— Пожалуй, так мы и сделаем. Это первое точное указание, которое я получил, — отозвался Корбилиан. Сайсифер нарушила молчание:


— Я попробую еще раз.


На этот раз ее отец возразил:


— Больше незачем.


— Нет, я чувствую, там есть что-то еще. В последний раз, — обратилась она к Корбилиану, и Брэнног понял, что ее уже не остановить. Он отступил. Почему в первый раз она увидела себя? Этот вопрос не шел у него из головы. Ведь не хочет же она пойти с ними? Этого он не мог допустить. Несмотря на принятое ранее решение, он вынужден был прибегнуть к отцовской власти.


Вновь Сайсифер вгляделась в лицо Корбилиана и увидела в его глазах новый пейзаж. Там было темно, туман скрывал очертания. По мере того как девушка погружалась в свое видение, Вольгрен тревожился все больше. Что-то было не так.


— Ты чувствуешь, воздух? — обратился он к Брэнногу, не обращая внимания на остальных.


Брэнног бросил взгляд на огонь. Он продолжал гореть ровно, как всегда, однако в зале ощутимо похолодало. Дыхание Сайсифер вырывалось изо рта облачками легкого пара.


— Что происходит? — шепотом спросил Брэнног у Гайла.


Тот нахмурился. За стенами дома стало неестественно тихо, в то время как внутри вокруг них продолжало сжиматься кольцо холода. Глаза Сайсифер расширились, лицо побледнело. Тяжелое предчувствие навалилось на Брэннога. Ему захотелось немедленно вырвать дочь из транса, однако что-то его остановило. Лицо Гайла исказила гримаса беспокойства. Вольгрен вытянул из-за пояса нож, свет лампы играл на его лезвии. Никто из них не трогался с места из страха навредить девушке.


— Что ты видишь? — Голос Корбилиана прорезал морозный воздух подобно удару хлыста.


Сайсифер только покачала головой, не в силах сказать ни слова. Тени вились вокруг нее, стремясь позаимствовать плоть у мрака. Где-то вдалеке за стенами дома завыл ветер: вихрь раскручивался на вершинах гор, готовясь обрушить свой смертоносный бич на деревню. Его завывание звучало как предвестие будущих бед.


Лампа погасла. Снова наступила полная тишина. Ветер тоже стих, однако уже через мгновение завыл с новой силой, закружил среди домов, голодный и дикий. Вольгрен вскочил на ноги и сделал шаг к девушке, как будто зная, что ей угрожает опасность.


— Тише! — зашипел Брэнног и насторожился, точно готовясь прыгнуть на что-то невидимое. Воздух в комнате загудел от напряжения.


Еще секунду все оставались неподвижными, точно оцепенели. И вдруг с грохотом распахнулась дверь, с развороченного косяка градом полетели щепки, в комнату ворвался снег.


Одновременно бледный луч, словно отблеск какого-то потустороннего света, протянулся к ним через порог. Сайсифер не отрываясь смотрела на светившуюся брешь. На лице ее застыл ужас. Никто не сделал ни шагу. Вдруг темнота за дверью сгустилась в какую-то фигуру. Длинный темный плащ скрывал очертания, лицо терялось в складках объемистого капюшона.


Сайсифер завизжала. Брэнног оторвал ногу от пола, чтобы сделать шаг вперед, но холодные как лед пальцы Гайла удержали его. Оставаясь за порогом, призрак поднял правую руку. Складки плаща распахнулись, открыв лишь контур, напоминавший человеческую ладонь. Но вот луч света упал на нее и отразился от металлической поверхности, изогнутой в форме серпа. Устрашающая конечность раздвинулась, подобно огромным кривым ножницам, и с лязгом сомкнулась вновь.


Вольгрену темнота не была помехой. Он швырнул нож, вложив в бросок всю свою молодую силу. Но прежде чем кинжал достиг цели, лезвие его, будто раскаленное, окрасилось в ярко-красный цвет, и он рассыпался гроздью искр так же как и фигура за порогом. Клочья пламени ворвались в комнату, и все, кто в ней находился, попадали на колени. После того как отзвуки взрыва смолкли вдали и вновь наступила тишина, Брэнног пришел в себя. Голова у него кружилась, он был наполовину ослеплен вспышкой, но, когда глаза привыкли к обычному полумраку комнаты, он увидел, что лампа на столе продолжает гореть ровным светом.


— Сайсифер, — позвал он. Она по-прежнему сидела у стола, не в силах подняться на ноги, и он помог ей встать. Девушка шаталась как пьяная, но все же была цела и невредима. Корбилиан, озабоченный, подошел к ним.


— Дверь! — воскликнул Вольгрен. Обернувшись, они увидели, что и дверь на месте, словно им приснилось, что она рассыпалась в щепки у них на глазах.


— Показалось, — прокомментировал Брэнног.


— Нет, — возразил Корбилиан. — Не совсем. Сайсифер заглянула в будущее. У нее очень сильный дар. Она смогла показать свое видение всем нам.


— Но как же взрыв? — Брэнног даже задохнулся от изумления. — Он что, тоже случится здесь? Эта тварь придет в Зундхевн?


Корбилиан, казалось, несколько смутился:


— Это была только часть ее видения, может быть несколько искаженная. Она способна самостоятельно придавать форму тому, что видит. Или ее мозг облекает получаемые извне сигналы в какие-то образы, отличающиеся от того, как они будут выглядеть в действительности. Но эта фигура… мы должны быть готовы к ее появлению.


— Что это было? — спросил Вольгрен, ища глазами свой кинжал.


— Не могу ответить, — отозвался Корбилиан. — Брэнног?


— Я тоже. Гайл, случалось ли тебе встречать нечто подобное в землях Императора?


— Там никто так не одевается. У Администраторов Кванара Римуна есть форменная одежда, но не такая мрачная. Сайсифер пришла наконец в себя.


— Кто это был? — спросила она.


— Может, это было лишь порождение твоего разума, часть кошмарного сна, — предположил Брэнног. Девушка содрогнулась:


— Нет, отец. Оно настоящее, и оно там, снаружи. Брэнног повернулся к Корбилиану и спросил:


— А у него есть сила?


— Когда я встречу его, узнаю.


Вольгрен тем временем подошел к дверям и нашел свой нож. Он, равно как и дверь, был абсолютно цел. Парень спрятал его в ножны и провел пальцами по косяку. Никаких следов происшествия на нем не было. Вольгрен уже повернулся спиной к двери, когда раздался громкий стук, от которого юношу как ветром сдуло.


Ровный голос Сайсифер нарушил повисшую в комнате тишину:


— Ничего страшного. Откройте дверь. Вольгрен все еще пребывал в нерешительности. Тогда Брэнног сделал шаг вперед.


— Кто там? — спросил он, но ответа не последовало. Он отодвинул засов и широко распахнул дверь. Снаружи царили сумерки, хлопьями падал снег, и не видно было ни души. У порога стояли какие-то мешки.


Брэнног протянул руку и осторожно открыл один из них.


— Припасы, — с облегчением выдохнул он и принялся втаскивать мешки в дом. Затем снова запер дверь. — Люди Зундхевна принесли провизию для твоего путешествия в горы, — обратился он к Корбилиану. — Здесь еда и одежда.


Что-то загремело в одном из мешков. Брэнног заглянул в него и вытащил два меча.


— Ну и ну. Дорогой подарок. Их, конечно, не знаменитые оружейники сработали, но вам повезло. Жители нашей деревни ни с кем не воюют, но и с оружием расстаются неохотно. Вы произвели впечатление.


Корбилиан окинул припасы изумленным взором:


— Твоим людям грозит голод, и все же они помогают нам. Передай им мою благодарность. Но меч мне ни к чему.


— Зато мне к чему! — оживился Гайл. — Мне-то нечем себя защитить, кроме собственных мозгов. Я, конечно, не мечник, но ничего, научусь.


Брэнног кинул ему меч, и тот чуть не уронил его с непривычки, но все же изловчился, ухватил покрепче и со свистом рассек им воздух.


Сайсифер медленно подошла к нему, протянув руку.


— Я возьму второй, — просто сказала она, заглядывая отцу в глаза.


Он, чувствуя закипающий в крови гнев, поднял на нее мрачный взгляд и отрезал:


— Нет.


— Да, отец. Мне, как и Гайлу, тоже придется научиться.


— Уж не хочешь ли ты сказать, что идешь с ними?


— Я должна, отец. Без меня они пропадут.


— Вообще-то ее помощь заменит нам целую армию. Тот город на холме, он ведь наверняка укреплен, — серьезно заметил Корбилиан.


— А ты что, собираешься войти в него? — не смог сдержать изумления Брэнног.


— Я должен подойти к кургану.


Сайсифер взяла меч из ослабевшей руки отца.


— Я видела себя с ними, на горе. Они вправе требовать моей помощи. Я не могу им отказать. Брэнног вздохнул:


— Это безумие. Никто из вас не спустится с гор живым! Как я могу отпустить тебя с ними?


Он собирался оставить Сайсифер дома, не слушая никаких возражений, но понял, что опоздал. Ее уход был предопределен, быть может, с самого рождения.


— Я должна пойти, — ответила она, и он не нашелся с ответом.


— Я благодарен тебе, — обратился к нему Корбилиан. Услышав эти слова, Брэнног обернулся к нему, подскочив, точно ужаленный:


— Защищай ее, чужестранец! Береги ее жизнь, как свою.


— Не беспокойся.


Вольгрен шагнул вперед:


— Я тоже буду ее защищать.


Сайсифер улыбнулась. Не требовалось ясновидения, чтобы понять, что выражал его взгляд. Она и раньше замечала, как он на нее смотрит, и иногда поддразнивала его. Но теперь ее переполняла радость, насмешничать совсем не хотелось.


— Спасибо, — сказала она, и Вольгрен покраснел.


— Лучше всего нам выйти чуть свет, — начал Корбилиан. — Ты сообщишь своим людям? Я не хочу уходить, когда все будут еще спать. Думаю, они хотели бы знать.


Брэнног кивнул.


— А как же человек в капюшоне? — спросил Вольгрен.


— Нам суждено повстречаться с ним, — отвечал чужеземец. — Но я не понимаю, в чем его тайна. А ты, Сайсифер?


— Нет. Я не властна над тем, что могу увидеть.


— Должно быть, он — часть того зла, которое ты стремишься уничтожить, — предположил Брэнног.


— Но у него нет разума, оно распространяется само по себе, все равно куда.


— А ты уверен? — продолжал настаивать Брэнног. — С тех пор как ты убедил меня в существовании темных сил, тот шторм не выходит у меня из головы. Твоя лодка пристала к нашему берегу, борясь со встречным ветром. Тогда ветер дул с востока. А волна, которая пришла позже, появилась с запада, точно шторм каким-то чудом повернулся вокруг своей оси. Как будто он искал тебя, а не деревню. Как будто за ним стоял чей-то разум. Корбилиан окаменел:


— Этого-то я и боялся.


Гайл побледнел. Впервые в его словах не чувствовалось никакого шутовства.


— Что ты хочешь сказать?


— Что-то — или кто-то — ищет меня.


— Тот курган? — продолжал расспрашивать Гайл. — Разве это возможно?


— А человек в капюшоне? — присоединился к расспросам Брэнног. — Он тоже имеет отношение к поискам?


Корбилиан снова обратился к Сайсифер, но она покачала головой:


— Сейчас я не вижу ничего, кроме настоящего. Может быть, в другой раз.


— Но ведь не мог же курган сам по себе начать чувствовать, пробормотал великан. Когда столь чудовищная возможность представилась его воображению, он отошел в дальний темный угол, сел и глубоко задумался. Тень страха легла на его измученное лицо.

ГЛАВА 5

Варгалоу


Брэнног сидел у очага и не отрываясь глядел на тлеющие угли. Рядом с ним на столе стояли остатки завтрака — последней трапезы, которую он разделил с дочерью. Он все еще не мог поверить, что она ушла. Уже начало светать, когда четверо путешественников покинули деревню. Брэнног накормил их и помог собраться в дорогу. Они пошли вдоль гавани в сторону гор. В конце набережной Сайсифер обернулась и помахала отцу рукой. Затем решительно повернулась и скрылась за поворотом, не желая длить агонию прощания. Знала ли она, какую боль причинило ему ее решение, как тяжело ему было признать себя побежденным во второй раз? Когда Брэнног возвращался домой, люди поспешно закрывали окна своих домов, словно не желая быть свидетелями его горя. А потом улица опустела. Путники исчезли, как будто их никогда и не было.


Он уже давно примирился с мыслью о том, что в Зундхевне его дочери не место. Но какие опасности подстерегали ее на пути, который она выбрала? «Может, надо было пойти с ними?» — спрашивал он себя. Но вмешиваться в ее жизнь он не хотел. Она сама избрала дорогу, и он не станет ей мешать. Он встал и принялся собирать тарелки. Небо наконец прояснилось, и день, похоже обещал быть ясным. Однако погода могла и не удержаться, так что надо было брать лодку и отправляться в море. Многие из его соседей уже готовились сделать то же самое. Знакомый шорох юбок раздался у него за спиной. Обернувшись, он увидел Эорну: она принесла дров для очага. По лицу ее было заметно, что она беспокоится за него.


— Ты спал? — спросила она.


— Немного.


Она опустила дрова на пол и привычным движением взяла тарелки из его из рук. Потом поставила их обратно на стол и положила свою ладонь на его руку.


— Брэнног, тебе кажется, что ты остался совсем один. Но это не так, вырвалось вдруг у нее. Он отнял руку:


— Оставь меня.


Девушка вновь сжала его пальцы:


— Не гони меня.


Он разозлился и оттолкнул ее сильнее, чем следовало. Потеряв равновесие, Эорна больно ушиблась о соседний стол.


— Оставь меня! — рявкнул он. — Ты работаешь у меня, я плачу тебе. Прибери здесь. Мне нужно снаряжать лодку. — С этими словами он вышел из комнаты, мрачный как туча. Прикусив губу, она схватила тарелки и скрылась на кухне.


На улице, поостыв на холодном утреннем ветру, он решил, что слишком жестоко обошелся с Эорной. Надо будет поговорить с ней еще раз, помягче. Но сейчас он не нуждался ни в чьей компании.


— В море собираешься?


Обернувшись на голос, он увидел Хенгрома, который шагал в его сторону.


