Однажды в Манчинге

Глава 10. Короткие дни, долгие ночи

— Что-то я говорю не то, — сказал сам себе Мидир, без сил откидываясь на постель.

Спокойный с чужими, Джаред мгновенно вспыхивал при общении с ним.

— Все наладится, — произнесла вошедшая с черного хода Лейла.

— С чего ты так решила? — не поднимаясь, устало спросил Мидир, глядя в прочный потолок с массивными балками.

— Вы ссоритесь как родня, — присев рядом, сочувственно и мягко ответила Лейла. — А можно…

— А можно проведать того, кто спас меня? — раздался из-за такой же прочной, как балки, двери, оставшейся неплотно прикрытой, девичий голосок.

Мидир скривился: вот уж чего ему сейчас не хватало, так это приставучей девчонки, числящей его красавцем. И пусть эта, как её… Тикки заслуживала поощрения за некоторые отдельные фразы, иметь с ней какие-то дела больше обычного Мидир не хотел.

— Пусть уйдёт, — прошипел он женщине.

Лейла, однако, ответствовал иное:

— Спаситель не может пренебрегать вниманием спасенного! Кажется, у вас даже закон какой-то есть? Насчет платы за спасение?

— Лейла! — Мидир полыхнул желтизной глаз. — Ты разозлить меня решила?!

— Нет, мой прекрасный ши, немного взбодрить, — ответила она жмущейся на пороге девочке: — Заходи, милая, проведать — можно!

Мидир постарался принять свой обычный вид. Лежа на меховом одеяле, это удавалось ему легко — он был полностью одет, а бинты прикрывало сюрко — и теперь скрестил лодыжки, переплел перед грудью пальцы, устроив поудобнее ладони, словно в раздумье принимал непринужденную позу для отдыха. Словно лежать было его желанием, а не вынужденной необходимостью.

В дверь просунулась золотисто-рыжая голова с вплетенными в волосы яркими разноцветными лентами. Девочка что, прихорошилась для визита? Платье, слишком богатое для неё, определенно принадлежало не простой горожанке. В ушах поблескивали сережки, а на ногах — браслеты. Пахло от нее вкусно, завлекающе. Еле заметно для человека, в самый раз для ши.

Волчий король с укором взглянул на Лейлу, недоумевая, с чего это подобная щедрость? Женщина дернула плечиком, шепнула:

— Твои гости — мои гости.

Мидир вздохнул, коротко кивнул, не стараясь быть более приветливым, чем при знакомстве — этак и правда можно вскружить человеческому ребенку голову.

— Доброго дня, великодушный спаситель, — Тикки вышла на середину комнаты, старательно не замечая Лейлу и обращаясь только к Мидиру. — Я благодарю вас за мое вызволение из темницы и нечеловеческое, — тут глаза её хитро блеснули, — милосердие и сочувствие.

Мидир кивнул еще раз, надеясь, что девчонке этого достанет, что она замолчит и уйдет, предоставив ему отгадывать загадку, где это он успел проявить милосердие и сочувствие, ладно хоть нечеловеческие.

Но не тут-то было.

— Я знаю, нашей доброй хозяйке вы тоже помогли! Вы очень добрый! — Тикки окинула его взглядом, полным искреннего восхищения. — Если Лейла вам так нравится… то мы могли бы вместе выразить свою благодарность, — детские руки помяли подол, кажется, намекая на что-то более ощутимое, чем слова.

Лейла прикрыла рот рукой, явно скрывая смешок.

Волчий король закашлялся. Пожалуй, ни разу еще так откровенно ему себя не предлагали.

Матушки обоих миров не зря прячут под замок своих дочерей на выданье — таких только силой и удержишь. Сами на шею вешаются, а благопослушный ши потом виноват!

Впрочем, что бы ни думали матушки и их дочери, на столь юных дев Мидир ни в каком состоянии не бросался, особенно если девы мыслили себя матерыми интриганками и жаждали воспользоваться им во всех смыслах, в каких только сумеют. Даже если уверились в том, что на самом деле влюблены! Как бы спустить Тикки с небес на землю и не обидеть Лейлу, с чего-то взявшую несносную девчонку под личную опеку — вот это загадка.

Мидир, не уследив за лицом, нахмурился, Лейла, не удержавшись, фыркнула.

— Очень надеюсь, тебе никогда не понадобится такая помощь, как мне, — отсмеявшись, вымолвила умная женщина, не обращая внимания на пустое.

