа, конечно, не дождалась.

Они не договаривались о точном времени встречи, так что, теоретически, Людвиг мог сейчас находиться где угодно. То есть, видимо, где-то в реальном мире. Не привязан же он к Дому, в конце концов! Взрослый самостоятельный человек, у которого могут быть свои дела. Погуляет — и вернётся.

Это нормально, все люди так делают.

Ксюха проговорила это про себя несколько раз, пытаясь угомонить нахлынувшую вдруг тревогу, но не помогло. Куда он пойдёт без телефона, без документов, без нормальной одежды? Разве что в звериной шкуре опять решит побегать, но это ещё опаснее: снова запутается в какой-нибудь леске, или бесприютную собаку решат поймать звероловы или какие-нибудь зоозащитники (исключительно по доброте душевной, но от этого не легче), или в нём вообще опознают волка и вызовут МЧС. И застрелят, например!

Кошмар какой!

Да и он ведь не планировал никуда выходить, иначе прекрасно купил бы себе продукты самостоятельно!

Кстати, продукты. Ксюха не торопясь, нарочно растягивая время, переложила всё в холодильник. Немного почитала книжку на телефоне. Потом снова оббежала все комнаты, кроме запретной, в тщетной надежде, что Людвиг просто спрятался. Или заснул под кроватью (мало ли). Или в обморок от голода упал (тоже, например, под кровать).

Не нашла, конечно, ни Людвига, ни указаний на то, куда он мог подеваться. Хоть бы записку оставил, зараза!

Последняя дверь интриговала и манила.

Нет, Ксюха не собиралась нарушать запрет. Ей всегда было немного смешно от сказки про Синюю Бороду, или от любых других сюжетов, где герои из любопытства лезут туда, куда обещали не лезть, даже если совершенно точно знают, что потом им это аукнется.

Да даже если бы и не знали! У каждого есть право на личную жизнь, и нельзя просто так заглядывать в чужие тетрадки, телефоны и комнаты. В чудом найденные коробки с деньгами тоже, наверное, нельзя, но надо же было убедиться, что это нужная коробка. Да и Людвиг не запрещал, кстати.

Он и в комнату соваться, строго говоря, не запрещал. Просто не хотел, чтобы кто-то туда заглядывал, как не хотел рассказывать о прошлом, ограничиваясь туманными обрывками информации. И Ксюха приняла правила этой игры, и изо всех сил держала в узде своё неуёмное любопытство: то есть, задавая вопросы, была морально готова не получить ответов.

Но сейчас дело было не в любопытстве. Совсем не в нём.

Сейчас иррациональная тревога скреблась внутри, беспокойно ворочалась, колола острыми гранями неопределённости, мешала думать о посторонних вещах. Вообще мешала думать.

Ощущение было дурацкое, но Ксюха совершенно точно знала — оно не отступит само по себе. Не раньше, чем она убедится, что с Людвигом всё в порядке, или хотя бы сделает всё возможное, чтобы его найти.

Хотя второе — вряд ли. Скорей уж, когда всё возможное закончится, Ксюха начнёт думать про невозможное и грызть себя за то, что не способна сотворить чудо. По крайней мере, обычно получалось именно так.

Она подошла к двери, осторожно дотронулась до ручки. Объявила вслух:

— Я только посмотрю, нет ли там Людвига.

Дом, кажется, был не против. По крайней мере, никак не проявил своё недовольство, и Ксюха решила, что молчание — знак согласия.

Дверь открылась легко, на ней не было замка или даже щеколды. Точнее, снаружи не было. Снаружи она выглядела как совершенно обычная деревянная дверь, такая могла вести в спальню, в библиотеку, в кладовку — куда угодно.

Изнутри же дверь оказалась металлической, из некрашеного железа с пятнами ржавчины. И пол в комнате был металлический. И стены. И даже потолок. Никаких заклёпок, стыков или трещин — просто тёмная железная коробка без окон и без…

Ксюха торопливо шагнула назад, придержала дверь, чтобы та не захлопнулась. Потому что оказаться запертой в этом металлическом гробу совсем не хотелось. Там, кажется, даже вентиляции никакой не было — густой тяжёлый воздух забивал лёгкие, мешая сделать нормальный вдох, а низкий потолок заставлял рефлекторно вжимать голову в плечи. Не комната, а какая-то камера пыток!

