— Тебе, видно, жить надоело, — с тихой, но явной угрозой в голосе начал он. — Чего тебе тут надо?


Кромалех ответил ему спокойным взглядом.


— Разве Ранновик тебе не сказал?


— Он сказал, что я должен тебя выслушать, — поторопился ответить Дрогунд, пока его помощник не раскрыл рта. — Болтал о каком-то союзе и о месте для Гамаваров в Империи. — Он снова сплюнул. — Теперь ты расскажи.


Кромалех заговорил, стараясь, чтобы речь его звучала уверенно и гладко: он знал, что дрогни у него голос — и конец его миссии и ему самому. За все время его рассказа выражение лица пирата ни на йоту не изменилось. Под конец главарь разбойников откинулся на спинку стула и принялся разглядывать свои ногти. Когда Кромалех закончил, Дрогунд смерил его долгим взглядом.


— Что ж, — фыркнул он наконец, — говоришь ты складно. Империя кишмя кишит взбесившимися псами, которые готовы вцепиться друг другу в глотки, а ты хочешь, чтобы я спустил на них своих собак. А если я этого не сделаю? Что, если я предпочту подождать, пока твоя драгоценная Империя сама собой не развалится на куски, а потом войду в ее порты и один за другим предам их огню, а сам сяду хозяином на Медальоне?


— Сил не хватит, — холодно отпарировал Первый Меч. Дрогунд угрожающе прищурился:


— Ты так думаешь?


— Знаю из достоверного источника. Кто бы ни выиграл в гражданской войне, тебе не справиться с победителем. Если Теннебриель потерпит поражение от Оттемара, то он найдет вас и уничтожит. Не он сам, так его родичи. А если победит Теннебриель (а я уверен, что так оно и будет), то Кранноки окажутся у власти.


— А Труллгуны впадут в ничтожество? — язвительно переспросил пират.


— Возможно. Но Гамавары окажутся в еще большей изоляции. Вы лишитесь поддержки как трона, так и Труллгунов. Да и здесь у вас положение незавидное. Странные вещи рассказывают про эти места. Лучше бы вам уйти отсюда подобру-поздорову. Можете вернуться в свои прежние дома…


Дрогунд хотел было вскочить с места, но передумал. Вместо этого он оглянулся на своих людей и увидел, что они все до одного изучают карту, которая лежала перед ним на столе. Слова Кромалеха их явно заинтересовали. В Теру Манга жить больше невозможно, они убедились в этом, пока искали Оттемара: то и дело им попадались такие твари, о существовании которых лучше было бы и не знать. Губы Дрогунда сошлись в тонкую линию.


— Завтра на рассвете я соберу капитанов. Повторишь им то же, что рассказал мне. Если они дадут согласие, я подумаю о поддержке краннокской сучки на наших условиях.


Кромалех внутренне напрягся, но не подал виду.


— А когда мы найдем Оттемара, — если он жив, конечно, — бери его себе. — С этими словами пират встал и смерил Кромалеха еще одним недружелюбным взглядом. — Правда, тебе придется собственноручно отрубить ему голову в присутствии моих людей, чтобы у нас не осталось никаких сомнений в правдивости твоих слов. — И он шагнул к выходу с таким видом, словно ни Ранновика, ни Кромалеха в комнате не было. Его люди последовали за ним. Помещение опустело.


— Как проголосуют ваши люди? — спросил Кромалех.


— Многие будут ждать, пока проголосует сам Дрогунд, а потом повторят его выбор. Если он будет против, то и они тоже.


— Но он должен понимать, что я говорю правду! Вам предстоит сражаться за ваши прежние земли…


— Ну да, но, покинув Империю, мы поддержали Онина и его восстание. Все это в прошлом, но старики еще помнят, и многие из них дали клятву стоять за сына Онина. Для них честь его отца по-прежнему важнее всего остального.


— А ты, Ранновик?


Здоровяк опустил глаза. Ответ уже был готов сорваться с его уст, как вдруг снаружи раздался леденящий душу вопль. Не успел он отзвучать, как Ранновик уже выскочил на улицу, Кромалех за ним. Там они увидели пиратов, которые сражались с какими-то другими существами, явно не человеческой природы. Один из людей Дрогунда упал, хрипя и обливаясь кровью: у него было разорвано горло. Ранновик вырвал из ножен меч и бросился на врага. Кромалех почувствовал, что на него наседают сзади, и, обернувшись, увидел тварь, подобной которой раньше не встречал никогда.


— Пожиратели плоти! — раздался крик, и на подмогу дерущимся подоспела свежая группа пиратов. У Кромалеха не было меча, но он ловко увернулся от протянутых лап волосатой твари и одновременно нанес ей удар в бок. Существо походило одновременно на зверя и на человека, и Кромалех, хотя и не слышал ничего о Ферр-Болганах, вспомнил странные слухи о подземных обитателях Теру Манга. Из пасти твари вырывалось зловонное дыхание, глаза горели зловещим огнем, и только неуклюжесть ее движений спасла Кромалеху жизнь. Первый Меч нанес твари еще два мощных удара в мягкое брюхо, и она рухнула навзничь, хватая пастью воздух. Не давая противнику опомниться, Кромалех сложил ладони в замок и обрушил их на незащищенное горло чудовища подобно дубинке. Раздался хруст, потом хлюпанье, точно могучий удар расплющил дыхательное горло, и тварь завалилась на бок, испустив дух. Однако место поверженного врага тут же заняли трое новых.


Кромалех отскочил назад и оказался в гуще пиратов. Рядом рубился Ранновик, каждый взмах его меча оставлял просеку в рядах наступавших, но тех не становилось меньше. Напротив, они десятками и сотнями выползали из дыр в камне, словно муравьи из растревоженного муравейника, заливая пиратскую крепость черной волной. Встав спиной к спине, мечники проложили себе путь к зданию, протиснулись назад в комнату и захлопнули за собой дверь. Ферр-Болганы завыли снаружи.


— Их там целая орда! — выдохнул Ранновик, стирая кровь со своего клинка. Он нашел еще один меч и кинул его Кромалеху. — Держи! Пригодится. Гамавар ты или нет, этим чучелам все едино, — криво усмехнулся он.


— Кто они такие? — спросил тот. — Это о них вел речь Варгалоу?


— Мы их знаем, — ответил пират, прислушиваясь к ударам в дверь. — Они постоянно копошатся где-то рядом, обычно под землей. Но раньше их никогда не бывало так много и они не приходили сюда. Что-то новенькое.


— Это мы их расшевелили, — отозвался другой пират. — Они сами не свои с тех пор, как мы начали искать Римуна. Их под нами много сотен, и, похоже, теперь они тоже вышли на охоту.


— На кого, на Римуна? — поразился Кромалех. — Но этого не может быть!


— Как знать? — проворчал пират. — Отчего-то же они забеспокоились? А с ними и другие, я их видел, в плащах, на людей похожи. И в море то же самое. Люди-рыбы. Такие же опасные. В последнее время они тоже собираются в стаи, как пожиратели плоти.


— Сзади есть выход! — раздался чей-то крик, и пираты устремились в находившуюся на задворках заброшенного дома комнатку, где было открыто окно. Не успели они протиснуться сквозь узкую раму наружу, как входная дверь рухнула под натиском чудовищ. Ранновик кинулся к площади, где сражались основные силы Дрогунда. Кромалех и остальные последовали за ним.


— Хуже, чем мы думали, — бросил рыжий пират на бегу.


— Не знаю, сможем ли мы их удержать! — отозвался Дрогунд, услышав слова своего помощника. — Никто не может сказать, сколько их тут. Всех на корабли — женщин, детей, всех! — Он был хорошим командиром и быстро организовал надежную защиту каменной шахты, которая вела вниз, к гавани и спасительным кораблям. Десятки Ферр-Болганов продолжали появляться из мрака ночи.


— А мы-то верили, что наша крепость неприступна! — выкрикнул Ранновик, отчаянно работая мечом, чтобы отразить новый натиск волосатых чудовищ. Кромалех обрадовался возможности попрактиковаться в своем искусстве и встал бок о бок с пиратом, обнажив случайно доставшийся ему меч. Чудовища напирали лавиной, не обращая внимания на оружие в руках людей, словно не знали, что это такое, и потому убивать их было легче легкого. Но, будучи опытным воином, Кромалех быстро понял, что оборона крепости — задача безнадежная, так как тварей уже было гораздо больше, чем защитников, и они продолжали прибывать с такой скоростью, как будто их порождали самые камни крепости.


— Кто ими командует? — прорычал между ударами Кромалех, обращаясь к Ранновику.


— Никто не знает. И сколько их, тоже.


И снова Первый Меч вспомнил предостережение Варгалоу. Насколько велика власть зла? Каковы его планы? Но времени на размышления не было, битва завязалась горячее некуда. Похоже, единственная цель Ферр-Болганов заключалась в том, чтобы захватить цитадель любой ценой и уничтожить при этом все живое на своем пути. Пираты были готовы к поспешному бегству с тех самых пор, как скалы Теру Манга стали их домом: имея столько врагов, они и не могли иначе. Кромалеха поразила заботливость, с которой они оберегали детей и женщин и умудрились не потерять никого из них, в то время как сами гибли один за другим, прикрывая отход своих семей. Впервые в жизни увидел он пастухов: человекоподобные фигуры в черных плащах, которые держались вне досягаемости мечей противников и погоняли бессмысленных тварей вперед, точно скотину. Только узость улиц крепости спасла пиратов от полного истребления.


Наконец настала очередь мужчин спускаться в гавань, и Кромалех остался с Ранновиком, Дрогундом и еще дюжиной пиратов прикрывать их отступление. Предводитель пиратов окинул его беглым взглядом, но даже теперь в нем не было и тени уважения. Ранновик и раньше знал, что Кромалех непревзойденный боец, и был очень рад этому, хотя столь беспощадный враг заставил бы любого человека, способного держать меч в руках, сражаться не за страх, а за совесть.


Ферр-Болганы сделали попытку спуститься по веревкам вслед за людьми, но тем самым только превратили себя в легкую добычу для пиратских мечей. Однако когда последние из разбойников начали головокружительный спуск, карабкаясь по веревочным лестницам, как белки, пастухи надоумили своих подопечных обрубить канаты. Несколько человек разбились насмерть, но большинство пиратов добралось до земли целыми и невредимыми. Там уже кипела новая битва. Жители цитадели грузились на корабли, заранее приведенные в гавань, когда из воды поднялись целые полчища изикленов, а Ферр-Болганы полезли из всех щелей.


Едва коснувшись ногами дна громадной шахты, Кромалех оказался вовлеченным в яростную схватку. Волосатые твари наседали, размахивая грубыми подобиями оружия, но главным противником пиратов оказалась усталость. В стремительном и беспощадном натиске враги сминали сопротивление людей, и те падали на землю и исчезали под грудой лохматых тел потому только, что, будучи обессилены, уже не могли достаточно быстро поднимать и опускать меч.


Дрогунд окинул поле боя отчаянным взглядом и убедился, что треть его людей потеряна. Остальные почти все погрузились на корабли. Высоко над их головами языки пламени лизали стены пещеры, черный столб дыма тянулся вверх. Скоро от крепости не останется камня на камне. Как это могло произойти?


Поднимаясь на палубу последнего корабля, который покидал гавань, он все еще ломал голову над этим вопросом. Изикленам удалось потопить два судна, однако они заплатили за это дорогой ценой: десятки их трупов плавали на поверхности воды. Пираты никогда не видели столько этих созданий сразу. Раньше они нападали редко и небольшими группами, но сейчас в их действиях чувствовалась преднамеренность, и было понятно, что они вступили в союз с сухопутными тварями под командованием пастухов. Дрогунд вспомнил разговоры о злой силе, подчиняющейся одному господину, и уже не мог избавиться от этой мысли. Он стоял у борта, грудь его бурно вздымалась и опускалась после напряженного боя. Рядом с ним, так же тяжело дыша, стоял Кромалех.


— Вы не сможете в одиночку противостоять этим тварям, — проговорил Первый Меч, не отрывая взгляда от чудовищ, которые толпились на берегу, завывая вослед удалявшимся кораблям. — Никто не сможет.


— Но мы вырвались, — отрезал Дрогунд, вытирая кровь, которая текла из глубокого пореза у него на лбу.


— А теперь куда?


— Вдоль берега, на запад.


Кромалех кивнул.


— Не могу поверить, чтобы Оттемар уцелел.


Дрогунд мрачно смотрел на черный столб дыма, поднимавшийся вверх. Сажа хлопьями сыпалась с ночного неба, и даже звезды, казалось, померкли, глядя на ужас и разрушение, царившие внизу. Город, который пираты обживали на протяжении нескольких поколений, за какой-то час был стерт с лица земли. Опустив голову, вожак пиратов отошел от борта. Бессильная злоба, которой он не мог дать выхода, душила его.


Пока пережившие нападение люди перевязывали раны, успокаивали причитавших женщин и плакавших детей, пиратский флот медленно скользил сквозь запутанные ущелья к морю. Никто не стал возражать, когда Кромалех встал рядом с Ранновиком на место лоцмана. Рыжий здоровяк едва не падал от усталости.


— Счастье, что уцелели, — произнес он. — Еще бы чуть-чуть, и Гамаваров поминай как звали. По-моему, я тебе несколько раз жизнью обязан.


Кромалех криво усмехнулся:


— Я тебе тоже. Ты дерешься не хуже заправского Имперского Убийцы.


Ранновик поперхнулся от смеха.


— А я только что хотел сказать, что ты дерешься, как заправский Гамавар.


Оба умолкли, измученные до предела. Не было слышно ничего, кроме плеска волн о борт корабля. Когда флотилия достигла открытого моря, Дрогунд отдал приказ поставить паруса и идти прямо на юг как можно дальше от берега, и только потом поворачивать на запад. Меньше всего хотелось ему обнаружить, что какие-нибудь твари преследуют их, карабкаясь по скалам.


Три часа спустя, когда первые лучи зари окрасили горизонт, с верхушки мачты раздался крик.


Дрогунд подошел к Кромалеху, который спал, свернувшись клубком на палубе, и разбудил его грубым пинком.


— Поднимайся, ты, дерьмо! — прорычал он. Ошалевший от неожиданного пробуждения Кромалех, пошатываясь, поднялся на колени.


