Охотница (СИ)

Глава 20

Бар был как бар — длинное узкое помещение, вдоль одной стены стойка, вдоль другой — несколько круглых столиков. Музыка стучала по ушам, но говорить было можно. Я закинула ногу на ногу и присосалась к коктейльной соломинке, делая мелкие глотки мохито. Ещё один поход по магазинам — и вот я облачена в платье с короткой юбкой и открытой спиной, перечёркнутой лишь шнуровкой. Всё же в Америке одежда на удивление дёшева, а я и не старалась выглядеть одетой дорого.

Дорого одетые девушки не забредают в бары, где тусуются в основном мексиканцы.

Нужный мне парень стоял ко мне спиной, и я терпеливо ждала, пока он повернётся лицом. Мне уже выразительно подмигивали несколько раз, но я игнорировала и взгляды, и свистки. Впрочем, выглядеть неприступной в мои планы тоже не входило. Наконец один из тех, что посматривали на меня, толкнул в бок нужного мне парня и указал в мою сторону. Тот обернулся, я поймала его взгляд и улыбнулась дразнящей улыбкой.

Парень улыбнулся в ответ, но не подошёл. Что ж, придётся самой. Я встала, прихватив стакан, и направилась к стойке. Втиснулась между парнем и его соседом, со стуком поставив бокал на мраморную доску.

— Привет.

— Хай, — отозвался парень, глядя на меня без особого энтузиазма, но с любопытством.

— Я Кристина. А ты?

— Доминго.

— Ты из Мексики?

— Ну.

— А я из Польши.

— Это где?

— В Восточной Европе.

— А, соцлагерь, да?

— Бывший, — я рассмеялась. — Было как на Кубе, стало как везде.

— Эй, красотка! — на мою талию сзади легла широкая ладонь. — Если нравится кубинцы, то ты не по адресу.

Я неторопливо обернулась, одновременно отодвинув нахала локтем, и смерила его выразительным взглядом:

— Завидуй молча!

Доминго ухмыльнулся. Я снова улыбнулась ему и прикусила торчащую из мохито соломинку.

— Давно здесь? — спросил он.

— Третий месяц. А ты?

Слово за слово, завязалась болтовня. Я щедро делилась выдуманными подробностями своей биографии, парень поначалу был более сдержан. Но когда я взахлёб рассказала, что моя мама — уборщица, но сама я обязательно-обязательно поступлю в универ и сделаю карьеру, слегка оттаял и, снисходительно поглядывая на меня, поведал, что и сам работает в клининговой компании, но намеривается с друзьями открыть свой автосервис и вот-вот станет предпринимателем. Место его работы мне было известно, в скорое предпринимательство я поверила не больше, чем он в моё поступление, но честно сделала круглые глаза и восторженно переспросила: «Правда?!» Доминго немедленно выпятил грудь колесом и принялся излагать подробности, а потом позвал меня танцевать.

Спустя ещё несколько коктейлей и рюмок с текилой голоса стали громче, движения развязнее, а шуточки — похабнее. Доминго уже откровенно лез с лапами, и мне стоило некоторого труда удержать его в рамках. Ничего особо интересного он так и не сказал, хотя я всячески наводила его на разговор о его нынешней работе вообще, и о мистере Монагане, пользовавшегося услугами его клининговой компании, в частности. В конце концов я со вздохом признала свою неудачу и поняла, что пора закругляться. Бросить два таблетки снотворного в бокал Доминго было несложно. Заодно я похвалила себя, что догадалась прихватить его из России, когда собирала аптечку в дорогу. В Штатах-то без рецепта хрен тебе что продадут.

— …А потом пылесосом пройдёшься, и всё блестит, — бормотал Доминго, всё больше наваливаясь на меня. — А иногда приходишь, а там всё загажено, мусор везде… Накидали, суки… Ненавижу тех, кто мусорит.

— А Монаган тоже мусорит? — скорее в пространство, чем у собеседника спросила я. Может, попытаться порыться в мусоре, что вывозят из домов моих подозреваемых? Хотя едва ли я там что-нибудь найду.

— Монаган? Не… Он — не… А вот в том доме, который он… ик!.. купил в прошлом месяце… Там словно отродясь не убирали. Уж мы его драили-драили… — голос Доминго перешёл в неразборчивое бормотание и смолк.

