Олигарх 6

Глава 12

С Иваном мы в ночи посидели еще пару часов. Разговор как-то незаметно переключился сначала на воспоминания беззаботного детства и здесь говорил в основном Иван, а я внимательно его слушал.

В моей голове сохранились воспоминания о многом из допопаданческой жизни князя Алексея, но кое что существенное исчезло и только общение с родственниками, а сестер, матушку и нянюшку с её сыновьями я без всяких натяжек давно уже считал таковыми, позволяло мне постепенно восполнять «пробелы» моей памяти.

За прошедшие годы я разработал «технику» выпутывания из не ловких ситуаций которые вполне могли бы возникать когда вдруг выяснялось, что я не помню чего-нибудь критического. И надо сказать, что работало это безукоризненно.

Но во время нашей ночной беседы это мне совершенно не потребовалось. Иван с удовольствием вспоминал наше детство и непрерывно говорил, говорил, говорил. Я только кивал головой и поддакивал «да, да, помню».

На рассвете мы с Иваном решили все таки немного поспать. Мне хватило трех часов сна чтобы встать добрым как свежесорванный молоденький огурец.

Новый генерал-губернатор прибыл к своему новому месту службы тридцать первого августа. Недостатки нашей компанейской почтовой службы в пределах Восточной Сибири уже были успешно устранены и генерала Антонова я встретил на Черемховской почтовой станции.

Червячок сомнений всё равно глубоко внутри грыз меня. Одно дело общение с командиром рядового кавалерийского полка, другое дело с генерал-губернатором огромной Восточной Сибири, пусть и свежеиспеченным.

Но все мои сомнения оказались беспочвенными, генерал повел себя со мной точно так же как много лет назад во время нашей первой встрече в Варшаве.

После коротких дежурных взаимных приветствий он спросил какие у меня планы, наивно предполагать, что я просто так встретил его почти за сто тридцать верст от Иркутска.

— Конечно, Платон Яковлевич, у меня есть небольшой план. Я рассчитываю после вашего прибытия как можно быстрее уехать в Забайкалье и мне хотелось бы поскорее показать наше главное достижение в здешних местах.

— Надо полагать это ваш Черемховский промышленный комбинат? — как-то непонятно спросил генерал. — Вы не поверите, Алексей Андреевич, но я не успел еще достичь пределов Иркутской губернии, как мне уже в Канске подали жалобу на вас.

Генерал укоризненно покачал головой и повернулся к своему адъютанту, драгунскому подполковнику.

Офицер видимо хорошо знал, что это означает и тут же подъехал к нам.

— Скажи-ка, подполковник, как далеко лежит этот глупый пасквиль на князя?

— В обозе, ваше высокопревосходительство. Извините, я не предполагал, что их светлость будет нас тут встречать, — генерал махнул рукой и офицер тут же отъехал назад.

— Читать там на самом деле нечего. Ежели пожелайте, то в Иркутске распоряжусь вам его передать. На мой взгляд совершенно безумный человек в новых наименованиях заводов, имеется в виду металлургический и машиностроительный, узрил бесовщину и обвинил вас в ней, — генерал с досадой покачал головой.

История наверное ему была неприятной, но должность обязывала поставить меня в известность.

— Несчастный уже успел подать жалобу Западно-Сибирскому генерал-губернатору. Николай Семёнович, получив известие о грядущих переменах и моем назначении, разумеется решил встретить меня по дороге и три дня ждал меня в Канске, совмещая ожидание со знакомством со вновь вверенной ему губернией. Тут этот безумец, — генерал вновь досадливо покачал головой, — и решил подать ему жалобу.

Генерал пришпорил лошадь и мы немного увеличили дистанцию с нашими сопровождающими. По-видимому он решил перестраховаться и избежать вероятности что нас кто услышит.

— Вдобавок ко всему устно он начал угрожать вам и генерал-губернатору. Николай Семёнович приказал арестовать этого человека и этапировать в Петербург. Иван Васильевич может получить составленное полицией описание его внешности.

Платону Яковлевичу изложение этой истории явно было неприятно. Воцарилась неловкая пауза, я счел разумным промолчать и молчание прервал генерал.

— С небезызвестным вам оберштейгером Брусницыным, за которого вы решили похлопотать, получил отставку и тут же предписание следовать в Иркутск в ваше полное распоряжение. В Барнауле его взяли под стражу после получения соответствующего императорского указа и передали его мне, — очередное сногсшибательное известие повергло меня в шок и трепет перед решениями нашего Государя Императора.

Похоже детские игры закончились и от меня ждут в скором времени потоков золота.

— Я полагаю, что оберштейгер для вас будет ценным кадром, поэтому приказал в одной из повозок разместить его максимально комфортно. Но он похоже случившееся расценил как свалившееся на него несчастье и сейчас производит впечатление человека решившего уйти в мир иной, — генерал натянул поводья и хорошо обученная лошадь тут же остановилась как вкопанная.

Я расценил его действие как приглашение и повернулся чтобы позвать Петра и Ивана Васильевича. Генерал жестом приказал своему адъютанту тоже подъехать к нам.

— Иван, — генерал заговорил первым, обращаясь к своему старому боевому товарищу, — у подполковника возьми императорский указ касающийся господина Брусницына. Вам, Алексей Андреевич, дано право решать его судьбу, вы вправе своей властью подтвердить удовлетворение его прошение об отставке или оставить все как было на какое-то время. Я, как вы понимаете, самовольничать не в праве и подробности императорского указа оберштейгеру разглашать не стал.

— А о его семье в указе сказано? — поинтересовался я. Это наверное сейчас единственное, что возродит к жизни Льва Ивановича.

— Вы можете и это решать как вам будет угодно, — генерал пожал плечами.

Иван Васильевич тем временем получил у генеральского адъютанта императорский указ и ожидал моих распоряжений. Я взял бесценный для господина рудознатца государев указ и развернув, быстро глазами пробежался по тексту и протянул его обратно.

— Иван Васильевич, займитесь господином оберштейгером. Для начала пусть его осмотрит наш черемховский врач, — в Черемхово Иван построил больничку на двадцать мужских и женских мест. При ней была и врачебная амбулатория.

Больница с амбулаторией были укомплектованы кадрами в первую очередь. Они оказывали медицинскую помощь нашей стройке.

— Льву Ивановичу от моего имени передайте, что Государь дал мне право окончательно решить вопрос с его отставкой. Если он подаст прошение, я его сразу же удовлетворю. Независимо от этого я предлагаю господину Брусницыну поступить на службу в компанию. Его сыновьям, обучающимся в Петербурге, я назначу персональные стипендии. И распорядитесь об организации немедленного переезда семьи господина Брусницына в Иркутск, если он примет моё предложение. Анна Андреевна полагаю этим уже занимается, но подстраховаться не помешает.

Я на несколько секунд замолчал, анализируя свои распоряжения. Так вроде ничего не забыло.

— Петр, вы едите вместе с Иваном Васильевичем. Полагаю, что ответ господина оберштейгера будет незамедлительным. Привезете мне его.

Генерал Антонов с улыбкой выслушал мои распоряжения и когда мы продолжили путь прокомментировал их.

— Ни на секунду не сомневался в вашей реакции, Алексей Андреевич. Но хотел бы вас предупредить об элементарной осторожности. В моей свите есть жандармские соглядатаи. В своих офицерах и нижних чинах, которые следуют со мною сюда прямиком с Кавказа, я уверен. Да только кроме них есть еще два десятка приставленных к моей персоне после моего назначения и утверждения Государем.

Подробностей назначения нового генерал–губернатора я конечно не знал и внимательно слушал Платона Яковлевича.

— Кавказским наместником мне было приказано убыть в подмосковное имение жены и ждать там нового назначения. На второй день мне пришло приглашение в Лавру. Я достаточно близко знаком с Серафимом, епископом Новгородским и первенствующие членом Святейшего синода, — когда генерал начал свой рассказ я сразу же понял, что наконец-то сейчас я услышу то, что объяснит мне многое из неизвестного мне.

