Оракул с Уолл-стрит 1

Глава 36 Исследования

Настольная лампа отбрасывала желтый круг света на стопки документов, но остальная часть моей квартиры тонула в сумраке.

За окном, сквозь неплотно задернутые шторы, виднелись огни ночного Нью-Йорка и слышался приглушенный гул автомобильных клаксонов. Время далеко за полночь, но сон не шел.

Я превратил обеденный стол в импровизированный аналитический центр. Отраслевые отчеты, финансовые документы и газетные вырезки покрывали всю его поверхность, образуя бумажный лабиринт, в котором я ориентировался с легкостью шахматиста, держащего в голове десятки возможных комбинаций.

Передо мной лежал толстый аналитический отчет «Эволюция газовой промышленности США», изданный Принстонским университетом в 1927 году. Рядом последние квартальные отчеты основных игроков отрасли, статистические данные по региональному потреблению газа, карты газопроводов и тридцатистраничная подборка новостей о слияниях и поглощениях в секторе.

Я потер глаза и взглянул на часы. Почти два часа ночи. Кофе в чашке давно остыл, но работа только набирала обороты.

— Сосредоточься, — пробормотал я себе под нос. — Universal Gas Industries. Все возможные углы.

Тонкими линиями я чертил на большом листе бумаги схему, отражающую эволюцию газовой промышленности за последние два десятилетия. Красные стрелки представляли драматический переход от первоначального использования газа для освещения к современному промышленному применению.

Этот переход был ключевым для понимания динамики отрасли. Еще в 1900-х газ использовался преимущественно для уличных фонарей и домашнего освещения. Но появление электрической лампы Эдисона нанесло серьезный удар по этому направлению. Казалось, газовые компании обречены.

Однако вместо упадка произошла революция. Газовая промышленность переориентировалась на отопление, промышленное использование и, что особенно важно, на энергетику. Газовые турбины начали конкурировать с угольными электростанциями, а химическая промышленность открыла целый спектр применения природного газа как сырья.

Я нарисовал синим карандашом линию, представляющую рост потребления газа с 1918 по 1928 год. Кривая резко устремлялась вверх, показывая трехсотпроцентный рост за десятилетие.

Электричество не вытеснило газ. Оно просто заставило отрасль найти новые рынки.

На соседнем листе я выстроил сравнительную таблицу конкуренции между газом и электричеством. В некоторых регионах, особенно на северо-востоке, газовые компании проигрывали электрическим в борьбе за бытовых потребителей. Но в промышленном секторе, особенно в металлургии и стекольном производстве, газ оставался незаменимым.

Третий аспект трансформации отрасли, пожалуй, самый интересный с инвестиционной точки зрения.

Консолидация. Я перелистал подшивку финансовых газет за последние три года, отмечая каждое поглощение.

Тенденция очевидна. Крупные региональные газовые холдинги поглощали мелких локальных операторов, создавая обширные сети и экономя на масштабе.

В центре этого процесса находилась Universal Gas Industries. Главный объект моего интереса.

Я открыл подробный справочник «Муди» по коммунальным компаниям и нашел страницу, посвященную UGI. История компании прослеживалась до 1882 года, когда она была основана в Филадельфии группой промышленников. За почти полвека существования UGI превратилась из локального поставщика газа в мощный холдинг с активами в десятке штатов.

Я составил хронологию ключевых событий:

1) 1882. Основание компании в Филадельфии

2) 1895. Расширение в штат Нью-Джерси

3) 1903. Приобретение первых электрических активов

4) 1911. Выход на рынки Новой Англии

5) 1917. Военные контракты на поставку газа для военной промышленности

6) 1921–1923. Серия поглощений мелких газовых компаний Пенсильвании

7) 1925. Начало экспансии в Средний Запад

8) 1927. Рекордная прибыль в $12.7 миллиона

Особый интерес представлял текущий состав руководства. Я внимательно изучил биографии каждого члена совета директоров, отмечая их связи с другими компаниями и финансовыми институтами.

Председатель совета директоров Саймон Уэнтворт, шестьдесят три года, происходил из старой филадельфийской семьи, имел тесные связи с банкирским домом Drexel Co. и входил в советы директоров трех железнодорожных компаний.

Президент компании Говард Митчелл, сорок влсемь лет, считался восходящей звездой отрасли. Инженер по образованию, он начинал карьеру в Standard Oil, но в 1919 году перешел в газовый сектор. Под его руководством UGI начала агрессивную стратегию экспансии, выкупая региональных конкурентов одного за другим.