Мои уши немедленно встали торчком. Конор Монаган в прошлом месяце купил дом? Да что ж ты, пьяная скотина, раньше о нём не сказал?!

— В каком доме? — я затрясла парня за плечо. — В каком доме?!

Ответом мне был всхрап. Я схватила стакан с остатками коктейля и почти растаявшим льдом и выплеснула ему в лицо. Это подействовало — Доминго дёрнулся и приоткрыл мутные глаза.

— В каком доме?

— В обыкновенном…

— Где он находится? Эй! — я снова встряхнула его и похлопала по щекам. — Где он находится?! Адрес скажи!

Он похлопал глазами, как вытащенная на свет сова, мысли в его голове проворачивались с ясно слышимым скрипом. Через пару секунд до него дошло, что проще ответить, чем отвязаться, ещё примерно столько же понадобилось, чтобы осмыслить вопрос и вытащить из глубин памяти ответ:

— Танитас… Это на юг, по Лобитос-Крик-Роуд…

После чего Доминго снова уткнулся лицом в сгиб лежащего на стойке локтя и больше признаков жизни не подавал. Но мне он больше и не был интересен. Вскочив, я быстрым шагом вышла из бара, на ходу терзая гугл-мап в смартфоне. Танитас, Танитас, да где же он? Чёрт, да их несколько… Ну, тот, что во Флориде, точно не подходит. Так, а Лобитос-Крик-Роуд где? Тьфу, проклятый Доминго, эта дорога длинная, что твоя змея… И без машины до неё чёрта с два доберёшься.

— Эй, детка!

Я едва не налетела на выросшее прямо передо мной туловище и с невольным возгласом отпрянула. И только после этого подняла глаза от смартфона. На преградившим мне путь туловище, длинном и худом, имелась голова, с ухмылкой смотревшая на меня сверху вниз.

— Что, твой хахаль уже удрых? Не повезло тебе, беби. Ну, ничего, могу заменить.

— Так-таки и не нужен кубинец? — добавил, возникнув сбоку, тот самый парень, что ещё пару раз пытался влезть в мой разговор с Доминго, а потом исчез, не дожидаясь окончания попойки. А из-за него уже высовывался кто-то третий.

Голова слегка кружилась от спиртного, я чувствовала злость за то, что им удалось в первый момент напугать меня, к тому же мне не терпелось вернуться к моим изысканиям — а потому тратить время на попытки уладить дело миром я не стала. Парень сбоку получил пяткой в живот, отлетел и согнулся, расставаясь со всем сегодня выпитым. Второму, вернее, первому я выкрутила руку до хруста и отправила на его блюющего дружка. Смерила взглядом третьего, но у того после секундного колебания хватило ума отступить назад и сделать вид, будто он ничего плохого и не хотел. Я прошла мимо, цокая каблучками новых босоножек. Если бы он вздумал напасть на меня сзади, ей богу, что-нибудь бы ему сломала.

Хотя, может, зря я так? Злость испарилась так же быстро, как и вспыхнула. Впрочем, этим индивидам урок, пожалуй, будет на пользу. Даже если они собирались только поприставать, лиха беда начало, могли и в раж войти. Пусть в следующий раз думают, прежде чем подкатывать к девушке, которая их не зовёт.

Лучше прикинуть, как добраться до пресловутого дома и проверить, нет ли в нём жильца. Чтобы арендовать машину, нужны права, которых у меня нет, и паспорт тоже вполне могут попросить. Попытаться доехать автостопом? Не факт, что получится, сейчас, говорят, автостоп в Америке далеко не так популярен, как лет двадцать назад. Голосующего на дороге могут и не подобрать. Хотя, вон, Макс как-то рассказывал, что его приятель всё же смог прокатиться через половину Штатов именно автостопом.

Интересно, а можно ли доехать до тех мест на такси? Всё-таки от города не за тридевять земель… Нужно будет позвонить в таксопарк, поинтересоваться.

Однако все мои планы и прикидки оказались ненужными. На следующее утро меня разбудил звонок смартфона. Оказалось, звонила Женя. Они с Максом только что вышли из самолёта, и теперь направлялись ко мне.

— Паспорт пришёл даже раньше, чем мы думали! — тараторила Женя, вместе со мной входя в мой номер. — Макс еле-еле успел свои картины дописать. Ты здесь живёшь? Ну, мило.

— Угу, — я сдёрнула со спинки кресла своё вчерашнее платье с открытой спиной.

— А это что? Ух, здорово! — Женя завладела платьем, приложила к себе и подошла к зеркалу. — Почему я раньше такого не носила?

Пришлось объяснить, что приобретена обновка была исключительно для дела. Женя ответила, что я ничего не понимаю и что обновка просто клёвая. Я промолчала, подумав про себя, что вот в такие минуты и проявляется разница между нами. И разница вкусов, и разница в мировосприятии. То, что для меня рутина, для неё — всё ещё захватывающее приключение. В том числе и вызывающая одежда.

— Надень его вечером, — посоветовала Женя. — Макс хочет сводить нас в ресторан.

Я представила себе, каким взглядом смерит меня Макс, если увидит в этом… Хотя — почему бы и нет? Могу я ему показать, что я всё-таки женщина, а не только машина для убийств? А что вызывающе — так иначе и не разглядит.

Нельзя сказать, чтобы идея с совместным походом в публичное место была так уж мне по душе — я и так уже ткнула палкой в осиное гнездо, и если тот же Пейдж нас ищет, а от Бошняка он наверняка знает, кого искать, мы могли изрядно засветиться. Да и не только перед ними. И всё же я решила уступить. Мучительно хотелось пообщаться с Максом в мирной обстановке, даже в романтичной, несмотря на присутствие счастливой соперницы. Никто не знает, сколько ещё продлится наша охота, и что будет впереди. Можем мы позволить себе небольшую передышку?

Ресторан, к счастью, оказался не пафосным заведением, чего я втайне опасалась, а просто небольшим зальчиком на окраине города, с на удивление хорошей кухней. Впрочем, чего удивляться, Максим в Беркли бывал неоднократно, у него были все возможности изучить город и найти хорошие местечки. На моё платье, так же как и на меня вообще, он отреагировал достаточно спокойно — просто улыбнулся, протянул руку и сказал дежурный комплимент. Видимо, за то время, что мы не виделись, он всё же сумел примириться с фактом моего существования. Я же чувствовала смесь облегчения и разочарования. У меня колотилось сердце, и ладони потели перед встречей с ним, а всё прошло настолько обыденно…

— Ну, и как успехи? — с невинным видом спросила у меня Женя, когда нам принесли заказ.

— Успехи? — я попыталась скопировать её невинный взгляд.

— Ой, только не пытайся нас уверить, что ты всё это время сидела, сложа руки.

— Ну, кое-что я действительно выяснила, — призналась я. — Может, стоящее, а, может, и пустышка.

— Ну, если пустышка, то хоть одно направление поиска отсеется, — оптимистично заметил Макс.

Я коротко пересказала эпопею под кодовым названием «Конор Монаган». Макс заметил, что никогда о таком человеке не слышал, хотя Пейджа знает, пусть и понаслышке.

— Любин муж с ним… ну, не то, чтобы приятельствует, но знаком. Бывали на совместных мероприятиях, и на барбекю его Пейдж пару раз приглашал.

— А, кстати, — сказала я, — муж-то Бошняка давно знает?

— Да уж года четыре…

— То есть ораторствует он недавно?

— Ораторствует? А, в смысле, способность с помощью Петра Викторовича приобрёл? Да, относительно недавно. Так что да, контакты со здешними Бошняк поддерживал, если ты это имеешь в виду. Но Любе о его нынешнем местонахождении ничего неизвестно, я перед отъездом имел с ней долгий телефонный разговор.

— Ты сказал ей, что приезжаешь?

— Нет, я решил, что это будет лишним. Просто расспросил, как у них и что, и заодно упомянул, что хотел бы встретиться с Петром Викторовичем. Но она сказала, что не знает, где он, и никто из общих знакомых ей ничего не говорил. Так что проверим для начала этот твой дом.

Я согласно кивнула.

— А когда?

— Ну, вот завтра и займёмся. Я машину арендую с утра, и поедем.

Мы замолчали на некоторое время, отдавая должное еде. Потом я сказала, обращаясь к Максу:

— Женя говорила, что ты дописал её портрет?

— Угу, — Макс кивнул с полным ртом.

— А фотографии нет? Мне интересно посмотреть.

— У меня есть, — вмешалась Женя. — Обоих портретов.

— Обоих?

— Да, он решил сделать… как это называется? Диптих? В общем, написать нас обеих, — она вытащила смартфон и принялась перебирать приложения.