— Руку митрополита и стиль его письма я великолепно знал, вдобавок он напомнил о подробностях одной нашей беседы, — продолжал тем временем генерал. — Поэтому сомнений в подлинности письма у меня не возникло. Митрополит просил меня сразу же приехать на богомолье в Лавру, там со мною встретится его посланник и устно передаст какую-то просьбу.

Платон Яковлевич опять пришпорил своего скакуна и мы вновь оторвались на достаточно приличное расстояние от нашего сопровождения.

В отсутствии Ивана Васильевича и Петра моих людей возглавил естественно Анри и оглянувшись я отметил, что казаки Авдея грамотно разобрали генеральское сопровождение, а он сам скачет последним и как заведенный крутит головой контролируя весь кортеж. Ланжерон же был впереди всех всем своим видом показывая готовность к действию.

У нас была разработана система тайных команд, которые знал только узкий круг моих людей. Она появилась во Франции во времена игр со смертью с графом Белинским и с тех пор только совершенствовалась.

Сигнал об отсутствии опасности я еще не подавал и генерал наверное правильно оценил действия моей охраны.

— С ваши людьми наверное на узкой дорожке наверное лучше на сталкиваться и это, Алексей Андреевич, очень правильно, —дав такую лестную оценку действиям моей охраны, генерал без какой-либо паузы продолжил свой рассказ.

— В монастыре ко мне подошел келейник митрополита, тоже Серафим. Наша беседа, если это так можно назвать, было достаточно короткой. Монах сказал, что Государь хочет предложить мне назначение на должность генерал–губернатора Восточной Сибири. Если я соглашусь, то утверждение последует в этот же день и я буду произведен в генералы от кавалерии. Моей задачей будет всемерное способствование вашей миссии. От её успеха будет зависеть будущее России. Наши недруги хотят уничтожить православие и само Отечество, расчленив его и поработив русский народ. Безумцы, вышедшие на Сенатскую площадь, это проба пера. Самое ужасное, что сделали эти безумцы, это то, они не оставили Николаю Павловичу никаких вариантов действия как императора, сделав из него Николая Палкина. И за ними, к сожалению, последуют другие, — заслуженный боевой генерал последние слова произнес с такой болью, что у меня спазмом сжало горло.

Генерал некоторое время ехал молча, погруженный в свои мысли.

— Изменить ход вещей в Европе вы не в силах, но за Уралом и на Востоке вам возможно удастся создать новый центр российской силы и в итоге посрамить наших недругов. Вы уже сейчас почти безумно богаты, но ваше богатство ни что по сравнению с богатством и силой тех, кто не даст вам свободу действий в Европе. Но здесь у вас есть шанс с ними договорится и они не будут вам мешать.

Достаточно длинный рассказ Платона Яковлевича я слушал, говоря штампами, превратившись в слух. То, что я услышал объясняет многое и ставит как говорится точки над и. Но последние фразы почти взорвали мне мозг.

Я никогда не сомневался, что причиной многих «зверств» николаевской эпохи была травма полученная императором на Сенатской площади и еще больше в процессе следствия. А вот то, что он хочет с моей помощью изменить неблагоприятный для Отечества ход конечно удивительно.

Всякие теории заговора, рассуждения о каких-то «мировых правительствах и закулисах» якобы правящих миром чуть ли не со времен Александра Македонского или Кира Великого, я слышал в своем 21-ом веке в огромном количестве и частенько посмеивался над всем этим.

Но сейчас от услышанного я буквальном смысле слова остолбенел. Мне в 19-ом веке высокопоставленный имперский чиновник, целый генерал-губернатор огромной Восточной Сибири, говорит именно об этом! И говорит это со слов человека, который сейчас лицо номер один в нашей православной церкви!

Генерал Антонов уже замолчал, молча ожидая, когда буду в состоянии слушать его дальше.

В некой прострации я наверное пребывал пару минут, по крайней мере у меня почему-то возникло именно такое чувство.