— В чем дело?


— Корабли! — рявкнул пират. — Это ты их сюда привел!


— Кто…


— Теперь я понял твою игру! Это флот Империи! — продолжал бесноваться пират. — Вот ты что затеял, сын шлюхи! — И он приставил острие своего меча к горлу пленника. На горизонте и впрямь виднелись корабли, которые Кромалех узнал с первого взгляда. Это были военные галеры Империи, хотя в скудном свете северной зари он не мог разглядеть флагов на их мачтах.

Глава 18

ТРУЛЛГУНЫ


Люди Отаруса снова провели Варгалоу и Орхунга через лабиринт подземных ходов и вынырнули вместе с ними на одной из городских улиц близ набережной. Там им дали длинные плащи, завернувшись в которые они смогли беспрепятственно пересечь набережную и подойти к тому месту, где их уже ждал корабль. Неподалеку от судна толкалась кучка бездельников, однако, едва приблизившись к ним, Варгалоу понял, что это встречающие, которые успешно прикидываются зеваками. Они и отвели новоприбывших на борт, а люди Отаруса неслышно скрылись в темноте припортовых переулков.


Они оказались на палубе большого военного корабля, готового к выходу в море. Едва Орхунг и Варгалоу успели спуститься вниз, корабль поднял якорь и двинулся к выходу из гавани. Внизу было полно вооруженных людей. Заметив орла, распластавшегося на их щитах и вышитого на туниках, Варгалоу понял, что это Труллгуны. Стражники проводили гостей к каюте, тихонько постучали и, по-солдатски неловко открыв дверь, пропустили их внутрь.


Войдя в каюту, Варгалоу и Орхунг первым делом сняли плащи, а потом заметили человека, который стоял у иллюминатора. Видимо, до их появления он смотрел в сторону набережной, но теперь повернулся к ним лицом. Он был высокого роста, лет около пятидесяти, с густой рыжей бородой. Что-то в облике этого человека неуловимо напоминало о море, словно он не мог долго жить вдали от беспокойных соленых волн и оно пропитало его своим пряным духом. Рыжебородый кивнул вместо приветствия, и Варгалоу вспомнил, что он слывет человеком жестким.


— Добро пожаловать на мой корабль, — обратился он к гостям. — Я Даррабан Труллгун, глава королевского дома Труллгунов.


Варгалоу и Орхунг поклонились.


— Встреча с тобой — большая честь для нас, — ответил Избавитель. Отарус рассказывал нам о тебе много хорошего.


— Вот как? — пробурчал Даррабан, но тут же расплылся в улыбке. Варгалоу сразу увидел, что рыжебородый искренне рад похвале и улыбка у него настоящая, а не дежурная. — А мне он говорил, что тебе можно доверять. Прости мою подозрительность, но Империя переживает не самые легкие времена.


Избавитель кивнул.


— Мы идем в море?


— Через несколько минут будем проходить Застежку. А потом в открытое море. Вскоре за нами последует Феннобар. Говорят, ты знаком с моим племянником, Оттемаром. Я слышал твою речь в Зале Ста. Если все, о чем ты там рассказывал, правда…


— Боюсь, что да. У меня не было намерения обманывать твой народ. Омаре грозит серьезная опасность.


— Кажется, Отарус тоже так считает. Видно, вычитал это в своих талмудах, в которых без конца роется и которые никому не показывает! Однако обсудим это позже, во время плавания. А сейчас скажи, что произошло с моим племянником?


Варгалоу рассказал о двойном похищении, которое произошло в Элбероне, о последовавшей затем погоне и о пиратах, которые забрали Гайла с собой в Теру Манга.


— Гондобар! — произнес Даррабан, слегка нахмурившись. — Старый северный лис. От него Оттемару худа не будет.


— Ты так думаешь?


— Уверен! — расхохотался рыжебородый. — Он устал от старой вражды, да и от жизни тоже. Если слухи, которые до меня доходили, верны, то он давно и тяжело болен. Изгнание Гамаваров ему никогда не было особенно по душе. Думаю, он воспользуется присутствием Оттемара, чтобы начать переговоры.


— А ты что ему ответишь? Глаза Даррабана сверкнули.


— Гамавары тоже Труллгуны! Но Онин Гамавар опозорил нашу семью, похитив Лудганну. Они заслужили изгнание. Но все же, пока Оттемар у них, нам надо соблюдать осторожность.


— Как ты думаешь его вызволить?


Даррабан смерил Избавителя взглядом. Он немало слышал об этом человеке и о его непреклонности, которая чувствовалась в каждом жесте.


— А ты?


— При условии, что я смогу его найти?


Даррабан расхохотался:


— Ну да! Но Гамавары не могут прятаться вечно. Ни я, ни какой-либо другой флот, по размерам сопоставимый с моим, не искал их раньше. На северных островах Цепи меня ждет сотня кораблей. Я найду Гамаваров!


— Как получилось, что ты командуешь таким огромным флотом? Это что, часть военных сил Империи?


Даррабан окинул гостя подозрительным взглядом, который тут же сменился усмешкой:


— Сразу видно, что ты чужак и не знаешь нашей истории. Не так давно у нас была война, она называлась Войной Островов, в ходе которой Римуны и Труллгуны едва не уничтожили третий королевский дом — Кранноков. С тех пор повелось, что в Империи только один военный флот, который составлен из более мелких флотов разных домов. Им командует Феннобар. У Кранноков, так же как и у нас, тоже есть свои суда, но все официальные миссии, которые выполняются именем Императора, совершают корабли Феннобара. Мой флот гораздо больше, чем думают Администраторы.


— Значит, ты хочешь захватить своего племянника силой?


— А разве пираты не приставят меч к его горлу, если я попытаюсь это сделать? А ты бы как сделал? Как бы ты стал защищаться от флота, подобного моему? Хотя они и отличные моряки, против нас им не выстоять.


— Я защищался бы словом, а не мечом.


Даррабан пожал плечами:


— Гамавары так обычно не делают. Да и Труллгуны тоже! Но Отарус частенько повторяет, что моя воинственность часто вредит мне самому. Он говорил также, — рыжебородый уперся руками в стол и наклонился к гостям, что я должен подчиняться тебе.


Варгалоу улыбнулся:


— Неужели? Ну что ж, я бы посоветовал тебе отложить оружие на этот раз. Безопасность Оттемара превыше всего. Нам надо посадить его на трон.


— Мой меч принадлежит ему, хотя ты и не советуешь мне им пользоваться! Надо выпить за это, эля, самого лучшего! Если ты еще не пробовал эля с труллгунских пивоварен, значит, ты не знаешь, что такое эль! А если ты предпочитаешь вино, то у нас тоже самое лучшее.


— Мы выпьем то же, что и ты, — ответил Избавитель.


Даррабэн расплылся в широкой ухмылке. Открыв дверь, он проорал приказ. Тут же раздались поспешные шаги, и в каюту вошли двое юношей, один из которых нес с полдюжины кружек, доверху налитых элем. Он со стуком опустил их на стол, и поверхность сразу покрыли островки пены. Даррабан взял кружку и поднял ее, как будто собирался произнести тост.


— Выпейте доброго труллгунского эля вместе с Труллгунами! — прогудел он. Варгалоу взял кружку, то же сделал и Орхунг, хотя питье не доставляло ему никакого удовольствия. Юноши также вооружились изрядными порциями пенной влаги.


— Это мои сыновья, Андрик и Рударик. Все, что ты хочешь сказать, смело можешь говорить в их присутствии, — гордо заявил Даррабан и сделал здоровый глоток.


— Пью за ваше здоровье, — сообщил Варгалоу и пригубил напиток. Эль и впрямь был хорош, и Избавитель похвалил его вслух.


Даррабан отхлебнул еще и засмеялся от удовольствия, стирая с бороды клочья пены. Его сыновья походили на него: такие же рослые и рыжеволосые, только без бород. Мускулистые и ловкие, как дикие коты, они держались с уверенностью бывалых воинов, что сразу отметили для себя гости. Их глаза, точно так же, как и глаза их родителя, при всей его внешней строгости, искрились лукавством. По тому, как Даррабан глядел на своих отпрысков, было видно, что они составляют смысл его жизни.


Глава дома Труллгунов озорно улыбнулся и обратился к детям:


— Вот этот человек с востока хочет, чтобы мы пошли к Гондобару и пожали ему руку!


Андрик насупился:


— Руку? Я бы с большим удовольствием пожал другую часть его анатомии, да и оторвал бы ее напрочь!


Даррабан загоготал, услышав ответ сына.


— А ты, Рударик, что думаешь? Нет настроения потолковать о политике?


Рударик ответил, с ухмылкой глядя на Варгалоу:


— Я бы лучше пересчитал ему зубы.


— Вот видишь! — подытожил Даррабан и прикончил свой эль. — Весь мой флот состоит из таких же охотничьих псов, которые так и рвутся с поводка, до того им не терпится вцепиться Гамаварам в глотки.


— Они могут быть даже дикими псами, — улыбаясь, ответил Варгалоу. — Но свора в твоей руке, ты их хозяин. Они подчиняются тебе.


— Ха! И это они тоже умеют! Ну что, мальчики?


— Мы давно уже не мальчики, отец, — ответил Рударик довольно дерзко.


Выражение лица Даррабана тут же изменилось, и он навис над сыновьями, словно медведь, готовый их раздавить.


— Тогда и ведите себя как мужчины, — сказал он без тени улыбки. Только мальчишки говорят такие вещи. Мужчин они не достойны.


— Но ведь мы можем уничтожить Гамаваров одним ударом, отец, заговорил Рударик более спокойно. — Они не в том положении, чтобы диктовать нам свои условия.


Даррабан смягчился.


— Это верно. Однако послушайте, что скажут наши гости. Я уже рассказывал вам, что слышал в Зале Ста. Теперь выслушайте рассказ из первых уст.


Повесть Варгалоу и Орхунга поразила обоих молодых людей, в особенности большое впечатление произвело на них известие о том, что ждет их на севере. Даррабан слушал не менее внимательно, чем его сыновья, а когда рассказ подошел к концу, откинулся назад и порывисто вздохнул.


— Я не раз чувствовал шевеление какого-то зла, — заговорил он. — Когда проводишь в море столько времени, как я, поневоле наслушаешься известий из всяких земель, в том числе и из тех, где никогда не ступала нога человека с Золотых Островов. Мы слышали и о востоке, и о западе, о дебрях Дремучей Чащобы, что лежит за Хребтом Мерзлых Гор, откуда ни один человек никогда не возвращался. Так что ты предлагаешь, Варгалоу? Пойти с пиратами на мировую?


— Империя — наша единственная надежда в борьбе с Анахизером. Когда он нанесет удар, мы должны встать против него единым фронтом или, точнее, флотом, раз уж большую часть наших сил составляют корабли.


Андрик заулыбался:


— В распоряжении Феннобара находится прекрасный флот, хотя в нем почти нет Труллгунов. Но флот моего отца ему ни в чем не уступит.


Варгалоу кивнул:


— А насколько сильнее он станет, если прибавить к нему корабли Гамаваров?


Оба юноши устремили на отца настороженный взгляд. Тот задумчиво поглаживал свою бороду.


— Я хочу видеть на троне Империи Оттемара Римуна. Вероятно, это потребует жертв.


— А как же честь, отец?


Даррабан напрягся.


— Я не раз думал об этом. Но ведь и Гамавары не меньше нашего заботятся о своей чести. Если Гондобар готов говорить с нами о мире, тогда мое предложение никак не ущемит нашу гордость.


— А если ему придет в голову шантажировать нас Оттемаром и предъявлять другие требования? — осторожно спросил Рударик.


Отец вздохнул.


— Варгалоу уже объяснил, к чему это приведет. Все мы станем легкой добычей Анахизера, который только и ждет, когда мы перессоримся между собой.


Варгалоу отодвинул свою кружку, которая не однажды наполнялась вновь в течение долгого разговора.


— Есть другой способ.


— Так давай послушаем, в чем он состоит! — воскликнул Даррабан.


— Амнистия. До тех пор пока мы не покончим с Анахизером. Скажи Гондобару, что ваш с ним конфликт можно разрешить позже.


— Он заподозрит подвох, — сказали в один голос Андрик и Рударик.


Даррабан выпрямился.


— Ну что ж, у нас еще есть время, чтобы обдумать твое предложение. Но погоди-ка, фляга почти пуста.


Они спорили всю дорогу до северных островов. Даррабан собрал своих капитанов, чтобы они послушали Варгалоу и Орхунга, и те доказывали и уговаривали его часы напролет. Чем дольше это продолжалось, тем больше примирялся глава Труллгунов с мыслью о правоте Избавителя. Анахизера можно победить, лишь отложив междоусобные распри в сторону. Отарус говорил об этом с самого начала, да и многие подданные Даррабана все больше склонялись к такому же мнению. И только Гондобар продолжал оставаться для него темной лошадкой.


Когда Теру Манга наконец показалась на горизонте, Даррабан велел взять курс на восток, зная из сообщений разведчиков, что пиратское логово находится где-то на восточном побережье. Через две недели после того, как его флот покинул Золотые Острова, на рассвете моряки увидели огромный столб жирного черного дыма, поднимавшийся к небу почти из самого центра архипелага. Высланный вперед корабль-разведчик принес известие, что по курсу находится небольшая эскадра.


Даррабан и его гости стояли на палубе и рассматривали чужие корабли.


— Глазам своим не верю! — воскликнул рыжебородый правитель. — Это же флот Гамаваров! Все корабли до единого. Или это какая-то странная ловушка, или они надумали переезжать. Может, отправились на поиски другого места где-нибудь на востоке?


— Нет, отец, — возразил Рударик, который как раз занимался сбором сведений о неприятеле. — Они плывут сюда, на юго-запад. С ними женщины и дети.


— Приготовь наши корабли к бою. Но первыми нападать мы не будем.


Рударик поклонился и поспешил прочь.


— Там что-то случилось, — догадался Варгалоу. — На суше.


Орхунг, который в последние несколько дней почти не открывал рта и ходил погруженный в свои мысли неожиданно оживился и забеспокоился.