— Тебя я писал по памяти, — слегка извиняющимся тоном произнёс Макс. — Мог что-то не точно вспомнить.

Ой, да хотя бы и не точно! Я приняла от Жени смартфон подрагивающими руками. Он всё-таки меня написал! Именно меня, а не её, хотя и её, конечно, тоже…

На первом снимке обе были картины рядом, и разглядеть детали мелкого изображения было сложно. Я пролистнула дальше, где они были сняты по отдельности, и потому крупнее. Женин портрет был таким, каким я его помнила, добавился только фон. А вот второй… Это была я. Вторая женщина сидела в три четверти оборота, положив ногу на ногу и сложив руки на коленях. Несмотря на внешнюю расслабленность, в позе чувствовалось скрытое напряжение. Выражение лица было строгим и сдержанным, линия губ получилась довольно жёсткой, взгляд перед собой — прямым и сосредоточенным. Да, на этих картинах была чётко видна разница между нами, несмотря на всё сходство черт. Наверное, именно это и увлекло Макса как художника.

Что-то попало в глаз, затуманив зрение, и я моргнула. Потом моргнула ещё раз, поняв, что видеть мне мешает прозрачная капля, которая вытекла из глаза и поползла вниз по щеке.

— Спасибо, — сказала я Максу, возвращая смартфон, и, несмотря на все старания, мой голос дрогнул. — Это… Это прекрасная картина.

— Пожалуйста, — кажется, он был смущён. — Но лучше бы, конечно, видеть их вживую.

Я молча кивнула. В горле першило, и произнести что-то ещё я опасалась.

— А ещё папа хочет открыть филиал «ДомКвартВопроса», — бодро сказала Женя, прерывая неловкую паузу. — И поставить туда Макса начальником.

И остаток ужина мы посвятили обсуждению новостей от наших общих московских знакомых. Не то чтобы мне это было особо интересно, но по крайней мере, это была безопасная тема, которую я могла без усилий поддерживать.

— Да повёз бы, — сказал Макс, обращаясь к Жене. — Тут тебя таксист хоть в другой город повезёт, только плати.

— Так что Эжени и без нас бы справилась. Только как мы этот дом найдём?

— Ну, полагаю, у неё есть опыт. Ведь правда?

Я кивнула, не отрывая взгляда от пейзажа за окном арендованной машины.

— Что-то ты сегодня молчаливая, — заметила Женя. — Плохо себя чувствуешь?

Я глубоко вздохнула. Говорить и вспоминать не хотелось, но рано или поздно рассказать всё равно придётся.

— Макс, Женя… Не пугайтесь, но… возможно, они уже здесь. В Америке.

— Кто — они? — уточнил Макс.

— Другие Охотники.

В машине повисла тишина, сидевший за рулём Макс на мгновение обернулся ко мне, оторвавшись от дороги.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что… Потому что этой ночью я на какое-то время забыла, кто я такая.

— В смысле? — спросила Женя. — Ты… снова решила, что ты — это я?

— Почти. Я всё-таки сумела вспомнить тот наш разговор в ресторане, и как я объясняла вам обо мне и другом мире. Это помогло мне понять, что происходит. Но я помнила только свои слова, а не то, о чём говорила. Не самое приятное чувство.

И это было ещё мягко сказано. Из памяти выпал не только весь другой мир и всё, что с ним связано, но и очень многое из того, что произошло со мной в этом. Сначала я вообще решила, что на дворе — октябрь прошлого года, когда с Жени была снята копия, и именно те воспоминания первыми всплыли в моей голове после короткого замешательства, когда меня словно оглушило. Так что первые несколько минут я недоумевала, где оказалась, и как меня сюда занесло. Но потом начали проявляться и другие воспоминания, сначала несвязные и отрывочные, и тогда до меня начало доходить, что прошло уже довольно много времени, и за это время много всякого произошло. В конце концов картина восстановилась почти полностью, вот только я не чувствовала, вспоминала ли я правду или просто фантазировала. Или пребывала во временном помешательстве? Сомнения опять зашевелились во мне, и конец им положило только новое чувство дезориентации, после которого в голове словно повернули выключатель. Я опять всё помнила и всё сознавала.

Но терять себя, сомневаться в собственной адекватности — страшно и гадко.

— Портал был закрыт — и открыт снова. Я не вижу иного объяснения, кроме того, что его предпочли перенести поближе, так сказать, к театру действий. Это проще, чем путешествовать на большое расстояние, преодолевая к тому же бюрократические препоны.

— Так что теперь они где-то в Америке? — подытожил Макс.

— И скорее всего не где-нибудь, а в Беркли. Так что… возможно, счёт пошёл на дни.

— И что же нам делать, если мы сегодня его не найдём?

— Надо будет подумать… Но я бы, пожалуй, пошла к Пейджу. Обрисовала бы ему ситуацию. Должен же он понимать, что его другу действительно угрожает серьёзная опасность, если его прячет. А мы способны предложить помощь.

— А если не прячет? Или не сознается?

— Если не прячет, то можно будет отчасти утешить себя мыслью, что мы опять в том же положении, что и конкуренты. А если не сознается… Надо, чтобы сознался.

Макс скептически хмыкнул, а вот Женя, знавшая меня немного лучше, бросила на меня испуганный взгляд.

Мы примолкли, глядя через долину на заросший лесом невысокий горный хребет справа от шоссе. Склон слева уходил вверх, и на гребне стеной стояли деревья и кусты, в которых тёмно-зелёными пятнами выделялись невысокие ели. Эта часть Калифорнии, в отличие от той, где проходила железная дорога, оказалась достаточно заросшей.

Всё-таки что ни говори, а горные пейзажи самые красивые.

Через какое-то время Макс, следуя указаниям навигатора, свернул с многополосного шоссе на куда более узкую дорогу, запетлявшую по склонам. В пути мы миновали несколько однотипных городков. Одноэтажная Америка раскрывалась перед нами, слегка ломая мне шаблон. Жене до сих пор приходилось бывать только в Нью-Йорке и его окрестностях, и она, а за ней и я, при упоминании этой страны невольно первым делом вспоминали небоскрёбы.

Через какое-то время мы, перевалив через тот самый хребет, подъехали, судя по карте, к самому побережью, но моря так и не увидели. Горы сменились холмами, леса начали чередоваться с поросшими сухой травой полями. И наконец мы свернули на пресловутую Лобитас-Крик-роуд, оказавшуюся совсем узенькой полоской асфальта, зажатой между двумя возвышенностями.

— И что теперь? — спросил Макс.

— Езжай пока вперёд. А там посмотрим.

Склоны скоро кончились, и появилась группка аккуратных домиков за такими же аккуратными заборчиками. Мы с Женей прилипли к стёклам, но Пётр Викторович не сидел ни в одном из этих палисадников и не торчал ни в одном из окошек домов, подобно манекену на витрине. Потом мы снова въехали в заросли старых деревьев, дорога сузилась ещё больше. Так что я невольно задалась вопросом, а как мы разминёмся со встречной машиной, если она попадётся нам на пути, тем более что вскоре мы проехали по краю самого настоящего обрыва. Но асфальтовая полоса оставалась пустынной.

Я с тревогой вглядывалась в переднее стекло — минуты шли, а никаких признаков жилья больше не было. Оставалось утешаться тем, что любая дорога куда-нибудь да приведёт. Отчасти ожидание скрашивалось великолепным видом на долину — видимо, проложенную тем самым ручьём, в честь которого наш путь и получил своё название.

Когда после довольно продолжительного петляния по склонам мы всё же выехали к жилью, я вздохнула с таким облегчением, словно лично несла ответственность за его наличие. Правда, это, судя по всему, было фермерское хозяйство, но оно всё же было. Мы миновали пруд, так заросший ряской, что я сначала приняла его за ровную полянку. Потом потянулись явно высаженные вдоль дороги деревья, чередующиеся с оградами полей.

— Так, останови-ка, — решительно сказала я, когда справа показался съезд с дороги, а за ним — ещё одна живописная группа одноэтажных домов. Из подстриженных кустиков выглядывал почтовый ящик, сделанный в виде домика с двускатной жестяной крышей, и даже с торчащей из неё трубой.

— Что хочешь сделать? — спросил Макс, послушно притормозив.

— Схожу на разведку, — я распахнула дверцу. — Надеюсь, что кто-нибудь из хозяев сейчас там.

И я решительно направилась к первому же дому — белому, с длинной верандой. Рядом с ним стоял автомобиль, что внушало определённый оптимизм. И в самом деле, когда я поднялась на веранду и позвонила, внутри скоро послышались шаги, и за застеклённой дверью появилась женщина. Окинула меня взглядом сквозь стекло, но, видимо, одинокая прилично одетая девушка особых подозрений у неё не вызывала, и дверь распахнулась.

