Очень приятно, бездомный тэнгу (СИ)

Глава 2. Храм оказался логовом монстра

Выброшенный из гнезда птенец, лишённый возможности летать, напуганный и растерянный, падал вниз, совершенно не представляя, что делать. И кричал. Звал отца и мать, брата и сестёр, друзей начал вспоминать, а затем и всех знакомых перечислять. Земля приближалась. Он в панике закрыл глаза и сильно-сильно сжал их, но этого было мало, поэтому ещё и руками прикрыл, чтобы спрятаться от страха, и упал на что-то мягкое, словно под ним расстелили покрывало. Хару не успел среагировать и опомниться, как вдруг отскочил и полетел дальше, но на этот раз с грохотом приземлился на крышу небольшого тёмного домика. Пока он махал руками и пытался за что-нибудь ухватиться, крыша хрустнула и провалилась под ним. Хару упал, застонал и, скорее от пережитого страха, чем от боли, потерял сознание.

Сколько времени прошло, он понятия не имел, но когда очнулся… Нет, не запаниковал, не начал возмущаться из-за отца, а перевернулся на другой бок, сладко зевнул и чуть снова не вырубился. Но возникла проблема: Хару попытался подложить под голову руки, а те не поддались — кто-то связал их прочными верёвками за его спиной.

Хару резко сел. Потереть заспанные глаза не было возможности, поэтому он сильно зажмурился и ещё раз зевнул, стараясь прийти в себя. В комнате не находилось никаких фонарей, свечей и других источников света, свет падал лишь из окна соседней — и то его почти полностью завесили.

Оглядевшись по сторонам, Хару заметил миниатюрный деревянный дворец на стене с красивой изогнутой крышей — дворец Кинъу выглядел похоже снаружи, только превосходил в размерах и смотрелся куда более величественно. Над ним висела толстенная верёвка, с которой что-то свисало. Хару разглядел только ветви незнакомого ему дерева и небольшие чаши. Он попытался подняться, но с грустью заметил, что его ноги так и остались в переходной форме и видом напоминали птичьи. Некоторое время он посидел на холодном полу, продолжая оглядываться по сторонам, но вскоре это наскучило. В комнате не находилось практически никакой мебели, а сам Хару успел замёрзнуть, поэтому вновь попытался подняться, как вдруг с грохотом упал на пол. Его ноги тоже привязали.

— Отец, вот так вы решили наказать меня? — жалостливо проскулил несчастный тэнгу и вздохнул.

Пусть отец лишил его возможности превращаться птицу, но, возможно, что-то ещё Хару мог. Увы, ни меча, ни стрел при нём не оставили, но не они были главным оружием тэнгу. Хару зажмурился и сконцентрировался. Пока он сводил брови и напрягался, в его руке материализовалось перо — такое же пепельное, как и его волосы.

— Повезло, — с улыбкой пробормотал Хару. Хотя бы этого отец не лишил его, оставив возможность выбраться из критичной ситуации. Может, в реальной битве он и не сумеет сразу попасть в нужную цель, но хотя бы сейчас избавится от верёвок… или нет.

Руки Хару были связаны за спиной, поэтому он не видел, где именно резать, и делал это вслепую, как вдруг резанул себя по руке. Та тут же защипала, из раны потекла кровь.

— Ай!

Он попытался перевернуть перо и достать до верёвки, но вновь попал по руке уже в другом месте, ближе к пальцам. Не привыкший к боли Хару шмыгнул носом, на глазах выступили слёзы, из-за чего ему пришлось заморгать, чтобы не расплакаться. Кровь текла по рукам, отчего те стали скользкими, и Хару уронил перо.

И не просто уронил — то попало ему в ногу. Благо, кидал он не со всей силы, а лишь случайно уронил, и, спасибо отцу, теперь его ноги были не нежными человеческими, а огрубевшими птичьими. Хоть во второй раз Хару поранился не так сильно, однако он всё равно зашипел.

— Отец, за что вы так со мной!

— С чего ты взял, что тебя связал отец?

— Кто тут?!

Удивлённый женский голос так перепугал Хару, что он забыл о своих порезах, резко подскочил и, не устояв, ещё и верёвки мешали, вновь грохнулся на пол. Боль от падения отдалась во всех частях тела, Хару нахмурился и посмотрел в сторону, откуда говорили.

В нескольких сяку* от него стояла невысокая девушка, по голосу и по виду в полумраке примерно его возраста, хотя лица он нормально не разглядел.

— Ты кто?

Теперь, когда Хару нашёл говорящую, он сверлил её взглядом и старался не моргать, вдруг убежит. Та не спешила с ответом, вздохнула, прошлась по комнате и всё-таки сказала:

— Я тут живу.

— А я бездомный тэнгу, очень приятно.

Хару не сомневался, что услышал смешок, но не спешил расстраиваться и возмущаться. За смешком раздалось и тихое бормотание:

— Тэнгу, значит… — она издала чавкающий звук, как будто попробовала на вкус некое блюдо и облизнулась, затем уже громче добавила: — А имя у бездомного тэнгу есть?

— Хару, — ответил он, не тратя ни мгновения на раздумья. — А тебя как зовут?

Она вдруг замерла на месте, перестала бродить по комнате и села на корточки прямо перед ним, а её губы растянулись в широкой улыбке. И не просто широкой, а широченной! Хару такую раньше не видел. Казалось, улыбнись она чуть сильнее, и губы порвутся.

— Зачем тебе моё имя?

Она так сильно наклонилась к нему, что её нос едва не коснулся его шеи, вдобавок, обдала его своим горячим дыханием. Хару резко отпрянул назад и ударился спиной о стену.

— Не хочешь говорить — не надо! — дрожащим от растерянности голосом произнёс он, испуганно разглядывая девушку и не понимая, чего та добивалась. Сама спросила его имя, а своё говорить не хотела. — Хочешь, я расскажу тебе, как стал бездомным?

— Нет, — ответила она мгновенно.

— Нет? — удивился Хару, страх вмиг исчез. — Почему? Это интересная история.

Он не просто попытался перевести тему, а собирался рассказать нечто важное для него.

— Мне неинтересно, — усмехнулась девушка и поднялась на ноги, после чего двинулась в сторону прохода в другую комнату.

— Ты передумаешь, как только услышишь, — кинул ей вдогонку Хару.

— Сомневаюсь! — крикнула из соседней комнаты хозяйка дома… или храма?

Некоторое время Хару сидел на полу, пытаясь нащупать перо, чтобы всё-таки перерезать верёвки, но, сколько ни водил руками, так и не сумел найти. Вскоре, ступая бесшумно, вернулась уже знакомая девушка и присела перед Хару. Себе на ноги она положила какие-то тряпки, от которых оторвала несколько полосок и взяла тэнгу за руку.

— Что ты делаешь? — спросил он, с подозрением наблюдая, как влажной тряпкой она протёрла его руки и смыла кровь, а лоскутками замотала порезы.

— Не хотелось бы, чтобы ты истёк кровью прежде, чем я тебя съем.

На её лице застыла столь невозмутимая улыбка, что Хару и сам засмеялся, решив, что она шутит.

— Теперь ты готова услышать историю о том, как я стал бездомным?

Продолжая сидеть на полу, она вгляделась в его лицо и прищурилась, что-то высматривая. Некоторое время они сидели в тишине, как вдруг девушка схватилась за живот и разразилась смехом.

— Нет, серьёзно, это единственное, что тебя волнует? Не где ты оказался, не кто я такая, не почему ты связан, в конце концов?

Она перестала смеяться и вновь с интересом уставилась на Хару. Тот бы сейчас развёл руки в стороны, будь они свободны, но в итоге потупил голову и сказал:

— Это тоже. Ещё мне интересно, как ты появилась передо мной… То есть, я даже не заметил тебя. В той стороне же нет дверей или других ходов? И как тебя зовут?

— Я приползла, — усмехнулась девушка и вскинула свои брови. Она так выразительно это сделала, что Хару даже в полумраке сумел разглядеть.

— Я не видел, чтобы тут кто-то ползал, — задумчиво произнёс он. Вряд ли бы он не заметил ползущую перед ним девушку, даже пока пытался перерезать верёвки.

— Кто-то очень невнимательный.

— Сама такая! Ты же не змея, чтобы незаметно проползать.

Девушка, что так и не назвала своего имени, сильно напоминала Хотару. Сестра также передразнивала Хару, ни разу не давала ему победить в словесных перепалках, также отвечала лишь на часть предложения или с лёгкостью переводила тему. Хотя она и была старше, даже не думала переставать шутить над братом. Хару всего ничего провёл на земле, а уже скучал по родным. Последние недели он не так часто виделся с Хотару и другими членами семьи, так как целыми днями торчал в кладовой, ища способы обрести бессмертие.

— Надо найти Асахи! — вдруг осенило Хару, он даже подскочить попытался, но снова запутался в верёвках и упал на больное место.

Хозяйка молча смотрела на него, не задавала ни единого вопроса и не помогала подняться.

— Ты не знаешь, где живёт Асахи? — с надеждой поинтересовался Хару, уверенный, что та точно знает, о ком он говорил, будто тот был единственным человеком на земле.

— Я даже не знаю кто это.

— Помоги мне найти Асахи, пожалуйста, — жалобно попросил Хару. Мысль найти друга осталась единственной в его голове, она могла стать спасением и путём домой. Асахи точно придумает, как Хару вернуться, а если нет, то хотя бы приютит на время.

— Почини мне крышу для начала, — вдруг потребовала девушка и, не дав возразить, добавила: — Которую ты же и пробил.

— Когда? Я… — Хару вдруг запнулся, осознав, что вполне мог приземлиться на крышу, пока падал из дворца Кинъу. — Ты развяжешь меня?

— Поклянись, что не сбежишь, — потребовала она, по-прежнему сидя на полу.

— Клянусь.

В её руке вдруг оказался нож, блеснувший в полумраке. Хару не увидел, откуда девушка достала его, то ли в рукаве прятала, то ли где-то ещё. Она с лёгкостью перерезала толстые верёвки, а Хару принялся разминать затёкшие руки.

— Только я не знаю, как чинить, — притихшим голосом виновато пробормотал он и тут же перевёл тему: — А ты живёшь в храме?

Взгляд Хару зацепился за стену, которую он поначалу разглядывал, когда только очнулся здесь.

— Бездомный тэнгу так из-за алтаря подумал? — издевательски протянула девушка и усмехнулась. — Они и в обычных домах бывают, но, пожалуй, это место можно и храмом назвать. Инструмент в пристройке снаружи.

— Ты не покажешь? — с надеждой спросил Хару, не имевший ни малейшего понятия, как мог выглядеть инструмент.

— Сам найдёшь.

Хару поднялся на ноги и вышел в другую комнату, которая одновременно служила и кухней, и прихожей. По всей видимости, пользовались ей редко: в свете отдельно падающих лучей Хару заметил горстки пыли, перемешанные с чем-то ещё. Это что-то также оказалось и на полу — тэнгу с хрустом на что-то наступил. По всей кухне была раскидана скорлупа от яиц. Хотя проход наружу сразу бросался в глаза (там просто не было двери), Хару всё равно огляделся по сторонам, заметив другую дверь за спиной.

Любопытный тэнгу уже собирался проверить, что за ней, как вдруг девушка крикнула:

— Нашёл инструмент?

— Ещё нет.

— Не можешь выход найти? — захохотала она и с весёлой улыбкой показалась на кухне.

— Я нашёл его! — её предположение так смутило Хару, что его вдруг бросило в жар, а щёки покраснели. Резко, словно стрела, он вылетел наружу, не позволяя и дальше позорить себя.

Яркий свет ударил в глаза, пришлось прищуриться. Хару не привык к тёмным помещениям, во дворце Кинъу всегда было светло, за исключением ночи, но с рассветом глаза быстро привыкали к солнечному цвету. А в этом маленьком храме зачем-то завесили окна и не открывали их даже днём.

Очень быстро Хару привык к солнцу и наконец-то смог открыть глаза. Храм окружал высокий забор, по всей территории росла высокая трава, за которой никто не следил и не подрезал. Во дворце Кинъу хоть и находился достаточно крупный внутренний двор с множеством деревьев и других растений, но за ними там как следует ухаживали, а здесь росли какие-то непонятные кусты без плодов. Деревьев на территории храма не было, хотя Хару увидел их верхушки за забором. Сам храм представлял собой небольшой деревянный домик, которому уже шёл не один десяток лет. По сравнению со светлым персиковым дворцом Кинъу с золотыми крышами храм выглядел тёмным и мрачным, наверняка тут грустно жилось, Хару даже мысленно пожалел девушку. Более того, весь храм был обклеен множеством прямоугольных бумажек с незнакомым Хару иероглифом. Висели они не только на домике, но и на заборе. Он с любопытством подошёл и сорвал один из листов, чтобы потом уточнить у хозяйки, что это такое.

Рядом с храмом стоял совсем крошечный домик, который, по всей видимости, девушка и назвала пристройкой. Хару подошёл и приоткрыл дверцу, от небольшого дуновения ветерка сразу поднялась пыль, от которой тэнгу закашлялся. Внутри находились какие-то деревянные и даже железные инструменты, но Хару не имел ни малейшего понятия, как ими пользоваться.

Он собирался позвать девушку «онэчан», но вдруг задумался, что она могла быть и младше его, значит, обращаться к ней как к старшей сестре было бы странно. Раз своего имени она не назвала, то не оставалось ничего, кроме как…

— Хозяйка, а чем крышу чинить?

Конечно, ещё он мог назвать её мико. Раз она жила в храме, то, вероятно, была жрицей.

— Как будто я знаю.

Её голос прозвучал совсем близко, Хару обернулся и заметил, что девушка стояла на пороге храма, однако переступать его и выходить на улицу не спешила. При солнечном свете он наконец-то смог разглядеть её густые чёрные волосы, бледно-серое кимоно с чёрным узором и прекрасные большие золотистые глаза. Стоило взглянуть в них, как он вспомнил цветки ямабуки**, которые как-то принёс Асахи для него и Хотару. Во дворце Кинъу такое растение не встречалось, Асахи рассказывал, что нарвал цветы в горах, они имели светлый жёлто-оранжевый цвет, а их название означало «дыхание горы», если Хару правильно запомнил и ничего не перепутал.

Быть может, в полумраке храма её глаза напомнили о цветках ямабуки, поэтому тэнгу сразу вспомнил Асахи, хотя на тот момент цвет её глаз вроде бы и не разглядел.

— Возьми какую-нибудь доску и прибей её, чтобы в дождь не протекало, — добавила она, вытягивая шею и стараясь разглядеть, что там находилось в пристройке. — Мне всё равно, как это будет выглядеть, вряд ли тут найдутся нормальные материалы. И кого волнует, в каких условиях тут живёт…

Её голос вернул его в реальность, иначе бы он так стоял и разглядывал её.

Последнее предложение она так тихо сказала, что Хару услышал лишь отрывками, но переспрашивать не стал, и так смысл не уловил. К счастью, доски тут тоже имелись, поэтому Хару выбрал две самые крупные и взял их в руки, а вот чем их крепить — не придумал. Он напружинил ноги и с лёгкостью запрыгнул на крышу — хоть какая-то польза от его нынешних ног-лап. Дыра, в которую провалился Хару, когда свалился с неба, оказалась не такой уж и большой. Одной доски оказалось достаточно, чтобы просто закрыть её. Хару просто положил её в надежде, что ту не сдует ветром, и спрыгнул на землю, вернув вторую доску в пристройку.

— Я закончил, — с гордостью заявил он, подходя к храму и радостно глядя на хозяйку.

Та старалась спрятать улыбку и подавить смешок, но не удержалась.

— Что, так просто?

— В дождь узнаем, — насупился Хару, не понимая, что сделал не так.

— Будешь ждать со мной дождя?

— Да… Если ты не поможешь найти Асахи, то мне всё равно больше некуда идти.

Хару считал невероятным везением, что он познакомился именно с этой девушкой, а не человеком, охотящимся на ёкаев и другую нечисть. По рассказам и родных, и людей, на земле таких много, и не все знали, что тэнгу и люди заключили мир. Другие же ёкаи питались плотью и душами людей, а люди в свою очередь охотились на ёкаев, не все желали жить в мире, поэтому и добрый миролюбивый Хару мог попасть в беду.

— Цую*** не скоро настанет, а мелкие дожди редко приходят.

— Тогда зачем ты попросила меня починить крышу? — с неподдельным изумлением поинтересовался Хару, а девушка снова не смогла удержаться и звонко захохотала, продолжая стоять на пороге. Смущённый тэнгу не спешил заходить внутрь.

— Не думала, что ты надолго задержишься, — загадочно ответила хозяйка, но подвоха в её словах Хару не уловил, хотя по её интонации какой-то скрытый смысл там присутствовал. — Проголодался?

— Очень, — тут же согласился Хару и вдруг почувствовал, как заурчало в его животе.

— И я умираю от голода, — пожаловалась девушка и широко улыбнулась. — Заходи, поедим.

Она отступила в сторону, желая пропустить тэнгу в храм. Тот не обратил внимания на её изучающий взгляд, как и не заметил хищного оскала, и уже собрался зайти, как вдруг что-то ударило его по спине.

— Ай! — воскликнул Хару, как что-то грохнулось на землю. Перед ним лежал оранжевый плод, который тэнгу с удивлением поднял и повертел в руках. — Это хурма?

— Глупости, хурма не растёт весной, — возразила девушка, с подозрением прищурилась и огляделась по сторонам. — Пойдём внутрь, наверное, люди решили поиздеваться над нами.

— Разве ты не мико? — Хару обернулся на неё. — Люди не уважают жриц храма?

Некоторое время они стояли в тишине, пока до девушки с глазами цвета ямабуки доходил смысл его слов, после чего она разразилась громким и заливным смехом.

— Я что-то не так сказал? — тэнгу смутился и вновь покраснел.

— Ты считаешь меня мико? — переспросила она, продолжая смеяться, её неестественно широкая улыбка пугала. — Ладно, можешь и так называть. Пойдём внутрь скорее, я думаю, это недоброжелатели кинули в тебя хурму.

Пока тэнгу мялся на месте и пытался решить, следовать ему за девушкой в храм или же проверить, откуда взялась хурма, как вдруг второй твёрдый плод прилетел ему в спину.

— Ауч! — возмутился Хару и резко обернулся. — Я пойду поговорю с твоими недоброжелателями.

Хозяйка храма резко развернулась, ударила руками по стене и зашипела:

— Нет! Вернис-сь!

Хару уловил в её голосе нотки злости и страха и обернулся, заметив ужас во взгляде.

— Не переживай так за меня.

Он улыбнулся и уверенно пошёл в сторону, откуда кидали хурму. В груди разливалось тепло: оказывается, приятно, когда кто-то так сильно переживал за него. Он всего лишь хотел узнать, почему люди обижали несчастную жрицу, а она, должно быть, испугалась, что и ему достанется. Он радовался, думая о том, с какой хорошей девушкой познакомился. Бедный наивный Хару…

Тэнгу с уверенностью перепрыгнул через забор, снова радуясь своим птичьим ногам и не чувствуя боли от недавних ран, огляделся по сторонам. Прямо у ног лежала хурма, которую Хару поднял и покрутил в руках — выглядела вполне нормальной. На тропинке в кэне**** от него лежал ещё один плод, такой яркий, что сложно не заметить. Хару подошёл к нему и тоже поднял, в следующем кэне лежал очередной, а за ним и третий. Хурма вела его куда-то по тропинке. Некоторое время тэнгу набирал плоды в руки и двигался вперёд, но вскоре удерживать их стало сложно, а со стороны храма раздался едва доносящийся голос хозяйки, переполненный жалости:

— Хару?

Хару посмотрел вперёд — след из хурмы не кончался — и вздохнул, после чего развернулся и пошёл в сторону храма. Если недоброжелатели вернутся, он обязательно выйдет и попросит не обижать жрицу, а пока не будет пугать её и заставлять переживать. Хару с лёгкостью перепрыгнул через забор и подошёл к входу с радостным восклицанием:

— Хозяйка, я вернулся!

Он постучал ногами-лапами по земле, чтобы стряхнуть грязь, лишь затем переступил порог. Жрица исчезла.

— Хозяйка?

В кухне-прихожей её не оказалось, поэтому Хару заглянул в ту самую комнату с алтарём, в которой недавно очнулся. Девушка сидела на полу, обхватив колени руками и уткнувшись носом между ними.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Хару и опустился рядом, продолжая держать хурму в руках.

На него уставились два золотистых глаза, чья обладательница что-то тихо прошептала. Хару не услышал и наклонился.

— Я голодна, — повторила она.

Жрица широко улыбнулась и открыла рот, тэнгу успел заметить четыре острых клыка и хищный взгляд, как та с пронзительным шипением резко подалась вперёд.

*Сяку = 30,3 см

**Ямабуки (яп. ヤマブキ、山吹) — листопадный кустарник керрия, растёт в Японии и Китае

***Цую (яп. 梅雨) — сезон дождей, приходится на июнь-июль

****Кэн = 1,81 м