— Угу, — буркнул он, перебрасывая через плечо моток веревки.


— Так, значит, они ушли. И девочка с ними?


— Да. Решила, что это ее долг.


Хенгром внимательно взглянул в измученное лицо товарища:


— Наверняка решение далось ей непросто.


Брэнног понимал, что друг искренне переживает за него.


— Да, нелегко. Как ты думаешь, может, мне не следовало позволять ей уйти?


— Птице место в небе, Брэнног. — Хенгром посмотрел на отвесные горные склоны, высившиеся над деревней. — Их ждут тяжелые испытания. Я почти не спал этой ночью.


— Они просили поблагодарить за мечи, — сказал Брэнног, с трудом выдавив из себя улыбку. Хенгром улыбнулся в ответ:


— Смотри-ка, а погода-то сменилась. Надо постараться и наверстать все, что мы упустили этой зимой. Может, наш чужеземный друг принес нам удачу. Хороший улов нам сейчас не помешает.


«Удачу? — удивился Брэнног. — А может, это его прощальный подарок?» И он вернулся в дом отдать все необходимые распоряжения перед выходом в море. Завершив дела, он поискал Эорну. Она была на кухне вместе с другой девушкой, Харлой. Под каким-то предлогом он отослал вторую девушку прочь, но Эорна продолжала работать молча, не поднимая глаз.


— Эорна, я тебя обидел. Я был расстроен, когда говорил с тобой.


Она посмотрела на него:


— Я понимаю.


— Я не должен был отвергать тебя.


Девушка сделала к нему шаг, но он отвернулся.


— Может быть, когда ты вернешься, — начала она мягко, — я смогу убедить тебя, что ты не одинок. Он замер. Вовсе не это ожидал он услышать.


— Нет. Я понимаю, что ты беспокоишься обо мне, спасибо тебе за это. Но ты напрасно ждешь от меня чего-либо. Я не люблю тебя, Эорна.


Эорна улыбнулась:


— А я и не прошу меня любить.


— Ты должна найти себе другого мужчину, — заторопился он, чувствуя, что, если этот разговор не прекратится, он снова потеряет контроль над собой.


Она смотрела на него, не говоря ни слова.


— Тебе не обязательно продолжать работать здесь, можешь уйти, если хочешь, — предложил он ей.


— Ты меня гонишь? — испугалась она.


— Нет! Оставайся и продолжай работать за еду и жилье, как раньше, больше мне ничего от тебя не нужно. Ничего. Я буду тебе помогать, но, если тебе нужен мужчина, найди другого.


Пристыженная, она опустила глаза:


— Хорошо. Ты дашь мне время найти другую работу где-нибудь в деревне?


— Да, если ты хочешь уйти. Но, повторяю, в этом нет необходимости, можешь оставаться у меня. — С этими словами он вышел, злясь на себя за то, что надумал извиняться. Теперь отношения между ними стали еще более напряженными, чем прежде.


Вскоре Эорна уже наблюдала, как Брэнног сел в лодку и отчалил от берега вместе с другими рыбаками, также выходившими в море на лов. Ни одного мужчины не осталось в деревне. Эорна позволила себе немножко поплакать. Теперь, когда дочь Брэннога больше не стояла у нее на пути, она надеялась заполнить пустоту в его жизни. Но он не испытывал к ней ничего, кроме презрения. Она говорила с ним напрямую, без всяких уловок, отдалась на его милость, а он был так холоден. При воспоминании об этом слезы ее высохли, а сердце ожесточилось. «Ладно. Раз уж ты так хочешь от меня избавиться, — сказала она себе (именно так понимала она его намерения), — я здесь больше не останусь. Но не жди, что я буду молчать, Брэнног. Имя твоей драгоценной доченьки будут склонять так же, как и мое. И так уже все женщины деревни перемывают мне косточки, будучи уверены, что я согреваю твою постель. Но, коль ты не нашел для меня ни доброго слова, ни ласкового взгляда, я уйду». Она отправилась в свою крохотную спаленку и принялась укладывать скудные пожитки.


Рыбацкие лодки быстро вышли на глубокую воду. Море успокоилось, рыба ловилась на славу. Все уже и думать позабыли о визите странного незнакомца, и только Брэнног продолжал размышлять о связи между внезапной переменой погоды и магией. Корбилиан рассказывал, что в Тернанноке люди сами управляли штормами. Тем временем оставшиеся в Зундхевне женщины радостно хлопотали по хозяйству, предвкушая богатый улов, с которым вернутся их отцы и мужья. Между делом они обсуждали события прошлой ночи, сравнивая рассказы своих мужей. Всем казалось, что тяжелые времена подошли к концу.


Их заметил мальчик, который удил рыбу в дальнем конце гавани, где под водой копошились крабы. Узкая тропа (вряд ли кто назвал бы ее дорогой) вела вдоль обрывистого берега от деревни на юг. Ею редко пользовались, и летом она обычно зарастала травой. По ней-то и пробирались, осторожно ступая, несколько десятков лошадей; на них, прямые как палки, сидели всадники, закутанные в потрепанные серые плащи. Низко опущенные капюшоны защищали их лица от ветра. Испуганный и завороженный непривычным зрелищем, мальчик не мог двинуться с места; удочка его упала в воду.


Когда копыта передней лошади зацокали по набережной, мальчика охватил ужас. Он не видел лица всадника, но чувствовал цепкий взгляд, который обшаривал каждый дюйм его тела. Другой верховой скинул капюшон и обратился к нему с вопросом:


— Как называется эта деревня, дитя?


У него было худое, угловатое лицо, с выражением жестким и неумолимым, выдававшим человека, который привык повелевать и наказывать. Взглянув на него, мальчик почувствовал, что уже признан виновным и осужден; ему захотелось спрятаться. Язык его словно прилип к нёбу. Тот, что ехал впереди, по-прежнему смотрел на него, не снимая капюшона. Мальчик почувствовал себя полевой мышью, на которую упала тень ястреба.


— Зундхевн, — выдавил он наконец дрожащим голосом.


— Беги, кролик, — прогудел голос первого всадника. Он был густым и низким, как звон большого колокола, но в нем не чувствовалось угрозы. Беги к своим и скажи, что Избавители прибыли. Теперь вам не грозит никакая опасность.


— Благодарю вас, господин, — пискнул мальчонка и помчался так, что только пятки засверкали, словно он и впрямь был испуганным кроликом.


Второй всадник проводил его угрюмым взглядом, как будто столь поспешное бегство ребенка оскорбило его лучшие чувства.


— Думаешь, они здесь слышали о нас?


— Сомневаюсь. Но тем меньше будет у них причин оказывать нам сопротивление.


— Найдем ли мы отступников?


Человек в капюшоне отрывисто рассмеялся:


— Ты слишком нетерпелив, Джемута. Путь наш дальний, но задача не столь уж трудна. Так что учись владеть собой. Мне хорошо известно твое желание служить нашему делу. Не старайся доказать мне это еще раз. — С этими словами он, не оглядываясь, направил свою лошадь вперед, к примостившимся между бухтой и горой домишкам Зундхевна.


Он уже заметил, что лодок в гавани не было. Где же им еще и быть в такой погожий день, как не в море. Перемена погоды его удивила: совсем недавно он и его люди вынуждены были три дня прятаться в горной пещере от обезумевшего ветра. А сегодня было подозрительно тихо. Тут он остановился и пригляделся к водам бухты. Там что-то плавало. Он указал на предмет рукой. Джемута немедленно спешился и спустился к воде.


— Обломки какие-то, — сообщил он без особого интереса в голосе. Неудивительно, что лодка разбилась в такой шторм.


— Принеси сюда, что сможешь поймать, — приказал командир.


Джемута закатал рукав своего одеяния, обнажив не руку, а серповидной формы клешню, которой и зацепил ближайший обломок. Потом, сверкнув стальной конечностью, протянул находку своему начальнику.


Тот не взял поданный ему кусок дерева и не снял капюшон.


— Это фрагмент лодки, — только и сказал он. Джемута не замедлил напомнить ему о шторме.


— Из какого дерева эта лодка? — спросил старший. Лицо подчиненного омрачилось.


— Я не силен в таких вопросах, господин.


— Конечно. Извини. Я узнал это дерево. Оно было очень темным еще до того, как морская соль пропитала его. Здесь такие деревья не растут. Рыбаки покупают всю необходимую им древесину у лесорубов на южных ярмарках. А это дерево попало сюда с запада, с Золотых Островов. Далеко же эта лодка ушла от своих родных берегов. — Довольный, он снова повернул жеребца в сторону деревни.


Джемута отшвырнул кусок дерева в сторону и сел на коня. Ничто не могло укрыться от взгляда его хозяина, Саймона Варгалоу.


Отряд в молчании подъехал к крайнему дому. Никто не вышел навстречу. Джемута повернулся к третьему всаднику и кивнул. Тот извлек из-под плаща длинную изогнутую трубу, приложил ее к губам и трижды дунул. Эхо заметалось по скалистому берегу. Чайки поднялись со скал и с громкими криками полетели в море. В деревне по-прежнему было тихо и безлюдно.


Затем медленно отворилась дверь, и на пороге показался согбенный старец. Это был Гронен. Щурясь на солнце, он вглядывался в стоявших перед ним конников.


— Что у вас за дело? — обратился он к ним наконец. Предводитель склонил голову и ответил вежливо, но без особой теплоты:


— Я должен задать несколько простых вопросов.


— А кто ты такой? — без церемоний спросил Гронен. За последние дни путешественники ему порядком надоели. Эти походили на солдат. Выправка у них была военная. Тем меньше дел могло быть у них здесь, в такой деревушке, как Зундхевн. Люди Императора? Нет, только не в таком тряпье. И на моряков вроде бы не похожи.


— Мы — Избавители, — отвечал главный. — Мы действуем во имя мира и доброй воли.


— А что вы делаете?


— В основном заботимся о том, чтобы в таких местах, как это, все было спокойно. Зундхевн называется ваша деревня, не так ли?


— Ага. — Гронен уже знал, что они повстречали мальчика.


— Ваши мужчины ушли в море? Есть у вас главный? Гронен не отвечал.


— Может, ты за него, старик? Мы пришли ненадолго. Позволь моим людям напоить коней и отдохнуть здесь, прежде чем мы двинемся дальше. Недавний шторм сильно нас утомил. Еда у нас есть, так что нам ничего от вас не нужно. Кроме воды.


— Конечно, — ответил Гронен. Если их потребности и впрямь ограничивались этим, то отказать было бы невежливо. Но все-таки жаль, что мужчин нет. Фигура в капюшоне внушала ему опасения. Зачем честному человеку прятать лицо? Может, у него была какая-то заразная болезнь?


— Я хочу поговорить с тобой, — продолжал между тем человек в капюшоне. — Позволь войти в твой дом.


— О чем поговорить?


— Несколько простых вопросов. Я служу закону.


— Какому закону?


— Общему закону этого мира. Неписаному закону.


— А кто твой хозяин?


— Все люди. — Всадник спешился. Чем больше он говорил, тем меньше нравились Гронену его слова. Тем не менее он пригласил его в дом. Если уж эти люди пришли сюда не с добром, то они все равно поступят по-своему, не спросив его. В отсутствие рыбаков Зундхевн беззащитен перед ними. Войдя в дом, Гронен знаком пригласил чужеземца сесть. Тот с поклоном принял предложение и снял свой капюшон. Его лицо сильно отличалось от лиц обитателей Зундхевна. Прежде всего обращали на себя внимание глаза, большие, маслянисто-карие, и гладкая смуглая кожа, свидетельствовавшая о том, что ее обладатель привык к солнцу юга, а отнюдь не к суровым северным ветрам. Угольно-черные коротко стриженные волосы открывали резкие черты, еще более заострившиеся в полумраке плохо освещенной комнаты. У него были толстые губы, казавшиеся еще толще из-за приплюснутого носа. Выражение лица в целом было надменное, точно все происходившее вокруг служило ему забавой.


Он попросил воды. Ему принесли.


— Я ничего не слышал о законе, которому ты служишь, — начал Гронен. Но жители Зундхевна не совершили никаких преступлений. Нам не в чем каяться.


— Уверен, что так оно и есть. Однако скажи мне: я узнал из одного источника (быть может, ему и доверять не стоит), что в этих горах поклоняются богам. Как ты думаешь, это правда?


Гронен не ждал такого вопроса и нахмурился:


— Богам? Но ведь их не существует, правда? На этом побережье миль на сто вокруг нет ни одной деревни, где хоть кто-то знает что-нибудь о богах. Но хребет велик, он тянется далеко вдоль берега.


— А тайно никто не молится?


Гронен сухо рассмеялся:


— Взрослым людям некогда заниматься такой ерундой!


— А про силы вы что-нибудь слышали? Необычные силы?


Кровь в жилах Гронена внезапно похолодела.


— О каких еще силах?


— О неестественных силах. Странных происшествиях. Не доходили ли до вас слухи о чужаках, речи которых вызывают смех и презрение?


В комнате стало тихо. «Так вот в чем дело, — подумал Гронен. — Вот что им нужно. Корбилиан. Они пришли за ним, как ищейки по следу. Но зачем? Судя по словам Гайла, люди Императора были рады от него избавиться». Гронен вспомнил принятое рыбаками решение. Сколь бы разумны ни были речи этих Избавителей, Зундхевн ничем им не обязан.


— Я не понимаю. Таких сил не бывает.


— А магия?


— Ты задаешь странные вопросы. Неужели ты проделал такой долгий путь только ради того, чтобы спрашивать о том, чего нет? Прости меня, но где-нибудь в другом месте за разговоры о магии тебе надавали бы по шее.


Чужак рассмеялся:


— Ты прав, старина! Но ты меня не так понял. Я хранитель закона. Когда я нахожу тех, кто поклоняется богам или занимается магией, когда я встречаю этих отступников, я должен действовать. Но я слышал достаточно, и я удовлетворен.


Он медленно поднялся с места и спокойно пошел к двери. Гронен проводил его на улицу. Неужели это все? Вряд ли.


— Море обладает силой, — снова заговорил он. — Последний шторм не давал нам спать несколько ночей.


— По-моему, во время этого шторма в вашей бухте разбился корабль, ответил чужак, снова натягивая капюшон. Старик не мог видеть его лица, но весь его облик излучал какую-то непонятную угрозу. Гронен не ответил. «Так, значит, он и про лодку знает?»


— Я видел обломки, — сообщил Избавитель.


— Ужасное происшествие. Никто не выжил.


— Понятно. Кто-то из ваших?


— Нет. Мы их даже не видели. Они утонули, а сюда только разбитую лодку принесло. Судя по корпусу, лодка откуда-то издалека, с юга.


Избавитель повернулся к нему лицом:


— Как ужасно. Смерть на море. Плохое предзнаменование для рыбацкой деревни. И вы никого не видели?


— Мы, конечно, искали, когда шторм кончился. Но волны были такие, что любого уцелевшего в открытом море разбило бы об эти скалы в лепешку.


— Я уверен, что вы сделали все возможное. — И он повернулся к Джемуте.


— Приказать нашим людям обыскать деревню или будем двигаться дальше, пока погода не испортилась, господин? — спросил тот.


— Поспрашивайте об этой лодке, — последовал негромкий ответ. — Только не напрямую. Они что-то скрывают. Я должен знать, что именно. Будьте похитрее. Эти люди упрямы, как камни.


Джемута понесся по рядам Избавителей, по очереди наставляя каждого из них.


— В Омаре есть места, — вновь обратился Избавитель к Гронену, на этот раз почти дружески, — где люди втайне поклоняются богам и занимаются магией. Порой идолопоклонничество процветает, но святая обязанность Избавителей — находить такие края и прекращать непотребства. Нельзя терпеть лживых богов и магов. Они причина всех возмущений, смут и войн. Вам, обитателям этих суровых земель, трудно даже поверить, что подобное существует. Но я видел все это своими глазами, старик. Я видел отступников и сражался с ними. Только вера в свою правоту да воля моих Избавителей помогали мне.


— Зачем ты пришел сюда?


— Мы всегда на страже, всегда в поиске. Я и не ожидал обнаружить зло в этих горах. Здешние обитатели слишком заняты насущными делами повседневной жизни, которая, судя по тому, что я видел, не из легких. Но неважно. Скоро мы оставим вас в покое. — Он сделал шаг в сторону, словно считал разговор со стариком законченным, но вдруг остановился. — Да, если мы понадобимся, позовите, и мы придем.


Гронен по-прежнему не доверял ему и не верил его словам, но помалкивал. Жители деревни знали, что говорить; тайну Корбилиана никто не выдаст.


В третий раз за утро поднял Брэнног сеть: она еле выдерживала груз живого серебра, и трюм его лодки уже был заполнен доверху. Если у остальных рыбаков дела шли так же хорошо, как и у него, то эту зиму они сумеют пережить. Настроение его заметно улучшилось. Последние дни были полны предзнаменований; возможно, этот улов показывал, что на самом деле все не так плохо, как он ожидал. Ведь он же хотел лучшей жизни для своей дочери, как знать, может, это странствие с Корбилианом поможет ей найти себя. Он заставлял себя верить в это, так же как заставил поверить в то, что чудесный улов был подарком мага. Раз уж он смог подчинить себе море, то, уж конечно, сможет защитить и девушку.


Вскоре после полудня Брэнног начал собираться назад, в Зундхевн. На борту его лодки было больше рыбы, чем ему удалось поймать за весь последний месяц. Рыбина попалась на крючок переброшенной через борт удочки и теперь бешено дергала за леску. Взяв острогу, рыбак перегнулся через борт, подцепил леску и подтянул ее поближе. Потом, изловчившись, ухватил рыбу за жабры, перебросил в лодку, перевернул острогу и прикончил точным ударом рукояти. Брэнног поднял орудие. Кровь стекала по рукояти, капая со стального наконечника. В этот момент страшный призрак из видения Сайсифер вновь встал у него перед глазами, блестя стальной клешней. Взгляд его невольно устремился к горизонту, в сторону Зундхевна. Теперь ему не терпелось вернуться, и вскоре он оказался в компании других лодок, тоже державших путь домой. Улов у всех был отменным, и Брэнног постарался отогнать дурные предчувствия, вызванные видом крови.


Два часа спустя маленькая флотилия достигла родной гавани. Почти вся деревня высыпала встречать рыбаков. Раздались отдельные приветственные выкрики, но до радостного возбуждения прежних дней им было далеко. Брэнног подумал, что люди боятся плохих новостей. Хенгром и другие принялись кричать, сообщая, какой богатый улов они везут. Но даже это не обрадовало стоявших на берегу. Словно какая-то тень накрыла их. Настроение Брэннога снова упало. Где же Гронен? Его нигде не было видно, а ведь он всегда первым ловил причальный конец, несмотря на свой возраст. Поднимаясь по ступеням на причал, Брэнног почувствовал, что оправдались его худшие опасения. Что-то страшное случилось в деревне в их отсутствие.


— Гронен умирает, — сообщили женщины, и он тут же помчался к дому старика. Семья уже собралась вокруг его постели. Сыновей у него не было, но Боргир, молодой племянник, был там, — должно быть, он сошел на берег еще раньше Брэннога. Увидев его, старик протянул руку, словно желая говорить с ним, и родственники расступились, давая ему место у смертного ложа. Брэнног встал рядом со стариком на колени и взял его ладонь в свою. Гронен сильно постарел с прошлой ночи.


— Тебе уже сказали? — прошептал он.


— Только о твоей болезни. Что-то серьезное?


— Мне не дожить до рассвета, — ответил Гронен. — Лучше бы мне было не видеть и нынешнего!


— Мы привезли отличный улов, — подбодрил его Брэнног, уже зная, что старейшина говорит правду. Смерть его была близко.


— Они пришли, — с трудом выдохнул Гронен. — Я им не верил.


— Кто пришел?


Старейшина задыхался, и одна из его дочерей описала Избавителей Брэнногу. У того захватило дух: описание в точности соответствовало вчерашнему видению Сайсифер. Он почти не слушал, когда женщина рассказывала ему, какие вопросы задавали всадники.


— Мы сдержали слово, — Гронен нашел в себе силы продолжать. — Мы ничего не сказали ему об этом Корбилиане и его спутнике. Они нашли обломки их лодки. Но мы продолжали молчать и наверняка обманули бы их…


— Если бы не?..


Гронен сморщился, словно от резкой боли:


— Эорна.


— Что она сделала?


— Сказала им.


Пальцы Брэннога стиснули ладонь старика. Заметив, что тому больно, он ослабил хватку.


— Что она им сказала?


— Про Корбилиана и его путешествие в горы. И про твою дочь.


— Зачем им Корбилиан?


— У него есть сила. Они ищут тех, кто верит в силу и богов. Они называют таких людей отступниками. Они избавляют их от бремени заблуждений, так они это называют!


— Где Эорна? — прорычал Брэнног, оглядываясь по сторонам. Все молчали. Женщины опустили глаза; судя по всему, они знали.


— Они наградили ее за то, что сказала им правду, — еле слышно произнес Гронен. — Их вожак, Варгалоу, разговаривал с нами как с детьми. «Вы плохо поступили, скрыв от меня истину, — сетовал он на нас. — Но все же я буду милостив, ибо страх перед Корбилианом, этим злодеем, толкнул вас на такой шаг. Знайте же: он уже мертв и предан земле. И все, кто пошел с ним, тоже». Так он и сказал, Брэнног: «Все, кто пошел с ним».


— Когда они ушли?


— Несколько часов тому назад. После того, как покончили с Эорной.


Лицо Брэннога потемнело. Почему она предала его? Уж не потому ли, что он отказался от ее любви? Неужели только поэтому нарушила она слово, данное всей деревней, рискнула таким количеством жизней?


— Что они с ней сделали?


— Не мучься, отец, — сказала Урса, старшая из дочерей Гронена. Потом взяла Брэннога за руку и повела к двери. — Это было ужасно. Варгалоу сказал, что кровь принадлежит земле. Он говорил об Омаре как о женщине, породившей все живое. Эорна, сказал он, была запятнана. Как и все мы, потому что не решились убить Корбилиана за его грехи. Поэтому нас надо очистить. Они увели Эорну за пределы деревни. Мы не видели. Потом Избавители вернулись. Они… — Выдержка изменила ей, и женщина, дрожа, поднесла руку к губам.


Брэнног обнял ее за плечи, точно отец:


— Не спеши. Но я должен знать. Нужно рассказать мужчинам.


Урса кивнула:


— Они вернулись. Брэнног… у них нет рук.


Он прикрыл глаза:


— Понимаю. Сталь?


Женщина удивилась. Слезы стояли у нее в глазах, она все еще не могла поверить в происшедшее.


— Да, сталь. Как когти. Они возвращались, когти блестели от крови, они вытирали их прямо у нас на глазах.


— Значит, они ее убили.


— Они сказали, что предали ее земле, чтобы воздать за наши грехи. Когда они ушли, мы нашли место, где они ее зарыли. Гронен распорядился, чтобы никто не подходил близко. Ее нельзя хоронить в море. Она предала нас всех. Ох, Брэнног, что же нам теперь делать?


— Эорна пусть остается там, где она есть. Ее могила будет напоминать жителям Зундхевна о врагах, которые в любой момент могут прийти сюда. Там есть какой-нибудь камень?


— Нет, но найти можно.


— Надо положить плиту.


Гронен умер час спустя, и никому и в голову не приходило списать его кончину на старость. По обычаю деревни, его похоронили в море. Потом под руководством Брэннога над могилой Эорны поставили обещанный камень. Когда все было кончено, Брэнног задержался у могилы девушки. Эмоции обуревали его. Сайсифер грозила настоящая опасность. Эорна была мертва. Он никогда не испытывал к ней никаких чувств, но все равно был опечален ее смертью.


— Кто скажет слово в защиту Эорны? — раздался вдруг истеричный возглас. Вздрогнув от неожиданности, Брэнног поднял голову и увидел напротив себя обрюзгшую женщину. Это была единственная оставшаяся в живых родственница Эорны, ее сестра, неряха Анар. — Ну?


За ее спиной прятался муж, трусоватый человек хлипкого сложения, которого все в деревне презирали.


— Ты должна защитить ее теперь, — ответил Брэнног.


— О? Да неужели? Разве это я кормила ее? Разве в доме моего мужа она жила? Разве он согревал ее постель?


Брэнног вздрогнул, словно от боли. Деревенские неодобрительно зашумели. Анар была не в себе. Возможно, это смерть сестры так подействовала на нее, хотя они никогда не были особенно близки с Эорной.


— Разве не ты был ее мужчиной? — с вызовом крикнула она. — И ты позволишь ей лежать здесь неотмщенной и даже не попытаешься найти ее убийц?


По обычаям Зундхевна, в случае убийства одного из жителей деревни обязанность покарать убийц ложилась на плечи ближайшего родственника, а в случае убийства одного из любовников — на оставшегося в живых. Перед Брэнногом стоял выбор. Он мог опровергнуть обвинение Анар, не погрешив при этом против совести. Поступи он так, никто бы не усомнился и не стал бы требовать, чтобы он отомстил Избавителям. Но никто и не кинулся бы им вслед с намерением отстоять поруганную честь деревни. Если бы Брэнног отправился за ними один с целью защитить Сайсифер, никто из деревенских также не был обязан пойти с ним. Ведь никто же не захотел последовать за Корбилианом. Только Сайсифер сочла своим долгом помочь ему. С другой стороны, если бы Брэнног признал, что был «мужчиной» Эорны, то в качестве ее любовника он имел право требовать помощи соседей в свершении мести. Каждый честный человек без лишних разговоров пошел бы за ним в горы.


Про себя он знал наверняка, что направится за путешественниками, ведь теперь Сайсифер грозила серьезная опасность. Раз уж эти Избавители поклялись уничтожать силу и ее носителей, то понятно, что им нужна жизнь девушки. Как бы ни был могуч Корбилиан, один он мог и не справиться. А его дочь предвидела появление Избавителей. Брэнног был уверен, что ей не избежать встречи с ними. Поэтому ему следовало быть рядом с ней. А как же Эорна? Имел ли он право оставить ее смерть неотмщенной? Отнесись он к ней более благосклонно, пусти в свою постель, и, глядишь, она ничего бы и не рассказала этому Варгалоу, и была бы теперь жива. Но он никогда ее не любил. Она ничего для него не значила, и как бы он ни старался, ни за что не смог бы изменить своего отношения к ней. Может быть, ее предательство и заслуживало наказания, ведь она поставила на карту жизнь целой деревни, но все же мысль об этом возмущала его.


— Да, я был ее любовником, — услышал он вдруг свой голос, и никто из присутствовавших не увидел в этом признании ничего постыдного.


— Долго же ты молчал, — холодно заметила Анар.


— У меня никогда не было причин беседовать с тобой об Эорне, — столь же холодно ответил Брэнног. — Ты сама прекратила всякие отношения с ней много лет тому назад, так какое тебе дело? Как долго еще ты будешь носить траур по сестре, от которой отказалась?


— Если бы мертвые могли слышать, — вмешался один из старейшин, — Эорна бы сейчас плакала. Брэнног выпрямился:


— Ты прав. Стыдно ссориться у свежей могилы. Мне пора собираться в дорогу. Где Хенгром?


— Здесь. — Хенгром сделал шаг вперед, и минуту спустя два друга уже шли по направлению к деревне.


— Хочешь, я пойду с тобой? — предложил Хенгром. — Да и остальные вряд ли откажутся.


Конечно, покидать дом не хотелось никому, но это было делом чести, а не выбора.


Брэнног отрицательно покачал головой, зная, как дорога Хенгрому его семья:


— Я пойду один.


Хенгром запротестовал, но Брэнног ничего не стал слушать.


— Я никого не собираюсь втягивать в это дело. Зундхевн не должен пострадать. Кроме того, я принял решение. Вообще-то я давно надумал, но все не хватало смелости.


— Не понимаю.


— Я ухожу из Зундхевна и больше не вернусь. Свой дом, лодку и припасы оставляю деревне.


— Ты сошел с ума! Опомнись, тебя здесь любят и уважают! Уж не помирать ли ты собрался… Брэнног презрительно фыркнул:


— За этим не надо далеко ходить. Смерть стояла у нас за плечами всю зиму. Нет. Я не думаю о смерти.


— Неужели это из-за Эорны?


— Нет. Я никогда не был ее мужчиной. Но никто в деревне не должен знать об этом. Смотри, не говори никому.


— Ладно, только…


— Я знаю, что этот Варгалоу — человек опасный. Но, застав его врасплох, я даже в одиночку смогу помешать его планам.


— К чему тогда разговоры о том, что ты не вернешься?


— Я чувствую, что так будет, хотя в мои планы входит лишь отомстить за Эорну и быть рядом с дочерью.


— Ей, видно, на роду написано разделить с Корбилианом его странную судьбу. И ты тоже пойдешь с ними?


— Нет, я не собираюсь заступать путь другим, я должен найти свой собственный.


— Это безумие, Брэнног.


— Мне и прежде случалось покидать Зундхевн, друг. В Замерзшей Тропе я нашел любовь и тайну. Появление Корбилиана открыло старые раны. Судьба дочери вызвала во мне недобрые предчувствия.


— Ты просто боишься за нее, вот и все. Брэнног покачал головой:


— Пройдет какой-нибудь год, и в Зундхевне я буду считаться стариком. Привидений не существует, но мертвые не знают покоя. Они все здесь. — И он провел ладонью по лбу.


— Может, и тебе было видение?


— В некотором роде. Останься я дома, и будущее мое как на ладони. Здесь все дни похожи друг на друга. Глядя в другую сторону, я пока не вижу ничего, кроме снега.


— Ха! Может, тебя там ничего и не ждет. Земляная могила, как у Эорны. Но там, наверху, даже моря не слышно. У нее хоть это есть.


Брэнног кинул взгляд на море:


— Его я всегда слышу. — Помолчав, добавил: — Пора собираться. Скоро уходить.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Переход через горы

ГЛАВА 6

РАТИЛЛИК


Утро было морозным, но безоблачным и тихим. День обещал стать редким оазисом в пустыне штормов этой зимы. Когда Корбилиан, Гайл, Сайсифер и Вольгрен покидали деревню, жители украдкой смотрели им вслед из окон. Махнув на прощание отцу рукой, Сайсифер почувствовала острый укол жалости, но вскоре покрытые снегом утесы, совсем не пугавшие, но, наоборот, притягивавшие ее, заставили девушку забыть обо всем. Вольгрен вел их по крутой тропе, карабкавшейся по отвесному склону, с легкостью и уверенностью выросшего в горах молодого животного. Огромные валуны и уступы служили ему ориентирами, и ни каменные осыпи, ни глубокие сугробы не могли сбить его с верного пути. Гайл весело насвистывал, Корбилиан сохранял молчание. Местность вокруг не вызывала беспокойства, но от навязчивых мрачных мыслей на душе у него было тяжело.


Сайсифер жалела, что ее дар не позволяет читать мысли: ей очень хотелось заглянуть в ум Корбилиана и узнать истинную цель его странствия. Она знала, что его преследует какой-то страх; возможно, он боялся, что возложенная им на себя миссия завершится неудачей. Но она все равно должна была пойти с ним. И когда холодный ветер вновь задул в вершинах гор, напоминая о трудностях, поджидавших в будущем, интуитивная уверенность в правильности принятого решения помогала ей двигаться вперед. Там, за горами, что-то новое ждало ее, она это чувствовала. Только горе, которое она своим выбором причинила отцу, не давало ей покоя: должно быть, ее уход казался ему предательством, хотя он, похоже, понял, что заставило ее так поступить. «Теперь моя судьба неотделима от судьбы чужеземца, человека из мира, о котором я прежде никогда не слышала. Я доверяю его могуществу, хотя почему?» Она перевела взгляд на Вольгрена, который тоже не задумываясь примкнул к чужаку. Улыбнувшись, она вспомнила, что он решил пойти с Корбилианом раньше нее. Она знала, что в трудную минуту сможет на него опереться, несмотря на его молодость.


Во время подъема все молчали: склон был крут, люди берегли дыхание и силы. В разгар утра Вольгрен благополучно довел их до середины горы по тропам, которых они сами ни за что бы не нашли. Путешественники решили устроить короткий привал и обнаружили, что вся береговая линия закрыта облаками. За выступом скалы скрывался Зундхевн. Вольгрен нашел несколько камней, которые, по его мнению, держались достаточно крепко, и знаком показал остальным, что можно садиться. Роль проводника явно пришлась ему по вкусу.


— Если до нас доберется шторм, — серьезно начал он, адресуясь к Корбилиану, — или повалит сильный снег, то, боюсь, нам не дойти до перевала Горных Сов.


Ко всеобщему удивлению, Корбилиан, казалось, совершенно не разделял беспокойства мальчика.


— Не надо бояться непогоды, — заявил он, усаживаясь. Ничего не объясняя, он уставился на облако внизу.


Сайсифер, сидевшая рядом с Гайлом, не чувствовала такой уверенности.


— Он что, может предсказывать шторма или управлять ими?


Тот усмехнулся в ответ:


— Загляни вперед — узнаешь.


Он явно дразнил ее, и она отвернулась, не зная, как реагировать. В конце концов она решила честно признаться:


— Я вижу далеко не все. Только отдельные фрагменты, которые к тому же не выбираю сама.


Гайл почувствовал, что она обиделась на его слова, и поспешил загладить вину:


— Корбилиан не колдун. Даром, который у него есть, он владеет в совершенстве, это правда. Но я, хотя и решил помогать ему во всем и всюду за ним следовать, знаю о нем очень мало. Мое решение пришло по наитию, так же как и твое. Но я ему полностью доверяю.


Сайсифер смягчилась и вновь повернулась к нему лицом.


— Должно быть, мы все немного сумасшедшие, раз пошли за ним.


Гайл усмехнулся:


— Да уж. Лучше и не думать об опасностях, которые ждут впереди. Наша задача так необъятна, что я предпочитаю пока не вспоминать о конечной цели путешествия. Кроме того, нам еще предстоит найти союзников! Кто знает, может, когда доберемся до логова зла, нас уже будет целая армия!


— Да, я тоже думаю, что нас станет больше, — кивнула она рассеянно, точно пытаясь заглянуть далеко в будущее.


— Думаю, что стихии не поднимутся против нас. Если и придет шторм, он натолкнется на каменную стену, ибо Корбилиан, кажется, неуязвим. Иначе мы с ним давно замерзли бы или утонули. Даже здесь мне не так холодно, как должно быть на такой высоте зимой. А тебе?


Девушка покачала головой:


— Нет. Мне не холодно.


— Корбилиан рассказывал мне немного о своем понимании сил. Он говорит, что Тернаннок, Омара и все остальные миры — это единый организм. Всякая жизнь в любом из миров — часть единой жизни. Связующим звеном и служит магия, или жизненная сила. В Тернанноке Корбилиан обладал большим могуществом, ибо тамошние жители были настолько близки природе, что могли по желанию черпать из жизненных сил своего мира. Здесь ему труднее управлять силой, потому что он не принадлежит миру Омары, но он научился это делать.


— А я? — спросила Сайсифер. — Кто я? — Вопрос пугал ее настолько, что она выговорила его еле слышно.


— Судя по тому, что говорилось вчера ночью, ты унаследовала дар своей матери. Ты из другой деревни.


— Я не видела ее с тех пор, как мы с отцом уехали оттуда. Мне тогда было три. Свою мать я почти не помню.


— Ты не сочтешь меня невежливым, если я выскажу несколько предположений относительно твоей матери? — На этот раз лицо Гайла было абсолютно серьезным. Она покачала головой. — Много беженцев из Тернаннока укрылось здесь. Вероятно — нет, почти наверняка, — они были предками твоей матери. Так и получилось, что в тебе соединились две жизненные силы Тернаннока, унаследованная от матери, и Омары, унаследованная от отца. В каком-то смысле ты сильнее Корбилиана и намного сильнее меня.


Она отвела взгляд, не разгневанная, но испуганная. Неужели ее отец знал об этом? Почему же он не сказал ей? Как же он боялся за нее, будучи не в силах предсказать, что таит ее будущее!


Крик Вольгрена заставил ее насторожиться. Гайл тоже подскочил и принялся неуклюже вытягивать из ножен меч. Рука мальчика указывала куда-то наверх, в просвет между облаками. Сначала они увидели, как над ними скользнуло нечто похожее на облако, но оно как-то странно двигалось, словно взмахивая краями. Тут они поняли, что это была огромная стая птиц.


— Разве не рано еще птицам улетать на юг? — спросил у мальчика Корбилиан. Обоих изумило бесконечное множество пернатых, с громкими криками устремившихся к морю.


Вольгрен наморщил лоб:


— Этой зимой мне встречалось немало птичьих стай, но эта — самая большая. Некоторых из этих птиц я вижу впервые.


— Куда они летят?


— В море. Кто знает, куда дальше? Это первая зима, которую они проводят в наших краях.


— А прилетели они с востока. — Слова Корбилиана не походили на вопрос. Вольгрен кивнул, и путешественники двинулись дальше. Птичья стая, подобно туче, долго еще закрывала небо у них над головами.


Вскоре видимость стала совсем плохой, но Вольгрен по-прежнему уверенно находил дорогу, лавируя среди острых камней. Зимняя ночь навалилась на них в одночасье, как покрывало, и они решили заночевать под выступом скалы. Там они устроились настолько уютно, насколько могли, и в молчании сели за скромный ужин. Сайсифер удивлялась Вольгрену. Парень был абсолютно уверен в себе, а его знание местности казалось поразительным. Для нее любая гора выглядела точно так же, как и предыдущая, каждая долина ничем не отличалась от последующей. Эти мысли долго не давали ей заснуть; когда сон наконец сморил ее, Гайл уже вовсю храпел, да и голова самого Вольгрена поникла на грудь. Когда она открыла глаза, ей показалось, что прошло не больше минуты с тех пор, как она заснула, однако уже наступил день. Погода была прежней. Вольгрен выбрался из-под навеса и теперь разминал ноги, присматриваясь к окружавшей их белизне. Видимость была ограниченной, ибо облака висели прямо над головой, затрудняя обзор. Сайсифер, привыкшую к непрестанному шепоту моря, поразила величественная тишина гор. Казалось, они остались одни во всем мире.


— Перевал похож на седло, — объяснял Вольгрен, пока остальные поглощали свой рыбный завтрак. — Я никогда не перебирался через него на ту сторону, но думаю, что пройти можно, если только снегу не намело, хотя обычно его сдувает ветром. Перевал — самое открытое место в горах, поэтому, если нас застигнет буря, придется поворачивать назад.


Корбилиан покачал головой:


— Нельзя возвращаться. Время работает против нас. — Он хотел сказать что-то Сайсифер, но увидел, что она сидит совершенно неподвижно, с побелевшим лицом. — Что такое? Что ты видела?


Дыхание давалось ей тяжело, словно она долго бежала.


— Нам туда нельзя, — выдохнула она наконец, указывая в сторону долины.


— Но другого пути нет, — воскликнул Вольгрен, опускаясь рядом с девушкой на колени.


— Нельзя, — настаивала она. — Кровь.


— Там шел бой? — Гайл мигом оказался подле нее. Вольгрен сжал свой нож:


— Засада?


— Пока еще ничего не произошло, — ответила она. — Но там прольется чья-то кровь.


— Чья? — спросил Гайл, обменявшись с Вольгреном настороженным взглядом.


— Не знаю.


— Здесь есть хищные звери? — обратился Гайл к проводнику.


— Только горные совы, — произнес тот.


— Человеческая кровь, — прошептала Сайсифер. Они повернулись к Корбилиану.


— Не требуйте от нее большего, — посоветовал он. — Мы просто должны помнить об этом. Впереди нас всегда будет ждать опасность. Держите оружие наготове.


Сайсифер кивнула:


— Да, мы должны идти дальше. Я не вижу пути назад, в Зундхевн, но чувствую, что там произошло что-то странное. Там не все так, как обычно.


На самом деле никто из них не хотел знать больше: ее знание пугало. Прекратив расспросы, они взвалили на плечи дорожные мешки, проверили мечи и зашагали дальше, стараясь ступать как можно тише.


Час спустя они одолели большую часть пути через долину. Расстояние до перевала значительно уменьшилось. Снег под ногами был тверже, чем ожидала Сайсифер: плотный, словно нарочно утоптанный, он с легкостью выдерживал их вес. Поневоле девушка вспомнила свой вчерашний разговор с Гайлом о могуществе Корбилиана. До каких пределов простиралась его власть? Они по-прежнему не страдали от мороза, а небо, хотя и покрытое облаками, затруднявшими видимость, не предвещало никакой опасности.


Путники достигли дна долины. Оно было плоским и позволяло видеть далеко вокруг. Сайсифер огляделась и почувствовала, как кровь стынет у нее в жилах. Странно было наблюдать, как будущее накладывается на настоящее. Повсюду ей виделись лужицы крови, клочья одежды, птичьи перья, но все это было не сейчас.


— Постойте, — окликнула она своих спутников, и они тут же окружили ее. — Это здесь, — сказала она и описала то, что открылось ее взгляду.


— Пойдемте отсюда быстрее, — нетерпеливо воскликнул Гайл. — Может, это должно случиться вовсе не с нами.


— Вы видите что-нибудь на склонах позади нас? — задала вопрос Сайсифер. Вольгрен тут же метнулся назад, но скоро вернулся и объявил, что там нет ничего, кроме тумана.


— Далеко еще до перевала? — поинтересовался Корбилиан. Облако опустилось совсем низко. Вокруг ничего не было видно. Неожиданно волной накатил холод.


— Близко, — ответил Вольгрен и снова повел их за собой. Они шли так быстро, как только могли, стараясь, однако, не переутомляться, поскольку понимали, что изнеможение — самый страшный враг на неверном пути.


Место побоища осталось далеко позади, как вдруг новый звук заставил их поднять головы. Какие-то птицы кружили над ними, хлопая крыльями. Судя по звуку, то были очень большие птицы. Путешественники мгновенно сбились в плотную кучку, побросали мешки и взяли мечи на изготовку. В окружавшем их тумане видно было не дальше, чем на расстояние вытянутой руки, но взмахи крыльев слышались со всех сторон. Потом снова наступила тишина.


— Горные совы, — шепнул Вольгрен. — Других крупных птиц здесь нет.


— Они опасны? — тоже шепотом спросил Гайл.


— Я никогда не подходил к ним близко. Говорят, они не нападают на людей, но, с другой стороны, говорят также, что могущество твоего друга воображаемое, — лукаво ответил Вольгрен и ухмыльнулся. «Уж не для того ли он вызвался идти с ними, чтобы доказать, что и впрямь бывал здесь и что все его рассказы — правда?» — подумалось Сайсифер. В Зундхевне ему верили только дети, остальные же считали его слова сказкой для малышей.


Корбилиан приказал им замолчать, но Вольгрен не обратил на его слова никакого внимания. Он сделал шаг вперед и громко заговорил, обращаясь к туману:


— Я снова пришел к вам, Повелители Неба. Вы видели меня здесь и раньше и знаете, что я не причиню зла. Позволите ли вы мне пройти? — С этими словами он демонстративно убрал свой кинжал обратно в ножны. Сайсифер задрожала — теперь мальчик был беззащитен перед любым нападением.


Через мгновение свист крыльев возобновился, и из тумана возник огромный силуэт. Описав круг, сова опустилась на снег в нескольких шагах от Вольгрена. Теперь, когда путешественники могли разглядеть птицу вблизи, они поняли, что она не столь велика, как казалось раньше. Но все равно это была, бесспорно, самая большая сова, которую им доводилось видеть в жизни, — ростом по пояс Вольгрену. У нее было снежно-белое оперение, крючковатый клюв и широко расставленные круглые глаза, в которых застыло неизменно удивленное выражение. Раскинув свои великолепные, с золотистым узором, крылья, птица рассматривала стоявших перед ней людей, высокомерно поворачивая голову из стороны в сторону. Наконец она удовлетворенно моргнула и нахохлилась, точно собралась спать. Сайсифер обратила внимание на ее острые когти, но заметила также, что крови на них не было.


Вольгрен собирался было заговорить с птицей, точно надеясь, что она его поймет, как вдруг Корбилиан сделал шаг вперед.


— Никакой опасности нет, — произнес он негромко и повернулся к остальным. — Я знаю этих птиц. Они не уроженцы Омары.


— Тернаннок? — спросил Гайл. Корбилиан еле сдержал улыбку:


— Полагаю, что да. А еще я думаю, что знаю их хозяина.


Он вновь повернулся лицом к горной сове и уставился прямо на нее. Глаза птицы немедленно распахнулись. Затем она раскинула крылья, издала резкий пронзительный крик, взмыла в воздух и принялась описывать круги над головами путников. Гайл инстинктивно пригнулся, опасаясь смертоносных когтей, но Корбилиан продолжал как ни в чем не бывало двигаться дальше.


— Они не причинят нам зла. Птица приглашает нас следовать за нею.


Если Сайсифер, глядя на птицу, не могла сдержать изумления, то Вольгрен почитал ее прямо-таки богоподобным созданием. Свист крыльев, от которого пело его сердце, раздавался отовсюду. Подумать только, что такие великолепные существа стали их союзниками! Радостно спешил он вслед за совой. Путники не могли ее видеть, так как она летела в тумане высоко над их головами, но зато до них то и дело доносился ее пронзительный крик.


Очень скоро они добрались до перевала, где видимость стала еще хуже. Вольгрен отметил, что сова повела их через боковое ущелье вверх от главного перевала, по направлению к высочайшей точке хребта.


— К Повелителю Горных Сов? — спросил он.


— Да, — ответила Сайсифер. — Корбилиан, это они хотели нам сказать?


Гигант кивнул:


— Должно быть, так. Это он привел их сюда. Совы служили ему долгие годы, как раньше служили и другие.


— Он тоже Иерарх? — отважился спросить Гайл. Корбилиан опечалился:


— О нет, и даже не из тех, кто питал к ним уважение.


— Он поможет нам?


— Возможно. — Однако на этот раз в голосе его не было уверенности.


Через час они стояли на вершине горы в окружении острых пиков. Облако, так долго скрывавшее путь, теперь лежало у их ног. Дюжина огромных горных сов окружила их плотным кольцом, словно почетный караул. Птица, которая показывала им дорогу, опустилась на большой круглый камень, частично закрывавший вход в расщелину. С минуту птица внимательно смотрела на них, потом снова издала резкий крик. Из расщелины вышел человек. Он был высок ростом и очень худ. Его лицо украшал крупный крючковатый нос, сильно напоминавший клювы его пернатых помощников. Одет он был в длинный широкий плащ из какого-то светлого и удивительно мягкого меха. Возраст его с трудом поддавался определению, но двигался он легко, хотя и чрезмерно порывисто, точно на пружинах. Казалось, он в любой момент был готов обратиться в бегство. В то же время он производил впечатление человека высокомерного и даже сердитого.


Корбилиан двинулся к нему, но в ту же секунду сова издала предупреждающий крик.


— Ратиллик, — обратился гигант к вышедшему из расщелины человеку. Давно не виделись.


— Когда я узнал о твоем приближении, мне нелегко было решить, приказать ли моим детям сбросить тебя в пропасть или привести сюда, ответил тот, даже не взглянув на остальных.


— Я пришел сюда с миром.


— Меня не интересует, с чем ты пришел.


— Тогда зачем ты позвал нас?


Тощие пальцы Ратиллика судорожно сжались в кулак: точно так когтистые лапы его питомцев могли бы стиснуть добычу.


— Я знаю все, что происходит в этих горах, — продолжал он, видимо, желая переменить тему. — Зачем ты пришел сюда? Трудно поверить, что ты последовал моему примеру и решил сделаться отшельником.


— Мне нужно пройти в восточные земли, и быстро.


— На восток? Зачем? — В голосе его прозвучали интерес и подозрительность.


— Есть одно дело. Мне может понадобиться твоя помощь.


Презрительный хохот Ратиллика спугнул сов.


— Моя? Не трать понапрасну силы, Корбилиан. Быть может, я велю проводить вас к восточному подножию гор, если захочу, но больше ты от меня ничего не дождешься. Даже и не рассчитывай.


Корбилиан, казалось, был согласен и на это, но тут неожиданно вмешался Гайл:


— Почему ты так враждебно к нам настроен? Ты ведь ничего не знаешь ни о нас, ни о наших целях, — возмутился он.


Пальцы Ратиллика разжались и сжались еще сильнее.


— Ты Гайл с Цепи Золотых Островов. Гайл хрюкнул, точно получил удар в солнечное сплетение.


— Да, но…


— Я вижу Вольгрена из Зундхевна. И дочку Брэннога. Странных людей выбрала ты себе в друзья, девочка.


— Совы все ему рассказали, — произнесла Сайсифер. Ратиллик посмотрел на нее и подтвердил:


— Они мои глаза и уши.


— И они разговаривают с тобой, — добавила она. Замечание девушки, казалось, подняло ее в глазах Повелителя Сов.


— По-своему.


— Значит, твое искусство осталось при тебе, — прокомментировал Корбилиан.


— Да. А твое? Вижу, твои руки в перчатках. Что, они пугают тебя самого?


Корбилиан моргнул, и Сайсифер, чувствуя, что назревает ссора, поспешила вмешаться:


— Если твои совы так мудры, то должны были сказать тебе, что у тебя нет причин нас опасаться.


— Неужели? — взвился Ратиллик.


— Ратиллик, — заговорил Корбилиан. — Прошлое прошло. Теперь нужно думать о будущем. Тернаннок умер. Ты хочешь, чтобы Омару постигла та же участь?


Повелитель Горных Сов не на шутку перепугался:


— Омара? Что ты такое говоришь? Почему это ей должен прийти конец?


— Круги от гибели Тернаннока все еще расходятся по воде времени. Дошли они и до этих дальних берегов. На востоке есть город, он стоит на кургане, который сам собой поднялся из земли. Под ним гнездится зло, укоренившееся, когда хозяева Тернаннока открыли Врата миров.


Больше слова были не нужны. Ратиллик ужаснулся.


— Здесь? — выдохнул он. — Неужели даже здесь? Но ведь это было так давно…


— Я поклялся уничтожить это зло, — закончил Корбилиан.


Ратиллик смотрел на него бессмысленным взглядом, будто не понимая его слов.


— Но как? — спросил он, наконец, когда его душевное волнение немного улеглось.


Корбилиан обратился к своим спутникам:


— Нас четверо. Нам нужны еще люди. Без нашей помощи Омара обречена. И помни, Ратиллик, Врат больше нет. Нет выхода в другие миры. На этот раз мы либо объединимся и поможем друг другу, либо всем нам придет конец.


Лицо Ратиллика потемнело, словно ему нанесли глубокое оскорбление, и на мгновение Сайсифер испугалась, что он спустит на них своих сов. Но он справился с собой.


— Так, — произнес он спокойно. — Ультиматум. Ответственность лежит на всех нас, ты это хочешь сказать? Тернаннок можно было спасти, если бы все согласились объединить свои силы, чтобы залечить его раны?


— Этого мы уже никогда не узнаем. Но Омара погибнет, если я не соберу достаточно сил для ее спасения.


Глаза Ратиллика закрылись, затем снова раскрылись, — очевидно, он принял решение.


— Сейчас ты все равно не сможешь перебраться через горы. Надвигается шторм. С востока. Значит, буря будет сильной. Я уже давно слежу за восточным направлением. Мне следовало бы догадаться. Болезни, бури, слухи о неведомом зле. Что ж, пойдемте внутрь.


Он что-то сказал большой белой сове, и она тут же поднялась в воздух и скрылась из виду. За нею последовали и другие совы.


Ратиллик повел их через узкую расщелину прямо в глубь горы. Идти было довольно удобно: спуск шел по какому-то колодцу с гладкими стенками, под ногами были вырубленные в скале ступени. «Интересно, кто и когда создал их?» — подумала Сайсифер. Возможно, Ратиллик тоже обладал силой, но ступеньки производили впечатление невероятной древности и были определенно много старше его. Колодец привел их к массивной двери, за которой они с удивлением увидели не пещеру, а скорее каменный зал, содержавшийся в безупречной чистоте и порядке. Стены зала покрывали многочисленные гобелены, на полу лежали ковры, повсюду была расставлена изысканной красоты мебель. Такая обстановка сделала бы честь иному дворцу, а не то что скромной пещере отшельника. Больше всех увиденному поразился Вольгрен, но он тут же поспешил спрятать свое изумление. Он уже давно смирился с тем, что вокруг него беспрестанно действуют силы, природа которых ему непонятна.


На огромных потолочных балках спали совы. Птицы, по-видимому, проводили здесь немало времени, однако никакого беспорядка не наблюдалось, все было чисто и аккуратно. Ратиллик указал своим гостям (Сайсифер все еще сомневалась, применимо ли к ним это слово) на покрытые великолепной резьбой сиденья, и они сели. Корбилиан прошел вместе с хозяином к огромному сундуку, над которым висели несколько ярких шаров, освещавших зал. Сайсифер повернулась к Гайлу:


— Кажется, он ненавидит Корбилиана.


— Похоже на то. Я многого о нем не знаю. Частенько задавался я вопросом: а какую роль он сыграл в падении своего мира? Ответ мне до сих пор не известен.


— Думаешь, он был одним из Иерархов?


— Эта мысль приходила мне в голову, но я никогда не решался спросить. Какая-то тяжесть гнетет его, точно свинец. Думаю, это вина.


Корбилиан вернулся к ним. Ратиллик куда-то исчез. Совы немедленно распахнули глазищи и принялись следить за гостями.


— Он собирает нам поесть, — объяснил Корбилиан.


— Мы можем ему доверять? — раздался вдруг голос Вольгрена. Рука парня лежала на рукояти кинжала. Корбилиан сделал успокаивающий жест.


— Если бы он захотел, нас бы уже не было в живых. Но, думаю, он нам поможет. Он говорит, что на востоке давно уже неладно. Я только подтвердил его страхи. Со злом нужно бороться. Для этого мы должны забыть о разногласиях. Он достаточно мудр, чтобы понимать это.


Ратиллик вернулся с большим блюдом мяса в руках. Мясо было сырое.


— Полагаю, вы привыкли к жареному? — обратился он к гостям.


Никто не ответил. Тогда он ухмыльнулся и, не сводя с них глаз, отделил кусочек мяса от лежавшей на блюде кроличьей тушки и принялся жевать.


— Вкусное. Свежее, — сообщил он. — Совы принесли сегодня утром. Потом указал на следы костра у стены: — Готовьте сами как хотите. Вина у меня нет, но могу предложить свежей родниковой воды.


Сайсифер попросила Вольгрена помочь, и он с радостью последовал за ней. Через минуту в пещере весело полыхал костерок, дым от которого выходил через щель в стене, а на огне аппетитно шкворчало мясо. Пока Сайсифер занималась приготовлением еды, Гайл потихоньку наблюдал за ней, дивясь изысканной простоте ее лица.


— Что тебе известно о востоке? — снова обратился Корбилиан к Ратиллику, когда все сели за стол.


— Мои совы больше туда не летают. Только одной из них удалось пересечь Молчаливые Пески, великую пустыню на востоке. Вернулась она в таком состоянии, что удивительно было, как она вообще долетела. Вскоре она умерла. Она мало что могла рассказать об увиденном там, но ее слова лишили бы сна и более сильного человека, чем я. Но все же я и тогда не заподозрил всей правды.


— Ты говорил о зле, идущем с востока, — продолжал расспросы Корбилиан. — Есть у него тело или имя?


— Думаю, нет. Но каждый, кто приближается к нему, заражается им, словно болезнью. Если на востоке еще есть жизнь, она уже не та, что прежде.


— Ты можешь указать нам дорогу к городу на востоке? У тебя есть карты?


Ратиллик улыбнулся так же презрительно, как и раньше:


— У меня самые лучшие карты в Омаре. Они бесценны и неповторимы. Было бы глупостью с моей стороны расстаться с ними. Их составили совы, превосходные картографы. Но дорогу в город я вам могу показать.


— И больше ты ничем нам не поможешь?


— А что еще вам нужно? Еда, оружие? — Он расхохотался: — Может, вам не хватает разрушительных сил?


— Я не воин, — спокойно ответил Корбилиан. — Но это зло одолеть обязан.


— Мне нечего тебе дать.


— Карты. У тебя есть подробные карты. Мне нужно найти как можно больше союзников. Твои карты здешнего мира так же точны, как твои прославленные карты Тернаннока. Ведь в этом твоя сила, твое искусство, разве не так? Тебе помогают птицы и звери, правда? Жаль, что ты не хочешь помочь людям!


— Я не заставляю их помогать мне! Я ничего от них не требую. Они мне не слуги. Корбилиан терпеливо кивнул:


— Но карты у тебя есть.


— И ты, конечно, считаешь, что я должен вручить их тебе со словами: «Иди, Корбилиан, и используй их на доброе дело. Освободи Омару. Вернешь, когда сможешь».


— Разве у тебя нет копий?


— Копий! Да на составление каждой карты уходят годы! Где мне взять время еще и на копии?


— Тогда мне нужны оригиналы.


— А если я скажу «нет»?


— Это твое право.


Корбилиан не сводил со своего собеседника глаз.


— Тебе, кажется, полюбилась Омара?


— Конечно! Но что может сделать один человек против этого ужаса на востоке? Тернаннок ведь не удалось спасти.


Глаза Вольгрена и девушки метали в несговорчивого отшельника молнии.


— Дай я поговорю с ним, — не выдержал наконец юноша.


Ратиллик усмехнулся:


— Так у нашего щенка зубки прорезались? Корбилиан покачал головой:


— Нет, так не годится. Но подумай сам, Ратиллик: тебе известно, насколько сильно зло, значит, кто, как не ты, должен осознавать необходимость борьбы с ним?


— Но у меня нет никаких доказательств того, что ты и впрямь собираешься с ним бороться. Быть может, ты ему служишь.


Несмотря на полумрак, царивший в пещере, стало заметно, как потемнело лицо Корбилиана.


— Эти слова недостойны даже тебя, хотя я и ожидал чего-то подобного от человека, который всю жизнь провел избегая ответственности. — В голосе Корбилиана прозвучала угроза, выдававшая скрытую силу, и Ратиллик почувствовал опасность.


Но и он тоже рассердился не на шутку:


— Очень хорошо. Раз уж ты настаиваешь, пусть будет по-твоему. Я дам тебе то, что ты просишь, но это будет обмен.


— То есть?


Ратиллик устремил взгляд на Сайсифер:


— Девушка останется у меня.

ГЛАВА 7

Коготь и сталь


Секунду спустя лезвие Вольренова ножа плотно прижалось к горлу Ратиллика. Парень набросился на него с такой умопомрачительной быстротой, что Сайсифер не могла опомниться от удивления. Даже Корбилиан не успел ничего сделать. Одной рукой Вольгрен держал Повелителя Сов за волосы, другой прижимал к его глотке кинжал, готовый в любое мгновение пустить его в дело.


— Вольгрен! — возмущенно зашипел великан. Ратиллик успел коротко вскрикнуть. Совы зашевелились под крышей, раздался знакомый шорох крыльев.


— Ты умрешь раньше, чем их когти вопьются в меня! — прорычал Вольгрен.


— Тогда вы все умрете вместе со мной, — просипел Ратиллик.


— Отпусти его! — раздался окрик Корбилиана.


Вольгрен ответил ему мрачным взглядом, но все же повиновался. Ратиллик откашлялся и размял затекшее плечо. Он не произнес ни слова, но совы вновь опустились на свои насесты, за исключением трех, которые слетели вниз и устроились на спинке его кресла, ни на секунду не сводя круглых глаз с наглого юнца, точно ожидая нового подвоха.


— Ты не имеешь права на эту девушку, — заговорил Корбилиан. — Она по доброй воле согласилась пойти со мной, и ее помощь для меня важнее, чем все твои карты. А ты заслуживаешь только презрения и ничего больше. Может, мне и стоило дать Вольгрену прирезать тебя.


Ратиллик с ненавистью смотрел на них. Наступила тишина, чреватая новым взрывом. Что-то шевельнулось у них над головами, и тут же кулак Корбилиана взметнулся вверх, готовый отразить удар или выпустить на свободу некую чудовищную силу.


— Стойте! — воскликнула Сайсифер. Все взгляды устремились на нее. Приближается сова. У нее есть новости.


— Откуда ты знаешь? — вскинулся Ратиллик.


Девушка вытянула руку. Огромная птица села на пол прямо напротив них и раскинула крылья. На секунду им показалось, что ее грудь забрызгана кровью, но это был всего лишь рыжеватый пух, отливавший красным в неверном свете подземелья. Ратиллик внимательно смотрел на птицу, и лицо его постепенно становилось все более испуганным.


— Что он говорит? — спросила Сайсифер, догадавшись, что между птицей и хозяином происходит безмолвный разговор.


Ратиллик не обратил внимания на ее вопрос, продолжая напряженно вслушиваться. Потом кивнул и обессиленно откинулся на спинку кресла.


— Проклятье! — вырвалось у него. — Они здесь.


— Кто? — требовательно вопросила Сайсифер.


— Избавители. На снегу уже видна чья-то кровь. Корбилиан бросил взгляд на девушку, но ни о чем не спросил.


— Я это предвидела, — кивнула она. Корбилиан снова обратился к Ратиллику:


— Кто такие эти Избавители?


— Они из далекого города-крепости, называемого Неприступная Башня. Они поклялись стереть с лица земли всякую магию и всех, кто поклоняется каким-либо богам.


Их отряды, точно чума, бродят по всей Омаре, добираясь даже до самых глухих углов. Сейчас они совсем рядом с нами, на перевале.


Корбилиан вытянул руку:


— А вместо рук у них стальные когти, наподобие клешней?


— Да, — подтвердил Ратиллик. — Так мне говорили. Когда они заканчивают срок обучения и достигают статуса воинов, им отрубают руку и заменяют ее смертоносным железом. Очистительная сталь, так они ее называют.


— Они убивают? — с дрожью в голосе спросил Гайл.


— Это входит в их обязанности — возвращать кровь отступников земле.


— Зачем они здесь? — произнесла Сайсифер.


— Действительно, зачем? — переспросил Ратиллик со зловещей улыбкой. От его взгляда по спине девушки побежали мурашки. Все это время она продолжала делать вид, что не поняла намека, заключавшегося в его предложении остаться.


— Что происходит снаружи? — задала она вопрос. Настроение Ратиллика переменилось. Глаза его снова зажглись гневом.


— Мои совы приготовили им достойную встречу. Завязалась битва. Когти против стали. Две совы ранены, но Киррикри говорит, что они поправятся. Несколько Избавителей тоже ранены. Один мертв.


— Неужели совы его убили? — изумился Гайл.


— Нет. Они его ослепили. Такое случается в бою. Он бы выжил, но Киррикри говорит, что их предводитель собственноручно избавился от него, не желая обременять себя увечными.


— Неужели они пришли за нами? — спросил у Корбилиана Гайл.


— Возможно.


— Они идут по вашему следу, — подтвердил Ратиллик. — Ты привлек их внимание, Корбилиан. И ищет тебя не простой последователь Охранного Слова, закона Избавителей.


Киррикри говорит, это не кто иной, как Саймон Варгалоу. — Хотя саркастическая усмешка не перестала кривить губы Ратиллика, имя Варгалоу он произнес, словно приговор.


— Это имя ничего мне не говорит, — ответил великан.


— Послушайся моего совета, пойди и убей его, — сказал Ратиллик. — Их там всего пара десятков. Покончи с ними со всеми. Они не лучше могильных червей. Омаре они не нужны. Неприступная Башня заслуживает разрушения не меньше, чем твой город на востоке. Это такой же источник зла.


Корбилиан покачал головой:


— Ни в коем случае. Место, которое ты называешь Неприступной Башней, всего лишь малая часть того зла, что идет с востока. Я не собираюсь тратить время на этих Избавителей. Они знают, где мы?


— Нет. И мое убежище им тоже не найти. Совы Киррикри уведут их подальше. Раз уж ты не хочешь марать о них руки, пусть их прикончат горы.


— А они владеют силой? — спросил Гайл. Ратиллик засмеялся:


— Они наводят ужас. На это у них хватает сил. А настоящей силы у них нет. Корбилиан мог бы перебить…


— Нет! — отрезал гигант. — Силу нельзя использовать во вред. Я всегда настаивал на этом. Если твои совы собьют их с пути, так тому и быть.


— Ну что ж, когда кончится шторм, Саймон Варгалоу и его отряд собьются с пути, а может, и погибнут, хотя я в этом сомневаюсь. Потом вы сможете спокойно уйти. Но моих карт вы не получите, — презрительно бросил Ратиллик напоследок. — Сами ищите… — Внезапно он осекся, не в силах отвести глаз от Киррикри, большой совы. С минуту он сохранял молчание. Было видно, что гнев его растет. Под конец он едва не испепелил безмолвную птицу взглядом. — Нет! — зарычал он.


Киррикри развел крылья и возмущенно захлопал ими. Его круглые глаза ни на мгновение не отрывались от лица хозяина.


Вдруг Сайсифер захлопала в ладоши и восхищенно воскликнула:


— Ты слышишь его, Ратиллик? Он больше не хочет повиноваться тебе! — И девушка весело рассмеялась.


— Ты что, можешь разговаривать с совой? — поразился Корбилиан.


Сайсифер ответила ему изумленным взглядом, точно до нее только дошел смысл происшедшего:


— Ой! Да, кажется, могу. Киррикри и Ратиллик ссорятся.


— Не выдумывай, — вмешался Ратиллик.


— А я и не выдумываю! — ответила она. — Я знаю, о чем думает Киррикри.


— Расскажи нам! — не выдержал Гайл. — Почему они ссорятся?


— Киррикри не нравится, что Ратиллик так враждебно настроен, объяснила девушка. — Он хочет нам помочь.


— Он собьет Избавителей с дороги, и все, — продолжал настаивать Ратиллик, но Сайсифер снова рассмеялась, не в силах сдержать радость от новообретенного дара безмолвной речи.


— Нет! Это не все! Потом он полетит с нами. Он сам будет нашей картой. Он проведет нас через земли Омары!


— Но почему? — Корбилиан не верил своим ушам. Улыбка сошла с лица девушки.


— Потому что он знает, что там, на востоке. И потому, что оно убило его брата. Он согласен с тобой, это зло надо победить любой ценой.


В этот момент она почувствовала тепло, точно между ней и птицей протянулась незримая связь, которая будет становиться крепче день ото дня. Но еще она ощутила печаль и ярость, навечно поселившиеся в душе птицы.


Саймон Варгалоу смотрел в небо. Облака разошлись, и он понял, что у сов стало одним союзником меньше. Их нападение было неожиданным и хорошо подготовленным. «Интересно, как долго они за нами наблюдали? — подумал он. — Или они заранее знали о нашем приближении?»


Тем временем Джемута исподтишка разглядывал своего командира. Просто удивительно, до чего он подозрителен. Человек ли, зверь — все кажется ему опасным до тех пор, пока он лично не убедится, что это не так. Сам Джемута ощущал весь окружающий мир как сплошной вызов себе. Каждый булыжник, каждый выступ скалы словно нарочно преграждал ему дорогу. Как и все слуги Хранителя, Стража Неприступной Башни, они поклялись искоренять магию, в каком бы обличье они ее ни повстречали, и Джемуте чудилось ее присутствие в каждом камне. Ошибись он, и от Варгалоу пощады не будет. За ним уже давно закрепилась репутация главного палача Хранителя. Неужели Хранитель знал, что этот злодей Корбилиан найдет убежище в здешних горах? У Омары нет тайн от Хранителя, сила его идет от самой земли. Что ему известно о Корбилиане? «Уверен, — размышлял Джемута, — известно достаточно для того, чтобы отправить Саймона Варгалоу в эти всеми забытые края, возложив на него обязанность очистить Омару от дурных людей, задумавших нанести вред земле».


Плащ Джемуты был измазан кровью, на щеке алела свежая царапина совиные когти прошли на волосок от глаза. Одному из них, Кармунду, не повезло: совы лишили его зрения. Горя желанием служить Хранителю, Джемута нанес товарищу удар милосердия. Варгалоу, разумеется, все видел, но, как обычно, ничего не сказал. Своими мыслями и планами он не делился ни с кем и никогда. Джемута знал, что во время охоты на отступников его начальник всегда бывает целеустремлен и непреклонен, однако нынешнее задание, казалось, значило для него больше, чем обычно, словно все прежние подвиги были лишь ступенями на пути к этому последнему свершению.


Варгалоу снова принялся вглядываться в небо. Сейчас время работало против него. Скоро наверняка налетит еще один шторм, и тогда придется искать укрытие. Нелегко будет выследить этого Корбилиана. Время! Варгалоу хотелось завыть. Будь у него больше времени, он бы выжал из этих рыбаков всю правду до последней капли. Но, задержись он в деревне, Джемута не удовлетворился бы кровью одной служанки. С другой стороны, времени было еще предостаточно. Корбилиан — самая крупная дичь, на которую ему доводилось охотиться, так что надо было смаковать каждую минуту. Варгалоу позволил себе расслабиться и даже улыбнуться. Он все равно найдет его, даже если на это зайдет целый год.


— Совы нападут еще раз? — раздался голос Джемуты. Избавители защищались хорошо, но все-таки им было далеко до той скорости, с какой двигались крылатые противники. Сталь звенела, встречаясь с птичьими когтями, и несколько Избавителей получили более серьезные ранения, чем Джемута. Никто не жаловался, но настороженное молчание повисло над отрядом. Варгалоу держался немного в стороне.


— Вне всякого сомнения. Но мы выдержим.


Джемута припомнил подробности сражения. Совы были хорошо организованы и действовали не наобум, а по заранее продуманному плану. Странно, но, похоже, нападали они не ради пропитания. Скорее в их действиях ощущалось желание досадить Избавителям. Может быть, они отвлекали внимание от кого-то, кто укрылся в этих горах.


Варгалоу оглядел своих людей. Они стояли плотной группой, ожидая его приказа. Он был доволен: дисциплина не подвела. Жестом он приказал идти дальше, и они тут же двинули своих лошадей вверх по тропе. Животные под ними были крепкие и низкорослые, привыкшие к тяготам длительных переходов и шуму битв. Правда, когда огромные совы атаковали впервые, некоторые лошади испугались, но теперь они уже полностью преодолели страх. Варгалоу невесело улыбнулся. Он подозревал, что совы специально старались не навредить лошадям. Не успели они проехать несколько шагов, как воздух над ними снова затрепетал от взмахов множества крыльев, и головы белых сов замелькали меж заснеженных вершин. Варгалоу осадил своего коня, и его воины сомкнули ряды. Раньше они сражались верхом, но теперь снег под ногами их лошадей стал более глубоким и рыхлым, и, когда первая сова спикировала на них, им пришлось спешиться. «Почему эти птицы нападают днем, а не ночью?» — подумал Варгалоу.


Совы рассчитывали напугать противника громкими пронзительными криками но Избавители как ни в чем не бывало подняли свои стальные клешни и приготовились к обороне. Совы бросились на них сомкнутым строем, блеснула сталь, заскрежетали когти. Перья полетели в разные стороны, как снежные хлопья; заржали кони, пригибая головы перед крылатым противником, но догадка Варгалоу подтвердилась: совы не трогали лошадей. Его люди сражались молча. Быстрота их реакции далеко превосходила все, на что способны были обыкновенные воины, но и этого оказалось недостаточно, чтобы срезать летящую сову: птицы двигались с ловкостью и проворством, неожиданными для столь крупных пернатых. Нападали они умело: за первой волной следовала вторая, ее сменяла третья, и все начиналось сначала. Варгалоу подивился боевому порядку, который они поддерживали: ему доводилось иметь дело с солдатами, которые могли бы поучиться дисциплине у этих сов.


Однако Избавители вынуждены были отступить. Их лошади не смогли выдержать продолжительной атаки, и совы, будто чувствуя это, делали вид, что бросаются на них. Нескольких ложных выпадов хватило, чтобы животные потеряли голову от страха. Некоторым из них удалось вырваться на свободу. Стремясь закрепить успех, совы разогнали лошадей в разные стороны, и Избавители, пытаясь сбить их в кучу, сами оказались рассеяны на значительном пространстве и стали уязвимыми для атак противника. Джемута яростно отбивался от нескольких птиц сразу и одновременно пытался проследить за лошадьми. Варгалоу показалось, что он понял тактику сов: они явно пытались прижать его людей к стене ущелья. Но, быть может, не так и плохо иметь за спиной надежную каменную стену, когда отбиваешь бешеные атаки с воздуха.


Он выбрал момент, прокричал приказ, и его люди начали организованное отступление.


— Бросайте лошадей! — кричал Варгалоу. — Потом соберем снова.


Как он и предполагал, совы не стали препятствовать попыткам людей добраться до стены ущелья, и те наконец смогли немного передохнуть. Пернатые воины продолжали парить над их головами, выжидая, готовясь к новой атаке.


Варгалоу окинул взглядом поле недавней битвы. На смятом снежном покрывале темнела неподвижная фигура Избавителя, павшего в этом бою. Лошади ускакали вниз, в долину. Варгалоу знал, что далеко они не уйдут. Они вернутся к своим хозяевам, несмотря на запах крови и бдительность белокрылых птиц.


— Раненые есть? — обратился Варгалоу к Джемуте. Беглый осмотр показал, что, хотя лицо каждого из воинов Неприступной Башни украсилось свежими царапинами, серьезно никто не пострадал.


— Сколько же тут этих тварей? — удивился Джемута. — Я всегда думал, что совы охотятся поодиночке. Да еще здоровенные такие!


— Могущественное зло угнездилось в этих горах, — прокомментировал Варгалоу. — Как и предсказывал Хранитель.


— Господин! — донесся до них крик, и они увидели, как один из воинов замахал руками. Варгалоу осторожно приблизился. — Здесь щель в скале, господин.


— Пещера?


— Да, господин.


Варгалоу немного подумал.


— Будьте предельно осторожны, — сказал он наконец. Совы оказались гораздо умнее, чем он предполагал сначала, и потому разумно было принять меры предосторожности на случай возможной ловушки. — Посмотри, куда ведет эта расщелина.


Воин немедленно исчез во тьме.


— Совы возвращаются, — предупредил Джемута, и воины тут же приготовились к новой атаке.


Варгалоу сделал своим людям знак укрыться в расщелине. Особой опасности он в этом не видел. Похоже, птицы все-таки перехитрили самих себя, поскольку теперь им было бы значительно сложнее вести нападение. Пока отряд, не переставая обороняться, входил под своды пещеры, вернулся посланный Варгалоу разведчик.


— Господин, это не пещера, а скальный коридор. Он проходит гору насквозь и открывается в долину по ту сторону хребта.


— Птицы там?


— Нет.


— Отлично, но будьте готовы к новому нападению.


Отряд углубился в расщелину; один из воинов остался караулить вход и развлекать сов — чтобы им было на кого покричать. Коней Варгалоу решил пока отпустить — все равно, когда дело будет сделано, они вернутся в это ущелье, и если обезвреживание Корбилиана не займет слишком много времени, то лошади дождутся своих хозяев.


Проход был длиной ярдов двести. Долина, лежавшая за ним, была пуста. Варгалоу внимательно вглядывался в нее из укрытия. Если другого выхода из нее нет, то и идти туда незачем. На первый взгляд долина шла параллельно тому ущелью, по которому они недавно пробирались; ее края уходили вверх, к вершинам гор. В одном месте среди горных пиков виднелась седловина — на нее-то и указал палец Варгалоу.


— Джемута! Сходи посмотри, можно ли добраться вон до того места. Наша добыча туда, разумеется, не пойдет, но зато нам, быть может, удастся избавиться от сов.


Джемута прекрасно понимал, что подвергает свою жизнь смертельной опасности: если совы нападут на него, когда он будет совсем один, ему с ними не справиться. Но он кивнул и тут же двинулся в путь. Тем временем Варгалоу потребовал доклада о том, что происходит на другом конце прохода. Совы опустились на снег вокруг входа в пещеру, приготовившись, очевидно, ждать, пока люди, точно изголодавшиеся мыши в поисках пищи, выйдут наружу.


Услышав об этом, Варгалоу усомнился, действительно ли ему удалось перехитрить птиц. Знали ли они о существовании этого прохода? Может, и нет. Он принялся напряженно обдумывать свой следующий шаг. Даже если Джемута вернется живым и невредимым, ему это не поможет. Если на перевал можно подняться, то тогда совы, вероятно, будут ждать именно этого, чтобы снова напасть на людей на открытом месте. Варгалоу наблюдал, как его подчиненный пробирается меж булыжников и сугробов, умело используя рельеф для маскировки. Идти на перевал в любом случае придется ночью, но, как заметил Джемута, именно ночью совы и охотятся.


Оставшийся у входа воин передал Варгалоу, что совы, кажется, приготовились спать. «Что это, еще одна уловка? Подождем — увидим. Если ночь будет лунная, придется рискнуть». Тем временем он приказал своим людям выставить стражу и располагаться на привал. Через несколько минут после еды он уже спал.


Ратиллик уселся подальше от своих непрошеных гостей и, казалось, задремал с открытыми глазами. Только Сайсифер точно знала, что он делает.


— Он слушает, — шепнула она остальным. — Он слышит сов, хотя они и далеко.


— А что Киррикри? — спросил Корбилиан.


— Я еще не привыкла к этому странному дару. Когда он прилетит, я об этом узнаю, но пока он далеко, я не могу с ним связаться. Возможно, со временем я научусь слышать его и на расстоянии.


— А шторм начался? — спросил Гайл.


— Не думаю, — ответила девушка.


Ратиллик поднялся на ноги, сам похожий на большую долговязую птицу.


— Шторм начнется ночью, — объявил он. — Варгалоу и его свора заперты в горной расщелине. Совы говорят, что он может сбежать, но тогда ему придется идти к северо-восточному перевалу, прочь от более удобных восточных троп. Чтобы встретиться с вами, он должен будет идти несколько дней.


Корбилиан говорил ему раньше, что хочет преодолеть горы кратчайшим и наиболее легким путем. Ратиллик неохотно снабдил их некоторыми указаниями, заявив, что раз Киррикри вызвался быть их проводником, пусть сам все и показывает. Сайсифер не успела воспользоваться новообретенной связью с ним: он улетел стращать вояк Варгалоу. Она пыталась расспросить Ратиллика о его птицах, но он замкнулся в молчании, ревниво охраняя свою тайну. Корбилиан тоже не желал разговаривать о своем прошлом и о причинах вражды между ним и Повелителем Горных Сов. Когда Киррикри вернулся, проникнув в пещеру сквозь какое-то отверстие высоко под потолком, все приготовились услышать новости. Огромная белая сова опустилась на пол рядом с девушкой, и Ратиллик уставился на своего питомца в безмолвной ярости, точно тот совершил предательство. Сайсифер почувствовала, как сердце ее бешено забилось под взглядом птицы. Ей хотелось протянуть руку и прикоснуться к этому исполненному силы существу. Она не слышала ни одного слова, но понимала все, что говорила ей птица.


«Не бойся меня», — обратился к девушке крылатый страж, но тут же понял, что она не испытывает страха. «Мы заманили Варгалоу в ловушку. Немного погодя мы выгоним его оттуда и уведем прямо в шторм».


«Киррикри, почему ты выбрал меня?»


«Это ты выбрала меня. Ты меня понимаешь. У тебя дар. Ратиллик боится. Он больше не понимает меня. Я ему не позволяю».


«Он сердится».


«Да, но он сам виноват. Он ставит преграду между собой и могущественным человеком».


«Ты знаешь Корбилиана?»


«Только то, что известно о нем Ратиллику. Но я знаю то, чего он больше всего страшится — восточное зло. Я много раз предостерегал Ратиллика, но он отказывался верить. Он заперся ото всей Омары. А он должен ей служить, так же как раньше должен был служить Тернанноку. Ему не хватает смелости не повторять совершенную однажды ошибку».


«Ошибку?»


«Да, он совершил ее в Тернанноке, нашем мире. Он должен был делиться с другими своим даром: способностью понимать нас и других бессловесных существ. Но он ревнив. Многие могущественные люди таковы. Однако были и такие, кто пытался свести их вместе».


«Иерархи?»


«Да, но они не рассчитали свои силы и употребили свое могущество во зло. Разумеется, не нарочно, это была трагическая ошибка, но последствия ее оказались ужасными. А потом никто не хотел объединять свои силы с другими, чтобы поправить совершенное зло. Недоверие и подозрительность процветали. Ратиллик и сейчас еще озлоблен».


«За что он ненавидит Корбилиана?»


Ратиллик подпрыгнул и замахал руками.


— Я знаю, что там происходит! — завопил он. — Киррикри, ты на меня наговариваешь! Почему ты от меня отвернулся?


«Ты знаешь почему», — услышала Сайсифер ответ птицы.


— Пойдем с нами, — предложил вдруг Корбилиан. Лицо Ратиллика исказилось.


— Не пойду!


— Зачем он нам нужен? — презрительно бросил Вольгрен.


— Вот именно, — согласился с ним Повелитель Сов. Некоторое время он еще пожирал юношу глазами, потом повернулся спиной и скрылся в глубине пещеры.


Гайл обратился к Корбилиану:


— Так нам все-таки нужны его карты? Мы ведь представления не имеем о том, что лежит за этими горами.


— Леса, — раздался голос Сайсифер. — Но в них нам придется быть очень осторожными. Киррикри говорит, что к востоку от этих гор творятся странные дела. Сразу за ними начинается королевство Странгарта. Это воинственный король, а его леса кишат племенами, которым он и сам потерял счет. Любой чужеземец, попавший туда, рискует напороться на меч.


— А где находится Неприступная Башня? — спросил Корбилиан.


— На юге. Милях в ста или больше от нашего пути, — продолжала Сайсифер переводить в слова мысли Киррикри. — Если мы отправимся на северо-восток, то сможем миновать и земли Странгарта, и Неприступную Башню. Потом повернем на юго-запад и попадем как раз туда, куда надо.


— А разве нельзя сразу повернуть на юго-восток и обогнуть Неприступную Башню с юга? — продолжал расспрашивать Корбилиан.


— Там высадилась чужеземная армия. Они пришли на кораблях и захватили ту часть берега, где Три Реки впадают в море.


— Тебе что-нибудь говорит это название? — повернулся Корбилиан к Гайлу.


— До меня доходили слухи о том, что корабли Императора высадились где-то на восточном побережье, но ничего конкретного, так, отрывки. Но, кажется, речь шла о каких-то реках. Не сомневаюсь, что они судоходны, и наверняка нашлись жадные до славы капитаны, которые двинулись по ним вверх в поисках приключений.


Сайсифер нахмурилась.


— Странно, — произнесла она. — Киррикри говорит, что там высадилась многочисленная и хорошо вооруженная армия, явно готовая к войне. И пришла она из-за моря.


— С Золотых Островов? — не сдержал удивления Гайл.


— Киррикри знакомо имя Кванара Римуна.


— Но зачем они здесь? — Гайл явно был озадачен.


— Может, безумный Император все-таки решил начать настоящую войну и нашел с кем подраться, — ответил Корбилиан, и лицо его озарила самая что ни на есть настоящая улыбка.


— Да, — согласилась Сайсифер, — но Киррикри говорит, что они появились в Триречье еще год тому назад, и все это время количество их постоянно увеличивалось.


— И зачем же они явились? Что по этому поводу думает птица? — ухмыльнулся Гайл.


— Во время последней аудиенции у Кванара Римуна ты что-нибудь слышал об этом войске? — вопросом на вопрос ответила девушка.


Гайл фыркнул:


— У него не было абсолютно никаких причин разговаривать со мной об этой, равно как и о любой другой из его армий. Да и вообще, даже если он и впрямь приказал послать туда войска, к тому времени, когда я с ним встретился, он благополучно позабыл об этом, уж будьте уверены!


Корбилиан кивнул:


— Однако странно, что люди до сих пор прибывают.


— Ну и что, — возразил Гайл, — может, к нам это и не относится.


Сайсифер устремила на него пристальный взгляд, и он впервые почувствовал себя неуютно в ее присутствии.


— А у тебя есть причины подозревать, что это может быть и не так? — спросила девушка.


— Нет. Мы ведь не сбежали от Кванара: он сам нас вышвырнул. Если бы ему непременно нужны были наши головы, то он вполне мог бы отрубить их на месте, а не посылать нам вдогонку целую армию.


— Гайл прав, — согласился Корбилиан. — И все-таки я предпочел бы не встречаться с людьми Императора.


Сайсифер ничего не ответила, но было понятно, что все сказанное крепко запало ей в голову. Странная власть, которой обладала эта девушка, делала ее не похожей ни на кого, в том числе и на Корбилиана, но в то же время и Гайл, и Вольгрен находили ее неотразимой.

ГЛАВА 8

Земляные люди


Пока между Брэнногом и его родной деревней пролегло более или менее значительное расстояние, наступил вечер. Карабкаясь вверх по практически неприступному каменному склону, рыбак успел не однажды усомниться в правильности принятого решения. Следовало найти какое-нибудь укрытие на ночь, иначе он мог попросту свалиться со скалы. Ему страшно не хотелось останавливаться, и лишь мысль о том, что Избавителям тоже придется сделать привал, помогала ему смириться с этой необходимостью. Он обнаружил, что не только жалеет о принятом решении — позади и впрямь осталось немало хорошего, — но еще и испытывает нечто вроде того юношеского безумия, которое гнало его прочь от родного порога много лет тому назад.


Именно оно давало ему силы лезть вверх по неприступной горе, именно оно заражало его оптимизмом и прогоняло страх, и даже тревога за дочь отступила на второй план.


И только когда в вершинах гор завыл ветер и язык снежной бури раз или два лизнул спину Брэннога, он понял, что попал в настоящую переделку. Укрытие нужно было найти немедленно, и он, как отбившаяся от стада овца, принялся тыкаться туда и сюда в поисках местечка потеплее. Темнота сомкнулась вокруг него, и окружающий мир совершенно пропал из виду. Ему стало казаться, что он уже несколько часов ползает по этому негостеприимному склону в поисках укромного уголка. Руки и ноги у него онемели от холода, в ушах звенело. Наконец ему удалось втиснуться в каменную трещину, уже наполовину залепленную мокрым снегом. Мороз и жара, чередуясь, оставили в склоне горы щели, похожие на отметины гигантского топора; в одну из таких расселин как раз и протиснулся Брэнног. К счастью, она уходила достаточно далеко в глубь скалы.


Брэнног решил забраться как можно глубже и продолжал ползти в полной темноте. Каменный коридор сделал поворот, заглушив звуки бури. Теперь ему совсем ничего не было видно. Снег сюда не попадал, но ветер продолжал свирепствовать по-прежнему. Брэнног был тепло одет, но, если так дело пойдет и дальше, долго ему не выдержать. Невозможно было догадаться, какова глубина щели, но он продолжал упорно лезть вперед, скользя спиной по каменному полу. Расстояние между его лицом и круто изгибавшимся потолком не превышало нескольких дюймов. Чем дальше он полз, тем страшнее ему становилось.


Продвигаясь таким образом вперед, он вдруг почувствовал, что склон под ним ушел круто вниз, и ноги его повисли в пустоте, ища опоры. Ее не было. Он попытался уцепиться руками, но растаявший на его одежде снег так хорошо смочил камень, что он стал скользким как зеркало. Не в силах удержаться, он покатился вниз и, падая, ударился головой. На мгновение ему показалось, будто он слышит какой-то отдаленный грохот, возможно раскат грома или шум моря, но тут же немая тьма окружила его.


Ледяные капли воды, стекавшие ему на лицо, привели его в чувство. Он открыл глаза и встряхнулся. Рука его потянулась к немилосердно гудевшей голове, и тут же пальцы наткнулись на что-то липкое: это была наполовину засохшая кровь. Сколько он пролежал без сознания, неизвестно, — может, всего несколько минут, а может, и несколько часов. Медленно приподнявшись, он отодвинулся, чтобы ручеек талого снега перестал стекать ему на лицо, и с радостью обнаружил, что кости у него целы. Конечно, синяки покрывали его с головы до ног и голова раскалывалась, но все остальное было невредимо.


Там, где он теперь лежал, ветра не было, и он подумал, что, должно быть, провалился сквозь слой накопившегося в расселине мусора на дно, но так как вокруг стояла кромешная тьма, то подтвердить свою догадку он не мог. Он проголодался и решил перекусить и подумать, что делать дальше: отдохнуть или попытаться вскарабкаться наверх. Он порадовался, что хотя бы нашел подходящее укрытие, так как снаружи уже наверняка наступила ночь. Может, завтра утром сюда пробьется луч света и поможет найти дорогу назад. Если же нет, то его путешествие, похоже, подойдет к концу значительно раньше, чем он ожидал.


Эта мысль показалась ему забавной, и, чтобы поддержать свой падающий дух, он громко рассмеялся. Смех эхом прокатился по подземелью, и он понял, что расселина оказалась гораздо больше, чем он предполагал сначала. Более того, судя по звуку, он находился в самой настоящей пещере. Пролежав некоторое время без сознания, он больше не чувствовал усталости и решил, несмотря на отсутствие света, обследовать окружающее пространство.


Сидя без движения, он просто сошел бы с ума. Он знал, что рано или поздно ему все равно придется попытаться выбраться отсюда наружу, но без света это вряд ли возможно.


Опираясь рукой о стену, он медленно, дюйм за дюймом, стал продвигаться вперед, то и дело коротко посвистывая, чтобы определить направление движения. Эхо по-прежнему отзывалось на каждый звук, уводя его все дальше и дальше под землю. Это его озадачило: похоже, что он оказался в огромной пещере, но как такое могло получиться? Как мог лед создать столь объемное пространство так высоко в горах?


Он прислушался к эху, игравшему обертонами его голоса. Потом наступила тишина, а он все продолжал слушать с видом человека, обремененного тяжкой ношей. Он готов был уже погрузиться в еще более глубокую пучину отчаяния, как вдруг до него донесся какой-то новый звук, который не был эхом. Быть может, своими движениями он вызвал камнепад или что-то в этом роде. Но нет, звук продолжал доноситься через равные промежутки времени. И он вовсе не походил на звук падающих камней. Чем дольше Брэнног прислушивался, тем больше ему начинало казаться, будто кто-то тянет по дну пещеры что-то тяжелое, то и дело останавливаясь, чтобы сделать передышку.


Невозможно было догадаться, как далеко находится источник звука. Света по-прежнему не было, а тьма стояла такая, что у Брэннога даже глаза ломило. Звук возобновился, он явно приближался. Он решил вернуться назад и протянул руку, ожидая наткнуться на шероховатую поверхность стены, но, к своему ужасу, обнаружил, что она исчезла. Его охватила паника. Куда подевалась стена? Он взмахнул рукой еще раз, но стены по-прежнему не было. Всего минуту назад он почти упирался в нее спиной, и вот теперь ее не стало. Он отступил на шаг, но опять ничего не нашел; он протягивал руки то в одну сторону, то в другую, но ощущение было такое, словно он оказался в центре темной комнаты. Он даже попробовал сделать несколько шагов сначала в одном направлении, потом в другом, но, ничего не обнаружив, громко выругался.


Шаркающий звук вновь достиг ушей Брэннога. Теперь он был абсолютно уверен, что его источник стал ближе. Он попытался увидеть хоть что-нибудь сквозь непроглядную стену мрака и тут же подумал, что глаза обманывают его: ему показалось, будто он различает слабое свечение где-то вдалеке. Или оно уже близко? Здесь, в подземелье, чувство расстояния также изменило ему. Он застыл в неподвижности; теперь ему казалось, что он различает и запах. Пахло чем-то земляным и словно бы нечистым; это открытие подтвердило идею, которая уже давно забрезжила в его мозгу и которую он всячески гнал от себя, а именно: к нему приближалось живое существо. Свечение тоже усилилось. Он ясно видел, что оно уже совсем близко — странное зеленовато-желтое мерцание. Брэнног стоял как громом пораженный и трясся от страха. Какая бы тварь к нему ни приближалась, добра от нее ждать не приходилось. Но куда же ему деваться? Свет, который испускала тварь, не указывал дороги к спасению. Стены тоже отступили, раздвинувшись, точно театральный занавес.


Наконец тварь приблизилась настолько, что он сумел ее разглядеть во всех подробностях и тут же пожалел об этом. «Может, я сплю, и мне снится кошмарный сон?» — подумал он. Его разум отказывался верить в реальность происходящего. Верхняя часть тела твари была толщиной как трое взрослых мужчин. Из нее торчали два напоминавших руки отростка. Упираясь ими в землю, тварь двигала свое тело вперед бросками на манер безногого калеки. Ног у нее и впрямь не было, корпус просто сходил на нет, как у земляного червя. Сам по себе этот уродливый торс мог показаться капризом природы, не более того, но голова чудовища окончательно сразила Брэннога. Внешне она отдаленно напоминала голову человека, хотя и непропорционально большую. Прежде всего, на ней выделялись огромные, как плошки, абсолютно белые глаза. Могло даже показаться, что они слепы, поскольку зрачок в них отсутствовал напрочь, однако это было не так. Тварь источала свой собственный свет, который буквально вытекал, словно пот, сквозь каждую пору ее тела. Носа не было — по крайней мере, Брэнног не заметил ничего похожего; зато рот, широкий и толстогубый, напомнил ему пасти глубоководных рыб. Чудовище, пыхтя, продолжало тащиться к нему, а он с ужасом и отвращением разглядывал пальцы-лопаточки, которыми заканчивались руки существа.


Брэнногу хотелось бежать, но он не знал куда. Рано или поздно он загонит сам себя в угол, а это ему вряд ли поможет. Насколько быстро могла передвигаться эта тварь? Судя по тем усилиям, с которыми ей давался каждый шаг, довольно медленно. Рыбак вытащил из заплечного мешка топор, единственное свое оружие, и, зажав его в руке, нырнул в сторону. Голова чудовища повернулась за ним, из пасти выскользнул узкий длинный язык, не представлявший, по-видимому, опасности сам по себе.


Брэнног попятился. Глаза-плошки продолжали следить за ним. Огромная морда не выражала ничего, кроме какой-то придурковатой решимости. Скрюченная рука протянулась к человеку, но тот ловко увернулся и взмахнул топором, отчего воздух вокруг него засвистел. Тварь немедленно зашипела и принялась плеваться, точно разъяренная кошка. Далекие стены пещеры, отражая каждый звук, рикошетом посылали их в разные стороны. Тварь подползла ближе, и Брэнног, петляя, принялся отступать назад в надежде сбить ее с толку. Но чудовище не попалось в ловушку, а напружинилось, точно готовясь к прыжку. Не сводя с него глаз, Брэнног продолжал сжимать свой топор. Как он и предполагал, тварь бросилась вперед, на этот раз гораздо проворнее, чем раньше, но человек оказался быстрее: сделав шаг в сторону, он размахнулся и рубанул топором по ее руке. Его собственная рука тут же онемела: отдача была такая, будто он со всего размаху ударил по каменной колонне.


Тварь издала устрашающее шипение, бешено шевеля губами от боли. Не давая ей прийти в себя, Брэнног нанес новый удар. На этот раз топор глубоко вошел в тело. Чудовище взревело, едва не обрушив потолок пещеры им на головы, и принялось бешено колотить руками. Брэнног отскочил в сторону. В неясном свете, испускаемом тварью, Брэнног разглядел кровь на ее шкуре, но тут же принял решение не расслабляться и не терять бдительности. Чудовище качнулось назад, подобралось и прыгнуло, используя нижнюю часть своего нелепого тела как пружину. Брэнног успел увернуться, но тварь все-таки задела его на лету, и он потерял равновесие. Перекувыркнувшись через голову, он вскочил на ноги и успел еще раз рубануть по тянувшейся к нему руке. На этот раз лезвие его топора угодило чудовищу между пальцев, и когда рука, стремясь прервать болезненное соприкосновение, рванулась назад, оружие выскользнуло из рук человека и со звоном отлетело куда-то в темноту.


Следующие несколько минут Брэнног и чудовище петляли по пещере. Рыбак старался держаться как можно дальше от мощных ручищ, которые задушили бы его, если бы добрались до его горла, чудовище же продолжало неустанно преследовать добычу. Брэнног уже несколько раз уворачивался от страшных бросков, зорко следя за каждым движением твари, но понимал, что его собственных сил и внимания надолго не хватит. Вот и снова он пропустил удар: лапа чудовища задела его лишь вскользь, но этого было достаточно, чтобы он потерял равновесие и распластался на полу. Пальцы твари немедленно обвились вокруг его лодыжки и больно сжали ее. Нога тут же онемела. Почувствовав, как чудовище тянет его к себе, Брэнног оглянулся и увидел кровь там, где его топор угодил между пальцев. Недолго думая, он согнул свободную ногу в колене и отвесил удерживавшей его руке хороший пинок. Что-то треснуло под его сапогом, и в ту же секунду он оказался на свободе. Тварь снова взревела от боли и затрясла покалеченной лапой.


Используя полученную передышку, Брэнног откатился в сторону и тут же напоролся на что-то твердое. Это был его топор! Вооружившись, он почувствовал себя гораздо увереннее и решил покончить с тварью немедленно, не дожидаясь более удобного момента, который, кстати сказать, мог и не подвернуться. Он издал дикий крик, почти визг, который, отразившись от стенок пещеры, чуть не оглушил его самого, и бросился вперед. Чудовище слишком поздно заметило опасность и не успело защититься: топор Брэннога опустился точнехонько между глаз, в то самое место, которое он давно наметил как самое уязвимое. Результат не заставил себя ждать: тварь тут же обмякла и начала заваливаться на бок. Здоровая рука еще раз взметнулась в воздух и повалила Брэннога на пол. Попытавшись встать, он обнаружил, что пригвожден к земле: падая, тварь всей тушей навалилась на него, так что ее рот оказался в каком-то дюйме от его бока. Волна конвульсий прошла по червеобразному телу. Свечение, испускаемое тварью, начало меркнуть, и Брэнног понял, что убил противника. Ему хотелось вопить от радости, но силы оставили его.


С трудом он выполз из-под придавившей его туши и принялся вытягивать глубоко застрявший в ране топор.


Тут до его слуха вновь донеслись какие-то звуки, шедшие сразу со всех сторон. Он выдернул топор и обернулся, ожидая увидеть собратьев только что убитой твари. Кольцо неяркого света окружало его, и, приглядевшись, он увидел несколько дюжин фигурок. Все они были намного меньше, чем его недавний противник, и даже меньше его самого.


Несколько фигурок отделились от толпы и сделали шаг вперед. Брэнног поднял свой топор. Раз уж ему все равно суждено погибнуть, то он им устроит побоище. Он уже собрал в кулак всю свою волю и мужество, отогнал подальше страх, вызванный видом многочисленного противника, как вдруг перед его внутренним взором встал образ дочери. Его попытка отыскать и защитить ее ни к чему не привела, и он едва не заплакал от тоски по утраченной навеки прежней жизни и от злости, что ничем не смог помочь Сайсифер.


Вдруг один из стоявших перед ним карликов пробасил:

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник