Однажды в Манчинге

Глава 7. Горькая память

— Сердце холодно, тело горячо, — услышал Мидир шелковистый голос Лейлы, когда они выплыли из огненного марева страсти, а окружающий мир приблизился, вновь обретя краски и звуки.

— Что? — не понял он и взволновался.

Как она оказалась сверху, он не слишком-то помнил… Кровать они вроде бы тоже покидали, что помнилось еще более смутно. Кости схватились, но плечи и руки горели огнем, хотя это казалось сущей мелочью — боль потери притупилась, позволяя дышать и думать.

Скинул остатки наваждения, быстро приподнял, ощупал Лейлу и успокоился. Он провел ладонью по пышной груди, стирая прикусы, огладил крутые бедра, влажные и горячие, удаляя красные следы от пальцев.

— Не съел, хотя был близок, не съел, но… Мой дорогой Майлгуир, ты все так же любишь одним телом, — прозвучало не укором, но насмешкой.

— Как шлюха?

Мидир оторвался от созерцания Лейлы, которая ощутимо похорошела за время его отсутствия, и поднял бровь, не зная, нарычать или рассмеяться. Настолько едких замечаний себе не позволял даже Мэллин, а сам Мидир, получается, позволял? Волчий король фыркнул, полусердясь-полусмеясь, помотал для верности головой, выбрасывая лишние мысли.

— Как ши, — смягчила его слова Лейла. Впрочем, озорные огоньки в её глазах очень даже одобряли прозвучавшее сравнение.

— Ши иногда любят! — душа просила вступиться за честь всего бессмертного рода. — По-настоящему, всем сердцем. Тогда мы начинаем творить безумства: клясться в верности, совершать подвиги во имя любви, приращивать душам крылья, останавливать времена и пространства, целовать в губы…

Мидир улыбался, но женщина шутку не приняла.

— Когда полюбишь сердцем, захочешь поцеловать свою избранницу… И я ей завидую.

Она глянула искоса, подняла руку Мидира и поцеловала ладонь.

— Если тебе интересно, твое тело меня очень порадовало, мой прекрасный и неистовый ши… Словно чуешь, что нужно женщине, — помолчала в раздумье, попыталась подтянуть лейне, но Мидир не позволил, удержав ее руку. — Беспокоюсь я, как бы Тикки не влюбилась! Ты разобьешь ей сердце, как и мне.

— Тебе? Сердце? — осознавать себя прекрасным и неистовым даже в столь разбитом состоянии было приятно, Мидир по праву гордился, что смог доставить женщине поистине неповторимое удовольствие, а вот осколки чего-то разбитого неприятно царапнули.

Волчий король мысленно отчитал себя за душевную слабость, но сжал захваченную Лейлой ладонь и приласкал её запястье. Нет, разбивать что-либо в Лейле ему вовсе не хотелось.

— Ты сказал, что скоро вернешься, и что?.. — пухлые губы дрогнули и обиженно поджались.

— И что? — гладя белую кожу, переспросил Мидир. Россыпь веснушек смотрелась, как поцелуи солнышка, а рыжина вьющихся прядей была заметно темнее, чем у галаток.

— И объявился спустя шесть лет! Шесть лет, Майлгуир! — всхлипнула Лейла.

— Я не знаю, что сказать.

Пальцы Мидира прошлись по изгибу плеч, дернули за темно-рыжий локон.

— Ничего не говори… Я понимаю, в твоем счастливом мире нет времени. Хорошо, что ты застал меня не старухой.

— Но ты простила меня, потому что я…

— Красивый? Болван! — всхлипнула Лейла. — Потому что ты… такой, как есть. Разве можно обижаться на бурю или ураган? Для тебя не существует людских правил, но истины… похоже, у людей и ши они одинаковы. Только время течет по-разному. А я замуж выйти успела, — откинула она за спину растрепанные волосы, но отстраниться больше не пыталась.

— Твой муж ревновать не будет? — в непонимании задрал бровь Мидир. Руки замерли на полпути к пояснице Лейлы.

— Разве можно ревновать к ши? — спросила она и невыносимо мягко подвинулась ближе. — Вы дарите здоровье и долгую жизнь своими объятиями, а не болезни и нежеланных детей.

Озадаченный Мидир погладил крепкую женскую спину. Спать с чужой женой было делом непривычным даже в Лугнасад, и заигрывать с Лейлой волчьему королю теперь казалось странным.

— Он купец и опять в отъезде. Но он бы не ревновал и к земному мужчине, как и я — к случайным связям в его годовое отсутствие, — Лейла вздохнула радостно, ощущая приятную истому и легкость от касаний ши.