— Случилось, — подтвердил он голосом холодным, как порыв северного ветра. — Анахизер взялся за дело. Теру Манга кишит его прислужниками, как лежалый труп червями. Им нет числа. Нам не следует выходить на берег. Из-за них Гамавары убегают. На них напали, а там, где теперь дым, раньше был их дом. — При этих словах крупная дрожь прошла по телу Орхунга. Он закрыл глаза и молчал, как его ни тормошили.


— Значит, Гамавары полностью в нашей власти, — заключил Даррабан.


Варгалоу подошел к нему вплотную.


— Вот именно, — сказал он тихо. — Будь милосерден. Пощади их.


Даррабан фыркнул, но Избавитель знал, что разум возьмет верх над его гордостью и жаждой мести. Вождь Труллгунов выслал вперед самые быстрые корабли взять флот Гамаваров в кольцо, а свою эскадру построил полукругом, чтобы не дать уйти ни одному пиратскому судну, если оно все же прорвется через окружение. К восходу солнца маневр был полностью завершен.


Кромалех был разбужен пинком Дрогунда в тот самый момент, когда корабли Даррабана начали маневрировать. Полный ярости взгляд пирата был прикован к его лицу, острие меча покачивалось в дюйме от его горла.


— Ну? — прорычал Дрогунд. — У тебя одна минута на объяснения, а потом я брошу тебя на корм рыбам.


— Чьи это корабли? — спросил Кромалех, пытаясь скрыть изумление. Феннобара или чьи-то еще?


— Какая разница! — бросил пират. — Это корабли Империи. А мои люди слишком измучены, чтобы тягаться с ними в быстроходности. Они нас окружают.


— Если это флот Феннобара, то можешь быть спокоен, ты ему не нужен. Он пришел сюда за наследником. Феннобар — прихвостень Эвкора Эпты, а значит, поддерживает наследницу Кранноков.


Дрогунд потерял много крови и так устал, что с трудом понимал слова Кромалеха. Однако меч в его руке дрогнул, и он отошел в сторону. Он окликнул матроса на мачте, но тот еще не опознал корабли. Дрогунд снова обернулся к Кромалеху, который тем временем поднялся на ноги.


— А если это не Феннобар?


— Тогда это должны быть элберонцы, которые тоже ищут Оттемара. Они наверняка знают, что он был у тебя в руках, так что придется тебе сказать правду.


— А может, они явились для того, чтобы потопить наши корабли, и привел их сюда не кто иной, как ты. Не исключено, что и та резня тоже на твоей совести, а? — И Дрогунд кивнул в сторону берега, над котором по-прежнему, словно черный плюмаж, стоял дым.


Подошедший к ним Ранновик услышал последнюю реплику своего вожака и возразил:


— Этого не может быть.


— Неужели я пришел бы к тебе один, если бы в мои планы входило привести за собой целый флот! — возмутился такой очевидной глупости Кромалех.


Дрогунд ожесточенно плюнул на палубу и снова схватился за меч с таким видом, будто готов был проткнуть Кромалеха насквозь. Ранновик перехватил его руку и принялся нашептывать что-то ему на ухо. Первый Меч только того и ждал. Он рванулся в сторону, пират сделал инстинктивный выпад, острие его меча полоснуло Кромалеха по плечу. Почувствовав прикосновение, Первый Меч сжал кулак и нанес сокрушительный удар Дрогунду под сердце. У пирата внутри что-то щелкнуло, словно сломалась заводная игрушка, он согнулся пополам и упал на руки Ранновика. Другие пираты видели столкновение, но все произошло так быстро, что, пока они бежали на помощь, Кромалех вскочил на поручень и сиганул оттуда в черную воду. Люди буквально облепили борт корабля и теперь вытягивали шеи, пытаясь разглядеть, куда подевался Первый Меч, но того и след простыл.


Ранновик уложил поверженного вождя на палубу, где тот и лежал с посеревшим от боли лицом, хватая ртом воздух. Помощник наклонился над ним, пытаясь разобрать его невнятный шепот.


— Забудь о нем, Дрогунд! — произнес он наконец, глядя прямо в сведенное судорогой лицо раненого. — У него нет шансов: он либо погибнет в море, либо будет растерзан чудовищами на берегу.


Струйка крови сбежала с пепельно-серых губ Дрогунда.


— Да.


— Те твари ему не союзники…


В этот момент с верхушки мачты донесся крик:


— Флаг! Перемирие! Они хотят поговорить.


Все бросились на корму, позабыв о Дрогунде. Ранновик остался один на один с умиравшим, который все еще пытался подняться.


— Орлы на парусах! — выкрикнул кто-то. — Это Труллгуны! И флагман Даррабана с ними!


Лицо Дрогунда исказилось от ярости.


— Ты должен пойти на переговоры, — обратился к нему Ранновик. — Иначе они потопят все наши корабли до единого.


Дрогунд упрямо помотал головой, попытался что-то сказать, но вместо слов с его губ сорвалось лишь отрывочное шипение, словно оживший труп посылал проклятие жизни.


Ранновик огляделся по сторонам, убедился, что никто на него не смотрит, и положил ладони на горло Дрогунда так, чтобы со стороны казалось, будто он оказывает усопшему вождю последнюю услугу.


Когда к нему наконец подошли, он выпрямился и произнес:


— Выбора нет. Придется идти на переговоры.


— Так хочет Дрогунд?


Ранновик положил руку на плечо спрашивавшего, словно ища опоры. Он выглядел бесконечно усталым.


— Дрогунда больше нет. Первый Меч убил его одним ударом.


Ранновик согласился на переговоры с Труллгунами, но, как истинный Гамавар, настаивал на своих условиях их проведения. После смерти Дрогунда командование пиратами перешло к нему: остальные были только рады переложить груз ответственности за принятие нелегких решений на чужие плечи в то время, когда, казалось, мир рушится вокруг них. Рыжий пират отказался подняться на борт труллгунского флагмана, но и Даррабан, в свою очередь, отклонил аналогичную просьбу. В конце концов было решено, что оба капитана сядут в лодки и встретятся на нейтральной территории между двумя флотами, чтобы не пострадала честь ни одной из сторон.


Переговорщики не доверяли друг другу ни на грош: обе лодки были битком набиты вооруженными людьми, корабли приведены в боевую готовность. Сотни глаз напряженно следили за каждым движением договаривавшихся, готовые броситься в атаку при малейшем признаке опасности. Лодки сошлись борт к борту, моряки скрепили их крючьями, чтобы волны не растащили суденышки в разные стороны, и Ранновик наконец оказался лицом к лицу с Даррабаном и его сыновьями. Кроме них, в лодке сидел Варгалоу и странный человек с юга, которых пират сразу узнал. Они, видимо, тоже помнили, кто он такой, и поклонились, ехидно улыбаясь.


— А где Гондобар? — был первый вопрос Даррабана. — Я пришел сюда не для того, чтобы терять время на разговоры с его подручными.


— Гондобар умер, — отвечал Ранновик. — И Дрогунд, который правил нами после его смерти, тоже. Теперь я, Ранновик — глава дома Гамаваров и говорю за всех нас.


Это заявление ошеломило Даррабана, но он сделал вид, что ничуть не удивился.


— Сожалею, что Гондобара больше нет. А как поживает мой племянник, Оттемар Римун? Или он тоже умер?


— Ты пришел сюда за тем, чтобы справиться о его здоровье?


— Отвечай, когда тебя спрашивают! — рявкнул глава дома Труллгунов.


Тут в накалявшуюся беседу вмешался Варгалоу.


— Ранновик, для нас это вопрос первостепенной важности. Что с наследником?


— Почему это так важно?


— Кванар Римун умирает, — сообщил Варгалоу. — Оттемар должен унаследовать престол после него. Он у тебя? Что ты намерен с ним делать?


— А ты-то сам что собираешься делать? — продолжал отвечать вопросом на вопрос Ранновик.


— Проследить за тем, чтобы Оттемар живой и невредимый оказался на троне, — сказал поостывший Даррабан.


— Кто на вас напал? — неожиданно отошел от темы переговоров Варгалоу, указывая на столб дыма над Теру Манга.


Лицо пирата омрачилось.


— А тебе-то что за дело?


— Думаю, я знаю, кто их послал, — ответил Избавитель.


— Они — это те, с кем тебе уже доводилось воевать раньше, посланец востока? Да, да, Саймон Варгалоу, я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, заявил Ранновик, припоминая детали рассказа Кромалеха. Он был уверен, что Первый Меч не солгал.


— Хорошо, признаю, что знаком с этим злом не понаслышке. Где наследник?


Улыбка Ранновика померкла.


— Мы его потеряли.


Даррабан с ужасом уставился на него:


— Как? Он умер?


— Не могу сказать. Он и та девушка-ведьма сбежали от нас. Они спустились в самые недра Теру Манга. Как ты думаешь, могли они уцелеть там? Хотя ты ведь и понятия не имеешь о том, какие твари обитают там.


Варгалоу и Даррабан переглянулись.


— Тогда есть шанс, что они еще живы, — ответил вождь Труллгунов. — Как их найти?


— Сначала скажи, чего ты хочешь от нас? — настаивал Ранновик. — У нас нет больше дома. И мы не можем дать тебе то, что ты хочешь, хотя, будь наследник все еще у нас, мы с радостью отдали бы его. — «И стали бы твоими союзниками? — подумал он. — Несмотря на все обещания Кромалеха? Но Первого Меча уже наверняка нет в живых, так что он теперь ничего не скажет, а вот если наследник найдется, то и девушка, надо полагать, тоже».


— Ваша кровь нам не нужна, — ответил Даррабан. — Ведь это, как-никак, труллгунская кровь.


Ранновик и его люди ощутили прилив надежды.


— Тогда… вы дадите нам пройти?


— Куда вы направляетесь?


— На запад. Не так уж много земель открыто для нас. Ты и сам знаешь, какой прием ждет нас на Островах!


— Империя уже не та, что прежде, — возразил Даррабан. — Нам грозит война.


— Мы об этом слышали. Говорят, у Оттемара есть враги. И не он один желает сидеть на императорском троне.


И Варгалоу, и Даррабан были ошарашены осведомленностью пирата, но не подали виду.


— Это правда, — кивнул Труллгун.


— Говорят, — продолжал Ранновик, которому и самому не терпелось доискаться до правды, — будто другую сторону, Кранноков, поддерживает сам Феннобар?


Даррабан заметно напрягся, но рука Варгалоу легла на его плечо.


— Теннебриель? — переспросил Избавитель, и слово повисло в напряженной тишине между лодками подобно угрозе.


Ранновик кивнул.


— Так мне говорили.


— Отарус упоминал о ней, — произнес Варгалоу. — Значит, эта девушка и есть наш враг.


— Так ты знал об этом? — оправился от изумления Даррабан.


— Да, а также о тех, кто держит ее сторону. Например, сам Эвкор Эпта.


Ужас Даррабана был очевиден. Пытаясь побороть его, глава Труллгунов выругался вполголоса.


— Ты чрезвычайно хорошо информирован.


Рыжий пират расхохотался.


— Да, агенты Теннебриель уже побывали у нас. Мы с ними вели переговоры так же, как сейчас с вами. И им тоже нужен был наследник, точнее, его голова.


— Если они получили то, что просили… — начал Даррабан голосом, заледеневшим от еле сдерживаемой ярости, сжимая пудовые кулаки.


И снова Варгалоу положил руку ему на плечо, чувствуя приближение неминуемого взрыва.


— Что за агенты это были? Кто к вам приходил? — спросил он.


— Человек, в чьих словах у меня почти нет оснований сомневаться. Он сказал, что если мы встанем на сторону Теннебриель и будем сражаться против вас и других ее врагов, то она дарует нам прощение и гарантирует возвращение в Империю.


— Теннебриель сделает это? — недоверчиво переспросил Даррабан. — Но она же Краннок! И ты поверил ее посланцу?


— Дрогунд усомнился в его искренности. Он спросил: «С каких это пор Кранноки протягивают руку дружбы Труллгунам?»


— С другой стороны, — вмешался Варгалоу, — Труллгун может протянуть руку дружбы Гамавару.


— Так вот что ты хочешь нам предложить? Взяться за оружие против врагов Оттемара и получить за это место в Империи?


— Именно, — ответил Даррабан без тени улыбки. — Хотя Оттемар и Римун по крови, его мать принадлежала к нашему дому.


— Человек Теннебриель сообщил нам, что Оттемар поклялся извести всех Гамаваров сразу после своего воцарения, — возразил Ранновик. — Он не забыл, что мать бросила его ради Онина Гамавара.


— Оттемар был в то время несмышленым младенцем! — отрезал Даррабан. У него нет желания ворошить эту грязную историю сейчас.


— Но ты-то младенцем не был, — произнес Ранновик. — И она приходилась тебе единокровной сестрой.


Даррабан с усилием сглотнул, чувствуя на себе взгляды всех собравшихся.


— На этом и закончим. Не будем затрагивать ничью честь. Дрогунда больше нет. Остались ли после него сыновья или дочери?


— Он дал клятву совету капитанов, — ответил пират, — что останется последним в роду, чтобы кровь Римунов не мешалась больше с кровью Гамаваров. — Произнося эти слова, он устремил взгляд в море. Ему вспомнилось, как он собственными руками положил конец жизни Дрогунда ради блага всех Гамаваров, как ему тогда казалось, и неожиданно ощутил стыд.


Это известие тронуло Даррабана.


— Неужели он так сказал?


— Да, — подтвердил Ранновик. — Поэтому я прошу, чтобы ты признал его своим племянником, здесь и сейчас. Признай его Труллгуном перед всеми Гамаварами.


Глава дома Труллгунов повернулся к сыновьям и ко всем, кто был с ним в лодке.


— Слушайте меня все! — воскликнул он. — Вот мое предложение Гамаварам: встаньте под мои знамена и сражайтесь с врагами Оттемара Римуна вместе со мной, а я признаю Дрогунда Труллгуном! Тем самым любое поругание чести Труллгунов, совершенное Онином Гамаваром, будет прощено.


Рударик метнул на Ранновика цепкий взгляд:


— Никто из Кранноков не может дать вам то же самое.


— Тогда я дам обещание перед советом капитанов, что Гамавары пойдут за Труллгунами, — ответил Ранновик. — Но сначала нам нужно похоронить Дрогунда по морскому обычаю.


— Похоронить? Разве он умер недавно? — снова удивился Даррабан.