— У вас была беда с мужем, и господин Майлгуир вам помог, — не унималась настырная девчонка. — Я слышала, шептались!

— Взгреть надо болтушку безмозглых за излишний треп, — в сторону доложил Мидир.

— Беда и вправду была… Я ошиблась в брачном договоре, мужу показалось мало моего состояния, он продавал и меня тоже. Судья отказался расторгнуть брак, — пожала плечами Лейла произнесённое вслух и про себя много-много раз. И хоть всеми силами старалась показать, насколько ей это безразлично, взгляд ее потух. Мидир, не вставая, провел ладонью по ее щеке.

— Незачем тревожить старые раны, моя красавица.

— Не знаю, что услышала Тикки, — вздохнула Лейла, — но хочу, чтобы девочка знала правду. Она твоя гостья!

— Не моя! Не гостья! — раздосадованно рявкнул Мидир и смолк под укоризненным взглядом женщины.

Тикки нахохлилась и протянула, словно прикидывая варианты:

— А что не так? Господин Майлгуир заплатил вашему мужу? Он выкупил вас? Отдал судье виру?

— Не угадываешь, — глянула сквозь опущенные ресницы повеселевшая Лейла.

— Обратился к другому судье?

Мидир чуть было не возмутился: да за кого его тут принимают? Но не пошевелился, чутье подсказывало — если девчонка почует небрежение или умаление ее ума, бросится всеми силами доказывать, что это не так, она разумная, и так далее, и так далее… Переживать доказательство непонятно чего волчий король не собирался.

— Тоже нет! — ответила Лейла, поняв, что он говорить не собирается, уселась поудобнее, опираясь о задний бортик кровати, прогибая спину.

Рука Мидира перешла на соблазнительный изгиб и покидать его отказывалась. Тикки посмотрела на хозяйку так, словно готова была сожрать ее живьем.

— Но что тогда? — произнесла она звенящим от слез голосом.

— Я забил эту тварь до смерти, — нехотя ответил Мидир. — Голыми руками.

Тикки ахнула. Удивленно, хотя без отзвука ужаса, на который волчий король и рассчитывал.

— Не хотелось марать добрую сталь, да и встретился он мне без оружия. И сделал бы это еще раз! Правда, от семейного состояния Лейлы уже не осталось ничего, кроме долгов. Лейла пре… разрешила мне доступ в один важный для меня дом, и я ей заплатил за услугу, так что эта прекраснейшая из земных женщин ничего не должна мне, пусть и думает обратное. И уж точно я не стал бы требовать оплаты через единение тел.

Тикки побагровела от злости, Лейла порозовела от признательности, опустила глаза, удерживаясь от слов, видимо, чтобы Тикки не решила, будто избавляться от надоевшего мужа — можно и нужно.

— Как выйдешь отсюда, можешь донести на меня судье, — оскалился Мидир не особо приятно.

— Да как вы!.. — глаза Тикки заблестели. Мидир задрал бровь — первое удивление прошло, Тикки пребывала в обиде вперемешку с восхищением. Ни то ни другое ему не понравилось. — Да я никогда!.. — она обратила взор на хозяйку: — Я бы никогда так не упала бы!

— Упасть может каждый, — с расстановкой произнес Мидир, продолжая нежить щеку замершей Лейлы. Тикки молчала, хоть он говорил не для нее. — А вот подняться…

— Иди, Тикки, — промолвила Лейла тихо, повернула бледное лицо, мимолетно коснувшись губами его ладони. — Иди, девочка… Мой гость принял твою благодарность, ему нужен покой.

Тикки фыркнула как кошка, бормотнула на прощание «дашь ты ему покой», крутанулась на пятке и пропала.

Дверь не хлопнула и на сей раз, отчего Мидир заподозрил, что косяк обит войлоком.

— Я сейчас догоню эту бесстыжую девку и отшлепаю хорошенько! — волчий король не удержался на отвлеченных мыслях и рывком сел. Пережил мгновение продирающей тело боли, сдержал стон и осторожно улегся обратно.

— Она ревнует, неужели непонятно? — подсела поближе Лейла.

— Она? Ревнует?..

Нет, решительно, девчонка нравилась Мидиру все меньше и меньше. Ревновать волчьего короля! Это ж надо догадаться!

— И говорит отвратительно.

— Она говорит как все.

