Орки плачут ночью

Глава 15 Поединок

Мясоедову снились цветные сны. В глаза заглядывала ярко-зеленая змея, жалобно спрашивая: – «За что ты меня съел, а?»

Корчили рожи убитые гномы в вязаных шапочках. Металлический князь протягивал полуорку огромный кусок змеиного мяса: – «На! Съешь, и обретешь свой истинный цвет. Зеленый. Станешь настоящим орком!»

-«Неправда, – возражал Севка. – Орки совсем не зеленые, ну, может быть, зеленоватые чуть-чуть! Да и не хочу я быть настоящим орком!»

Летели эльфийские стрелы, впиваясь в тело девушки в пестром сарафане, замершей у костра. Лица ее не было видно, но во сне Мясоедов откуда-то знал, что это не Святослава, а Дора. Стрелы попадали в цель, но девушка даже не вздрагивала, и Севка, наконец, понимал, что это просто чучело, приманка, мишень.

Вырываясь из кошмаров, Севка время от времени просыпался, оглядывался, чтобы убедиться, что кошмар просто приснился. А затем вновь засыпал.

Добравшись до лагеря после бурной княжеской пирушки, Мясоедов понял, что способен на убийство ради двух часов спокойного сна. Он потихоньку удрал в штабную палатку, где до сих пор валялись неразобранные тюки с княжеской данью, и, накрывшись какими-то мешками и тряпками, рухнул в тяжелый кошмар, наивно веря, что теперь его уже никому не достать.

В конце концов, Севка крепко заснул, но уже через полчаса его разбудили. Пробуждение, как это порой случается, сопровождала навязчивая мысль: – «Почему со стрелами были гномы, а не эльфы?» За ней неожиданным намеком последовал такой же лишенный всякой логики ответ подсознания – «А может быть, эльфы как раз и прятались с противоположной стороны»?

Додумать он не успел. В этот момент Севку сильно дернули за ногу, заработав в ответ естественную реакцию. В палатке что-то грохнуло, раздался обиженный вой орчонка. Влак его элементарно вынюхал.

-Ну, что там у нас еще? – в отчаяньи спросил Севка, не открывая глаз и пытаясь еще хоть несколько мгновений задержаться в объятиях сна.

-В Мэна опять стреляли! – выпалил «будильник». Приятная новость с раннего утра. Что еще?

-Через полчаса приедут чернолесские эльфы. Их гонец уже прибыл. Ну, этот, как его, герольд. Астиль его зовут.

-Какие еще эльфы? Ах, да, поединок!

Севка продрал глаза и принюхался. Откуда-то сильно пахло колбасой. Он нащупал в одном из мешков связку копченых сосисок, и, честно разделив пополам, надкусил одну и протянул несколько штук Влаку. Севке сосиски показались вполне съедобными, но орчонок брезгливо скривился. О вкусах не спорят.

Пора было выходить, что называется, «в люди», хотя какие уж там люди! И снова взваливать на свои умеренно широкие плечи груз повседневных забот. Поняв, что привести себя в порядок не удастся, Севка решил идти, как есть.

Именно таким, с гроздью сосисок в руках и с секонд-хэндовским тряпьем, повисшим на плечах, оркский вожак предстал перед эльфийским герольдом. Немолодой, аристократического вида эльф тактично сделал вид, что смотрит в другую сторону. Мясоедов пожал плечами и, продолжая неторопливо жевать, направился к своим.

Часть сосисок, у него сразу отобрал Мэн, который гордо комментировал слушателям свой удачный выстрел в утренних сумерках. Услышав шорох в кустах, полуэльф отскочил, и первая стрела убийцы прошла мимо цели. Зато Эммануэль успел схватить собственный лук. Его стрела остановила вторую смертоносную убийцу в полете, расщепив надвое. Одновременно безошибочный выстрел Тариэля отправил коротышку к его собратьям – в лучший гномский мир. Труп никто не опознал.

Наблюдатели многословно выражали полуэльфу сочувствие и возмущение, но Севка не мог забыть о подозрениях по поводу Блора. А если и остальные двое были замешаны в грязных делишках пропавшего гнома? Быть может, вовсе не случайно Лориэна затеяла ссору с главой чернолесских эльфов?

На этом глубокомысленном рассуждении Севка себя одернул. Так можно было обвинить и огра Нюфа в том, что он взломал дверь княжеского сортира, чтобы причинить неприятности оркам. Нечего сваливать вину на других. В душе Мясоедов проклинал себя за то, что утром, после разгона засады, проявив неуместную расхлябанность и чистоплюйство, не послал орков расправиться с уцелевшими гномами, из-за чего, возможно, упустил главаря.