— Да, его убили после бегства из цитадели.


— Тогда ты должен позволить мне присутствовать на его похоронах. Это скрепит обеты, данные нами друг другу.


Ранновик поклонился:


— Это честь для нас, Даррабан.


Тот нагнулся и протянул руку, которую Ранновик взял и крепко пожал. Жесткие черты главы дома Труллгунов наконец осветило некое подобие улыбки.


— Хотя твой дом и понес сегодня тяжелые потери, для меня это счастливый день. Я слишком долго ждал его наступления.


— Гондобар согласился бы с тобой.


Мгновение спустя Варгалоу снова навис над ними, словно мрачная тень тех событий, которые свели их вместе.


— Кто приходил к вам от Теннебриель? И как он до вас добрался?


Ранновик кивнул:


— Девушка сделала хороший выбор. У этого человека нервы как стальные канаты. Его зовут Кромалех. Избавитель зловеще улыбнулся:


— Надо же. Кромалех. Мне следовало догадаться раньше. Он что-то от меня скрывал, я понимал это, но не мог сообразить, что именно, — объяснил он, повернувшись к Даррабану.


— Ну, теперь его, скорее всего, нет в живых, — сказал Ранновик, показывая на воду. — Как только ваши суда показались на горизонте, он нанес Дрогунду удар, прыгнул в море и был таков.


— Значит, Дрогунд умер от его руки? — переспросил Даррабан.


— Да. Умение заставать врасплох — его истинный дар. Варгалоу это известно.


— Точно, — подтвердил Избавитель.


— Мне вот интересно, что бы он стал делать, если бы это оказался Феннобар, а не вы, — продолжал пират. — Он сказал, что нас они не тронут.


— Значит, Феннобар тоже на стороне Теннебриель? — догадался Даррабан.


— Да. Человек Эпты.


— Это мы знаем, — сказал Варгалоу. — Думаю, нам надо постараться найти Кромалеха. Такой человек, как он, мог и уцелеть. Мы должны вытянуть из него все, что он знает.


Даррабан фыркнул.


— С тем же успехом можно пытать камень. Варгалоу и Ранновик смотрели на волны. Мысль о возможной смерти Первого Меча не давала им покоя.


— Значит, ищем его и Оттемара, — подытожил пират. — Если наследник жив, то он мог отправиться на запад, там есть рыбацкие деревни. И мы выбрали этот маршрут по той же причине.


Даррабан кивнул.


— Отправимся все вместе, как и подобает членам одной семьи.


В полдень, после похорон Дрогунда, объединенные флоты огибали южную оконечность Теру Манга. Отношения между новоявленными союзниками все еще сохранялись довольно настороженные. Кромалеха они так и не нашли, и Варгалоу был вынужден признать факт его смерти. Каким бы силачом ни был Первый Меч, такого расстояния в холодной воде не одолеть даже ему. Избавитель продолжал разглядывать береговые скалы, сожалея о потере. Если бы удалось убедить Кромалеха перейти на их сторону, он мог бы стать незаменимым союзником.


Размышления Варгалоу прервал долетевший с палубы крик, и он поспешил туда, выяснить, что случилось. Над кораблем, раскинув могучие белоснежные крылья, кружил Киррикри. Вот он издал пронзительный крик, и половина команды остолбенела от изумления. Сову в море и без того не часто встретишь, а уж такую громадную и подавно!


— Киррикри! — позвал Варгалоу, и могучая птица тут же сложила крылья и спикировала вниз, на поручень. Вид у совы был измученный, но взгляд по-прежнему гордый и неукротимый.


— Принесите мяса! — скомандовал Избавитель столпившимся в почтительном отдалении матросам. — Быстро!


Тут к ним подошел Даррабан и тоже выпучил глаза при виде диковины.


— Откуда взялась эта великолепная птица?


— Именно великолепная, — серьезно ответил Варгалоу. — Никогда еще я не радовался так ее появлению. Это спутник Сайсифер. Они разговаривают друг с другом.


— Разговаривают? С птицей? Разве такое возможно? — переспросил Даррабан подозрительно. Варгалоу покачал головой.


— Жаль, что я не понимаю его слов. Он наверняка был рядом с ними в Теру Манга.


Ранновик, который перешел на корабль Даррабана для продолжения переговоров, едва не потерял дар речи при виде Киррикри.


— Это же та самая птица! Она скинула в пропасть не меньше десятка моих людей, когда они преследовали наследника и девушку-колдунью!


Киррикри, не мигая, заглянул пирату прямо в глаза, и тот отпрянул.


— Он защищал беглецов, — пояснил Варгалоу. — А куда он полетел потом, после того как Гайл и Сайсифер скрылись под землей?


— Птица? В небо, конечно. Мы ее больше не видели.


Варгалоу в отчаянии повернулся к птице. Было время, когда Киррикри жаждал и его смерти, и даже убивал его людей. Забыл ли он те жестокие дни?


— Киррикри. Ты знаешь, где они?


Тихий ясный голос раздался из-за спины Избавителя, так что ему показалось, будто это птица говорит с ним. Но это был Орхунг.


— Да, он знает.


Даррабан и Варгалоу бросились к Созданному. Его глаза были широко раскрыты, все существо вибрировало, до краев переполненное жизненной силой.


— Он говорит, но вы его не слышите. Наследнику и девушке удалось добраться до рыбацкой деревни на западном берегу. Там они сели в лодку и поплыли на юг. Это было почти две недели назад. Дорога была долгой и трудной, на пути им встретился шторм. А три дня назад они напоролись на флот.


Даррабан вскрикнул, словно его ударили кинжалом:


— Феннобаровские гадюки!


— Да, — подтвердил Орхунг, взглянув на белоперого посланца Сайсифер. Он был там. Девушку и наследника захватили в плен и везут на Острова.


Вождь Труллгунов что-то торопливо подсчитывал в уме.


— Лодка, говоришь? Сколько дней они провели в ней?


Орхунг закрыл глаза, вслушиваясь в слова птицы.


— Одиннадцать дней.


Даррабан окинул взглядом морскую гладь.


— Одиннадцать? Да, за меньшее время с западного берега до здешних широт в лодке не доберешься, да еще если погода плохая. А у Феннобара три дня? Отлично! Поставим паруса и покажем имперскому флоту, что такое настоящая скорость! Готов биться об заклад на этот корабль против бочонка пива, мы их догоним.


— Что ты задумал? — переспросил Варгалоу.


— Встретить их в открытом море, пока они не добрались до Цепи. Наверняка они не ждут нападения.


— А мы успеем?


Орхунг ответил раньше, чем Труллгун успел открыть рот.


— Киррикри говорит, что да.


Даррабан громко расхохотался.


— Эта птица не просто медиум, она еще и пророк, да к тому же истинный!


Орхунг невольно почувствовал острый приступ зависти к людям, которые могут смеяться в такую минуту. Что им известно о пророках! Кончиками пальцев пробежал он вдоль металлического прута у себя на поясе и ощутил биение жизни, которое нарастало по мере того, как оружие приближалось к северу. Оно было выковано для победы над злом, подобным Анахизеру. Но другая, более страшная, мысль неотступно преследовала Созданного все последние дни. «Что, если Анахизер силой или обманом завладеет магическим жезлом? Но нет, даже думать об этом опасно и глупо. Для того я и был сотворен, чтобы не дать этому случиться. Сомнение — человеческое чувство. Я отвергаю его».

Глава 19

АНАХИЗЕР


Кромалех упорно цеплялся за обрывки сознания, пока противоборствующие течения, которые встречаются у берегов Теру Манга, пытались утащить его вниз. Ночная схватка и так порядком его измотала, а для того, чтобы просто остаться в этих водах на плаву, понадобились все его силы и умение. Верная смерть ждала пловца внизу, на морском дне; отрывочные картины будущего, открывавшиеся ему, пока он сражался с волнами, были не менее мрачными: он не сомневался, что даже если ему удастся вырваться из водяного плена, пребывание его на свободе не будет долгим. Он сбросил маску перед Гамаварами и открыто предложил им встать на сторону Теннебриель. Однако согнанные с насиженного места пираты наверняка попали в плен. Дрогунд, скорее всего, умрет от удара, который нанес ему Кромалех, и вожаком морских разбойников станет Ранновик. Что он предпримет? Вероятно, сдастся на милость более многочисленного противника, кем бы он ни был: ловкости рыжему пирату не занимать, он сумеет выторговать пощаду у любого из враждующих лагерей Империи. При этой мысли Кромалех не смог удержаться от усмешки. Как бы там ни было, его собственная цель ни для кого больше не являлась секретом. Чем бы ни закончилась эта переделка, все равно придется рано или поздно начать играть в открытую. Войны не избежать, в этом он был уверен. И если Теннебриель проиграет, то и для него не останется никакой надежды. Конечно, он сможет вернуться на Золотые Острова (если придумает, как туда добраться) и даже жениться на Теннебриель, но их обоих ждет либо изгнание, либо тюрьма. Болтаясь на воде, как поплавок, который игривые волны то подбрасывают вверх, то швыряют вниз, Первый Меч твердо решил, что любой из этих вариантов предпочтительнее жизни без нее, и продолжал бороться.


А вот если она победит… но на размышления об этой приятной возможности времени больше не было. Колено Кромалеха коснулось чего-то шершавого, и он уцепился за подводный камень. Волны перекатывались через него, словно им уже прискучила забава и они хотели избавиться от пловца как можно быстрее. Его швырнуло на спутанные водоросли, которые мотались туда-сюда по поверхности, как промокший насквозь зеленый парус, и, уцепившись за морскую растительность, Первый Меч выбрался на прибрежную гальку. Волны по-прежнему перехлестывали через него, и он, не желая попусту тратить силы, дождался следующего вала, который поднял его, как котенка, и зашвырнул еще дальше на берег. Отчаянно барахтаясь в поисках опоры, чтобы возвращавшаяся волна не утащила его назад в море, Кромалех почувствовал под ногами песок. В бледном свете зари он увидел тропинку, которая, извиваясь, уходила от самой кромки воды куда-то во мрак. Ему все-таки удалось добраться до берега.


Некоторое время он лежал ничком на мокром песке, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Но, зная, что, если он сейчас уснет здесь, прилив смоет его в море, Кромалех приподнялся на локтях и пополз, отталкиваясь коленями, словно тюлень — ластами. Шум моря по-прежнему стоял у него в ушах, однако стал немного слабее, чем прежде. Так он продолжал продвигаться вперед, пока не добрался до относительно безопасного места среди скал. Над его головой возвышался громадный утес, взобраться на который было бы нелегко и будучи совершенно здоровым, но Кромалех и не загадывал так далеко вперед: сейчас он жил одной минутой. Он обладал необоримой волей к жизни и мощным телом, привычным к большим физическим нагрузкам; человек менее сильный не перенес бы и половины тех испытаний, что выпали на его долю за последние сутки.


Кромалех с трудом перетащил себя через невысокий барьер из камней и сказался на берегу небольшого, но довольно глубокого озера. Его воды, поражавшие своим спокойствием по контрасту с вечно живыми волнами моря, были черны, словно зеркало, в котором отражалась не восходящая заря, а беззвездная пустота космоса позади нее. Измученный путешественник тупо глядел на это чудо природы, и ему вдруг почудилось, будто озеро зовет его к себе, обещая покой и отдохновение. И тут силы покинули его окончательно, голова упала на песок, руки обвились вокруг ближайшего булыжника, как ручонки напуганного страшным сном ребенка вокруг шеи матери.


На грани сна и бодрствования он вдруг почувствовал, как ритмично заколебалась земля, точно где-то глубоко под ней забилось громадное сердце. Его тело, совершенно независимо от велений рассудка, отдалось примитивному ритму, словно откликаясь на призыв какой-то силы. Кромалех тряхнул головой, как будто пытаясь прогнать неприятный сон: ему вдруг показалось, что он погружается в камень, подобно тому как лошадь уходит в трясину или муха — в чашечку плотоядного цветка: ему доводилось видеть такое в своих странствиях. Но у него не было сил сдвинуться с места, и наваждение продолжалось. Тьма обступала его со всех сторон.


Ему чудилось, будто он проваливается сквозь прозрачную субстанцию, сквозь целые пласты ее, все глубже и глубже, пока дно моря не осталось где-то далеко наверху: он уже не слышал плеска волн, не чувствовал соленых брызг на своей коже. Он одновременно и плыл, подвешенный в пустоте, и продолжал оставаться заключенным в камень, как муха в каплю янтаря. Сделав еще одну попытку рассеять иллюзию, Кромалех понял, что сила, увлекавшая его вниз, лишила его воли, но одновременно наделила способностью чувствовать других существ — животных, растения, насекомых, — которые вместе с ним тоже стремились сквозь камень к центру земли, словно там находился огромный водоворот, затягивавший в свою пасть все живое.


Вдруг в мозгу Кромалеха раздалась команда, хотя нельзя было сказать, что он услышал голос или вообще какой-либо звук. Он невольно подумал, что это, должно быть, и есть инстинкт, который гонит стаи птиц с одного континента на другой и заставляет косяки рыб и угрей мигрировать, пересекая океаны. У него не было ни собственного голоса, ни имени, но не повиноваться ему было невозможно.


Тьма внизу начала рассеиваться. Между тем его падение продолжалось, хотя периодически траектория менялась, и ему казалось, что он, подобно птице, парящей над воздушным океаном, пересекает обширные пространства. Наконец ощущение движения исчезло, и он почувствовал, что лежит на твердой скале, которая больше не пропускает его сквозь себя. Первой его мыслью было, что он, должно быть, спал и проснулся, поскольку окружавшая его обстановка не изменилась, только озера больше не было видно. Впрочем, видно вообще не было почти ничего. Мощный зов тоже прекратился.


Он пошевелил пальцами, потом поднял голову и тут же зажмурился, пораженный открывшимся видом. Значит, галлюцинация продолжается! Но скала под ним была реальной, он прижимался к ней всем телом, как в первый момент, когда вырвался из объятий моря на сушу. «Как могло случиться, что я попал под землю? — мелькнула у него мысль. — Так вот, значит, какова она — магия Теру Манга, если это, конечно, Теру Манга».