Финансовый директор Реймонд Брукс, пятьдесят один год, ранее работал в Morgan Bank, что указывало на тесные связи UGI с традиционным финансовым истеблишментом.

Впрочем, важнее личностей были цифры. Я последовательно выписал ключевые финансовые показатели за последние пять лет.

Рост впечатлял. Выручка увеличилась на сорок процентов за пять лет, а прибыль более чем на пятьдесят процентов.

Но еще важнее было то, что мультипликатор P/E (отношение цены акции к прибыли на акцию) неуклонно рос. Рынок ценил акции UGI все выше с каждым годом, что отражало растущий оптимизм инвесторов относительно перспектив компании.

На большой карте восточного побережья я отметил цветными булавками существующие активы UGI. Синие обозначали газовую инфраструктуру, красные электрические активы, а желтые — смешанные предприятия. Концентрация булавок в Пенсильвании, Нью-Джерси и Мэриленде показывала традиционную зону влияния компании.

Я добавил зеленые булавки, отмечая три компании, которые, согласно инсайдерской информации от Мэддена, были целями готовящегося поглощения:

1) Midwest Gas Corporation — компания среднего размера, обслуживающая Огайо и западную Пенсильванию, с активами около сорока пяти миллионов;

2) Northern Pennsylvania Utilities — местный оператор с сильными позициями в угледобывающих регионах, активы около двадцати восьми миллионов;

3) West Ohio Gas Company — молодая, но быстрорастущая компания с амбициозной программой газификации сельских районов Огайо, активы около тридцати двух миллионов.

Общая стоимость этих трех компаний составляла приблизительно сто пять миллионов. Крупнейшее расширение в истории UGI.

Поглощение мгновенно увеличило бы активы компании почти на двадцать пять процентов и создало бы доминирующую позицию на рынке газа в критически важном промышленном регионе на стыке Пенсильвании и Огайо.

Я прикрепил к карте вырезки из газет о предыдущих поглощениях UGI и других компаний сектора. Анализ этих сделок показывал четкую закономерность.

Объявление о крупном поглощении в среднем поднимало цену акций покупателя на тридцать — сорок пять процентов в течение недели после анонса. Величина роста зависела от размера цели, стратегической важности и условий сделки.

Учитывая масштаб и значимость готовящегося тройного поглощения, я оценивал потенциальный рост цены акций UGI в сорок — пятьдесят процентов. Это жирная и сочная цель для любого информированного инвестора.

Но дело не только в краткосрочной прибыли. Требовалось оценить и долгосрочные перспективы. И здесь мое знание будущего играло ключевую роль.

Я знал, что после краха 1929 года UGI ждут нелегкие времена. Компания попадет под расследование правительства, ее акции потеряют большую часть стоимости.

Амбициозная стратегия экспансии обернется тяжелым бременем долгов. Именно такие конгломераты, раздутые за счет серии поглощений, финансируемых долгом и щедрой эмиссией акций, становились наиболее уязвимыми во время экономического кризиса.

Это означало, что мне нужно будет тщательно рассчитать не только вход в позицию, но и выход из нее. Задолго до октября 1929 года.

Я взял чистый лист и набросал стратегию распределения покупок:

1. 30% позиции через Morgan Brothers от имени Baldwin Investment Trust (позиция Роберта Грея).

2. 25% через Fidelity Brokers от имени Midwest Freight Ltd (подставная компания Мэддена).

3. 20% через Adams Sons от имени Edward S. White (моя первоначальная инвестиционная структура).

4. 15% через Ferguson Co. от имени Atlantic Ventures (еще одна подставная компания).

5. 10% через бостонского брокера Simmons Partners (новый канал, рекомендованный Кляйном).

Такое распределение должно минимизировать риск обнаружения масштаба нашей операции. После истории с Consolidated Oil, привлекшей нежелательное внимание, я решил оставаться вдвойне осторожным.

Я потянулся к телефону. Уже почти три часа ночи, но Кляйн специально просил звонить в любое время при наличии важной информации. Набрав номер «Atlas Trading», я услышал сонный голос дежурного:

— Экспортно-импортная компания «Атлас». Чем могу помочь?

— Это мистер Браун, — произнес я кодовую фразу. — Хотел бы обсудить поставку текстиля с мистером Смитом.

После короткой паузы трубку взял Кляйн. Судя по бодрости в голосе, он не спал, несмотря на поздний час.