— Лейла, — осенило Мидира. — Признавайся, негодница, ты ведь до сей поры не пользовалась свободой вашего брака?

— Не пользовалась… — тихо призналась она и скрыла глаза под тенями ресниц. — И не из-за сына.

— У тебя есть сын?! — поперхнулся Мидир, вновь сбиваясь с середины движения.

— Земной век короток. Коранна воспитывает семья мужа, вернее, тетка моего мальчика. Мне жаль немного…

— Но так ведь принято?

Волчий король старался разобраться в законах нынешнего века: галаты нравились ему в том числе за порядок, немного напоминая Благой Двор, где Слово не менялось вот уже десять тысяч лет.

— Так принято, — повторила Лейла сумрачно. — Только мне детей вряд ли кто доверит, хотя наш брак законен и равен. Не то что первый, когда я потеряла все, даже самоуважение, и лишь благодаря тебе… Пустое! Не о чем говорить.

Вникать в чужие тревоги не хотелось, однако приютившая их женщина заслуживала того, чтобы отвлечь ее от мыслей о прошлом.

Лейла подхватила его руку и провела пальцами по широкому серебряному браслету.

— Что за руны? — она подперла подбородок кулачком и не собиралась отводить взгляд.

— Просто слова древних. «Честь и сила», девиз Дома Волка.

— А я думала, ваш девиз «Хочу крови и мира!» — рассмеялась Лейла, обнажив ровные зубы.

— Ты дерзишь королю! — вознегодовал Мидир. — И как я терплю тебя?!

— Королю? — подхватила Лейла, Мидир осекся, а она продолжила безо всякого трепета: — Я знала, что ты непростой ши. Который из семи?

— В Нижнем мире не семь королей. Девять Домов только Благого Двора, а если посчитать неблагих и фоморов… — Мидир прикинул и решил не углубляться в историю: — Их гораздо больше.

— Мм, — никакого интереса эти сведения у женщины не вызвали. — И все столь прекрасны?.. Майлгуир, ты все равно самый лучший! — она прижалась к его груди. — Горячий, как и всегда.

— Ты горячая, — усмехнулся Мидир, обнимая ее одной рукой, а второй — приподнимая подбородок. Ореховые глаза потемнели, отразив неприкрытое желание его волчьих.

— Мы опять потревожим твои раны!

— Пустое, — повторил он ее приговорку.

— Можешь стерпеть боль, но не желание?

Рука Мидира недвусмысленно прогулялась по её спине до поясницы, сжала ягодицы и поднялась к шее, царапая звериными когтями, разрывая остатки одежды и притягивая к себе. Клыки показались и тут же спрятались, а женщина лишь рассмеялась бесстрашно:

— Молчу, я молчу, мой волк!..

Спустя пару часов Лейла отлучилась, а вернулась причесанная, освеженная и с обедом. Сдернутая с подноса салфетка обнажила запеченную дичь.

— Я помню твой аппетит, — улыбнулась женщина и выдернула затычку из бутылки. — Во всем.

Мидир не стал разочаровывать красавицу: мгновенно приободряясь, перекатился ближе к краю и уселся рядом.

— Как дети? Только не говори, что их тянет гулять! Я им погуляю!

— Тебе дай волю, так и запер бы обоих.

— С шалопаем-братом я так и поступаю. Правда, помогает ненадолго.

Лейла осуждающе вздохнула, поглядывая, как Мидир легко разрывает зубами мясо и, не заметив поначалу этаких тонкостей, пережевывает вместе с костью.

Выплевывать осколки смысла не имело, поэтому волчий король пережевал всё тщательнее обычного и обильно запил. Выразительно приподнял брови:

— Да, я тоже заметил, что съел кость, не вижу в этом ничего удивительного. А вот мясо удивительно вкусное, — поосторожнее отделил следующую порцию, хрустеть толстыми костями не хотелось. — Так что там с детьми?

— Тикки попросила одежду понаряднее и теперь подгоняет ее под себя, принц… — Лейла бросила хитрый взгляд из-под ресниц. — Прости-прости, не буду! Твой племянник Джаред читает запоем.

— Ты нашла ему книгу? — поразился Мидир и вытянул ноги, усевшись почти как дома.

— «Сказания о дальних странах», — Лейла нарочито равнодушно пожала плечами, а потом добавила гордо: — Муж привез, специально для меня, — торопливо договорила, словно боясь сосредотачиваться мыслями на муже и его поступках, спеша сделать мир привычным: — Есть еще одна книжка с востока, и с картинками, да только мальчику рановато!