Чтобы убедиться, что здесь Людвига тоже нет, Ксюхе понадобилась пара секунд, не больше. Из комнаты она не вышла, а буквально выпрыгнула и мысленно пообещала себе больше никогда туда не возвращаться. По крайней мере, без очень веской причины.

После такого гостиная с камином, креслами и шкурами выглядела буквально как рай земной: тепло, светло, уютно.

Только вот…

— Где он? — спросила Ксюха. — Куда он пошёл? Можешь как-то объяснить?

Тени в углах вкрадчиво колыхнулись. Едва заметно, но вполне достаточно для того, чтобы понять: Дом услышал вопрос. Услышал, но отвечать не торопился.

— Не можешь сказать или не хочешь? Или не знаешь? Но хоть что-то объясни, хоть намёк дай! Если с ним что-то случится, кто тебя тут кормить-то будет? На меня даже не рассчитывай!

Из-под кресла раздалось голодное урчание. Звук был странный, в первую очередь потому, что он не слышался, а ощущался — словно лёгкая дрожь прокатилась по комнате.

Кормить, значит… ну хорошо… В конце концов, иногда за информацию приходится платить.

— Тебе лишь бы пожрать, да? Ладно, жри. Достаточно будет небольшого страха или нужна настоящая паника? То есть… ну… — Ксюха подумала, что она и так почти в панике. Хотя, казалось бы, чего волноваться? Просто накрутила себя, вот и лезут в голову всякие глупости. — Я нужна тебе испуганная, а не бьющаяся в истерике, так ведь? Потому что мне потом ещё Людвига идти искать, и нервный срыв мне в этом точно не поможет. Так что давай ограничимся лайт-версией.

Дом снова не издал ни звука, но его согласие разлилось в воздухе. Дом готовился и предвкушал.

Ксюха глубоко вздохнула и шагнула в сторону ванной. Сжав зубы, заставила себя переступить порог. Включила воду на полную, чтобы шумела.

— Ну, волчара, я тебе это ещё припомню! Я тебя научу записки оставлять и предупреждать, когда уходишь! Телефон тебе куплю, или часы с GPS, как ребёнку. Найдись только.

И выключила свет.

В общем-то, Ксюха за последние годы неплохо научилась контролировать свои страхи. А что делать, мыться-то надо! Это ребёнок может позволить себе орать и вырываться, когда бабушка пытается намылить ему голову, а взрослая девица должна справляться сама. И Ксюха справлялась. Разве что глаза старалась не закрывать, даже если в них попадало мыло. Потому что с открытыми глазами намного проще, реальность не путается с давними воспоминаниями.

Но всякое, конечно, случалось. И лампочка в ванной перегорала, и электричество вырубалось, или даже просто в глазах ни с того ни с сего темнело от подступающей паники.

А иногда Ксюха специально заставляла себя зажмуриться. Ненадолго, на пару секунд. Пыталась таким образом тренировать нервную систему.

Нервная система тренироваться отказывалась и исправно выдавала в ответ головокружение, тахикардию и прочие спецэффекты.

Вот и сейчас получилось так же: сердце забилось чаще, воздух застрял где-то в горле, отказываясь проталкиваться в любом направлении, ноги подкосились, и Ксюха аккуратно сползла по стенке на пол. К счастью, дело было возле двери. И (к ещё большему счастью) возле незапертой двери.

Ксюха кое-как толкнула себя вперёд, ударилась плечом, заскользила по кафелю…

Дверь тоже заскользила — наружу. Ванную наискось перечеркнула светлая полоса.

В гостиную Ксюха не вышла, а выползла, потому что ноги всё ещё дрожали. И всё тело дрожало. И голос, конечно, тоже дрожал, когда она прохрипела в пространство:

— Достаточно? И только попробуй сказать, что этого мало!

Дом ничего не сказал. Просто молча обрушил на Ксюху картинку.

Это было похоже на утренний сон в перерыве между двумя звонками будильника. Вот ты кое-как осознаёшь себя в реальности, наугад шаришь рукой по тумбочке, пытаясь выключить звук, он обрывается, ты убеждаешь себя встать и даже пытаешься это сделать, а потом вдруг снова оказываешься лежащей лицом в подушку, а будильник снова звонит, потому что спросонья ты нажала не «отключить», а «отложить».

Но между этими двумя попытками проснуться мозг успевает выстроить в голове связный сюжет с персонажами, кульминацией и даже своей внутренней логикой.

Конечно, ты забываешь этот сон сразу же после пробуждения. А потом весь день пытаешься его вспомнить, или хотя бы поймать то самое ощущение, когда целая жизнь уместилась в пару минут.

Сейчас произошло нечто подобное. На целую жизнь, конечно, не тянуло, но Дом явно каким-то чудом утрамбовал в несколько секунд кучу событий.

Вот Людвиг просыпается, рывком садится в кровати (в Ксюхиной, между прочим, кровати. Ну да ладно, она же сама разрешила), пытается отдышаться после очередного кошмара. Нервно трёт больную ногу, морщится, сползает на пол.

Ковыляет в ванную — медленно, придерживаясь за стену. И непонятно — то ли это его спросонья так шатает, то ли нога совсем отказывается слушаться.

Долго умывается холодной водой, чуть ли не целиком голову под кран засовывает, не обращая внимания на намокшие волосы и ворот футболки.

На обратном пути замечает кухонную дверь, открывает осторожно, видит раритетный холодильник, ржёт.

На первый взгляд ничего смешного в этом детище советского автопрома вроде как не было, но Людвиг явно поймал какие-то свои ассоциации, и не сказать чтобы сильно весёлые. Потому что смех получился нервный, немного истеричный. Так смеются от безысходности, когда понимают, что терять уже нечего, пан или пропал. И немедленно идут делать глупости.

В общем, Ксюхе смех совсем не понравился.

Ещё меньше ей понравилось, что, отсмеявшись, Людвиг торопливо похромал в гостиную, разворошил там добытую со стройки коробку, выудил из неё какую-то бумажку и запихал в карман. После чего накинул куртку, сунул ноги в кеды и исчез.

Видение тоже исчезло. Выключилось, как сон при пробуждении. Но, в отличие от сна, из головы не выветрилось, хоть и слегка потускнело, перестало казаться таким реальным.

Ксюха ошарашенно потрясла головой и выругалась.

Ругаться она, правда, не очень умела. В голове словесные конструкции иногда выстраивала, но вживую их отрабатывать было не на ком, поэтому сейчас все распирающие эмоции кое-как сформулировались в одно короткое:

— Идиот блохастый!

Ну а как его ещё назвать? Идиот и есть!

Погулять он пошёл, видите ли! Поздней осенью! С мокрой головой! В кедах на босу ногу! В человеческом, чтоб его, облике! Воспаление лёгких, что ли, захотел, в придачу к больной ноге?

— Он мог превратиться в волка уже после перемещения. Может, у него в звериной шкуре ключ не работает, — утешила себя Ксюха, но злиться не прекратила. И нервничать, конечно, тоже. Потому что после картинки, подсунутой Домом, вопросов стало больше, чем ответов.

Во-первых, совершенно непонятно, сколько времени прошло с момента исчезновения: час, полдня, сутки? Часов здесь не было, ориентироваться по солнцу тоже не получалось, проснуться Людвиг мог когда угодно — хоть утром, хоть вечером. Но, наверное, времени всё же прошло достаточно для того, чтобы забеспокоился даже Дом. А он совершенно точно беспокоился, иначе не стал бы Ксюху подсказками снабжать.

А во-вторых (и в-главных), куда этого блохастого понесло⁈

Коробка с сокровищами по-прежнему стояла на журнальном столике, Людвиг явно не счёл нужным куда-то убирать её или прятать. Да и от кого прятать, если Ксюха уже давно сунула туда нос? Хотела бы что-то спереть — уже спёрла бы.

Она заглянула в коробку, пытаясь понять, чего не хватает. Пропажа нашлась быстро — один из конвертов с письмом. Точнее, само письмо осталось на месте, Людвиг утащил с собой именно конверт.

Ну что ж, уже легче. Потому что если на этом конверте не был записан какой-нибудь тайный шифр (а Ксюха ничего подобного не замечала), то оставался только адрес. Точнее, один из двух адресов: немецкий или русский.

И скорее — всё-таки русский. Вряд ли Людвига понесло из Дома прямиком в Германию. Как бы он вообще умудрился туда попасть?

В придачу к ключу Ксюхе досталась и короткая лекция о том, как им пользоваться. И если с перемещением в Дом всё обстояло совсем просто (сконцентрироваться и коснуться рисунка), то обратный путь был чуть сложнее. Сперва требовалось представить, куда хочешь попасть. И не абстрактную точку, а вполне конкретное место, откуда ты уже перемещался. То есть знакомое не только тебе, но и Дому.

Там, в этом месте, оставался некий энергетический след, к которому прокладывался маршрут. И след этот держался не так уж и долго — неделю или две, не больше.

Грубо говоря, сам ключ никого никуда не перемещал, он лишь отправлял сигнал и задавал координаты, а все волшебные манипуляции брал на себя боггарт. Так что пользоваться этим методом могла даже лишённая магии Ксюха.

И, конечно, Дом мог запросто выплюнуть человека в реальность безо всякого ключа. В то единственное место, где он сам физически находился в этот момент. Но Людвиг очень просил такой способ не пробовать. Сказал: «Тебе совершенно точно не понравится», и Ксюха предпочла ему поверить.

То есть прямо сейчас она могла отправиться либо к себе в комнату, откуда сегодня переместилась в Дом, либо на набережную, откуда её несколько раз перемещал Людвиг.

А сам Людвиг… Успел ли он за последнее время побывать где-то, кроме набережной?

Может и успел, но уж точно не на территории бывшей ГДР.

Значит, остаётся только Россия!

Ксюха вгляделась в адрес, с трудом разбирая поблекшие от времени буквы. Ну, не так уж и далеко, пешком добраться можно, а там дальше видно будет, что делать. Может, Людвиг сам навстречу попадётся, а может, там уже и дома-то никакого нет, как в случае с сокровищем. Чего загадывать? Идти надо!

Телепортироваться на набережную оказалось несложно. Ксюха боялась, что кто-нибудь обратит внимание на девчонку, возникшую из ниоткуда, но всем было наплевать: на ближайшей лавочке судачили мамашки, рядом с воплями носились их дети, буквально в паре метров обжималась какая-то парочка — и никто из них вообще никак не отреагировал на внезапное появление.

Наверное, это тоже была какая-то магия.

Или нет. Или люди просто привыкли ничего не замечать.

Мобильник с гневным пиликаньем выплюнул пачку уведомлений, накопившихся за время отсутствия в обычном мире. Ксюха привычно смахнула их в сторону.

Эх, ещё бы связь в Доме ловила — и можно было бы вообще наружу не вылезать. Особенно теперь, когда холодильник появился. Забить его продуктами до отказа — и устроить каникулы на несколько дней. Отдохнуть от всего: от бабушки, от учёбы, от осенней слякоти. От реальной жизни.

Ксюха поймала себя на том, что думает об этом всерьёз: прикидывает даты, решает, что соврать бабушке о своём отсутствии, и надо ли вообще врать, или лучше молча свалить на недельку, ничего не объясняя? Записку только оставить, чтобы не волновалась.

Хотя всё равно же волноваться будет. Ей только дай повод…

В общем, над этим стоило поразмыслить.

Когда-нибудь потом, когда время будет.

Но сначала — найти Людвига.

Ксюха включила навигатор, убедилась, что направление выбрала верно, и бодро зашагала вперёд. А внутри скреблось мерзкое чувство, что она опаздывает, катастрофически опаздывает. Или — хуже того — уже опоздала.