О своих сомнениях Мясоедов никому рассказывать не стал. Но после импровизированного завтрака, пока еще не прибыли остальные воинственные эльфы, быстро смотался на место утренней схватки. Полянку удалось найти не сразу. Никаких следов утренних событий не было. Покойники бесследно исчезли, как будто растворились в лесной зелени.

-«Встали и ушли, зомбики гномские», – мрачно подумал Мясоедов. Он, правда, всерьез не тешился иллюзиями, что гномы вернулись за трупами к орочьему лагерю. Чего себя обманывать – сожрал, наверное, кто-то. Есть кому. А потом еще от копченой колбасы морду воротят! Невеселая шутка, но очень уж не хотелось думать, что где-то совсем рядом, может быть, в самом орочьем лагере, затаились враги, успевшие за ночь замести следы. Неужели все-таки Блор? Но Тариэль просто молодец. По сути, Мэна спас именно он.

-Спасибо, старик, – с искренней благодарностью Мясоедов пожал руку эльфа. – Считай, что за мной должок.

-Не о чем говорить, – Тариэль принял похвалу как должное. – Я с удовольствием прослежу за мальчиком и дальше. В конце концов, вполне возможно, он мой будущий владыка.

-Я думал, у каждого эльфийского клана есть свой владыка, – удивился Севка.

-У каждого клана есть дукс, предводитель – Вэлиэн у нас, Лонгов, Гвалх у Моуранов, или, например, Оуэн у Тиссов, восточных эльфов, – но традиционно владыкой всех эльфов Кьяры считается хозяин Зеленой Долины, – неохотно объяснил Тариэль. – До сих пор им был Адиль, старик Аврель.

-А сейчас кто будет?

-На этот вопрос тебе пока никто ответить не сможет, – нахмурился эльф. Чувствовалось, что разговор ему не слишком приятен, и, заметив Лориэну с Нюфом, он направился к наблюдателям.

Отделавшись от сочувствующей публики, к Севке подошел Мэн. Услышав от оркского вожака восторженный отзыв о метком выстреле Тариэля, полуэльф помрачнел. Заметив Севкин удивленный взгляд, парень, не сдержавшись, высказал обиду:

-Ну почему, – с досадой спросил он, – всегда, когда мне удается сделать что-то по-настоящему стоящее, обязательно оказывается, что рядом кто-то делает то же самое лучше, быстрее и правильнее?

-Ну, ты, по-моему, сильно себя недооцениваешь, – возразил полуорк, подавляя тяжелый вздох. Знал бы еще кто-нибудь, как его задолбали воспитательные беседы! Но ведь этому парню не скажешь просто «заткнись и отвали». Даже Влаку он такого сказать не может. Как же, теперь Севастьян – «оркский вождь и учитель». А Мэн у него типа «почетный орк». Вот ведь досталась халтурка! А раз взялся, придется соответствовать: – Да и вообще, ты что, думаешь, что всегда должен быть лучшим?

-Конечно, – убежденно ответил Мэн. – Если не можешь быть первым, зачем тогда жить?

-Ну, человеку, конечно, нужна мечта, – уступчиво согласился Мясоедов. – Почему бы не эта?

-Мечта? Ну а ты, Севастьян, о чем мечтаешь ты? – в голосе парня прозвучал неподдельный интерес.

-Ну, я всегда мечтал сделать что-то хорошее для людей…, – уныло начал Севка.

-И вот ты ведешь банду людоедов на эльфийскую войну…, – с воодушевлением поддержал тему Мэн.

-Ну да, – на это нечего было возразить. – Жизнь обожает такие шутки.

Севка понял, что отделаться отговорками не удастся и решил ответить откровенностью на откровенность – почему бы нет? Если не знаешь, что сказать, говори правду, пусть даже нелепую и для кого-то смешную.

-В пятом классе я хотел стать космонавтом, – признался он.

-А в шестом? – с недоверчивой усмешкой спросил полуэльф.

-А в шестом понял, что мне не хватает мозгов. В наше время в отряд космонавтов берут не только по здоровью. Образование нужно. А я даже институт не закончил, – с неожиданной для себя самого тоской сказал Мясоедов. Теперь-то институт ему никак не светил, даже если бы он и захотел. – Потом появилась музыка, и всё вроде было нормально… пока сюда не влип. Ты не поверишь, но прежняя жизнь меня вполне устраивала. А сейчас я уже даже и не музыкант, а так – учитель и развлекатель орков. Но, если хочешь знать, я всегда мечтал о музыке и о звездах.