— Может, ему и «Сказания» рановаты, я их своими глазами не видел! Лейла, смотри, не испорти мне мальчика! — погрозил пальцем Мидир.

— Кто бы говорил! Ешь, мой прекрасный Майлгуир, — Лейла придвинула ближе тарелку. — Можешь съесть перепелку хоть с костями вместе, но не смей сомневаться во мне!

— Вот именно, Лейла, вот именно, я в тебе и не сомневаюсь! — однако должное перепелке Мидир все же отдал.

Насытившись, он решил уточнить, глядя поверх кубка:

— Кто из судей отказал тебе в расторжении брака, когда муж начал зарабатывать на твоем теле?

Интерес у волчьего короля был не праздный. Людские натуры у всех были разные, но особенно мерзкие попадались не так уж часто. Вероятнее всего, особо мерзкий судья за последние десять лет в Манчинге был один.

— О Майлгуир, я была слаба и глупа, — перестала улыбаться Лейла. — Я не хотела бы вспоминать… — она отвела глаза.

Да, Лейла действительно бы не хотела говорить о прошлом, да и мучить женщину у него не было никакого желания, но если Алистер отметился везде, его долг вырастал еще на пару пунктов. Собирать долги Мидир не любил, но умел очень хорошо. Почему бы не потребовать и за Лейлу?

— Не Алистер ли?

— Откуда ты знаешь? — ореховые глаза вскинулись и показались бездонными.

— Просто догадка, — ну не рассказывать же ей, что на памяти Мидира, длящейся вот уже почти три тысячи лет, подобные люди служили средоточием неприятностей для всех окружающих.

— Когда я обращалась к нему с просьбой, вернее, — Лейла передернула плечами, — с мольбой о милости… Когда то, что началось как разовая жертва, превратилось в постыдное занятие… Я любила, а муж постоянно играл и постоянно проигрывал. Он продавал меня дорого! Мне некому было помочь, а Договор о браке был составлен весьма хитро… Да что там, я сама написала, что принадлежу ему душой и телом, кто знал, чем это обернется… Вот тогда он был простым судьей, — она помяла край рукава и опустила глаза.

— А теперь?

— Теперь он главный судья всего округа, — в дрогнувшем голосе Лейлы были одновременно бессилие, обреченность и негодование.

— «Защитник человечества», птицу Роака ему в брюхо, в богадушумать! — оскалился Мидир, но вспомнив, что он не ругается, сжал зубы и швырнул кубком в стену. На запрет швырять предметы он с племянником не договаривался.

— Что, Майлгуир, что? — встрепенулась Лейла, как вспугнутая птица.

— К нему обращался Джаред, когда вместо родительского дома нашел пепелище!

Джаред не особо распространялся, но и закрываться еще не научился. Насколько Мидир успел понять, Джаред запоминал события легко, вне зависимости от своего к ним отношения. Хорошая, хваткая память могла стать для племянника проклятьем, но привитая Мэрвином дисциплина ограждала Джареда от копошения в прошлом. И родной племянник Мидиру уже страшно нравился. Как старший мог опустить руки и не сражаться за сына, было непонятно. Впрочем, Мидир редко понимал старшего брата. В общем, прочитать события последних недель жизни племянника особого труда не составило.

— И он? — Лейла посмотрела с глубинным страхом, видимо, примеряя обращение с собой на только что потерявшего семью растерянного мальчика.

— Алистер сказал Джареду, что разбойников нынче много, всех не переловать. А казнить непонятно кого без вины он не будет. А потом попросил подождать в гостевом доме, где Джареда едва не убили.

Волчий король помрачнел, восстановив в памяти окровавленный висок, разодранную одежду и загнанное дыхание мальчика. Раз судья навел погоню на Джареда, значит, хорошо представлял, кому и зачем нужен полукровка.

— Алистер пользуется почетом и уважением. Он живет в Манчинге, не так далеко от нас, а судит важные дела за пределами города, — Лейла покачала головой удрученно. — Неудивительно, что мальчик к нему обратился за справедливостью. Бедный Джаред!

Мидир поразмыслил, насколько в черте города будут уместны волки, но решил, что такое событие вызовет слишком много паники. Опять же, возможно, понадобится поговорить. Если получится добиться аудиенции.

Волчий король мечтательно улыбнулся.

— Скажи, Алистер никак не связан с Рагнаром? — вопрос вырвался почти сам собой, от воспоминаний об именах и откусанных пальцах.

— Не связан. Но… — Лейла нерешительно помялась, бросила взгляд из-под ресниц, как если бы примеривалась, какой именно правды заслуживает Мидир.

— Но? — играть с женщиной он бы не стал. Да и узнала она Мидира достаточно хорошо, чтобы понимать, лишние жертвы волку не нужны. С другой стороны, как он определяет лишних, она пока не очень разбиралась.

— Дочь Алистера заглядывается на него, на Рагнара, — Лейла повздыхала ещё, и все же прибавила. — Она умница, Майлгуир, все прочат счастливый брак. Рагнар птица высокого полета, это ясно каждому, зато Уна образована, умеет говорить трех языках, такая жена — доброе подспорье любому королю!

Мидир постарался сдержаться и ничем не выдать, что короли бывают разные, и жены, соответственно — не товар, не выгодное приобретение… Доказывать это людям казалось пустым занятием, однако для ши избранный супруг или возлюбленная супруга не могли считаться приобретением или оцениваться как живой набор талантов. Супружество для бессмертных значило одновременно больше и меньше, чем для смертных.

— Покажи мне его дом, — Мидир кивнул себе и своим мыслям.

— Майлгуир, не трогай Алистера! — всплеснула руками Лейла, отвечая на его невинный взгляд: лучший из арсенала невинных взглядов! — Я верю, что тебе всего-навсего хочется осмотреть достопримечательности, однако кровавый след вдоль по улице прямо к моим дверям вряд ли будет привлекать посетителей. Знаешь ли, эти пугливые смертные с их предрассудками…

Мидир хотел оскорбиться, но в чем-то женщина была права. Да и устрашать можно по-разному. Но это дело грядущего, а пока следовало ответить гостеприимной хозяйке.

— Я поклялся Джареду наказать лишь виновных, — ровно произнес Мидир. — Начнешь убивать каждого подонка — галатов не останется, — многозначительно помолчал, подождал, чтобы Лейла набрала в грудь воздуха для нового ответа насчет рек крови, нервирующих жителей пуще прочего, и договорил медленно, веско, совершенно серьезно. — Хотя иногда жизнь страшнее смерти.

— Ты прав, — отрешенно произнесла Лейла, потеряв всякий запал. — Иногда сама жизнь становится наказанием.

Молчание повисло в воздухе, словно неблагая завеса: каждому было что вспомнить о жизни. Что вспоминала Лейла, Мидир догадывался, а он сам отгонял воспоминания об уходе Мэрвина, безумии отца и объятом лихорадкой Благом Дворе. Начало правления далось волчьему королю совсем не просто в основном потому, что советник Джаретта оказался честолюбивым властолюбцем, мечтающем о троне. И пока молодой Мидир выяснял, кто настолько волшебно ставит ему палки в колеса, успел наворотить дел.

И с тех пор, как голова властолюбца прокатилась по примятой хвое дуэльной площадки, должность Советника Благого Двора была упразднена. Мидир счел, что лучше никакого Советника, чем такой. Убить его оказалось сложно. Повторять опыт молодой, зверски юный тогда король не жаждал.

Наконец он заговорил, осенённый толковой идеей:

— Скажи, Лейла…

— Да, мой хороший? — она обхватила его кисть своими руками, прижала к груди, отгораживаясь от прошлого живым теплом и готовностью помочь.

— Та легенда о судье, который нарушил истинную правду и получил клеймо на щеке… — Мидир не был уверен, что Лейла знакома с преданием, но понадеялся и не ошибся. Не зря, похоже, муж привозил в качестве гостинцев книги!

— Ей бы поверили, Майлгуир! Ты знаешь… Мало того, что он просто отказал мне! Он дал почувствовать себя никем! Ничтожеством, не заслуживающей ни толики истинной правды, ни капли справедливости, — Лейла сердито смахнула слезы, не желая вспоминать, не в состоянии забыть. — Может, поэтому я купила этот дом… Чтобы девочки были под защитой.

— Ты умница, — потерся носом о ее нос Мидир, удивляя, заставляя забавно распахнуть глаза и ойкнуть, — и красавица. И вполне заслуживаешь хорошего мужа и прекрасного сына.

Лейла отвела взгляд. Волчий король чуял её беспокойство, а в недоговоренностях и жестах видел отвергаемую возможность любви. — Поверь, ведь это тебе говорит не простой смертный, а бог подземного мира! Знаток законов, слов и свобод! Главный судья, наконец!

Лейла рассмеялась. Мидир улыбнулся в ответ, но улыбка незаметно преобразилась в оскал:

— А с местными исполнителями, позабывшими о божественной правде, я разберусь.