На какое-то мгновение ему показалось, что он все-таки умер и душа его обрела вторую жизнь под водой, но рассудок взбунтовался, отказываясь верить в подобное. Кромалех осторожно открыл глаза и вытянул шею, устремив взгляд вперед. Перед ним простиралась слабо освещенная бескрайняя пустота, и у Кромалеха возникло ощущение, будто он прилег отдохнуть на самом краешке мироздания, откуда видна изнанка небес, в которых, правда, нет ни солнца, ни луны, ни звезд. Кромалех осторожно подтянулся на локтях и заглянул в пропасть. Утесу, на вершине которого он лежал, казалось, не было конца. Где-то в глубине его находился источник таинственного света, заставлявшего скалу переливаться немыслимыми оттенками, не виданными нигде в Омаре. Свечение словно вытекало прямо из камня, точно кровь из раны на теле вселенной.


Продолжая глядеть вниз, Кромалех заметил, что утес был вовсе не отвесный, как ему показалось сначала, а сложенный из гигантских ступеней, которые тянулись по всей его ширине; по-видимому, он и сам лежал как раз на одной из них. Он хотел было перевернуться на спину, чтобы проверить свою догадку, однако при первом же движении его обуял такой приступ болезненной тошноты, что он счел за благо вернуться в исходное положение. Очевидно, то, что находилось наверху, не предназначалось для его глаз. И он снова стал смотреть вниз с утеса.


Вокруг стояла тишина, невозмутимая, словно сама смерть; провал зиял, неизмеримый, как вечность; казалось, какая-то чудовищная тварь прогрызла дыру в самом брюхе вселенной. От этой мысли Кромалеху стало холодно: он вспомнил, о чем рассказывал Варгалоу, посол с востока. Ему припомнилась история о чародеях из другого мира, Тернаннока, которые случайно открыли проход между ним и Омарой, и о том, какой ценой удалось его запечатать. Может быть, сейчас он спит и видит кошмарный сон об этих самых Вратах между мирами? Если бы подобное могло существовать, то именно такой облик оно бы и имело — бесконечного, неизмеримого ничто. Но этого не может быть. Врата в Ксаниддуме были закрыты при помощи магии: на это ушла вся совокупная сила Иерархов Тернаннока, а также каждая крупица силы, которой обладали люди, павшие в битве под Горой.


«Это сон. Или я умер».


Свет разгорался. Далеко внизу, примерно в ста футах под собой, Кромалех вдруг увидел одинокую человеческую фигуру, двигавшуюся по одной из наиболее широких ступеней. На ней было белоснежное одеяние из материала, который отражал свет, так что при каждом движении человека острые лучи стреляли в разные стороны, и казалось, будто это он рассеивает тьму подземелья. Шестым чувством Кромалех ощутил, что незнакомец в белом смотрит в пропасть, терпеливо и выжидающе, словно подкарауливая появление божества. От него во все стороны исходила чудовищная сила — Кромалех, сам не зная как, почувствовал это, — и в то же время он притягивал к себе другую силу из окрестного пространства. И тут Кромалеха осенило: перед ним был тот самый Иерарх, Анахизер, о котором предупреждал Варгалоу. Отсюда, из глубин Теру Манга, а может, и из самых недр земли под нею, Анахизер посылал импульсы силы, которые притягивали к нему все, чего только касались. Всех этих мерзких тварей, наполнявших Теру Манга, — Ферр-Болганов, изикленов и других, еще более страшных существ, которые, по счастью, никогда не показывались на поверхности, — создал Анахизер, навечно привязав их к себе невидимыми путами своего могущества. Даже камни становятся мягкими как воск, покоряясь его воле! Кромалех пытался уговорить себя, что все это не более чем бред, безумные фантазии, но образ чародея, который закидывает незримый волшебный невод в пространство и вытягивает его, полный живой трепыхающейся добычи, оказался сильнее доводов рассудка.


Зов чародея был услышан. Повсюду, на каждой ступени громадного утеса, начали появляться обитатели мрачного подземного мира. В мгновение ока облепили они скалу, превратив ее в некое подобие огромного муравейника. Тысячи и тысячи Ферр-Болганов стояли как завороженные и не спускали глаз с сияющей белой фигуры, словно то был их бог. Да он и в самом деле был богом для этих убогих существ. Кромалеху захотелось отползти куда-нибудь подальше и забиться в темный угол, но заклятие держало крепко, не давая ему пошевелить и пальцем. По всей видимости, его присутствие осталось незамеченным, да и с самого начала чародей вряд ли имел намерение заманить Кромалеха в свою ловушку. Так, благодаря игре случая, Первый Меч Имперских Убийц оказался свидетелем странного ритуала, совершавшегося в глубокой тишине и тайне в подземелье Теру Манга.


Несмотря на огромное количество чудовищ, столпившихся на карнизах утеса, тишина в подземелье продолжала оставаться нерушимой, и Кромалех втайне надеялся, что все-таки видит дурной сон. Как это обычно бывает в кошмарах, он не мог не то что встать и убежать, но даже закрыть глаза, и потому вынужден был не отрываясь смотреть на Анахизера. Расстояние между ними было столь велико, что он не видел ни фигуры, ни черт лица чародея ничего, кроме красного влажного рта. Вот губы его дрогнули, приоткрылись, и он заговорил, властно нарушив царившую в подземелье тишину. Речь его была обращена не к рабам, в немом обожании и страхе лепившимся к скале, но к пустоте внизу. Язык, на котором он говорил, был не знаком Кромалеху, но, как ни странно, суть сказанного проступала сквозь враждебные звуки, и видения окружили Первого Меча, осыпаясь на него с темных сводов пещеры, словно огромные черные снежинки. Он различал обрывки каких-то сражений, извержения вулканов, землетрясения и наводнения, и всюду десятками и сотнями гибли люди, всюду лилась кровь. Из этих бессвязных образов Кромалеху стала отчасти ясна истинная цель Анахизера.


Бездна внизу скрывала в себе нечто куда более громадное, чем Кромалех мог себе представить. Его разум не в силах был охватить размеры и сущность скрывавшегося там бытия, но на помощь вновь пришли рассказы Варгалоу и Орхунга. Бесформенная сила, квинтэссенция чистой энергии, от века грезившая в бесконечных просторах вселенной, пробудилась. И разбудили ее события в Ксаниддуме. Правда, война на востоке была для нее не более чем одной из множества ярких и причудливых картин, которые она век за веком и тысячелетие за тысячелетием порождала ради собственной забавы. Вот и на этот раз, позабавившись и напитавшись свежей энергией, она хотела было вернуться к своим причудливым космическим видениям, но ей не дали. Анахизер, принимавший участие в том роковом заклинании, что имело столь страшные последствия для Тернаннока, еще тогда заприметил эту силу и задался целью овладеть ею. Эта мечта превратила его в предателя и изгоя, вынужденного скрываться в недрах Омары, пока люди, стремясь сохранить баланс Отражений, запечатывали Врата.


Анахизер обладал большими познаниями и сохранил достаточно сил, чтобы дотянуться из своего укрытия до тех запретных сущностей, которые обитали за пределами Омары. И он сумел привлечь внимание одной из них.


Подавшись назад, Кромалех глядел на разверзшуюся перед ним бездну с таким ужасом, словно то был зияющий вход в чумной барак. Теперь он знал, что скрывается внутри. Это были не Врата в другие миры и не вход в иное Отражение Омары. Это был спящий мозг предвечной силы, которую пытался пробудить Анахизер.


Понял Кромалех и то, какой путь к достижению своей цели избрал маг-отшельник. Иерарх собирался насытить дремлющий мозг силой, силой жизни! Омаранской жизни! Так вот для чего ему понадобилось изображать из себя завоевателя Омары! «Но это же чистое самоубийство, — подумал Первый Меч. Настоящее сумасшествие». Но все же в этом безумии, как и во всяком другом, присутствовала своя логика, которую Кромалех не мог не увидеть. Сначала Анахизер сделал попытку овладеть спящей силой извне, и она ответила на его желание. Но даже во сне она сумела использовать его в своих интересах. Ее вековечная жажда телесного воплощения затуманила рассудок Анахизера и превратила его в орудие, в своеобразную линзу, через которую находящаяся снаружи сила должна была, сфокусировавшись, прорваться в Омару. А потом, высосав из живого мира всю энергию, которую он только способен дать, сила должна была подменить его собой и сама стать Омарой.


Кромалех видел все это и многое другое, извлекая видения прямо из воздуха, как ярмарочный фокусник. Одно было не в его власти: он не мог остановить этот поток. Ему хотелось кричать от отчаяния, но и этого он не мог сделать. Сила, которая втянула его в это подземелье, держала крепко, хотя и бессознательно. Ему казалось, что он больше не вынесет, но главное откровение было еще впереди.


Он снова посмотрел вниз. Анахизер уже закончил свою ритуальную речь, полную посулов, заверений в верности, обещаний кровопролития и разграбления живого мира, и приступил к жертвоприношению. Кромалех с ужасом наблюдал, как в бездну посыпались все жертвы недавнего сражения в Теру Манга, как люди, так и чудовища. Именно эта кровавая жатва войны и служила пищей той силе, что ворочалась внизу, и, пока трупы падали в светящийся колодец, страх Кромалеха достиг своего предела: его осенило, что он тоже труп и, стало быть, должен пойти на прокорм прожорливой сущности. А иначе зачем он здесь?


В голове у него помутилось, в глазах потемнело, и он снова почувствовал возобновившееся притяжение. Свет вокруг померк, и милосердные руки тьмы подхватили и понесли Кромалеха, прежде чем крик ужаса успел вырваться из его уст.


Вероятно, он спал. Когда он открыл глаза, солнце стояло высоко в небе. Он лежал на камнях, перед ним чернело все то же озерцо, слегка повеселевшее при дневном свете. Обнаружив, что по-прежнему не может пошевелиться, он попробовал для начала согнуть пальцы. Ему вспомнился недавний кошмар. «Нет, все-таки это был не сон! — подумал он. — Но я ведь жив. Именно это и спасло меня». И он попытался улыбнуться, но это оказалось еще труднее, чем шевелить пальцами.


Через некоторое время он смог дотянуться до воды, зачерпнуть пригоршню и протереть глаза. Тут он понял, что не только жив, но еще и страшно голоден. Кромалех с трудом сел. Подумал, какое счастье, что его выбросило в эту крохотную, огороженную со всех сторон скалами, бухточку, где до него не доберутся Ферр-Болганы. С другой стороны, ему и самому отсюда было не выбраться, разве что попытаться одолеть отвесную каменную стену или поднабраться сил и поплыть вокруг берега в поисках более удачного места для подъема. Однако с этим придется пока подождать.


Он сидел, уставившись на неподвижную поверхность озера. «Что же мне делать, если я все-таки выберусь из этого жуткого места? Надо предупредить всех на Золотых Островах. Никто, даже Варгалоу, не догадывается об истинных масштабах силы, которую готовится спустить с цепи Анахизер. Его надо найти во что бы то ни стало! Если убить Анахизера до того, как он высвободит силу, катастрофу еще можно будет предотвратить. В одном Варгалоу прав: любая война Анахнзеру на руку. Империя должна быть сильной, а ее раздирают внутренние противоречия. — При мысли об этом Кромалех невесело рассмеялся. — Как же мне объяснить все это моей гордячке Теннебриель? Сможет ли она отказаться от мыслей о троне?» Смех его оборвался: у него не осталось и тени надежды, что он сможет добраться до Цепи Золотых Островов.


И тут все внутри у него похолодело: из морских волн выходили существа, памятные по ночной битве. Их было двенадцать. Изиклены. Привычным жестом Кромалех положил руку на пояс, где обычно висел его меч, но пальцы ухватили пустоту. Воды озерка позади него закипели, и из них возникли еще три чудовища. Они кинулись на Кромалеха, схватили его за руки и не отпускали. Теперь это была легкая задача: после всех испытаний ночи и утра могучий боец совершенно выбился из сил. Один из подошедших нанес ему сильный удар по голове, сразу погрузивший его в глубокое забытье, на этот раз без всяких видений.


Вожак морского народа наклонился над ним и проворчал:


— Это один из тех, последний.


— Снести его вниз или бросить тут? — спросил тот, что нанес удар.


Первый снова наклонился и внимательно взглянул Кромалеху в лицо.


— Погодите-ка. Это же тот, за кем нам велела присматривать Улларга. Кромалех. Его ждут в другом месте. — С этими словами он отдал краткие указания своим подчиненным, и они поволокли бездыханного воина к морю.


Кромалех проснулся от холода. На этот раз скалы под ним не было, он лежал на чем-то мягком и податливом.


Песок. Он попытался сосредоточиться, но голова гудела немилосердно, будто после хорошей попойки. Вокруг плескалась вода, соленая на вкус. С усилием он оторвал голову от песка и, опираясь на руки, огляделся по сторонам. Кругом было темно, но перед глазами Кромалеха плыли яркие круги. Рев и свист, долгое время заполнявшие его уши, постепенно уходили. Мало-помалу мельтешение в глазах тоже остановилось, и он остался один на один с холодом, темнотой и тихим настырным плеском.


Кромалех встал и, пошатываясь, побрел по щиколотку в воде вверх по пологому песчаному склону на сушу. Выйдя из воды, он вскоре набрел на небольшой каменный выступ, выдававшийся вперед наподобие миниатюрной набережной, и устало опустился на него. Голод терзал его внутренности, как дикий зверь. Усталость навалилась на плечи, словно гранитная плита, казалось, еще немного, и кости треснут под ее тяжестью. Никогда в жизни не доводилось ему испытывать столь полного изнеможения.


«В каком месте Омары я нахожусь?» — спросил он себя. Встреча с водяными жителями была еще свежа в его памяти, но все же он задумался, не пригрезилось ли ему все это. Впрочем, в море он таки побывал, в этом сомневаться не приходилось. Поблизости не было ни одного живого существа, и Кромалех решил не уходить, пока не отдохнет, хотя это могло оказаться опасным. За ним возвышалась какая-то стена, и он откинулся на нее, закрыв глаза.


Он так и не понял, сколько прошло времени — одна минута или несколько часов, — когда загорелся свет. Огненная точка приближалась к нему откуда-то сверху, постепенно превращаясь в факел, который нес, спускаясь по лестнице, человек в черном. За ним следовали несколько других. Они остановились прямо напротив Кромалеха.