— Чем могу помочь, мисс?

— Извините за вторжение, мэм, — я изобразила виноватую улыбку, — но мы, кажется, немного заблудились. Мой знакомый купил дом где-то на Лобитас-Крик-роуд и пригласил нас в гости. Но его телефон не отвечает, а мы проехали дорогу почти до конца, и до сих пор не видим ничего похожего, на то, что он описывал.

— А что он описывал?

— Это большой частный дом, но не фермерский.

— А, так вам, наверное, нужен Ридж-Хаус. Его продали где-то с полгода назад. Но я не знаю, живёт ли там новый владелец, мы его с тех пор ни разу не видели.

— А где он находится?

— Вы откуда едете, с той стороны? Вернитесь к ближайшей развилке и поезжайте в другую сторону. Дом у самой дороги стоит, не пропустите.

— Огромное спасибо, мэм!

Я спустилась с веранды, помахала рукой рыжей, с белым пятном на морде, лошади, что флегматично взирала на меня из-за изгороди через дорогу, и снова села в машину.

— Ну как? — спросила Женя.

— Нужно вернуться к ближайшей развилке и свернуть в другую сторону. Тогда мы рано или поздно выедем к недавно кем-то проданному и снова купленному дому.

— Ну, хоть что-то, — проворчал Макс, давая задний ход. Наша машина осторожно сползла задом на подъездную дорожку, развернулась и двинулась в обратном направлении. Сквозь заднее стекло было видно, что женщина, с которой я разговаривала, подошла к перилам и смотрит нам вслед. Кольнуло опасение, что она может запомнить номер, но я не стала говорить об этом спутникам.

Вскоре показалась и развилка, после чего дорога пошла вверх. И через какое-то время мы действительно увидели дом на вершине холма.

Дом и правда был не фермерским. Два, вернее, даже три этажа, с выходом из третьего на плоскую крышу второго, огромные, до земли, окна на первом, да ещё и круглая застеклённая пристройка сбоку с островерхой крышей, похожая на беседку. От дороги здание отгораживала невысокая живая изгородь, в одном месте она разрывалась, и от асфальта к дверям отходила мощёная камнем дорожка. Калитки не было. Мы притормозили у дорожки, и некоторое время сидели, оглядывая дом. Вокруг было пустынно, но лужайка за изгородью выглядела подстриженной и ухоженной.

— Ну, ладно, — вздохнула я наконец. — Попытка не пытка.

Что меня больше всего поражает в американских домах, так это то, что при их-то криминогенной обстановке, проникнуть в дом как правило — раз плюнуть. Рамы одинарные, стены тонкие, двери тоже одинарные, да ещё и нередко застеклённые. Вспомнился роман Кинга «Кристина», который Женя прочитала, будучи ещё подростком — эпизод, где ожившая машина крушит дом врага её хозяина. Происходи дело у нас, в смысле, в России, ещё вопрос, кто бы сдался первым: машина или стены дома. А здесь… Я осмотрела входную дверь. Ну, так и есть. Замок не сказать, чтобы сложный, и дверь действительно со стёклами. Матовыми, непрозрачными. В случае чего можно вскрыть или даже просто аккуратно вынуть стекло. Возможно, дом стоит на сигнализации, но пока ещё полиция или охрана доедет…

Хотя, если поднимется шум, будут опрашивать соседей, и та женщина как пить дать нас вспомнит. Если она действительно запомнила номер, найти нас будет делом техники. Так что лучше всё же обойтись без крайних мер. Будь я на обычной охоте, я бы просто устроила наблюдательный пункт где-нибудь поблизости, и выследила бы того или тех, кто здесь живёт. Но время, время… Так что для начала я просто позвонила в дверь.

Но, видимо, мы чем-то нравились Фортуне — тот, кто жил в доме, оказался на месте и пошёл открывать. Он был беспечен, и даже не просил, кто пришёл. И когда дверь распахнулась, я поняла, что моя охота закончена.

Увидев меня, Пётр Викторович попробовал отшатнуться и захлопнуть створку, но я не дала ему такой возможности. Пинок в живот — и вот он отлетает, сгибаясь пополам. Я обернулась к машине и активно замахала рукой — выходите, мол.

— Как вы меня нашли? — просипел с паркетного пола Бошняк.