-О звездах? – в голосе Мэна прозвучало разочарование, и Севка, не выдержав, огрызнулся:

-А ты думал, я хотел стать главным пугалом в этом средневековом клоповнике? Машина смерти на черном БМВ? То есть, на верховом спурсе? А вот фигвам! Ну ты не чувствуешь разве, что всё здесь какое-то ненастоящее: князья эти, эльфы? Как будто в заповеднике кто-то ставит эксперимент. А настоящие хозяева бродят где-то далеко, среди звезд. Какие-нибудь альтаирцы или эриданцы! Звезды! Вот где мне сейчас хотелось бы быть!

-Звезды? Ерунда! И, по-моему, князь выглядел вполне настоящим. А ты это почувствовал на собственной шкуре, – Мэн заговорил высокомерно, с холодком. Севкина «романтическая бредь» явно излечила его от приступа неуверенности. – Да и вообще я считаю, что лучше быть первым в этом, как ты выражаешься, клоповнике, чем третьим наследником на…, – он запнулся, как будто сообразив, что сболтнул лишнее, потом, поправившись, закончил: – Чем быть третьим на звездах.

-Ну, тогда обо мне можешь не беспокоиться. В борьбе за власть на Кьяре я тебе не конкурент. Да и в игре на флейте, говорят, ты здесь самый первый, – утешил Севка.

-Издеваешься? – подозрительно отозвался полуэльф. – В этом мире вообще нет других флейтистов!

Мясоедов смутился – в самом деле, промахнулся! Он что-то пробормотал, пытаясь оправдаться, но Мэн не стал слушать:

-Ну, ничего, вечером услышишь, – пообещал он. – Посмотрим, что ты тогда скажешь.

Полуэльф сердито пробормотал еще что-то себе под нос и отвернулся, прекращая разговор. Вовремя. В лагерь орков прибыли эльфийские дуэлянты.

К тихой радости Севки, ни одного руянца среди гостей не было – только семеро темноволосых эльфов в зеленых одеждах, во главе с давешним красавчиком. Севка про себя окрестил их «темными» – чтобы отличить от уже знакомых, «светлых». Он не ошибся в предположениях – противником Лориэны оказался именно Гвалх. Кто бы сомневался!

-Так, я не понял, – поинтересовался он у Тариэля. – Они что, будут в стрельбе из лука соревноваться? – Эльфы, по Севкиным представлениям, всегда пользовались только этим видом оружия.

-Почему? – удивился тот. – Они будут драться на мечах. И этот надутый индюк Гвалх еще пожалеет. Он просто не знал, с кем имеет дело – Лориэна считается лучшим мечником Авалона. Но, – эльф помедлил, потом недовольно покачал головой, – ей не следовало доводить дело до поединка. Я ведь просил только договориться об отсрочке…

Севка насторожился. Слова Тариэля неожиданно подтвердили утренние догадки. Так значит, ссора с Гвалхом была вовсе не случайной, а намеренно спровоцированной?

-Отсрочке чего? – с деланным равнодушием поинтересовался он.

-Не важно. А сейчас, извини, мне придется уйти – меня не должны увидеть лишние глаза. – И эльф скрылся в шатре наблюдателей.

Озадаченный, Мясоедов направился к «гостям», раздумывая над задевшими воображение словами. Или это просто ошибка кольца-переводчика? «Лишние глаза». Как это, интересно, глаза могут быть лишними, и чьи именно?

Не заботясь о филологических и дипломатических тонкостях, светлолесские эльфы выбрали подходящую поляну и окружили площадку цветными лентами. Чтобы сражающиеся не заступали за пределы площадки – сообразил Севка. Ему как вожаку уступили место рядом с площадкой в первых рядах галдящей толпы – орки сбежались посмотреть на редкое зрелище и явно собирались дружно «поболеть» за Лориэну, которую уже считали «своей». Однако Мясоедов теперь был вовсе не уверен, что должен желать победы наблюдательнице.

Эльфийка, похоже, не нуждалась в психологической поддержке. В обтягивающих коротких серых брючках и облегающей светлой блузке она выглядела очень эффектно и уверенно. Ее, пожалуй, сейчас даже можно было назвать красивой. Светлые волосы, уложенные в сложную загогулину на голове, придавали удлиненному лицу неожиданную мягкость, а стройная фигура вызвала одобрительные выкрики «болельщиков».

Соперники обменялись приветствиями. Однако, светлолесский «князь», стоявший напротив Лориэны был чем-то недоволен. К нему подошли двое спутников и начали что-то объяснять женщине, энергично, совсем не по-эльфийски, жестикулируя. Одним из княжеских секундантов был давешний герольд, державшийся уверенно и с достоинством. Кажется, его звали Астиль.

Мечница раздраженно кивнула и огляделась, окинув поляну недовольным взглядом, на мгновение остановилась на Севке, потом что-то бросила огру – наблюдателю. Тот подошел, и эльфы, недовольно переглянувшись, кивнули, потом, демонстративно отстранившись, изобразили терпеливое ожидание. Нужен второй, – сообразил Севка. Типа секундант или судья.

Лориэна окликнула Мэна, сидевшего рядом с Гуррххом. Парень комментировал приготовления к поединку, вызывая смешки орков, но, заметив взгляд эльфийки, подавился очередной шуткой и, поднявшись с места, вышел на арену.

Мэна, в отличие от огрского наблюдателя, приняли без восторга. Темные с сомнением переглянулись. Но выразительный жест Лориэны в сторону Гуррхха заставил соперников согласиться с ее выбором. Орки одобрительно загалдели.

Секунданты вышли с площадки и заняли места в углах, как рефери на ринге. Соперники взяли в руки мечи. Оружие, с широким и довольно коротким лезвием, и рукоятью, украшенной цветными лентами и еще какими-то висюльками, совсем не соответствовало прежним Севкиным представлениям о мечах. В левой руке каждый из соперников держал что-то вроде длинной складной деревяшки. Щит? Один из эльфов дал отмашку, и бой начался.

Послышалось резкие щелчки, и деревяшки в руках бойцов раскрылись в два огромных веера: красный у Лориэны и зеленый – у ее соперника, – превратив начало поединка в подобие медленного танца. Именно так. Сначала бойцы двигались плавно, перетекая из одной позиции в другую, как будто в каком-то восточном единоборстве, сопровождая каждое движение меча сложными взмахами вееров. Затем темп внезапно взвинтился, стремительно вырос, и по площадке закружилась бешеная пляска, сопровождавшаяся мельканием цветовых пятен, звоном мечей и глухим треском сталкивающихся вееров, оказавшихся опасным оружием.

Севка не мог уследить за ходом поединка. Красный веер мелькал намного чаще, и полуорку казалось, что Лориэна сильно превосходит соперника в скорости. Несколько раз ей удалось ощутимо задеть Гвалха мечом, и на левом рукаве зеленой рубахи уже расплывалось темное пятно. Мясоедов пытался сосредоточиться на драке, но ему очень мешала Ксеренетиль, неожиданно устроившаяся рядом. Девушка, за все время пути едва обменявшаяся с полуорком парой слов, сейчас вцепилась в Севкин рукав, напряженно следя за ходом поединка, и кровожадно шептала:

-Убей его, Лориэна! Пусть она убъет его, Севастьян! Ну же, давай!

-Послушай, – не выдержал Мясоедов. – Откуда такой фанатизм? Ты видишь мужика первый раз и уже желаешь ему смерти. Почему?

Девушка обернулась и посмотрела на него затуманенным ненавистью взглядом. Мясоедов порадовался, что это светлое чувство направлено не на него.

-Разве ты не знаешь? – удивилась она. – Это мой жених! – И эльфийка снова повернулась к импровизированной арене и прошептала: – Владыка неба, пусть она его убъет!

-«Милая девушка, добрая, – Мясоедов осторожно освободил рукав и отодвинулся подальше. – Так вот ты какая, эльфийская любовь»!

Ксеренетиль, не заметив его маневра, продолжала преследовать ненавидящим взглядом соперника Лориэны.

Однако Владыка неба, обычно охотно прислушивающийся к молитвам прекрасных дам, сегодня был настроен миролюбиво. Так, во всяком случае, Мясоедову показалось сначала.

Загнанный Лориэной в угол площадки, чернолесский князь опустил вниз зеленый веер, и со щелчком свернул его в деревяшку, одновременно опуская меч. Очевидно, Гвалх признавал свое поражение.

Женщина отступила, салютуя мечом. Севка заметил, что ее веер остался открытым. Секунданты с обеих сторон бросились к площадке. Однако в этот момент темный эльф поднял меч и рванулся вперед, пытаясь достать соперницу прямым ударом. Но Лориэна оказалась быстрее. Она легко уклонилась. Красный веер хлестнул обманщика по лицу, разбивая щеку в кровь, а широкое короткое лезвие вонзилось в грудь эльфа. Кровь хлынула на траву. Мясоедова слегка замутило, но, поднимаясь с насиженного места, и осторожно отцепляя от рукава вновь вцепившиеся в него пальцы Ксеренетиль, он успел заметить, как Мэн сдергивает с шеи лечебный амулет и, набрасывая на шею побежденному, обращается к вражескому секунданту:

-Когда твой дьен – хоар поправится, путь отдаст амулет руянской княжне.

Чернолесский эльф несколько минут внимательно смотрел, как начинает стремительно затягиваться страшная рана, как кровь, быстро сворачиваясь, перестает хлестать потоком и превращается в тонкую струйку, потом – в запекшиеся капли. Опомнившись, секундант прижал руку к груди и произнес несколько слов, которые Мясоедов не расслышал, но, по-видимому, хорошо услышала Ксеренитиль. Поступок полуэльфа заставил ее лицо исказиться от гнева.

Севка не знал, что заставило друга расстаться с ценной вещицей, но мысленно поаплодировал Мэну. Он не испытывал никакого сочувствия к непостоянной эльфийской красавице – она, наверняка, знала, на что шла, соглашаясь на брак. Скорее можно было бы посочувствовать ее жениху. А ведь с помощью амулета бедняга выживет!

После окончания поединка светлолесские эльфы не торопились удалиться. Уложив раненого на импровизированные носилки, герольд, самый старший из них, помог товарищам погрузить его в повозку, за которой виднелась широкая спина грузового спурса, и подошел к Лориэне. Эльфийка подняла упавший на траву зеленый веер соперника и повесила на широкий кожаный пояс рядом со своим собственным. Она выглядела вполне удовлетворенной – очевидно, опасная вещица считалась завидной добычей.

Астиль терпеливо дождался, когда эльфийка обратит на него внимание, и обратился к ней с какой-то просьбой, которую Мясоедов уже не расслышал. На некоторое время ему стало не до эльфийских интрижек. Пора было сообщить племени о принятых на «малом совете» решениях.

Отправив Влака на сбор замов-вожаков, пока те не разбежались после поединка, Мясоедов позвал Гуррха и объявил получасовую пятиминутку. Вглядевшись в туповатые физиономии лучших представителей орочьих масс, Севка подавил тяжелый вздох и ограничился краткой версией событий «для народа»:

-Враги собираются напасть на племя, чтобы убить многих из нас. Они поджидают нас в Чернолесье. Поэтому мы, – тут Мясоедов критически переоценил традиции российской правящей элиты говорить о себе в первом лице множественного числа и добавил: – посоветовавшись с товарищами, – он показал на скромно устроившихся рядом «советников»: Гуррха и Влака, – решили продвигаться к Восточным горам немного медленнее. Все понятно? – Севка надеялся, что возражений не будет, однако один вопрос, вполне закономерный, сразу же возник. Его озвучил молодой драчливый самец по имени Мефх:

-Орки теперь боятся врагов?

Остальные «замы» одобрительно зашумели. Вопрос прозвучал с такой подковыкой, что Севка невольно задержал изучающий взгляд на морде Мефха, но она была по-прежнему туповатой и бесхитростной.

-Орки не боятся врагов, но мы – опять это «мы»! – мы же не хотим сдуру попасть в ловушку или западню. Орки должны не погибнуть, а победить.

Его слова произвели нужное впечатление. Теперь одобрительное рычание поддержало уже Мясоедова, и он, на неожиданном всплеске энтузиазма, решил закончить совещание, объявив напоследок, что нужно серьезно подготовиться к битве, поэтому вместе с замами военными делами займется Гуррх. Сейчас же следовало решить вопрос с оружием.

Короткая ревизия подаренного гномами арсенала показала, что для серьезной схватки оружия совершенно недостаточно, а то, что есть, для орков подходит мало. Тяжелые гномские луки оказались большим разочарованием – владеть ими никто в племени толком не умел, настоящего холодного оружия тоже не нашлось. Более или менее одобрительно оркские замы оценили утяжеленные длинные дубины и метательные приспособления для швыряния камней, название которых кольцо перевело как «пращи». Зато удалось отыскать пресловутые «взрывчатые вещества» – что-то похожее на гранаты с хвостиками. Гранаты встретили с неподдельной радостью.

Севке объяснили, что «начинка» для гранат встречается на Кьяре залежами в естественном виде, изготавливают их только гномы, но пользоваться ими легко, и, если перед броском поджечь «хвостик» и быстро зашвырнуть снаряд в стан врага, то он способен покалечить много противников и посеять панику. Звучало вдохновляюще, но было ясно, что одними гранатами и дубинками серьезного врага не одолеть.

Замы остались разбирать оружие с Гуррххом, а Севка вернулся к палаткам наблюдателей, чтобы обсудить вопросы покупки вооружений с Ларсом и Тариэлем.

К его удивлению, эльфийские разборки все еще не закончились. Астиль по-прежнему спорил с Лориэной, а Ксеренетиль пыталась испепелить взглядом Мэна. Тот устроился у костра с миской каши, которую Ларс в порядке эксперимента попытался приправить руянской колбасой. Лицо полуэльфа выражало полное безразличие к эльфийским проблемам.

Очевидно, речь шла о дальнейшей судьбе девушки, поскольку, когда разговор перешел на повышенные тона, из палатки, не выдержав характера, выбрался Тариэль. Его появление не вызвало особого удивления у Моурана. Тот почтительно приветствовал старшего Лонга, и эльфийская компания отошла в сторону, продолжая ожесточенно спорить.

Поняв, что поговорить с Тариэлем о военных закупках не удастся, Севка совсем было собрался отойти к друзьям, но тут его заметили эльфы и как-то нехорошо обрадовались.

-Давайте тогда спросим Севастьяна, – донеслись до Мясоедова слова Тариэля. – В конце концов, он глава племени, ему и решать. Мясоедову кратко изложили суть дела в виде простого вопроса.

– Как ты думаешь, Всеволод, – приторно улыбаясь, спросила Лориэна. – Что лучше для молодой девушки: остаться в безопасности с племенем под нашим присмотром, пока ее жених не выздоровеет, или же отправиться одной в чужой клан с незнакомыми мужчинами?

-Во-первых, не с такими уж незнакомыми, – поправил Астиль. – Мы впервые увидели дочь Вэлиэна еще в Авалоне. Во-вторых, Гвалх ей не просто жених. С наследницей клана Лонгов был заключен договорный брак, и даже если с дуксом что-то случится, Ксеренетиль останется госпожой Моуранов.

Звучало убедительно, и Севка, ни на минуту не забывавший, что в ближайшие дни племя, возможно, ожидает война, не мудрствуя лукаво, высказал то, что пришло в голову:

-Эльфийской девушке не место в орочьем племени. Мы готовы терпеть присутствие наблюдателей, пока не доберемся до Чернолесья, но впереди нас ждет слишком много опасностей, чтобы орки могли нянчиться еще и с светлолесской княгиней. Тем более, что есть добровольцы, готовые взять на себя заботу о соплеменнице.

Тариэль благодарно кивнул. Видимо, ему тоже хотелось сбросить с себя ответственность за племянницу. Судя по всему, Севкиных слов оказалось достаточно. С лица Лориэны исчезла фальшивая любезность, а светлолесский эльф, удовлетворенно улыбнувшись, кивком подозвал двух соплеменников, приказав помочь госпоже собрать вещи.

Мясоедов подошел к обедающим друзьям и получил свою миску экспериментальной каши. Чуть позже к ним присоединился Тариэль, сообщив, что девушка дальше не поедет вместе с племенем.

Услышав о Севкиных проблемах с оружием, эльф пообещал заняться этим вопросом уже в Хране.

Эльф выглядел недовольным как выходкой Лориэны, тяжело ранившей потенциального союзника, так и поведением Ксеренетиль, собиравшей вещи намеренно медленно и бросавшей страстные взгляды в сторону оркского костра, где без аппетита ел гномскую похлебку задумчивый Мэн. Наконец, все еще продолжая оглядываться, девушка последовала за почтительно окружившими ее спутниками.

Тариэль с облегчением вздохнул. Севка отнесся к его чувствам с полным пониманием. Одной обузой меньше.

Эммануэль даже не обернулся вслед девушке. В его лице и осанке появилась какая-то жесткость, надменность. И хотя, сидя на траве у костра с жестяной миской в руках, трудно выглядеть благородным грандом, Севастьяну, наверное, под впечатлением от недавнего поединка, почудилось в парне что-то испанское. Он впервые задумался над вопросом, а из какой, собственно, страны попал на Кьяру полуэльф? В отличие от Ларса, Мэн никогда не говорил о земной родине. И почему вдруг в случайном разговоре зашла речь о наследниках? А ведь в Испании, кажется, еще до сих пор был король! Но, как Севка не старался, он не смог припомнить об испанском монархе ничего конкретного.

Оторвавшись от размышлений, Мясоедов чуть приподнялся в поисках Мэна, который опять куда-то исчез. Впрочем, нет. Полуэльф шел по тропинке от ручья, весело болтая с молодой орчихой, которая с ним откровенно заигрывала. Шлепнув самочку по мохнатой заднице, Мэн присоединился к друзьям.

-Ну что? Ты и здесь уже отметился? – со видом умудренного горьким опытом папаши спросил Мясоедов, кивая вслед хихикающей девчонке.

-В жизни надо попробовать все, – назидательно ответил полуэльф. Потом заговорил так серьезно, что Севка сначала даже не почуял подначки.

-Тебе не кажется, Севастьян, что оркам надо немного улучшить породу? Какие-то они у тебя тупые. Да и красивыми их тоже не назовешь, – заметно было, что тема парня увлекла всерьез: – А что? Я вполне могу взять на себя с десяток девчонок, Ларс осилит пяток, да и ты, наверное, с парочкой справишься! Представляешь, какие будут детишки?

Севка честно попытался представить себе орчонка с примесью эльфийской крови, но даже его богатое воображение забуксовало. Он оставил бесполезную затею.

-Не-а, не пойдет, – отмел он революционную идею. – Чистокровные орки – лучшие бойцы на Кьяре. Зачем нам портить хорошую кровь?

-Ну, – сразу с вызовом откликнулся полуэльф, и в глазах его мелькнул опасный огонек. – Ты даже не представляешь, какие опасные бойцы могут получиться из эльфов! Если их, конечно, правильно воспитать. Пойду, пожалуй, поговорю с Тариэлем.

-Посмей только ему намекнуть про улучшение породы, – крикнул вслед полуорк, пытаясь представить реакцию благородного эльфа на подобный намек. – В ручье утоплю!

Он показал парню кулак, потом, заметив, что Ларс с трудом сдерживает смех, махнул рукой и сам громко заржал.

Отсмеявшись, Севка заметил, что Мэн и в самом деле разговаривает с Тариэлем, причем вполне серьезно. В этот момент в его облике не было ничего от безбашенного мальчишки. С эльфом говорил «испанский гранд», говорил сверху вниз, как господин с вассалом. И Тариэль внимательно слушал, время от времени кивая, потом, прижав левую руку к груди, медленно и выразительно произнес несколько слов. С места, где сидели друзья, ничего не было слышно, но пантомима была очень выразительной: эльф торжественно давал Мэну какое-то обещание. Потом написал что-то на листке пергамента и вынес из палатки белую птицу. Почтовый вестник отправился в далекий полет. Мэн коротко кивнул в знак благодарности.

-И что бы это значило? – не рассчитывая на ответ, спросил Севка у Ларса, но тот лишь пожал плечами.

-Вот, блин, тайны мадридского двора, – выдал Мясоедов где-то услышанную фразу.

После обеда полуэльф вытащил из спрятанного под курткой футляра флейту и заиграл.

Прозрачная пастушеская мелодия зазвучала над лесом, рассказывая о далеких лугах и чистых озерах, о прежних счастливых днях и смутных надеждах. Не рок, конечно, просто фольк, но чистые звуки флейты почему-то напомнили Севке о любимой группе «Крематорий», и о девушке, которая любила клубнику со льдом…

Прозрачный, холодноватый напев флейты застал слушателей врасплох. Звуки рассыпались серебряными льдинками, на время, пусть и не очень долгое, вымораживая в душах очаги жестокости и дикости. Конечно, флейте недоставало скрипичной мягкости и проникновенности: ведь скрипка плачет, а флейта поет, – но Севка вдруг понял, что и ее простая песня иногда способна вызвать слезы. Полуэльф еще не успел доиграть мелодию, как в нее неожиданно вплелись глубокие, тревожные стоны струн, придававшие простенькой песенке более современное джазовое звучание: Ларс взялся за банджо. Приспосабливаясь к аккомпанементу, свирель заиграла резче и живее.

Ларс, поймав настроение, протянул другу листок со словами, и Севка, стараясь следовать за мелодией, негромким рэперским голосом подпел:

Первая любовь Миф Бродит по земле Скиф

Не найдет никак Меч Чтоб по ширине Плеч

В осень покраснел Клен Все слова любви Тлен

Закружится снег Вновь Чтоб охолодить Кровь

Но опять болеет Душа Нету за душой Ни шиша

Бродит по земле Скиф Чтобы воскресить Миф

В лагере, казалось, все замерло, прислушиваясь. Больше всего Мясоедова поразила реакция орков. На тупых звероподобных мордах, отражавших никогда прежде не испытанные чувства, застыло выражение даже не восторга, а совершенно невероятного потрясения, как будто перед этими не слишком разумными существами внезапно открылся новый мир. Красноватые отблески костра придавали сюрреалистической картинке потусторонний вид: казалось, что черти из преисподней внезапно заслушались пением небесных ангелов.

-«Ну и кантри, офигеть!» – характерная мелодия вызвала мучительную тоску по родному миру. Быстро затухающие всхлипы струн вносили в звучание свирели мучительный диссонанс, нарушая его простоту, целостность, оставляя в музыке незавершенность, и Севка остро ощутил отсутствие ударных. Самые примитивные тарелки, барабан, тамтам вернули бы мелодии ритм, восстановив утраченное совершенство. Сейчас бы отлично пошла в дело даже пара бутылок из-под пива «Балтика»!

Кто-то тронул Севку за руку. Обернувшись, он увидел Влака, держащего в руках небольшой бубен. Ну, конечно, орчонок стянул у гномов один из свадебных подарков!

Мальчишка, довольный, что сумел предугадать желание старшего брата, протянул ему инструмент.

Севка смутно припомнил, что кто-то из гномов рассказывал на свадьбе, что бубен прежде принадлежал шаману вымершего племени троллей и использовался только для вызывания богов.

Деревянный бубен, обтянутый чьей-то зеленоватой шкурой, очень сильно смахивающей на гоблинскую или орочью – Севка предпочел не задумываться о ее происхождении, – был украшен желтыми металлическими колокольцами, издававшими неожиданно нежный приятный звон.

Севка взял бубен и, стараясь подстроиться к ритму песни, слегка встряхнул, а затем, поймав мелодию, ударил по перепонке. Два других инструмента, словно услышав незнакомые, нарушавшие сложившуюся гармонию звуки, резко изменили звучание, подстраиваясь к грубому навязчивому пришельцу, преодолевая разлад. Мясоедов готов был отключиться, полностью погрузиться в мир музыки, как вдруг случайное, почти незаметное движение заставило его насторожиться.

Лориэна, скользнув мимо замерших в восторге слушателей легкой тенью, быстрым шагом направилась в глубину ночного леса. Ее уверенные, и, одновременно, осторожные движения ничуть не напоминали походку расслабившегося человека, отправляющегося на небольшую прогулку по неотложным делам. Скорее, действия разведчика или – при этой мысли полуорк недовольно поморщился, – предателя.

Не прекращая играть, Севка поймал взглядом Влака и указал глазами на ведущую в лес тропинку. Орчонок тоже заметил уход наблюдательницы. Мальчишка кивнул старшему брату и, так же легко, как эльфийка, проскользнув между деревьями, стремительно помчался за ней в глубь леса.

Успокоенный, Севка, наконец, ушел в мир музыки, и на какое-то время отрешился от всего. За полгода ребята отлично сыгрались, и их репертуар был на удивление разнообразным. Но Севка с его безупречным чувством ритма почти сразу подхватывал любую мелодию. В мире нот не было орков, людей и эльфов, шпионов, убийц, изгнания и бесконечных проблем, а только забвение и красота. Были все песни, которых под действием чьего-то зловещего колдовства лишилась Кьяра: колыбельные, кличи, зовы, плачи, танцы. Мелодия сменялась мелодией, свирель смело вела за собой остальных, и в этом мире музыканты давно уже забыли про слушателей, а слушатели про музыкантов. Здесь царила и правила только музыка.

Никто и не заметил, как стемнело, и как к костру подсел высокий седовласый незнакомец в длинном плаще. Старик – если можно было так назвать этого мужественного человека с породистым благородным лицом, – вышел из ночного леса, устроился поближе к Севке, бесцеремонно потеснив недовольных орков, которые, огрызнувшись, все же уступили ему место. Стройный, как эльф, незнакомец был могуч и широкоплеч, подобно огру, а на лице его, вполне человеческом, можно было отыскать и хищные орочьи черты. Любой затруднился бы в определении его расы.

Странник долго и, казалось, так же самозабвенно, как остальные, слушал все новые напевы свирели, стоны банджо, ритм бубна и звон колокольцев, слившиеся в единое неразделимое целое. Звуки бубна как будто особенно завораживали чужака. Настолько сильно, что Мясоедов невольно обратил внимание на необычное поведение незнакомца и нехотя вернулся к реальности.

Музыкант, наконец, заметил, что скоро рассвет, и небо в редких прорехах между предутренними облаками уже светлеет, равнодушно скользнул взглядом по незваному гостю и с беспокойством отметил, что Влак так еще и не вернулся.

Мясоедов резко прекратил играть и подал знак друзьям. Музыка смолкла. Слушатели недовольно загудели.

-Хватит, – властно сказал оркский вожак. – Пора спать. Нужно немного отдохнуть перед походом.

Поворчав, орки разбрелись по поляне, пытаясь устроиться на недолгий ночлег.

Полукровки остались сидеть у костра, задумчиво глядя на инструменты, как будто не в силах были так быстро расстаться с волшебным миром искусства, а седовласый странник подошел к Мясоедову.

-Спасибо, – сказал незнакомец. – Мне понравилась твоя музыка.

Севка безразлично кивнул, принимая благодарность, но старик еще не закончил.

-Ты позвал меня и развлек, – сказал странник. – И я сделаю ответный подарок, тебе и этому миру. Скоро ты получишь его. И можешь больше не бояться проклятия.

Растерянный полуорк не нашелся, что ответить. Не дождавшись благодарности, незнакомец резко развернулся и направился к сплошной стене деревьев, среди которых, наверняка, не смогла бы проскользнуть и мышь, а затем, обернувшись, тихо добавил:

-Берегись Волчьего Лога, – и исчез, как будто растворившись в ночном лесу.

( За стихи для песни спасибо Шершню – координатору конкурса «Лавровая табуретка» в Старой корчме – nikitin.wm.ru)