— И какое тебе дело до всех? Впрочем, неважно, — он переменил ход мыслей, возвращаясь к значимой женщине, откладывая тему для разговора на потом. — Я чую дивный запах, можно сказать, волшебный. Что моя красавица принесла мне?

— Все! Новости, еду…

— И себя?

Улыбка очень шла рыжей красавице, особенно улыбка почти беззаботная. Мидир перекатился и улегся головой на Лейлины колени.

— Мне нравится все, боюсь начать сразу с третьего, так что просвети меня о новостях.

Лейла погрузила пальцы в его волосы и произнесла с укоризной:

— Все кому не лень охотятся на волков. Пока тщетно, и это странно. Звери обходят все ловушки, их не берет ни сталь, ни серебро, ни отрава, — женская рука добралась до затылка, покрутила прядку на макушке. Мидир сделал вид, что спит. Ему, конечно, никто не поверил. — Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Волки невероятно умные создания, Лейла. Ты, как разумная женщина, не станешь выбивать ответ из очень старого волка?

Лейла дернула за ту же прядку.

— Очень разумная и добрая женщина, — согласился Мидир.

— За голову огромного черного волка Рагнар назначил награду великую… — женские пальцы вновь прихватили его затылок в беспокойстве.

— Забавные вести ты принесла из города, — постарался хмыкнуть как можно беззаботнее. Ни к чему ей еще и эти страхи. — Но о чем ты переживаешь, моя красавица?

— Я не жажду увидеть вот эту макушку — торчащей на колу, — откровенно произнесла Лейла.

— И не увидишь.

— Ты бы поберегся, мой прекрасный Майлгуир, — вздохнула она, понимая, что даже беспокоясь о волчонке и о волке, не переубедить и не развернуть, не обмануть и не заставить.

Мидир прихватил одну из ее ладоней, опустил к своему сердцу жестом признательности и доверия, благодаря без слов.

— Смогу ходить не шатаясь — надо будет приискать другое пристанище.

— С чего это? — насторожилась Лейла.

— Не хочу подвергать тебя опасности.

— Сам говорил, это место надежное!

— Не бывает мест достаточно надежных, не бывает оберегов достаточно прочных…

Вырвалось само собой, и Мидир оторвал речь.

— Сюда не заглядывают друиды, здесь не ходит стража. Кому нужен тихий, спокойный дом Лейлы?

— А я уж со всем этими новостям подумал было, что ты решила подзаработать, — произнес Мидир, однако шутливый тон Лейлу никогда не обманывал.

— Решили подзаработать те глупцы, что рубят головы собакам, красят их в черный цвет и пытаются выдать за тебя! Друиды проверяют каждого и теперь обещают плети за обман.

Вторая изящная ладонь выбралась из его волос, указательный пальчик укоризненно провел по самому кончику длинного Мидирова носа.

Волчий король ошарашенно замер на секунду, а потом не выдержал и улыбнулся: раз Лейла оттаяла до озорства, значит, все наладилось.

— Это весьма оскорбительно. Счесть меня — меня! — выкатил грудь колесом и надул щеки, как делал иногда младший брат. — Обычным зверем!

— Ты не влезешь в шкуру обычного зверя, — Лейла склонилась и потерлась носом о его нос.

Уже второй жест за пару минут, касающийся его чувствительного носа. Мидир озадаченно нахмурился на все сразу.

— С чего это? — он подозрительно покосился, ожидая подвоха.

— Высокомерие помешает, мой прекрасный ши, — Лейла опять улыбнулась, насмешливо, но по-доброму, понимая: он таков, каков есть.

— Никогда не жаловался, всегда получалось обернуться. Хотя и зверем я, конечно, необыкновенен, впечатляющ, восхитителен…

На этот раз Лейла прыснула отчетливо, отвернулась, закрывая рот ладонью, блестя глазами ужасно весело.

Мидир думал оскорбиться, но решил, что не стоит: такой смех не нес обиды никому, а Лейле становилось легче, отходили растревоженные вопросами нахальной девчонки жуткие воспоминания прошлого.

И раз они уходили, Мидир был рад завладеть вниманием женщины целиком и полностью. Простонал как мог жалобно.

— Хм, вот это новость, — не купилась Лейла. — На что намекаешь?

Мидир перевернулся, обхватил ее, повалил на постель и жарко выдохнул в шею.

— Намекаю? Да я невероятно жажду продолжить лечение. Моя красавица воскрешает меня из мертвых!..

Поздним вечером Джаред зашел еще раз, выглядел так, словно его что-то волновало, раз помялся, тоже по-своему, то есть переступил с ноги на ногу и решительно начал:

— Ты превратил меня в волка, и все мои раны затянулись. Почему никак не проходят твои?

Неплохо. Маленький волчонок сам осознал то, что другим приходилось разжёвывать.

— Мой внутренний зверь слишком силен для подобного рода заживления. Или, возможно, слишком слаб. Кроме того, есть другие ограничения, время и магия, этого вечно не хватает. Ты поймёшь, если захочешь… Однако хотел ты узнать иное.

— Тебя не обманешь… Отец говорил, его мать была не ши, — и поднял на Мидира глаза, не собираясь давать ему шанс схитрить.

Не то чтобы Мидир собирался.

— Если тебе интересно, — он сделал паузу, просверлил племянника взглядом, — Синни была обычной женщиной.

— Ты врешь! — мальчик сжал кулаки, опустив руки, не веря, не желая верить.

— Я не могу врать, Джаред, — вздохнул Мидир, не понимая причины волнения. — Пусть ты не хотешь иметь ничего общего с волками, но люди-то в родословной тебе чем не угодили?

Джаред прищурился сердито и враждебно. Он не хотел произвести впечатление матерого интригана, но всеми задатками как раз обладал, в отличие от Тикки. Взять, например, проницательность.

— Но ты можешь говорить часть правды. А это все равно что запутывание!

— Так задай мне прямой вопрос, — Мидир приглашающе повел рукой, маня присесть и поговорить на равных.

Джаред предсказуемо бросил ветвь мира в огонь негодования.

— Твоя мать — женщина Верхнего? Ответь! Скажи мне! — в уголках ледяных, взрослых глаз заблестели слезы, Мидир поспешил назвать вещи своими именами.

Расплачется, а потом казниться будет и вообще на глаза не покажется неделю, чтобы дядя точно позабыл глупое проявление ребяческих чувств.

— Моя мама, Синни, жительница Верхнего мира, простая смертная. Она спустилась в Нижний по большой любви, — Мидир наставительно поднял палец, не указывая на мальчика, но подчеркивая свои слова: — Она твоя бабушка, Джаред, наследный принц Дома Волка Благого Двора всех Светлых земель.

На одно долгое мгновение в комнате повисла тишина, Джаред широко распахнул совсем не льдистые, а просто серые глаза, и уставился на Мидира так, будто впервые слышал о бабушках, дедушках и семье за пределами родителей.

Мидир не торопился поздравить себя с победой, пусть посеянное сегодня зерно отзовется позже, пусть. Главное — отзовется.

И Джаред, придя в себя, не преминул оправдать его ожидания:

— Не зови меня так! Никогда! — рубанул он словами не хуже, чем мечом, заставив Мидира мимолетно задуматься, какое оружие легло бы волчонку в руку.

— Как скажешь, Джаред, — он кивнул словно сам себе, опуская голову и скрывая радость небольшой победы.

«Никогда» — сильное слово, особенно для бессмертных. Вдобавок радовало ощущение перспективы: Джаред просил не звать его так никогда впредь.

И уже это означало, что расставаться с Мидиром он пока не планировал.

Ну то есть планировал, как дети планируют свои шалости, больше мечтая, чем действительно обдумывая.

— Но… — в голосе племянника звучали обида напополам с растерянностью. — Почему у тебя уши…

— А что с моими ушами? — Мидир склонил голову к плечу, вытягивая уши и заставляя их покрыться шерстью, как у волка.

Джаред не развеселился, досадливо вздохнул на непонятливость взрослого:

— Они человечьи! В смысле, были.

— Уши у людей и у жителей Холмов одинаковые, — Мидир спрятал волчьи уши и не упустил случая сблизить людей и ши в представлении племянника, даром что между ними и впрямь было много общего.

Джаред надулся в непонимании.

— Верхний мир отторгает волшебство и метит его носителей. Если бы ты родился в Нижнем, мой мир принял бы тебя как своего. Он и сейчас готов принять тебя, — устало договорил Мидир: беседа вышла недолгой и непростой. — Джаред!

Мидир огляделся, но племянника уже не было. Джаред вышел по-волчьи тихо — и опять ничего не ответил на негласный вопрос волчьего короля.