— Мистер Смит на связи.

— Прошу прощения за поздний звонок, но обстоятельства требуют быстрых действий, — начал я, переходя к нашему условному языку. — Я изучил образцы ткани, которые вы рекомендовали. Товар высокого качества, особенно три основных рулона. Предлагаю заключить сделку на приобретение пятидесяти ярдов.

Это означало, что я согласен с выбором трех газовых компаний как целей для инвестиций и предлагаю общий объем вложений в полтора миллиона долларов.

— Рад, что качество вас устраивает, — ответил Кляйн. — Однако должен отметить, что интерес к этим тканям растет. Возможно, стоит ускорить решение.

Это предупреждение заставило меня насторожиться.

— Насколько повышен интерес?

— Несколько других оптовиков делали запросы. Ничего конкретного, но наш поставщик отмечает увеличение количества звонков.

Значит, информация о готовящемся поглощении начинала распространяться. Не катастрофа, но тревожный знак.

— Когда ожидается обновление каталога? — спросил я, интересуясь точной датой объявления о поглощении.

— По предварительной информации, в течение пятнадцати-двадцати дней, — ответил Кляйн. — Но я бы рекомендовал завершить сделку в ближайшие десять дней, чтобы гарантировать наличие товара.

— Согласен. Давайте начнем с небольших партий завтра же, постепенно увеличивая объемы к концу недели.

— Разумный подход. И еще одно, — Кляйн сделал паузу. — После последнего инцидента с китайским шелком нам следует быть особенно осторожными с документацией. Предлагаю использовать новую схему отчетности.

Упоминание «китайского шелка» это отсылка к нашей операции с Consolidated Oil и возникшим проблемам с излишним вниманием со стороны Morgan Bank. Кляйн предложил более совершенную систему конспирации.

— Полностью поддерживаю, — согласился я. — Давайте встретимся завтра в «Винченцо» в три часа дня, чтобы обсудить детали лично.

Завтра по нашей шпионской терминологии означало через пять дней, три часа дня следовало увеличивать на пять, то есть, в восемь вечера, а «Винченцо» означало, что место встречи будет уточнено позже, через газетный киоск на углу Парк-Плейс и Бродвея.

— Буду ждать, — коротко ответил Кляйн и повесил трубку.

Я вернулся к столу и посмотрел на разложенные документы. Рельеф газовой промышленности США передо мной как на ладони. Я видел ее прошлое, настоящее и, благодаря моим уникальным знаниям, будущее.

Сейчас, в 1928 году, газовые компании переживали золотой век. Спрос рос, рынок консолидировался, инвесторы выстраивались в очередь.

Но я знал, что этот золотой век скоро закончится. Когда произойдет крах 1929 года, перегруженные долгами конгломераты, подобные UGI, рухнут первыми.

Это знание давало мне огромное преимущество, но также создавало моральную дилемму. Я вкладывал деньги в компанию, зная о ее будущем крахе. Я планировал заработать на кратковременном росте, чтобы затем выйти до катастрофы.

В моей прошлой жизни Алекса Фишера такие размышления не беспокоили бы меня. Но сейчас, после всего пережитого в этом мире, я начинал ощущать вес ответственности, который раньше был мне чужд.

Я покачал головой, отгоняя непрошеные мысли. Сейчас не время для философских терзаний. Мне нужно сконцентрироваться на практических деталях операции.

Подготовив пошаговый план действий на ближайшие две недели, я собрал все бумаги в кожаную папку, которую запер в тайнике за книжным шкафом. Взглянул на часы. Почти четыре утра. Оставалось всего три часа до подъема, но я знал, что не засну.

Слишком много адреналина, слишком много планов, слишком много расчетов крутилось в голове.

Я подошел к окну и отодвинул штору. Нью-Йорк никогда не спал полностью. Даже в этот предрассветный час на улицах заметны отдельные автомобили, а в некоторых окнах горел свет. Город-машина, город возможностей.

В окне напротив я увидел силуэт человека, тоже не спящего в эту ночь. Банковский клерк? Врач после смены? Или, может быть, еще один финансист, просчитывающий свою большую игру?

Я задернул штору и вернулся к столу. Налил себе еще кофе и открыл блокнот на чистой странице. Требовалось продумать все возможные риски предстоящей операции.

Она должна была стать еще одним шагом к моей цели.

Но с каждой новой операцией риски росли. Больше денег, больше внимания, больше людей, потенциально способных связать разрозненные части мозаики.

Я твердо решил. Эта операция будет проведена с максимальной осторожностью. Никаких следов, никаких связей между различными моими ипостасями, никаких ошибок.

И если все пройдет гладко, еще полтора миллиона долларов пополнят мою финансовую крепость.

Когда первые лучи солнца пробились сквозь облака, я уже бежал по дорожке Центрального парка. Три часа беспокойного сна недостаточно для полноценного релакса, но годы на Уолл-стрит научили меня функционировать и с меньшим отдыхом. Физическая активность помогала рассеять туман в голове лучше любого кофе.

Утренний Нью-Йорк имел особый ритм. Вдоль парка двигались редкие автомобили.

Преимущественно «Форды» модели Т с их характерным тарахтением и случайные «Паккарды» состоятельных горожан. Газетчики расставляли свои киоски, молочники развозили бутылки, а швейцары в богатых домах на Пятой авеню уже вытирали тротуары перед входами.

Мимо пробежал пожилой джентльмен в безупречной спортивной форме. Один из тех банкиров старой школы, которые даже во время утренней пробежки излучали респектабельность.

Мы обменялись кивками, признавая друг в друге членов негласного клуба «жаворонков» Уолл-стрит. Надо же, кто-то бегает.

Даже в эти времена. Когда еще нет понятия о здоровом образе жизни. Ранняя пташка, во всех смыслах.

После пробежки я вернулся домой, принял прохладный душ, побрился, и через сорок минут уже входил в здание «Харрисон Партнеры», свежим и собранным, по крайней мере, внешне.

— Доброе утро, Джеймс, — поприветствовал я швейцара, осторожно ступающего из-за подагры.

— Доброе, мистер Стерлинг. Вы как обычно, пораньше, — ответил он, распахивая дверь.

— Много работы, Джеймс. Рынок не ждет.

Я прибыл на полчаса раньше обычного, чтобы разобраться с отчетами по портфелям клиентов Прескотта. С момента моего повышения до младшего партнера Прескотта объем работы удвоился, но и степень автономности выросла пропорционально.

Офис еще был полупустым. Лишь несколько клерков готовили кабинеты к рабочему дню.

Я прошел к своему столу, который заметно эволюционировал с моих первых дней в фирме. Теперь на нем стояла новая модель телефона, кожаный планинг с золотым тиснением. Подарок Прескотта после успешных рекомендаций для Вандербильта.

Я разложил документы и погрузился в анализ. Портфель старого Вандербильта требовал особого внимания.

По моему совету он начал постепенно увеличивать долю золотодобывающих компаний, но делать это нужно осторожно, чтобы не создавать волнений на рынке. Следующим в списке шел портфель семьи Кромвель, для которых я разработал стратегию инвестиций в телефонные компании и электроэнергетику.

Около девяти офис начал заполняться. Первым из знакомых появился Чарльз Бейкер, неизменно дружелюбный и энергичный.

— Стерлинг! — воскликнул он, увидев меня. — Ты как обычно, ночуешь здесь теперь? Когда в последний раз мы пропускали стаканчик?

— Дела, Бейкер, — я улыбнулся, отрываясь от бумаг. — Сам знаешь, как это бывает.

— Знаю-знаю, — он присел на край моего стола, что было бы немыслимой фамильярностью еще пару месяцев назад. — Но не забывай, что даже великим нужно иногда расслабляться. Все эти Морганы и Рокфеллеры тоже выбираются пропустить виски.

Я откинулся в кресле, понимая, что от разговора не уйти. Бейкер хороший парень, и, что важнее, полезный источник информации о внутрифирменных делах.

— Прости, действительно закрутился. Как твои дела? Все еще гоняешься за той блондинкой из «Зигфильд Фолли»?

— Увы, уступил ее барону из Австрии, — драматично вздохнул Бейкер. — Но сейчас на горизонте появилась рыженькая из «Коттон Клаб». Кстати, о клубах… В пятницу собираемся с ребятами в «Черного кота». Присоединишься? Или ты теперь слишком важная персона для нас, простых смертных?

В его шутке звучал легкий упрек, и я понял, что действительно слишком дистанцировался от бывших коллег-стажеров.

— Никогда не откажусь от «Черного кота», — ответил я, стараясь звучать искренне. — Если только Прескотт не затащит меня на какое-нибудь собрание советов директоров.

Бейкер просиял.

— Отлично! К слову о начальстве, — он заговорщически понизил голос, — ты слышал о последней перепалке между Харрисоном и Паттерсоном?

— Нет, — я наклонился ближе, показывая, что искренне заинтригован. Хотя я и в самом деле хотел узнать, что там стряслось, — Что случилось?

— Вчера на собрании партнеров. Паттерсон снова заговорил о расширении. Он хочет открыть филиалы в Бостоне и Филадельфии. Говорит, что рынок растет, и мы упускаем возможности.

— А Харрисон против?

— В штыки! — Бейкер сделал выразительный жест рукой. — «Харрисон и Партнеры» это бутик, а не департамент-стор! Мы работаем на качество, а не на количество!' Представляешь? Они чуть до криков не дошли.

— Интересно, — проговорил я, мысленно отмечая ценность этой информации. Внутренний конфликт в руководстве фирмы мог предоставить дополнительные возможности маневра, если мне понадобится прикрытие для более амбициозных операций.

— Но знаешь, что самое интересное? — продолжил Бейкер. — Я слышал, как Паттерсон говорил кому-то по телефону после встречи. Что-то о «консультациях с Continental». Может быть, Continental Bank? Или Continental Trust?

Мои пальцы на мгновение застыли над бумагами. Continental Trust. То самое имя, которое связывало смерть отца Стерлинга, Харрисона и потенциально опасные махинации. Я сделал мысленную пометку узнать больше об этой связи.

— Continental Trust? Никогда о них не слышал, — солгал я с невозмутимым видом.

— О, это такая закрытая финансовая группа. Говорят, у них связи по всему Восточному побережью. Но все очень секретно, сам понимаешь, — Бейкер качнул головой. — Ладно, не буду отвлекать великого аналитика от его трудов. Увидимся за ланчем?

— Вряд ли, — я виновато улыбнулся. — У меня встреча с клиентом Джонсона.

На самом деле никакой встречи нет, но мне нужно время для визита в книжный магазин «Брентано» на Пятой авеню. Там лучшая подборка экономической литературы в городе, и я надеялся найти дополнительные материалы по газовой промышленности.

— Тебя только работа и спасет, — шутливо покачал головой Бейкер и, наконец, оставил меня в покое.

Остаток утра прошел в обычной рутине. Анализ рынка, телефонные разговоры с клиентами, подготовка отчетов. Около одиннадцати я на полчаса зашел к Джонсону, чтобы обсудить прогресс с портфелем Гарднеров.

— Ваша секторальная ротация дает впечатляющие результаты, Стерлинг, — заметил Джонсон, изучая графики доходности. — За последнюю неделю плюс четыре процента при рыночном росте всего в два с половиной. Гарднеры очень довольны.

— Спасибо, сэр, — я кивнул. — Но нам следует начать более агрессивный перевод средств в защитные активы. Коммунальные компании выглядят перспективнее промышленных на ближайшие восемь-десять месяцев.

Джонсон внимательно посмотрел на меня:

— Это ваше знаменитое предчувствие? — в его голосе звучал легкий скептицизм, но к моим интуитивным рекомендациям он всегда прислушивался. В конце концов, они уже принесли его клиентам значительную прибыль.

— Назовите это осторожностью. В следующем году выборы, политические факторы могут усилить волатильность.

Это был всего лишь предлог. До краха оставалось еще шестнадцать месяцев, но я методично готовил почву, чтобы мой будущий выход из рынка не выглядел слишком внезапным или подозрительным.

Покинув офис Джонсона, я заглянул к Прескотту, чтобы оставить отчеты по портфелям его клиентов. К счастью, он был на встрече, и я оставил документы его секретарше, избежав потенциально долгого разговора.

В полдень, сказав коллегам, что иду на встречу с клиентом, я вышел из здания «Харрисон Партнеры» и направился к Пятой авеню. День выдался на удивление приятным. Легкий бриз с Гудзона смягчал июньскую жару, а солнце ярко освещало витрины роскошных магазинов и фасады зданий.

Книжный магазин «Брентано» занимал солидное помещение между 47-й и 48-й улицами. За его фасадом из темного камня с элегантными витринами скрывался настоящий храм книги. Три этажа, заполненных стеллажами от пола до потолка, с балконами, бронзовыми лестницами и кожаными креслами для чтения.

Я миновал художественную литературу на первом этаже, поднялся по лестнице и направился в секцию экономики и бизнеса. Проходя мимо стеллажей с книгами по истории, я услышал знакомый женский голос. Низкий, с характерной хрипотцой, которую невозможно спутать ни с чьей другой.