Увидев, что я начал снова воспринимать окружающее, генерал мягко спросил:

— Алексей Андреевич, я могу продолжать? — говорить я еще не мог, спазм горла не давал мне это делать, но кивнуть я сумел.

— Как вы понимаете, я сказал «да», это было мое первое слово после услышанного, состояние у меня было примерно таким же как у вас сейчас. Келейник митрополита сказал, что императорский рескрипт будет в ближайшие дни, — генерал усмехнулся и закончил. — Последнее, что я услышал было то, что времени у вас будет немного, два-три года не больше. От вас ждут золота и много.

До Черемховских заводов мы ехали молча. Когда мы уже почти доехали, генерал как-то грустно рассмеялся и рассказал мне конец истории о своем назначении.

— Рескрипт Государя я получил через три дня, когда вернулся из Лавры. Времени на сборы мне было дадено несколько часов. Супруга сами понимаете собраться не успела и мне пришлось ехать одному. Мы договорились, что она приедет позже, когда я напишу, — услышав про жену генерала, я невольно улыбнулся.

— В этом вопросе мы с вами, Платон Яковлевич, товарищи по несчастью. Я тоже здесь без супруги. Полагаю совместно мы этот вопрос и решим.

Генерал молча кивнул соглашаясь и несколько минут мы ехали молча.

— Прикомандированные ко мне сплошь канцелярские крысы, но среди них есть два горных инженера, они должны остаться в моем подчинении, но помогать вашей компании в поисках золота. Один из них кстати просветил меня, что ваши названия заводов очень правильные и отражают суть дела. А два разных завода например в Германии иногда называют комбинатом если у них один хозяин и рядом расположены.

Называть черемховские заводы комбинатом мне честно говоря не хотелось, но ничего другого на ум не пришло. А из каких краев это слово пришло в Россию я не знал. Хотя его происхождение абсолютно понятно, от латинского combinatus — соединённый.

После генеральских слов я окончательно решил что ничего в названиях черемховских заводов менять не буду и впредь их начну использовать везде.

Генеральская свита почти вся осталась на постоялом дворе в Черемхово. С нами поехали только его офицеры и десяток казаков конвоя.

Генеральский конвой состоял из двух десятков оренбургских казаков которых генерал получил в своё распоряжение в Уфе.

Наши заводы нового генерал-губернатора впечатлили, еще бы увидеть первый раз в жизни паровоз и уже функционирующую внутрикомбинатную железную дорогу. Но когда он увидел работающий прототип настоящего в моем понимании телеграфа, то его изумлению наверное не было предела.

Для меня это тоже был огромный сюрприз. Отставной полковник-инженер Мельников был знаком с Павлом Львовичем Шиллингом и его работами и сразу же попытался осуществить его идеи на практике, построив простейшую телеграфную линию между двумя заводами длиной сто метров.

Для передачи электрического сигнала он использовал полкилометра экспериментального провода с резиновой изоляцией, произведенный нашими экспериментаторами на Нарвской мызе.

На самом деле ничего выдающегося с постройке этой телеграфной линии не было.

Всю подготовительную работу выполнил Иван.

Электрический телеграф был любимой игрушкой Ивана. Он тоже был знаком с Шиллингом и был в курсе всех его работ. Иван пусть и с задержкой в несколько месяцев, но был в курсе всех мировых достижений в этой области и собирался создать свою систему электрического телеграфа.

Почти все подготовительные работы к моменту появления в Черемхово Петра Андреевича были уже выполнены и ему не составило труда поставить заключительную жирную точку в этом проекте.

От системы Шиллинга наш телеграф уже отличался очень существенно. И инженер Мельников собирался после пробной эксплуатации линии соединяющей конторы двух заводов заняться её усовершенствованием.

Создание системы связи, позволяющей хотя бы за сутки передавать информацию с берегов Бирюсы на берега Амура это одна из задач стоящих перед нами. Я знаю, что это уже реально, но технические подробности как это сделать мне не ведомы.