— Кто вы такие? — надтреснутым от сухости во рту голосом осведомился воин. — И где я нахожусь?


— В Золотом Городе, — ответил человек в черном и наклонился, протягивая руку, чтобы помочь Кромалеху встать.


— Как? Как я сюда попал? — задохнулся от неожиданности тот.


— А мы надеялись, что ты нам скажешь, — произнес тот, что держал факел. Тем временем двое его помощников подхватили Кромалеха под руки и едва ли не понесли его вверх по лестнице. Было видно, что некогда могучий и грозный воин слаб, как новорожденный младенец, и самостоятельно подъем не одолеет. Сотни вопросов готовы были сорваться с его губ, но вместо того, чтобы задать их своим спутникам, он снова впал в забытье.


В следующий раз он очнулся в постели. Его покормили бульоном, и он опять уснул. Так продолжалось довольно долго: он просыпался, ел, пил, снова засыпал. Наконец он смог вставать и даже выполнять несложные физические упражнения, не покидая своей комнаты. И все это время он не видел и не слышал ни одного человека. Его держали под замком и еду приносили, когда он спал. Постепенно силы вернулись к нему, и он начал рваться наружу, сгорая от желания предупредить соотечественников о грозившей им опасности.


Его тюремщики, если, конечно, можно было считать их таковыми, заметили перемену к лучшему, которая произошла в нем, и прислали своего человека поговорить. Когда он вошел в комнату, где держали Кромалеха, дверь за ним снова заперли.


— Как я сюда попал? — начал разговор Кромалех.


— Нам известно об этом не больше, чем тебе, Первый Меч, — с наигранным безразличием ответил посланец.


— Но это правда Золотые Острова?


— Вне всякого сомнения. Разве ты не узнал место, в котором очнулся?


— Нет. На котором из Островов это было?


— У него нет названия. Но ты бывал здесь и раньше, как мне кажется.


Кромалех почувствовал предательский холодок в груди.


— Кому ты служишь? — спросил он подчеркнуто спокойно. Он с легкостью мог свернуть посланцу шею, как куренку, но с запертой дверью это все равно ничего ему не даст.


— Той же, кому и ты. Теннебриель.


— Она здесь? — не удержался Кромалех.


— Это ее остров.


— Тогда я должен поговорить с ней, немедленно.


— Сейчас это невозможно…


Забыв об осторожности, Кромалех резко подался вперед и схватил посланца за грудки:


— Так сделай, чтобы стало возможно! Я прибыл с севера и принес важные известия. Необходимо, чтобы меня выслушали.


Дверь распахнулась, и в комнате сразу потемнело. На пороге возник Администратор, один из подчиненных Асканара, и с ним двое вооруженных стражников. При их появлении Кромалех немедленно отпустил своего собеседника. Они вошли внутрь. Стражники не спускали с Первого Меча глаз, готовые отразить любую попытку нападения. Этих Кромалех видел впервые, но такой тип был ему хорошо знаком: одно неосторожное движение — и лежать ему на полу связанным по рукам и ногам.


— Зачем ты здесь? — процедил он, глядя Администратору прямо в глаза.


— Тот же самый вопрос я собирался задать тебе, Первый Меч, — мягко ответил тот.


— Где Теннебриель?


— Не на этом острове.


«Что им известно?» — билось у Кромалеха в мозгу.


— Я должен ее увидеть.


— Ее служанка сообщила, что ты не однажды говорил с ней. Но все же ты — Первый Меч гвардии Кванара Римуна.


— Я встретил ее здесь совершенно случайно. Она предана Империи, так же как и я.


Администратор печально покачал головой:


— У Правительства Золотых Островов мало времени. Все, что касается предательства, нужно выяснять…


— Предательства? — «Что им известно?»


— Прошу следовать за мной. — Администратор повернулся на каблуках и вышел из комнаты. Стражники сделали Кромалеху знак следовать за ним. В коридоре поджидали еще шестеро вооруженных людей. Сопротивляться не имело смысла.


Администратор привел его в комнату, где не было никакой мебели, кроме импровизированного стола, состоявшего из гладко отшлифованной мраморной плиты, которая покоилась на двух поставленных на попа камнях. На мраморе лежало покрытое черным тело. Неестественно скрюченная рука свисала со стола, словно искривленный корень поваленного бурей старого дерева. Чиновник указал на тело:


— Думаю, ты ее помнишь.


Кромалех подошел ближе, чувствуя, как острие меча упирается сзади ему в шею, и узнал Улларгу. Все ее тело было изломано и избито, лицо искажала зловещая гримаса. Должно быть, старуху постиг ужасный конец. Страх навечно застыл в ее остекленевших глазах.


— Перед смертью, — заговорил Администратор, — она рассказала мне кое-что, хотя как ей удалось прожить так долго, когда в ее теле ни одной целой косточки не осталось, непонятно. — Отвращение, охватившее чиновника при одном воспоминании об этом, не укрылось от глаз Кромалеха.


Страшный призрак Улларги, ползущей к нему наподобие какого-то искалеченного насекомого, снова встал перед глазами Администратора. Что двигало ею? Как она сумела прожить так долго после падения с большой высоты? Она выползла наверх из самых глубоких подземелий башни, с переломанными костями и торчащим из горла ножом! Охранники, перед которыми она предстала, покрытая коркой засохшей крови, были так поражены ее видом и ее словами, что немедленно вызвали Администратора. Онемев от ужаса, он слушал ее и видел, что это говорит не старуха, а какая-то темная сила, которая движет Улларгой против ее воли. «Кромалех, — сказала она, — ваш враг. Он много раз бывал у Теннебриель и настроил ее против Эвкора Эпты. Он развратил ее детский ум. Девочка не сделала ничего дурного. — Слова падали с губ старой карги, словно последние капли сока из лимона, стиснутого мощным кулаком. — Но Кромалех желает зла всем вам».


— Как она умерла? — спросил Первый Меч. Администратор стряхнул напавшую на него задумчивость.


— Теннебриель ударила ее ножом и сбросила с лестницы в пропасть, туда, где мы нашли тебя. Улларга предупредила, что тебя принесут туда. Я сначала ей не поверил. Думал, она бредит. Она говорила о каких-то морских жителях, которые якобы доставят тебя из Теру Манга. Измышления выжившей из ума старухи.


— Разумеется, — согласился Кромалех.


— О нет. Оказалось, что совсем нет. Мои люди видели, как странные существа вытаскивали тебя из воды внизу.


И тут Кромалех понял, что с ним произошло. Его перенесли на Острова изиклены! Но зачем? Какие причины могли быть у них для этого?


— Почему они принесли тебя сюда? — спросил Администратор. На самом деле он знал ответ, но не решался произнести его вслух. Должно быть, им приказала Улларга, точнее, та сила, что вселилась в ее тело, ибо безумный взгляд старухи выдавал ее одержимость. Она распорядилась принести его сюда специально для того, чтобы отомстить перед смертью. Но предала ли она и свою хозяйку, Теннебриель? Входило ли это в планы ее нового повелителя?


Кромалех покачал головой:


— Я не знаю.


— Жаль, — ответил Администратор. — Эвкору Эпте интересно было бы узнать. И Теннебриель тоже.


— Где она?


— В надежном месте, во дворце.


— Во дворце? А Император?


— Умер.


Кромалех кивнул. Значит, свершилось. Должно быть, Эвкор Эпта уже объявил себя сторонником Теннебриель. Интересно, прошла ли уже коронация?


Администратор жестом приказал своим людям убрать труп, и две тени безмолвно отделились от стены, приблизились к столу, подняли Улларгу, или то, что от нее осталось, на руки, и вынесли из комнаты.


— Впрочем, к тебе все это не имеет ни малейшего отношения, — продолжал чиновник разговор с Кромалехом.


Видя, что ему остался только один путь — полная откровенность, Кромалех сделал шаг к Администратору и начал:


— Слушай! Я был на севере, в Теру Манга. Я должен поговорить с твоим хозяином. Очень важно, чтобы он знал то, что я хочу ему сообщить.


— Ах да. Твои странные водяные союзники…


— Они мне не союзники…


— Так почему же тогда они принесли тебя сюда?


— Я не знаю! Но Империи они не союзники. Они служат Анахизеру, который спит и видит, как бы уничтожить нас всех. Если не хочешь отвести меня к Эвкору Эпте, то выслушай хотя бы сам.


— С удовольствием. — Администратор, казалось, ничуть не возражал против леденящей душу атмосферы комнаты, откуда только что унесли труп, и холод был ему нипочем. Не меняя выражения лица, он слушал рассказ Кромалеха о его приключениях на севере. Когда тот умолк, он равнодушно заметил:


— Никогда не предполагал, что солдаты способны на такое красноречие. У тебя воображение сказителя, а не воина.


— Сейчас не до шуток…


— А кто говорит о шутках! — возразил Администратор. — У нас нет на это времени. Особенно ввиду того, что ты, слуга, который присягал на верность Кванару Римуну, начал плести за его спиной заговоры с Теннебриель, а теперь признаешься в симпатиях к Оттемару Римуну, да еще и к голодранцам Гамаварам!


Кромалех уставился на чиновника полным ненависти взглядом.


— Отведи меня к Эвкору Эпте! Он должен знать, что нам угрожает.


— Я поговорю с ним. — И Администратор вышел, сделав охранникам знак заняться пленником. Те отвели его в камеру и заперли за ним дверь. Убежать оттуда было невозможно, как нельзя убежать из могилы. При мысли об этом Кромалеху вспомнилась Улларга. Да, старуха отыгралась за все, что было прежде. Он сел и уставился в пространство, чувствуя, что даже на севере у него было больше надежды на спасение, чем здесь. Скорее всего, он уже никогда не увидит дневного света. Что же на самом деле сообщила старая карга прихвостням Эвкора Эпты? А Тенебриель по-прежнему продолжает изображать простушку?

Глава 20

ЭСКАДРА


Гайл не спал всю ночь, но, хотя заря начала уже заниматься, не чувствовал усталости. Его душил гнев. Он лежал на койке, уставившись в дощатую стену каюты, и перебирал в памяти события минувшего вечера.


Рыбацкая лодка из Вестерзунда медленно, но верно продвигалась на юг. Несколько раз на их пути вставали шторма, но, благополучно справившись со стихией, суденышко продолжало держаться в стороне от оживленных торговых маршрутов, чтобы избежать ненужных встреч.


Казалось, ничто не сможет помешать им достичь намеченной гавани на острове Скеррин. После захода солнца море стало более бурным, за бортом вздымались и опадали волны, но крепкие северяне продолжали уверенно и бесстрашно управляться с суденышком. Закинули последний в тот день невод: в самом начале пути Гайл разрешил морякам рыбачить, зная, что в противном случае длительное безделье истощит их терпение, и тогда не избежать напряжения и ненужных ссор.


Тревогу подняла Сайсифер. Она спустилась в каюту, где Гайл со шкипером поедали свой ужин, и взволнованно сообщила:


— Киррикри предупредил меня, что сюда идут корабли Империи. Они еще далеко, но их много.


Через час стало понятно, что это не случайная встреча. За ними вели целенаправленную охоту, словно люди на кораблях точно знали, кто скрывается на борту утлого суденышка. Понимая, что их лодке не обойти быстроходные суда Феннобара, Гайл и Сайсифер решили притворяться до конца. Вскоре галеры Империи окружили шхуну со всех сторон, как акулы окружают добычу. Одетые в плащи из тюленьих шкур, наследник и девушка помогали рыбакам вытягивать невод, делая вид, что не замечают происходящего вокруг, однако их лодку окликнули с палубы флагманского корабля и через мгновение уже пришвартовали к его борту. Пока Гайл и Сайсифер поднимались по трапу флагмана, девушка успела шепнуть, что Киррикри все видел и постарается помочь.


Однако теперь, лежа на койке и разглядывая противоположную стену каюты, Гайл решил, что помощи ждать неоткуда. Он слишком хорошо знал нравы обитателей Золотого Города еще с тех пор, когда был там неофициальным пленником, и понимал, что на этот раз ему не вырваться.


Вспомнив прием, оказанный им Феннобаром несколько часов тому назад, наследник невольно поморщился. Флотоводец окинул его полным ненависти взглядом, словно рад был бы уничтожить на месте, и процедил: «Оттемар Римун. Тебе к лицу рыбачий костюм». «Ты ошибаешься, — попытался переиграть его Гайл. — Я не тот, за кого ты меня принимаешь». Феннобар приблизил к нему исказившееся от злобы лицо и прошипел: «Когда ты и твой колдун Корбилиан удирали с Золотых Островов, на вашем корабле был мой племянник, совсем еще мальчик. Вы умертвили его вместе со всей командой. Я узнал тебя, Оттемар Римун. Теперь тебе конец».


— Ты не спишь? — раздался голос рядом с ним.


Оторвавшись от воспоминаний о событиях прошлого вечера, Оттемар перенес свое внимание на соседнюю койку, где лежала Сайсифер.


Он отрицательно покачал головой.


— Напрасно. Голова бы лучше работала.


— Это все происки Эвкора Эпты. Но как Феннобар узнал, где нас искать?


Сайсифер села и потянулась, как хорошо выспавшийся человек, и Гайл невольно подивился ее спокойной уверенности.


— Кажется, я догадываюсь. Изиклены. Они сообщили ему, где мы находимся.


Гайл даже не попытался скрыть охвативший его ужас:


— Они что, заодно с Феннобаром?


— Может быть, и так, но я лично думаю, что они сделали это по злобе. Им не удалось выполнить приказ хозяина и захватить тебя живьем, вот они и решили выдать тебя другому врагу.


Гайл внимательно поглядел на девушку.


— Похоже, тебя это совсем не печалит! — произнес он насмешливо. Потом добавил более серьезно: — Что слышно от Киррикри?


— Ничего, — покачала она головой. — Но мы еще не добрались до Золотых Островов. Сколько до них пути?


— Недели две, может, чуть меньше. А что?


Девушка пожала плечами:


— Думаю, еще рано отчаиваться.


Молодой человек усмехнулся:


— Неужели дар ясновидения посетил тебя снова? Что, лучшие дни ждут нас впереди?


Сайсифер усилием воли согнала с лица мрачное выражение. Даже теперь любое напоминание о провидческом даре, который оказался лишь ловушкой, куда ее завлекли помимо воли и желания, причиняло ей боль.


