Осколки памяти

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Джона Гудвина спасти не удалось. Почти сутки целители боролись за его жизнь, но к утру он все же скончался.

— Мы были бессильны, — мрачно объявил пожилой целитель Логану. — Похоже, больной сам не хотел жить.

Думаю, он прав. Если бы Гудвин выздоровел после ранения, его ожидал бы суд, а потом — виселица. Наверное, так лучше для него.

Натали вытащил из подпола Реймонд, после того, как закутал меня в свой плащ и повел к выходу. Я вспомнила, несмотря на сотрясавшие меня истерические рыдания, что подруге нужна помощь. Можно сказать, что она не слишком пострадала: отделалась парой сломанных ребер и сильно замерзла. Неприятно, конечно, но в сравнении с другими жертвами Душителя ей повезло.

Я никак не могла поверить, что человек, работавший со мной бок о бок, так хорошо, казалось, изученный, оказался безжалостным маньяком. Порой казалось, будто это я сошла с ума, и все события последних дней мне попросту привиделись.

— Мы не подозреваем наших близких, — печально сказал Логан и вручил мне кружку с глинтвейном.

Он привез меня домой и препоручил заботам Агнесс, но я прогнала верную служанку, заперлась в спальне и прорыдала до возвращения Реймонда из Управления. Когда он, наконец-то, приехал, то я уже не плакала, только тихо поскуливала и смотрела в потолок опухшими глазами.

— Как ты сама не поняла, что это была ловушка? Ни один грабитель не прислал бы тебе дорогую серьгу. Локон, ухо, палец — что угодно, но не драгоценную побрякушку. Да и стиль письма должен был тебя насторожить. Гудвин так старался подделаться под малограмотного обитателя Нижнего города, что перегнул палку. Получился какой-то странный преступник, хорошо осведомленный о твоей жизни. И тебя это не удивило?

— Растерялась и испугалась, — ответила я правду. — Побоялась, что Натали убьют, и понеслась в банк. А ты как меня нашел?

Оказалось, что очень просто. Его светлость зашел пригласить меня на обед и обнаружил запертый кабинет. Это его насторожило, ведь он знал, что никуда отлучаться я не планировала. Немного подождал на всякий случай и открыл дверь запасным ключом. Записку и серьгу я не выбросила, положила в ящик стола в надежде, что потом улики пригодятся. Чтобы их найти, Логану понадобилось несколько минут.

— Я уже давно подозревал Гудвина, — пояснял он, поглаживая меня по неровно остриженым волосам. — С того утра, когда обнаружили труп Ванессы. Слишком уж взволнованным выглядел твой напарник. Странное поведение для офицера Управления.

— А я думала, что ты подозреваешь Генри.

Реймонд поморщился.

— Генри тоже ждут крупные неприятности, но об этом потом. Пока что разберемся с твоим приятелем.

Итак, поведение Гудвина показалось Логану подозрительным, и он велел своим людям потихоньку порасспрашивать друзей и родственников Джона. И его бывших подружек, разумеется. Вот тут-то и выяснилась странность: Гудвин, так любивший похваляться любовными подвигами, так ни разу и не оказался в спальне ни одной из своих многочисленных подружек.

— Романы как-то сами собой сходили на нет, когда девицы уже готовы были сдаться, — рассказывал Логан. — Думаю, именно поэтому они и остались в живых: ни одна из них Гудвина не возбуждала. А потом обнаружилась еще одна деталь. Маленькая, но весьма интересная. Ты ведь знаешь, что Джон всегда задаривал тех девушек, за которыми ухаживал, цветами?

Я молча кивнула. Говорить сил не осталось.

— Так вот, он никогда — никогда, — не покупал им розы. Лилии, пионы, хризантемы, ландыши, нарциссы — что угодно, только не розы. Понимаешь?

Да что здесь непонятного. Розы — для женщин определенного сорта, женщин, вызывавших в Джоне низменные страсти. Интересно, какие болезненные воспоминания были у него связаны с этим цветком? Теперь уже не узнать.

— Судя по всему, он избавлял мир от тех, к кому испытывал влечение. Его отец гулял напропалую, а мать полностью посвятила себя сыну. Думаю, Гудвин ненавидел отца, и в Управление пошел ему назло.

— Я тоже, — хрипло прошептала я. — Назло бабушке. Еще думала тогда — как мы похожи.

Реймонд отвел с моего лба короткую прядь волос.

— Не сравнивай себя с ним. В его душе давно поселились демоны. Мне рассказали, что он еще в детстве подкараулил и избил девочку, имевшую неосторожность подшутить над ним. Леди Ребекка Дюпон до сих пор вспоминает его с содроганием. А еще… Я видел, какие взгляды он порой бросал на тебя. И мне они ох как не нравились.

— Так ты поэтому переселился ко мне? Не из-за наркоторговцев?

Он кивнул.

— Когда Гудвин попал в госпиталь, я позволил тебе ненадолго остаться одной. Но понимал, что ты не в безопасности. Честно сказать, торгаши наркотиками вряд ли напали бы на тебя. Зачем им привлекать к себе ненужное внимание? Это покушение на Гудвина постарались представить как нападение бандитов Нижнего города, с тобой бы такой трюк не получился. Знала ты мало, в "Бриллиантовом дожде" не появлялась. Нет, тебя преступники не опасались. А вот Джона я побаивался, хотя никаких доказательств у меня не было. Только интуиция. Я даже не мог прощупать его незаметно — он все время был настороже. Хоть и не обладал способностями менталиста, но научился защищаться от вторжения. Что еще сильнее встревожило меня. Ставить щит против ментального вмешательства — задача нелегкая, требует незаурядной силы воли и постоянных тренировок. Зачем бы это законопослушному гражданину?

— Все равно никак не могу поверить, — жалобно простонала я. — Все время кажется, что я вот-вот проснусь, и ничего этого не было.

Логан молчал долго. Гладил меня по щеке, ласково взъерошивал тот ужас, что остался от моих волос, а потом негромко заключил:

— Я не думал, когда стрелял. Мог бы прострелить ему кисть или плечо, но страх за тебя лишил меня способности принимать взвешенные решения. Но знаешь… я рад, что все закончилось именно так. Пожалуй, это лучший выход. Для всех.

Наркоторговцев взяли с поличными. В город привезли очередную крупную партию наркотиков, и люди Логана захватили управляющего "Бриллиантовым дождем" и Теодора Бланкета прямо над упаковками. Арестованные тут же сдали всех своих сообщников, а заодно и рассказали, почему убили Ванду. Несчастная оказалась не в то время не в том месте и видела то, чего ей видеть ни в коем случае не следовало: Генри Хекстона, получавшего деньги от управляющего. Мало того, надумала получить за молчание крупную сумму. С шантажисткой расправились, а Майкрофта Фингела подставили, чтобы Управление закрыло дело и не проводило расследования: вдруг неровен час кто-то слишком дотошный докопался бы до истины. Собственно, почти так и случилось с Гудвином.

Весь план с перевалочным пунктом придумал тихий немногословный Теодор, он и втянул в свою авантюру вечно нуждавшегося в деньгах на кутежи Генри. Чарльз, не одобрявший кое-какие увлечения наследника, выделял ему в месяц строго фиксированную сумму, что юного Хекстона никак не могло устраивать. Лоренса юнцы подловили в том самом "Бриллиантовом дожде" — шеф тайком погуливал порой от супруги. Приперли к стенке и заставили сотрудничать. А управляющего привлек к делу уже начальник Управления. Вот все и станцевалось к всеобщему удовольствию.

Когда в город прибыл королевский кузен, подельники переполошились и временно залегли на дно, вот только с Вандой прокол вышел. А после смерти Гудвина немного расслабились: решили, что Логан действительно охотился на маньяка и об их темных делишках не догадывался. К тому же он неотлучно находился при мне, а о том, что служащие короля неотрывно наблюдают за клубом, никто из преступников не догадался. Поставщик поторапливал, деньги терять не хотелось, вот Бланкет на свой страх и риск согласился принять товар, несмотря на то, что менталист из Королевской канцелярии еще не покинул город. Во время бала в Ратуше Теодор и Генри как раз спорили по поводу этой партии, когда их прервала я. Молодой Хекстон боялся вовсе не того, что отец услышит от меня о его любовных похождениях, тем более, что о них как раз Чарльз прекрасно был осведомлен. Если бы мои мысли не были так заняты Логаном и нашими запутанными взаимоотношениями, то я и сама бы вспомнила тот обед, во время которого узнала, что граф и сам иногда развлекался с Ванессой.

Чарли пытался спасти сына, приезжал ко мне, уговаривал Логана "пожалеть оступившегося мальчика", но не преуспел. Даже когда я заметила, что мне жаль непутевого Генри, Реймонд жестко ответил, что ему куда больше жаль жертв наркоторговцев, и продолжать разговор не стал.

Несколько дней я провела дома, в Управлении не появлялась, да и особой охоты возвращаться на службу не испытывала. Представляла, как буду каждый день приходить в здание, где все напоминает о Джоне Гудвине и Джейкобе Лоренсе, и хотелось выть.

— Наверное, нужно уволиться, — грустно сказала как-то вечером, сидя перед зеркалом и расчесывая короткие волосы, с которыми ничего не смогли сделать даже кудесницы салона мадам Первье — только подровняли немного. — Конечно, не слишком красиво сейчас бросать Найтона, на него и так свалилось много работы.

— Его величество пришлет временного сотрудника, — утешил меня Реймонд. — Так что не переживай, Найтон справится.

— Хорошо бы, — вздохнула я и отложила щетку. — Какой все-таки кошмар у меня на голове.

В тот день, когда Логан спас меня от обезумевшего напарника, о волосах я совсем не волновалась, их утрата казалась пустяком, но уже через несколько дней начала расстраиваться при каждом взгляде в зеркало. Никак не могла привыкнуть к отражению и каждый раз вздрагивала.

— Ерунда, — беспечно отозвался Реймонд. — Вот увидишь, ты даже введешь в столице новую моду.

Я медленно повернулась к нему и переспросила:

— В столице? А что я там забыла?

— Поедешь со мной. В конце концов, жена должна следовать за мужем.

Я не поверила своим ушам.

— Это что, ты мне так делаешь предложение?

Он подошел ко мне, опустился на пол у моих ног и быстро заговорил:

— Ники, я никогда не задумывался над тем, что такое любовь. Нет, вру: наивным романтичным юнцом представлял себе, что любовь — это какое-то невероятное счастье, парение над землей и прочую чепуху. А потом оказалось, что мне больно, когда больно тебе, что жизнь лишается красок, когда тебя нет рядом, что за тебя я готов и убить, и умереть. И если это не любовь, то я не знаю, как назвать это чувство. Выходи за меня, Николь. Я не знаю, смогу ли сделать тебя счастливой, но обещаю как следует постараться.

Я растроганно обняла его и шепнула одно короткое слово:

— Да.

К нему на могилу не приходил никто из бывших сослуживцев, а дальняя родня поспешила отречься от позорящего их родственника. Скромный камень с именем и датами рождения и смерти поставили на общественные деньги. Даже эпитафии ему не досталось. Только скромная служащая аптеки порой навещала укрытый снегом холмик. Анни никак не могла поверить, что ее поклонник — красивый веселый офицер — оказался безжалостным убийцей. А ведь она строила планы на счастливую семейную жизнь. Даже придумала имена их будущим детям. В конце концов, Анни убедила себя, что ее возлюбленного оболгали. Она взяла в привычку раз в неделю появляться на погосте и приносить цветы Джону Гудвину.

Вот и сегодня она с трудом пробиралась по узкой тропинке между сугробами, сжимая рукой в вязаной перчатке завернутые в газету розы. За них ей пришлось выложить кругленькую сумму, почти опустошившую ее тощий кошелек, но Анни не жалела. Она смахнула снег с низкого каменного памятника и положила свое подношение. Немного постояла и пошла прочь. Ветер развернул небрежно свернутую газету, но розы не позволили ему унести добычу, прижимали ее к земле. Всю полосу занимала статья под заголовком: "Эпатажная прическа герцогини Деримонт поразила высший свет. В салонах запись на несколько недель вперед" Со снимка нежно улыбались друг другу брюнет со стянутыми в хвост волосами и блондинка с дерзкой короткой стрижкой. Они выглядели абсолютно счастливыми.