Обреченные на вымирание

Глава 32. Враг у ворот

Мы вышли из школы. На крыльце наши пути разошлись. Солнце перевалило зенит и клонилось к закату. Я поднес руку ко лбу, жмурясь, превозмогая резь, посмотрел на яркий диск. Не инопланетян, ни взрывов, понятное дело, не увидел, вместо этого потом долго не мог отделаться от черного пятна перед глазами.

Анклав словно вымер, а те немногие жители, что попадались, спешили, насколько позволяла старость, к южному КПП. Именно с той стороны ожидалось нападение. Высоко в небе букашкой кружил Ла-8. Кольнуло в груди. «Всего несколько дней назад мы с Андреем…». Я спешно задавил, начинающий пробиваться родник воспоминаний, удобнее закинул автомат на плечо и ускорил шаг.

Скоро я миновал пропускной пункт, пересек Республиканскую улицу. У обочины на глаза попалась коробка, на которой черной краской было написано «ОСТОРОЖНО МИНЫ». Пока шел к улице Чайковского, меня обогнал микроавтобус. Из его окон смотрели угрюмые старики. Слева по соседней улице, судя по реву двигателя, промчался тяжелый грузовик. Ворота «Фармстандарта» были распахнуты настежь. Из здания доносился гул работающего генератора.

Бригаду осветителей нашел на Ухтомской. Они устанавливали прожектор на крыше высотного здания, напоминающего фабрику. Я помахал им рукой и прокричал, что меня направили в помощь. Кто-то из них прокричал в ответ, чтобы я ждал внизу. Пока сидел в тени и осматривался, к зданию подъехал грузовик с прожекторами. Шофер, скрюченный лысый дедок прошамкал, что в некоторых прожекторах надо заменить лампы, и что мэр запретил забирать осветители со взлетки. Также старик сообщил, что скоро подъедет еще один грузовик за рулем будет Санек. Саньком оказалась плотная, бойкая старушка с суровым изгибом бровей, с большим ртом, с отвислой нижней губой и безграничным запасом матюков. На мой вопрос: «Почему Санек?», после длинной и забористой трехэтажки пояснила, мол, так д…е старичье, переиначили ее нежное девичье имя - Саша.

В общей сложности сгрузили двадцать три прожектора. Нам предстояло закрепить их на крышах домов вдоль улице Чайковского и запитать от генератора, в подвале восьмого дома. Вольф - бригадир - низкорослый дед с черными кустистыми бровями и крючковатым носом, разделил нас на две группы. Одна шла влево, другая - вправо от пересечения Чайковской со Второй рабочей.

Дмитрич, старший в нашем малочисленном отряде из трех человек, сказал, что улица Чайковского первая линия обороны. Когда забрались на крышу пятиэтажки, для установить прожектор, подозвал меня.

- Вишь, тота дом, - пальцем с сухой потрескавшейся кожей и шишкой на суставе указывал на далекое строение с плоской крышей, вокруг которого лежали бетонные квадраты поваленного забора. Я кивнул, - от него влево и вправо минные поля. Тота дом, сюда ближее, с большими окнами - «Композит», тожа заминирован. Ограду уложили спяцально, шоба твари подойтить могли. Ешо туда далече, завод какой-то, тожа со взрывчаткой и подстаниция тожа. Не пялься, не увишь. Канаву, шо перед дорогой с трубою, перед самой дракай зальем горючкой. Тама, тама, тама, тота дом тожа и тота, тама ешо дальшее, - Дмитрич тыкал пальцем, я не успевал следить, куда он указывает, но было понятно, много мест вдоль дороги, - наши позиции. - Есля сучья вымя пробегит по минам и через пламя, наши хлопцы им вставят по полной. Ешо колючку мэр обешал растянуть по обочане. Тодать ваще не проидуть. А мы фары ставим, шоба святло было. Тама, - он опять махнул рукой вдоль дороги на восток, - ужо усе гатова.

Меня впечатлил проделанный объем работ, что анклав успел сотворить за два дня. Отдал должное мэру. С крыши видел бульдозер, углубляющий ров. Еще два сносили деревянные дома с той стороны дороги и утюжили руины тяжелыми гусеницами. Насколько мог догадаться, расчищали сектора обстрела.

Внизу сновали люди. С угрюмой сосредоточенностью каждый занимался своим делом. Увидел несколько старичков, перекусывающих у полевой кухни. Правее между домов пестрел оранжевый бензовоз. Возле него молодой парень доставал из зеленого армейского ящика плоские диски. Его помощник разматывал провода и пятился в сторону силикатной трехэтажки. С грузовика, медленно двигающегося вдоль дороги, сгружали мотки проволоки. В окнах домов мелькали силуэты. Кто-то из кирпичей строил на подоконнике амбразуру, кто-то высунулся и переговаривался с соседом этажом ниже.

- Чаго вступорылся? - голос Дмитрича вывел меня из состояния задумчивого созерцания. - Айда на тота дом.

Мы устанавливали прожектор на предпоследнем здании, когда над головами пролетел спортивный самолет. Проводив его взглядом до аэродрома, я посмотрел на часы. Стрелки показывали половину восьмого. Тени вытянулись, день потемнел. Далекий успокаивающий рокот бульдозеров создавал впечатление мирного труда и созидания. Ничто не предвещало приближающейся бойни.

Дмитрич и Клим курили, я перекусывал сухарями, когда из глубины анклава послышалось тягучее нарастающее завывание сирены. Она выла, словно голодная волчица, заставляла по коже бежать мурашкам и чаще биться сердце. Я видел, как все остановились, повернули головы в сторону источника звука и замерли. Даже бульдозеры встали. Вмиг пропали остальные звуки, остался один - протяжный душераздирающий вой. Прошла вечность, прежде, чем он смолк. Но сердце не успокаивалось. Жуткая мысль: «они уже здесь», поселилась в центре головы и заставляла все вертеться вокруг нее.

Хотя тварей еще не было видно, их присутствие уже ощущалось. По телу разлилась противная, совсем ненужная слабость. Опять она… Высоко над головой доносился гул винтов. Навстречу безголовым стаям устремился Ла-8. Летел тяжело, медленно.

- Бомбять летять, - услышал рядом голос Дмитрича. Он был спокоен, когда тушил окурок о бочку, рука его не дрожала. Морщинистое, выбритое, с сизым подбородком лицо Клима побледнело, сигарета тлела в его пальцах, а он стоял неподвижно, словно парализованный, лишь глаза медленно ползли вслед за Лашкой.

Мы все следили за ней, ждали, когда же сбросит бомбы, чтобы определить, как близко беда. Самолет уменьшился до размера мухи. Полет бочки не увидели, но полыхнувшее на земле пламя и клубы черного дыма было видно прекрасно. Километров пять, семь разделяло нас от смертоносной реки. Снова вспышка, затем еще одна и еще. Отбомбившись, самолет развернулся и лег на обратный курс.

Люди зашевелились, послышались голоса, вновь взревели моторы.

- Всем по местам! - донесся снизу зычный бас. - Все в укрытия! Быстрее, быстрее!

Крики раздавались со всех сторон. Движение перерастало в суету. Люди, что стояли у полевой кухни, бросились врассыпную. Повар в белом колпаке торопливо закрывал крышки на баках и все всматривался в горизонт. Шофер передвижного камбуза, минуту назад сыто дремавший в тени на лавке, шустро запрыгнул в кабину, громко хлопнул дверью. Через мгновение зафырчал двигатель. Грузовики спешно уезжали по дороге к южному КПП. Армейский ЗИЛ, с которого стягивали колючую проволоку, поддал газа. Мотки железным потоком потекли вниз. Двое, что расправляли ее на дороге, закричали и подняли руки вверх. Человек в кузове заколотил кулаком по кабине.

Бульдозер большим медленным жуком полз из траншеи. Справа от железнодорожной станции послышался грохот, вздрогнула земля. Через несколько минут в домах задребезжали стекла. Казалось, бежит стадо слонов. Я обернулся. Неспеша, уверенной поступью, словно с каждым шагом забивали сваи, шли роботы. Это, я вам скажу, зрелище не для слабонервных. Впереди две огромные, высотой с двухэтажный дом мощные боевые машины, архитектоникой напоминающие человеческое тело. Черные, матового цвета корпуса не отбрасывали бликов. В каждой "руке" они сжимали какое-то многоствольное оружие. Из ранцев к ствольным коробкам тянулись патронные ленты. За роботами в асфальте оставались вмятины. Глядя на них, все страхи отступали. Это были те АРКи, о которых говорил мэр. И они были за нас. Они прошли мимо, сотрясая все вокруг. В душе всколыхнулась волна гордости за отечественную оборонку.

Позади гигантов, шел робот меньших габаритов с вооружением только на одной правой «руке». За спиной вместо ранца крепились баллоны, напоминающие газосварочные, только на много больше.

- Харе пялиться, айда вниз, - я почувствовал, что меня кто-то тянет за рукав.

- Нет, - я отдернул руку, - я остаюсь, отсюда буду смотреть.

- Нашел тиятор, - услышал недовольный голос Дмитрича, - я тожа, тоды тута. Позиция нячо так.

Он зашаркал по плоской рубероидной крыше к вентиляционной камере, где оставил автомат. С нами остался и молчаливый Клим. Сигарета в уголке рта стала неотъемлемой частью его портрета. Прежде чем выкинуть бычок, прикуривал от него следующую. Он был вооружен помповухой. Я подумал, вряд ли из нее получиться кого-то подстрелить с крыши.

Следом за АРКами вдоль дороги шли еще четыре машины. «Четыре «Ахила» - экзоскелеты - погрузчики…», - всплыли в памяти слова мэра. Узкие, высотой метра четыре, они передвигались как-то угловато, рывками. По сравнению с величавыми боевыми роботами они походили на дерганных марионеток. За решетками, огораживающими кабины, на специальных платформах в бронежилетах и касках стояли операторы. Роботы повторяли их движения. К длинным, достающим, почти до земли «рукам» были приварены плоские металлические пластины, напоминающие вертолетные лопасти. Отточенные края хищно блестели в лучах вечернего солнца. До слуха доносился визг сервоприводов. За спинами погрузчиков крепились массивные аккумуляторы. Один из «Ахилов» остановился в десяти метрах от угла мебельной фабрики.

- С ентих толка мало, - прокомментировал Дмитрич, - им ба…

Громкий механический голос не позволил ему договорить.

- Братья и сестры!

Мы подошли к ограждению, посмотрели вниз. Армейский внедорожник остановился на перекрестке Чайковского и Второй рабочей, на капоте машины стоял человек. По красному берету я узнал в нем мэра. Он прикладывал к губам громкоговоритель и зычно вещал.

- Настал момент истины! Жуткие церберы пришли по наши душами! Никто их не звал! Черная саранча хочет стереть с лица земли человеческую расу и господствовать на планете! Их много, они свирепы и жестоки! Но мы сможем их остановить! На нашей стороне ум, техника, мужество, братство, жажда жизни и конечно, Земля. Она с нами. Это…, - голос мэра дрогнул, он сделал паузу, совладал с чувствами, а потом еще громче продолжил, - Это, наш город!

И со всех сторон донеслись возгласы одобрения. Из окон прилегающих домов повысовывались люди, они потрясали оружием и вскидывали вверх руки. Послышались выстрелы.

- ДА! - Во все горло закричали мы и вскинули руки. Я ощутил, как зарождается в груди чувство единства, уверенность в победе. Во мне вспыхнуло желание биться за нас, за всех, почувствовал любовь к соотечественникам, к своей планете и злость на безголовых псов, жаждущих отнять у меня это богатство. Я готов был драться и с нетерпением ждал того момента, когда нажму на курок.

- Кто-то из нас не доживет до завтра! - вновь заговорил мэр. - Не увидит восхода, пусть и злого, но нашего солнца, которое все еще греет и дает нам жить! Нам неоткуда ждать помощи. Москва и Пенза не могут прийти на выручку. К ним с севера движется другая волна черной чумы. Они сами нуждаются в поддержке. Мы можем рассчитывать только на себя, на свои силы, на своих товарищей! Это наша последняя битва и ее надо выстоять! Во что бы то ни стало победить! Я верю в вас, мои дорогие курчане! Победа за нами!!! Мы победим!!! - динамик грянул могучим голосом. Все, кто его слышал, как один вновь вскинул руки и закричал.

- МЫ ПОБЕДИМ!!

Беспорядочная стрельба в воздух прозвучала салютом последнего парада.

Высоко в небе в сторону аэродрома, за новой партией зажигательных бомб пролетел самолет. Моя старенькая «слава» с потертым стеклом и облезлым циферблатом показывала без четверти девять. Я посмотрели вдаль. Земля шевелилась. Черная волна длинным фронтом стремительно катилась на нас. «Вот и началось».

- Готовсь к бою! Занять позиции! - послышались раскатистые голоса командиров.

Оператор внутри экзоскелета опустил забрало, положил руки на пульты. Робот дернулся, широко расставил «ноги», наклонился вперед, перекрестил и развел смертоносные лопасти-мечи. Все вокруг замерли в ожидании, устремив взгляды к надвигающемуся черному валу. Казалось, вместе с нервами звенит воздух. Повисла жуткая тишина, только рокот бульдозеров, отползающих к анклаву и молот сердца нарушали ее.

Черная живая волна накатывала сплошным фронтом, словно землю задергивали гигантским полотном из черного шелка. Сердце сжалось, легкий озноб прошелся по телу. Взглядом нашел АРКов. Ближний стоял в трехстах метрах от фабрики. Он замер на дороге, подобно борцу, немного подогнул ноги, выставив одну вперед, и наклонил корпус. В локтях согнул руки с закрепленными на предплечьях орудиями, готовый к схватке. Сейчас на фоне надвигающейся армады, он не казался таким уж могущественным, как раньше.

Псы приближались лавиной, и приближались быстро. Воздух сотрясли сразу несколько взрывов. Под лапами безголовых тварей разорвались первые мины, расплескивая черные волны и смешивая их с землей. Дальше они рвались беспрерывно. Несмотря на смертоносный шквал, твари продолжали двигаться, не сбавляя хода.

Я испугался и одновременно поразился этому безумству, отсутствию инстинкта самосохранения. Они даже не пытались пробовать обогнуть, оббежать опасный участок. Они перли напролом, тут же затапливая еще горячую, дымящуюся воронку. Изувеченные тела разметанные взрывами, не успевали опадать, как взметались новые убийственные всплески. Грохот стоял неимоверный. Среди него, вдруг раздался просто оглушительный взрыв, он был намного мощнее остальных. От страха я соскользнул за бордюр. Через секунду почувствовал, как вздрогнуло здание, приняв ударную волну. Послышался звон бьющихся стекол. Я быстро взглянул на Дмитрича, он тыкал пальцем мне за спину и что-то кричал, но я ничего не слышал - в ушах стоял звон. Раздался еще один взрыв, громче первого. Я упал на теплый рубероид. Что-то острое вдавилось мне в ребра. От боли перехватило дыхание. Я перевернулся, вытащил из-под себя автомат и снова лег. Ждал третьего взрыва, но его не последовало. Дмитрич говорил, подорвут подстанцию, автобазу и «Композит». Где-то не сработало.

Переждав некоторое время, я осторожно высунулся из-за бордюра. Мины на заградительных полях продолжали рваться. Буря из пыли, комков земли и клочьев плоти неумолимо приближалась. Твари были близко. Я уже мог различить в черной лавине отдельные особи. Существа бежали плотно, без просветов. Шаг их был неровный, рывками, что-то между прыжком лягушки и бегом собаки.

- Огонь, огонь! - услышал крики и вслед за командой застучали автоматные очереди. Гулко, раскатисто, перекрывая стрельбу, загромыхали тяжелые пулеметы АРКа. Два пульсирующих огненных цветка распустились перед могучей машиной, окрасив оранжевыми отблесками стальные накладки. Робот поливал свинцом с обоих рук, сплошным шквалом, перемалывая землю с безголовыми псинами. Шеренги тварей продавились. Попав под град пуль, они отлетали назад, ломались, падали как подкошенные, превращались в кашу. Я впервые услышал их вопли. Они были пронзительными и низкими.

Боевая машина сильнее наклонилась вперед, дальше назад отставила опорную ногу. Руки ходили вперед-назад, гася отдачу мощных орудий. Гильзы фонтанами сыпались с обеих сторон. Завороженный зрелищем, я не мог оторвать взгляда от этой адской машины. Твари обтекали робота, но тут же попадали под пули ополченцев. Дома первой линии обороны ощерились огненными точками.

- Стрылай! - услышал крик Дмитрича. Я оторвал взгляд от робота и посмотрел вниз, псы были совсем близко. Я снял АКМ с предохранителя и нажал на спусковой крючок. Резкие, громкие звуки ударили по барабанным перепонкам, отдача вбила в плечо приклад, автомат подпрыгнул вверх. Я прекратил стрельбу, плотнее прижал оружие, прицелился и снова нажал на курок.

Видел, как они падают, кувыркаются, их подминают напирающие сзади. Мертвых, раненых втаптывали в землю, в такой лавине даже споткнуться - смерти подобно. Я представил, насколько они жестоки и беспощадны, раз со своими не считаются. Руки покрылись мурашками, волосы на затылке зашевелились.