— Нет, ничего такого я не обещаю. Просто надо подумать.


— Я и так всю ночь думал! Сначала я хотел поговорить с Феннобаром напрямую, рассказать, что ждет нас в будущем. Но он предан своему делу и ни за что не свернет с намеченного пути. Эвкор Эпта приручил его, он готов есть с рук Администратора. А офицеры все до одного преданы самому Феннобару.


— Попытайся заснуть.


Варгалоу как раз совещался с Даррабаном и Ранновиком, когда сообщили новость: на горизонте показались суда Феннобара.


— Отлично! — воскликнул Даррабан, стоя на палубе и вглядываясь в южную часть неба. — До Цепи еще неделя пути. Сейчас проверим, на что способны наши кораблики.


Варгалоу, который стоял рядом, не обладал зоркостью Труллгуна, однако вполне доверял заявлению последнего о том, что корабли Феннобара близко.


— Надо постараться обойтись без ссоры, — сказал он. Даррабан рассмеялся и хлопнул его по плечу:


— Ты все еще надеешься уладить дело миром? И это после того, как мои люди несколько недель просидели, будто собаки на коротком поводке, чуя запах дичи?


— Каждый человек, которого мы потеряем в этой схватке, потерян и для борьбы с Севером.


— Ничего не поделаешь, — фыркнул Даррабан. — Но я готов вести переговоры. Если и Феннобар согласится (в чем я лично сомневаюсь), то удастся обойтись без крови.


За их спинами, неподвижный как статуя, лицом к морю стоял Орхунг. Его рука незаметно для остальных сжимала металлический жезл, который вдруг вспыхнул голубым огнем и так же быстро погас.


К полудню две эскадры сошлись вплотную, и люди Феннобара поняли, что их преследуют. Сам Феннобар давно уже наблюдал за тем, как суда Труллгунов сначала постепенно сокращали дистанцию, а потом начали обходить его флот с востока и запада.


— Что за игру затеял этот глупец Даррабан? Напоминает, что мы плывем через воды, которые принадлежат его клану? — проворчал он вполголоса. Что, он вздумал обойти меня с флангов? Это еще что за блажь? — И вдруг его осенило, что Труллгун знает, кого он везет на своем корабле. От этой мысли ему стало холодно, но он тут же запретил себе так думать. Откуда он мог узнать?


Однако, когда военные корабли Труллгунов завершили свой маневр, который иначе как угрожающим назвать было нельзя, тревога Феннобара усилилась.


— Господин, — задыхаясь, выпалил один из впередсмотрящих, который спустился с мачты, чтобы лично доложить адмиралу важное известие, Даррабан взял нас в кольцо. Его корабли конвоируют наш флот.


— Конвоируют! Что за безумие! Пошлите за этой высокомерной свиньей. Пусть поднимется ко мне на корабль, — бесновался Феннобар, однако предварительно велел своим капитанам приготовить суда к бою.


Через час в каюту Феннобара вошел Отрик Гамаль. По его лицу было видно, что он принес плохую новость.


— Даррабан отказался подняться на борт, — сообщил он Феннобару.


Адмирал отшвырнул бокал с вином и грубо выругался.


— А я и не ждал, что он явится! Ну? Чего ему надо?


— С ним посол с востока.


Феннобар так сжал кулаки, что костяшки пальцев у него побелели, а лицо его покраснело от злости.


— Как! Этот колдун!


— Это еще не самая плохая новость. С ним не только Варгалоу, но и множество Гамаваров вместе с Ранновиком, их вождем. В эскадре Даррабана много пиратских кораблей, и они не пленники.


Феннобар разинул рот, точно ему не хватало воздуха, несколько раз пронесся по каюте, ища выход, и кинулся на палубу. Там он растолкал своих людей, которые толпились у поручней, сам встал на краю и уставился на корабли противника с таким видом, словно надеялся, что они утонут от одного его взгляда. Отрик последовал за ним.


— Гамавары! — прорычал взбешенный адмирал Империи. — Предатели! Потом, немного успокоившись, он повернулся к Отрику. — Значит, они решили играть в открытую и объявили Империи войну.


— Они пришли, чтобы драться, господин, — подтвердил Отрик.


— Что они тебе сказали?


— Они заявили, что поддерживают Оттемара Римуна, — ответил Отрик почти шепотом, наклонившись вперед, так чтобы никто, кроме его командира, не услышал. — А еще они знают, что наследник и девушка находятся здесь. Если мы отдадим пленников Даррабану, они уйдут с миром.


Морщины на лбу Феннобара стали глубже, его затрясло в новом приступе ярости, но вдруг он откинул голову и расхохотался.


— Подумать только, и это все, чего они хотят! — И он сплюнул за борт. — Вот и все их требования! — Он схватил Отрика за плечо. — Вернешься к ним. Скажешь, что, если они выпустят в нас хоть одну стрелу или поднимут хоть один меч, — голос его упал до шепота, так что только Отрик мог слышать, — я прикажу перерезать глотки и наследнику, и его девчонке. Так и передай! — С этими словами он откинулся назад и расхохотался снова.


Отрик побледнел.


— Господин, боюсь, они нам не поверят.


Феннобар помрачнел.


— Не поверят! Ты, похоже, тоже думаешь, что я шучу? Я знаю, что Эвкору Эпте Оттемар нужен живым, но я лучше убью его здесь и сейчас собственными руками, чем отдам Труллгунам.


— Варгалоу был уверен, что ты пригрозишь убить Оттемара, — продолжал Отрик. — Он не верит, что ты это сделаешь. Его жизнь представляет слишком большую ценность.


Феннобар яростно выругался и выхватил из ножен меч.


— Вот как? Сейчас посмотрим! Приведи его сюда.


— Господин, — предостерег его Отрик, — если мы не выполним приказа Эвкора Эпты…


Глаза Феннобара дико сверкнули, и младший офицер уже всерьез испугался за свою жизнь, но тут адмирал резко повернулся лицом к морю и рубанул мечом по палубе так, что лезвие запело, глубоко воткнувшись в доски. Если бы это был человек, а не дерево, он был бы перерублен пополам.


— Чума на Администратора!


— Господин, — раздался из-за его плеча голос Отрика, — а нельзя ли обратить эту ситуацию нам на пользу?


Феннобар едва не испепелил его взглядом, но потом кивнул.


— Ну?


— Предъявив нам свои требования, Труллгуны тем самым нанесли оскорбление Империи. Мы представляем закон. Осмелятся ли они применить против нас силу? Если да, то дом Труллгунов потеряет свое доброе имя, как только известие об этом достигнет Золотых Островов.


Феннобар хмыкнул, успокаиваясь.


— Так-то оно так, но наследник все-таки у нас. И мы не можем заявить об этом открыто. Теннебриель, наверное, уже стала регентом. А когда Труллгуны принесут на Острова весть о том, что мы нашли Оттемара, но не спешим посадить его на трон, то уже наше доброе имя будет запятнано. Можно, конечно, все отрицать, но у нас много врагов, которые поверят не нам, а Труллгунам. — Он кивнул в сторону труллгунских кораблей. — Ты понимаешь, что это значит? Война. Она начнется здесь. Время закулисных игр кончилось. Эвкор Эпта будет недоволен, но это неизбежно.


— Странно, — заметил Отрик, — Варгалоу тоже не хочет войны. Он все еще продолжает твердить об угрозе с севера, и пират Ранновик подтверждает, что там обитает какое-то могущественное зло. Они предлагают нам выступить в поддержку наследника, привезти его в Империю и посадить на трон.


Феннобар хмуро взглянул на море.


— Только и всего? Неужели они думают, что я так легко соглашусь на их идиотские требования? Пусть себе болтают о неведомом зле! Это все пустые разговоры, чтобы отвлечь наше внимание от их истинной цели.


— А как же водяные, господин? Как быть с ними?


Феннобару вновь вспомнились странные существа, которые вынырнули в один прекрасный день из волн и сообщили ему, где искать наследника. Он так и не понял их мотивов.


— Неужели мы станем бояться людей-рыб? Море кишит подобными тварями. Если они и впрямь обитатели Теру Манга, то им повезло, что они избавились от таких соседей, как пираты, да и от прочих людей наподобие Оттемара Римуна тоже. Для того они и выдали его нам. Нет, Отрик, все эти разговоры о враждебной силе — обыкновенный обман. Сам подумай! Допустим, мы отдадим наследника Даррабану, откажемся поддержать Теннебриель и перейдем на сторону Римуна, сколько времени пройдет, прежде чем новый Император примется за реорганизацию флота? Сколько времени пройдет, прежде чем Даррабан Труллгун станет Главнокомандующим, спрашиваю я тебя? А вспомни еще Гамаваров и этих предателей на востоке! Чума на них на всех! Если они ищут боя, то они его получат! А если мы не сумеем отправить их на дно, то пусть забирают и наследника. По частям.


Отрик поклонился.


— Значит, я вернусь к ним…


— Ничего подобного! Еще глотку тебе перережут за отказ. Поди приведи девчонку.


Неожиданный приказ удивил младшего офицера, но он поспешил исполнить волю командира, радуясь, что тот не распорядился привести заодно и Оттемара. Убить его, конечно, легче легкого, но Эвкору Эпте он был нужен живым. Отрик спустился по трапу в помещение, где у дверей каюты, в которой содержались пленники, стояли часовые. Сняв с пояса ключ, он отпер замок и толкнул дверь. Оттемар, по-видимому, спал, вытянувшись на койке во весь рост. Но девушка поднялась на ноги и устремила на вошедшего Отрика прямой, строгий взгляд.


«Она красива какой-то тревожной красотой, — подумал он. — Я ни у кого не видел таких странных глаз: в их взгляде нет тепла, но он притягивает». Никто не знал, откуда взялась девушка и зачем она здесь. Большинство полагали, что это подружка Оттемара, которую он подобрал где-то на востоке. Жалко будет ее убивать, но, видимо, именно это и задумал Феннобар, желая бросить Труллгунам вызов и дать повод для начала сражения.


— Ты должна пойти со мной на палубу, — сказал Отрик и протянул девушке руку. В то же мгновение он ощутил резкую боль, словно опустил кисть в расплавленный свинец. Вскрикнув, он попятился в распахнутую дверь. Услышав его крик, вошли стражники с мечами наголо; тут же в воздухе полыхнуло синее пламя, раздался грохот, и солдаты вылетели из каюты, будто вышвырнутые невидимой рукой.


— Дверь! — все еще корчась от боли, завопил Отрик. Один из стражников захлопнул ее пинком и поспешно запер. Другой распростерся на полу и лежал, не шевелясь; похоже, синяя молния выжгла из него жизнь. Отрик, поскуливая, как обиженный щенок, нянчил свою руку, и до людей, которые спешили на помощь сверху, донесся тошнотворный запах горелого мяса. Они окружили офицера, но тут подоспел сам Феннобар и оттеснил их одним движением мощного плеча.


— Что здесь происходит? — грозно заорал он. Отрик задыхался, из глаз текли слезы.


— Не входи туда, — выдавил он наконец. — Колдовство. Что-то…


Феннобар выкрикнул команду, и несколько человек направились к двери, отперли ее и остановились на пороге, ожидая дальнейших распоряжений. Лица их были бесстрастны, но в глазах метался страх.


— Девушка, — произнес Отрик, поднимаясь на ноги. — У нее сила…


— Выходи! — прорычал Феннобар. — А не то голову тебе отрублю!


— Вели своим людям войти внутрь, Феннобар, — донесся сквозь дверь спокойный голос Сайсифер. — Или заходи сам.


Феннобар хотел было отодвинуть своих людей и шагнуть внутрь, но в последний момент передумал. Здесь крылось какое-то зло, которое было ему не по зубам. Он велел запереть дверь снова.


— Принесите еще замки. Запечатайте каюту. Что бы там ни было, пусть остается внутри. — Затем он повернулся к Отрику и тут только заметил его совершенно изуродованную руку.


— Огонь, — произнес тот. — Жидкий огонь. — Лицо его стало белым как мел, и он во весь рост растянулся на полу.


Тем временем в каюте Сайсифер снова упала на койку, совершенно опустошенная последним подвигом. Ей не хотелось выпускать на свободу свою чудовищную силу, но она видела, что приготовил для нее Феннобар. Гайл, по счастью, крепко спал, а когда сверкнула синяя молния и раздался удар грома, он только перевернулся на другой бок, чуть застонав во сне. Ей не хотелось, чтобы он знал, на что она способна; к тому же она и сама была не до конца уверена, что действительно может это. Она знала одно: ее сила возросла от близкого присутствия Орхунга, но надолго ее не хватит. Если солдаты придут толпой, она не сможет отразить их натиск.


Тут до нее донесся далекий голос Киррикри, и она, сделав усилие ответила на его призыв.


«Госпожа! Я услышал твой крик…»


«Я жива, — ответила девушка. — Скажи им, пусть начинают не медля. Пока нам с Оттемаром ничего не грозит. Времени, чтобы разделаться с флотом Феннобара, вам хватит. Где ты сейчас?»


«На корабле Даррабана».


«Бедная моя птичка. Ты очень измучен?»


«Ничего. Потерплю. Хорошо бы, правда, поскорее вернуться на сушу, здесь почти нечего есть. Я не люблю ни рыбу, ни солонину. Но, госпожа, ты уверена, что боя не избежать?»


«Да, Киррикри. Феннобар скорее убьет нас обоих, чем отдаст Даррабану. Он — правая рука Эвкора Эпты и к тому же жаждет богатства и славы. Скажи им, пусть начинают».


Девушка почувствовала, как оборвалась между ними связь, и в который уже раз испытала горькое разочарование. Она приготовилась не спать и следить за тем, чтобы люди Феннобара не ворвались внутрь, хотя ей было хорошо слышно, как они приколачивали дополнительные доски к двери.


Варгалоу пристально смотрел на Орхунга. Вот уже несколько минут Созданный сидел, не шевелясь и крепко зажмурившись, словно прислушивался к чему-то вдалеке, может быть, разговаривал с Киррикри, который примостился на самой верхушке мачты. Бывали моменты, когда его металлический жезл вдруг вспыхивал голубоватым светом и тут же гас снова. Варгалоу не однажды замечал это, но никогда ни о чем не спрашивал. Он просто ждал, зная, что Орхунг сам все расскажет, когда настанет время. Смысл существования Мирового Стража, цель, ради которой он был создан, так и оставалась загадкой, в том числе, как подозревал Избавитель, и для него самого. Ведь именно так было и с Сайсифер, наделенной огромным могуществом, о котором она даже не подозревала.


Когда Орхунг все-таки заговорил, Варгалоу сразу понял, что оправдались его опасения и сбылись надежды Даррабана.


— Сайсифер на время защитила себя и Оттемара от похитителей. Но Феннобар их не отпустит. Она говорит, чтобы мы начинали. Киррикри передал ее слова.


Новость распространилась по кораблям Труллгунов и Гамаваров со скоростью лесного пожара. То с одной, то с другой палубы доносились крики восторга и ликования. Ранновик уже давно отбыл к своим — готовиться к бою; все мысли его были лишь о безопасности девушки. Сыновья Даррабана тоже заняли удобные для нападения позиции. Варгалоу и Орхунг, стоя на палубе, наблюдали, как объединенные флоты Труллгунов и Гамаваров смыкают ряды, готовясь к атаке. Вот огненный дождь из зажигательных стрел и горящих ядер пролился на палубы феннобаровых судов, и морской бой начался. Несколько кораблей загорелись сразу; клочья жирного дыма, устремляясь к небу, вскоре соткались в одну большую тучу, которая повисла над местом сражения.


— Сколько здесь кораблей? — спросил Варгалоу Даррабана.


— Почти две сотни. Лучшие корабли Империи и весь военный флот Труллгунов. Этот день оставит по себе долгую память. Но не сомневайся, теперь, когда среди нас Гамавары, победа будет за нами. Они дерутся как звери! Собственно, именно поэтому никто не торопился выкуривать их с севера. Слишком дорогое удовольствие.


Варгалоу наблюдал за тем, как сходились борт к борту суда и их команды бросались друг на друга, потрясая оружием, словно безумные. Он все видел, но оставался безучастным, как будто события, свидетелем которых он был, происходили где-то далеко, может быть, даже во сне. В то же время он сознавал, что множество кораблей и еще больше людей будут потеряны до конца дня, и это наполняло его сердце горечью. Дюжина кораблей уже затонула, еще с десяток продолжали гореть, люди расставались с жизнью в считаные секунды, как это было при Ксаниддуме. В этом бою сошлись две равные по силам и умению армии, а значит, победа не могла быть одержана легко. Время от времени Варгалоу бросал взгляд на Даррабана, и свирепая радость, написанная на его лице, ужасала Избавителя. Было время, когда и он, Варгалоу, служил хозяину, кровожадному, как сама смерть, — Грендаку, Хранителю, — выискивая и безжалостно истребляя его врагов. Но он выполнял свой долг, хотя и превратно понятый, и никогда не получал от этого ни малейшего удовольствия. На Даррабана кровопролитие действовало, как вино на пьяницу: чем дольше он смотрел, тем сильнее хмелел, а чем более хмельным становился, тем откровеннее проявлялась его радость.


День клонился к вечеру. Горящие корабли один за другим уходили под воду. Оставшиеся на поверхности боевые галеры перемешались, сплелись снастями и веслами так, что было непонятно, кто побеждает, а кто проигрывает. Варгалоу давно уже оставил всякие попытки разобраться в этой путанице, однако Даррабан утверждал, что его люди взяли противника в оборот. Вождь Труллгунов не только пристально следил за ходом сражения, но и направлял его: к нему то и дело подбегали вестовые с донесениями, которые он внимательно выслушивал, а потом отдавал приказы. Между делом он снова и снова клялся, что выиграет бой. Наконец уже на исходе дня он указал на большой корабль, который оборонялся от наседавших на него со всех сторон судов противника, пока два труллгунских корабля поменьше готовились протаранить его борт.


— Флагман Феннобара! — восторженно проорал Даррабан и принялся так воинственно размахивать кривой абордажной саблей, которую на всем протяжении боя сжимал в руках, будто вознамерился наконец пустить ее в дело. — Мы атакуем. Осталось только потопить это неуклюжее корыто, и победа наша! Тарань его!


— Но там же Оттемар с девушкой! — запротестовал Варгалоу.


— Ха! Мы их вытащим раньше, чем корыто начнет тонуть. Доверься мне! Мы еще прибьем голову Феннобара к мачте! — И, прежде чем Варгалоу успел сказать хоть слово, неугомонный Труллгун умчался, чтобы поучаствовать в последней схватке. Избавитель снова остался наедине с Орхунгом, продолжавшим равнодушно взирать на кровавую бойню, которая происходила вокруг. Он слышал вопли расстававшихся с жизнью людей, воинственные крики нападавших, треск ломавшихся мачт и крошившихся под ударами таранов корабельных корпусов, но не обращал на них никакого внимания, словно его сознание находилось в это время где-то далеко, в неведомой стране.


Варгалоу наблюдал, как быстроходная галера Даррабана стремительно приближается к кораблю Феннобара. Едва он успел покрепче ухватиться за поручни, как нос галеры вместе с укрепленным на нем тараном погрузился в переднюю часть незадачливого флагмана. Щепки фонтаном брызнули в разные стороны; сила удара была такова, что в корпусах обоих судов заходила ходуном каждая доска. Люди Даррабана взвыли от восторга, до того им не терпелось кинуться в рукопашную. Они еще не участвовали в сражении и теперь со свежими силами ринулись на врага. Люди Феннобара уже порядком устали, но дрались как звери, зная, что пощады им не будет.


Орхунг и Варгалоу остались на своих местах; впрочем, ничего другого от них и не ждали.


— Оттемар на борту? — спросил Избавитель.


— Заперт в каюте, — кивнул Созданный.


— Давай-ка лучше сами их поищем, а то как бы про них не позабыли в этой свалке. — С этими словами Варгалоу обнажил свою стальную руку, испытывая отвращение к неотделимому от его тела орудию убийства, но в то же время понимая, что настала пора прибегнуть и к этому средству. Орхунг вытащил из-за пояса свой жезл, и оба, с легкостью перемахнув через поручень, спрыгнули на палубу уже изрядно накренившегося вражеского корабля. Очень скоро ему предстояло пойти ко дну; многие из его защитников бросились к противоположному, неестественно задравшемуся краю палубы и попрыгали вниз. Не всем, однако, удалось спастись: часть погибла, затертая между бортом флагмана и другого труллгунского корабля, подошедшего, чтобы тоже принять участие в решающей схватке.


Сражаясь, Варгалоу с удивлением обнаружил, что его сознание совершенно не участвует в происходящем: он косил врагов, как траву, полагаясь единственно на инстинкт, который заставлял его самого держаться подальше от чужой стали. Война в Ксаниддуме внушила ему отвращение к любого рода сражениям, но, наблюдая это побоище, Варгалоу почувствовал, как у него все онемело внутри, и теперь дрался без всяких эмоций, точно автомат.


Даррабан и его люди быстро довели дело до конца: они убивали врагов до тех пор, пока не раздалась мольба о пощаде. Правитель Труллгунов сразу же подал сигнал прекратить сражение, ибо, несмотря на всю свою свирепость, кровожадным маньяком он все же не был.


Шум и движение тут же замерли, и Варгалоу обнаружил, что стоит среди забрызганных кровью людей, ошеломленных неистовством боя. На какое-то мгновение им даже стало стыдно самих себя и своих поступков. Потом солдаты Империи побросали оружие и устремили на победителей настороженные взгляды. Люди Даррабана тоже были порядком измучены. Наступившее затишье охладило пыл обеих сторон.


— Где Феннобар? — задал вопрос Варгалоу, но побежденные не отвечали.


Широко шагая, к нему подошел Даррабан. Грудь его тяжело вздымалась и опускалась, глубокий порез на плече сочился кровью.


— Был таков, — проворчал он. — Давно уже. Как только понял, что наша взяла, прикрылся дымовой завесой и сбежал. С ним ушло много кораблей.


— Но наследник…


— Здесь! — захохотал Труллгун. — Он — цена Феннобаровой жизни.


Мгновение спустя Варгалоу их увидел: они медленно поднимались на палубу, Гайл поддерживал Сайсифер, помогая ей перешагивать через обломки и мертвые тела.


Варгалоу немедленно бросился к ним. Ему хотелось сжать их обоих в объятиях, но вместо этого все трое замерли и смотрели друг на друга, словно бестелесные духи, повстречавшиеся в другой жизни.


— Забери нас из этого бардака, — нарушил молчание Гайл. Взгляд его был полон отвращения ко всему, что их окружало. Избавитель молча кивнул, и все трое поспешили покинуть увечный флагман и вернуться на корабль Даррабана. Немного погодя галера избавилась от своей жертвы, и некогда грозный корабль, превратившийся ныне в дотлевающий гроб для сотен мертвых тел, в беспорядке разбросанных по палубе, медленно погрузился в вечную тишину моря.


Даррабан приветствовал гостей в своей каюте.


— Люди Феннобара сдались. Битва окончена. — Он поклонился Гайлу. Господин, для меня нет большей чести, чем объявить мой меч, мой флот…


Гайл положил руку ему на плечо и устремил на него усталый взор.


— Я рад, что ты со мной, Даррабан. Сегодня ты одержал блестящую победу, но, честно говоря, не таким способом хотел бы я получить трон.


Варгалоу не сводил глаз с Гайла и девушки. Выглядели оба ужасно, и Избавитель невольно испугался, не пострадали ли они от рук молодчиков Феннобара. Тут Сайсифер заговорила, словно отвечая на его невысказанный вопрос.


— Они не причинили нам вреда. Несмотря на все угрозы, мы были нужны им живыми.


— Тебе грозила смерть, — вмешался Орхунг, качая головой. — Феннобар хотел тебя убить.


Кулак Даррабана обрушился на стол.


— Мы догоним его вместе со всеми подручными…


— Нет, — прервал его Гайл. — Пусть бежит к своему хозяину. Золотой Город должен узнать о том, что произошло здесь сегодня. Пора мне снять маску. Я больше не Гайл. С этой минуты в глазах всего света я — Оттемар Римун, и никто другой. И на Золотые Острова я вступлю открыто, под собственным именем.


— Но, господин, война только начинается, — возразил Даррабан. — Если мы захватим Феннобара сейчас, то облегчим себе задачу в будущем.


— Войны, может быть, и не будет, — ответил Гайл.


— Боюсь, что ты ошибаешься, — вмешался Варгалоу. — Эвкор Эпта начал играть в открытую игру. До нас дошло известие о том, что Теннебриель возведена в ранг регента, а вскоре станет и Императрицей. Война неизбежна.


Гайл устало кивнул:


— Ну, раз ты так считаешь…


— Могу ли я предложить, — снова заговорил Даррабан, — мои острова в качестве приюта на первое время? Там спокойно и никто не застигнет нас врасплох.


— Ты нас очень обяжешь.


Сайсифер встала и, ни слова не говоря, вышла на палубу. Остальные тоже поднялись, но никто за ней не последовал. Девушка остановилась у поручней, белая сова подлетела к ней и опустилась рядом. Двое погрузились в беседу, и никто, в том числе и Орхунг, не слышал, что они говорили друг другу.


Гайл обратился к своим союзникам:


— Все, что рассказывал нам раньше Орхунг, — правда. Я видел врагов на севере. Пока мы ломаем копья из-за того, кто же будет сидеть на троне, Анахизер собирает силы. В Теру Манга у нас есть и союзники, но гражданская война сильно ослабит нас.


— Надо предотвратить ее любой ценой, — заявил Варгалоу.


— Это возможно, — ответил Даррабан. — Но для этого придется помахать большой дубиной. Если нам удастся собрать армию и флот такой силы, что обитатели Империи поймут бесполезность сопротивления, то война, возможно, и не состоится.


— Если они сложат оружие добровольно, я помилую всех до единого, пообещал Гайл. — Я устал от кровопролития.


— Надо быть воистину златоустом, господин, чтобы убедить упрямых Администраторов в правдивости твоих слов, — пошутил Даррабан, но никто не засмеялся.


— Ты привлек на свою сторону Гамаваров, — напомнил ему Варгалоу. Разве это не пример наших намерений?


Даррабан вежливо кивнул:


— Да, но, понимаешь ли, Эвкор Эпта — фанатик. Дело можно решить миром, только если убрать его самого, а иначе опять Война Островов, а то и что-нибудь похуже.


Варгалоу задумался. Похоже, Даррабан прав. Придется пойти на демонстрацию силы, собрав под свои знамена всех мыслимых и немыслимых союзников. А вдруг они вынуждены будут драться? Что останется от их армии? Что они смогут противопоставить врагу, который вот-вот нагрянет с севера?


— Надо дать знать Руану и другим нашим союзникам. Мы должны собрать всех, кого только сможем, — обратился к нему Гайл.


Варгалоу медленно кивнул. В ушах его стояли крики павших под Ксаниддумом, и чем дольше он прислушивался, тем сильнее вопли отчаяния и боли походили на издевательский смех.

Часть пятая

ОСАДА

Глава 21

СОБРАНИЕ


Эвкор Эпта по обыкновению молча сидел перед собранием в Зале Ста, вглядываясь в лица, точно высматривающий добычу хищник. «Интересно, подумал он. — Ни одного Труллгуна во всем зале». Еще более любопытно, что впервые за много лет пришли все Кранноки, причем не только представители побочных ветвей. С тех пор как Теннебриель объявили регентом, их положение изменилось. Несмотря на то что в зале хватало пустых мест, было очень шумно, и пришлось призвать аудиторию к порядку. Эвкор Эпта тщательно скрывал усталость: почти всю прошлую ночь он провел в размышлениях, обдумывая сегодняшнее собрание. Выводы, к которым он пришел, радовали, и Эпта использовал хорошее настроение в качестве поплавка, чтобы продержаться день. Теперь, когда Оттемар сделал наконец первый открытый ход, должна была начаться настоящая игра. Теннебриель спрятана в надежном месте, где ей не придется вступать в спор о власти, который только понапрасну смутит ее полудетский ум. Девочка неплохо справилась со скучной церемонией произведения ее в регенты. Эпта был уверен, что к концу дня добьется единогласного признания ее Императрицей.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник