Обреченные на вымирание

Глава 15. Контрабанда

- Наверное, увидели самолет, - выдвинул я предположение, поспевая за Андреем к воротам, - нас далеко видать.

Сквозь щель в створах ворот Андрей всматривался в дорогу. Я пристроился рядом. С запада, поднимая облако пыли, к нам мчался серебристый внедорожник. На широких больших колесах он остановилась у самолета. Двери с обеих сторон распахнулись, из машины вышли два подростка араба. Один замотанный по глаза в арафатку, держал в руке мачете, второй тощий, с усиками, низкорослый сжимал полицейскую дубинку. Они осторожно подошли к лашке.

- Щеглы, - процедил Андрей и стремительно вышел из гаража. Я вприпрыжку следом. Он не целился в них, но держал руку так, чтобы пистолет был виден.

- Эй! - крикнул он громко и дальше заговорил на непонятном мне языке. Махал левой рукой, требовал, чтобы те убирались. Парни, увидели нас, остановились в нерешительности. А когда Андрей бабахнул в воздух, бросились к машине. С пробуксовками внедорожник умчался откуда приехал.

- Вот сучата, - Андрей приложил ладонь козырьком ко лбу и вглядывался им в след, - теперь нам надо убираться и поскорее. Они притащат взрослых и наверняка с пушками. Обязательно притащат. Как думаешь, Михалыч? Притащат? - не дожидаясь ответа, повернулся и пошел к самолету.

- Как пить дать притащат, - отвечал я, не особо огорчаясь, что меня не слушают. Андрей шел широченными шагами и напомнил Петра Алексеевича на картине Серова, шествующего еще пока по необжитой земле, на фоне молодого Петербурга. В голове всплыли строки, не помню автора.

Его глаза…Сияют. Лик его ужасен.Движенья быстры. Он прекрасен,Он весь, как божия гроза.

Приблизившись к самолету, Андрей велел мне остаться внизу и ждать, сам быстро забрался в кабину, и уже через несколько секунд подавал канистру с бензином.

- Михалыч, сделаем так:, - говорил он выбравшись из кабины, внимательно заглядывая мне в глаза, - заправим пикап, тот, что в гараже. Ты сядешь за руль и поедешь вдоль того хребта, - он показал пальцем на «правый рог антилопы». Видишь, там дорога, ты езжай по ней, пока будет возможность. Главное держись гор и сильно не газуй. Я посажу самолет у «морды», на северной оконечности, там и встретимся.

Он взял у меня канистру, и с легкостью, не изменив обычного шага, направился к гаражу.

- Открывай ворота, - кинул мне, останавливаясь у правого борта тайоты. Я подчинился. За спиной послышалось шипение, бряцанье крышки канистры, а потом бульканье бензина.

Я распахнул створы, вернулся к внедорожнику. Андрей лежал на передних сиденьях и возился с проводами под рулевой колодкой. Зажженный фонарь лежал на полу, освещал педали с потертыми накладками. Провода заискрились, стартер с натугой рывками провернул маховик, затем все быстрее, наконец, заурчал, зашелестел клапанами.

- Готово. Михалыч, зырь сюда. Если заглохнешь, замыкай эти проводки, - показал пальцем.

- Понял.

- Давай я вырулю из гаража, потом ты сядешь.

Мотор взвыл, зверь вырвался из темницы на свет. Андрей резко нажал на тормоза, машина послушно остановилась, с хрустом перемалывая под колесами мелкие камушки.

- Туда, - Андрей пальцем показывал на дорогу, уходящую за холмы, - держись гряды, - после чего оставил транспорт.

Я сел за руль, сердце тревожно забилось - сколько же лет не практиковал? Пододвинул сиденье, поправил зеркала, даванул акслератор. Машина взревела и присела на передние колеса. «Ого, вот это мощь», - подумал я и сразу проникся к ней уважением. Перевел рычаг автоматической коробки на скорость, мягко отпустил тормоз. Машина уверенно, с напором тронулась с места.

Ездить на машине все равно, что на велосипеде, никогда не разучишься. Мои суетливые манипуляции с рулем, напоминали судороги старшеклассника впервые оказавшегося на водительском сиденье. Машина рыскала из стороны в сторону. Едва не врезался в угол сарая, выруливая на дорогу. Через километр я уже уверенно мчался по песчаной дороге, выбрасывая снопы пыли из под колес.

Как и обещал Андрей, через несколько километров мне пришлось свернуть с дороги. Съехав с асфальта, я сбросил скорость. Хотя местность на первый взгляд виделась ровной, на самом деле оказалась с впадинами, с каменистыми выступами и мелким кустарником. Со скоростью сорок километров в час я катил вдоль хребта к месту встречи.

Прохлада лилась на меня из воздуховодов бодрящей свежестью. На пике удовольствия повернул переключатель обдува до максимума - я захотел замерзнуть. Вспомнил вьюжные Российские зимы, трескучий мороз, хруст снега под ногами, холодный, обжигающий ноздри воздух. Я глубоко дышал, вытягивал губы, надеясь увидеть струйки пара.

Белый самолет на фоне желтых гор увидел издалека.

- Молоток, Михалыч, быстро домчался, - едва я вылез из кабины, Андрей нырнул под руль и разомкнул провода.

- Давно ждешь? - спросил я, все еще храня в себе прохладу, ощущая, как она растворяется, уходит из меня, сочится под лучами палящего солнца и млел.

- Ты, что? Кондей врубал?

- Да, - блаженно протянул я, с тоской прощаясь с заснеженными улицами Белгорода.

- Чтоб тебя черти съели! Михалыч, это же расход бензина…

Я посмотрел на него, хотел сказать, что глоток прохладного воздуха в меня вселил новую жизнь, разбудил море воспоминаний, но промолчал. Мне было хорошо и совсем не хотелось ругаться. Андрей смотрел на меня, вытаращив злые глаза, поджав губы и сопел. В какой-то момент показалось, что он мне сейчас двинет.

Обошлось, он сплюнул, залез в «тойоту» и с силой захлопнув дверь. Он сидел неподвижно, откинувшись на водительском сиденье. Я стоял рядом, не знал, что делать и думал, - «он сейчас заведет мотор и уедет без меня». Под жарким солнцем с каждой минутой, с каждым квантом растворяющейся прохлады ощущал прилив стыда. Вспомнил, как тяжело дался Андрею этот чертов бензин, вспомнил его валяющегося у ЗИЛа, без сознания, жалкого в пятне высохшей горючки.

Стекло медленно опустилось вниз, из машины донеслось.

- Ты едешь, или как?

Придавленный муками совести, пряча глаза в пол, я залез в машину. В салоне еще гуляла прохлада. Спиной ощутил холодок от обивки, и снова устыдился.

Мы ехали в сторону гор. Машину трясло на неровностях. Мелкий кустарник с хрустом ломался под колесами, ветки скребли по днищу. Чем ближе подбирались к склонам, тем они становились круче. Прохлада в салоне быстро растаяла, чтобы не изжариться в собственном поту, пришлось открыть окна.

Андрей остановил пикап в предгорье, разомкнул цепь. С прекращением рева мотора и долбежки подвесок, наступившая тишина показалась абсолютной. Я слышал шелест камешка, скатывающегося по склону, треск саранчи, шорох сухой травы. И это все была тишина.

- Сейчас перевалим через хребет, где-то там наше сокровище, - Андрей подмигнул мне, засунул навигатор в задний карман брюк и полез по склону.

- И это твои джунгли? - спросил я, примеряясь к горе.

- Чего к словам цепляешься? Сверху казались джунглями. Я даже не знаю, как назвать этот лес. Каряжником, может?

Казавшийся невысоким и пустяшным на самом деле склон оказался трудной преградой, даже для такого тренированного человека, как Андрей, не говоря уже обо мне. Мы карабкались молча, упорно, не разгибая спин. Каменное крошево, сочилось из-под ног. Скальные выступы, словно противотанковые надолбы, порой преграждали путь. Деревья низкие и колючие цеплялись за одежду, конечно и мы цеплялись за них, но они еще и царапались, а бывало, и образовывали непролазную чащу, вынуждая нас делать крюки. Двигались медленно. Несколько раз останавливались стереть с лица пот и дать мышцам отдых. Не раз пожалели, что забыли воду. Спустя сорок минут достигли вершины.

Здесь деревья росли плотнее. Жар от солнца был невыносимым. Жалкая тень от жалких деревьев с уродливыми ветвями и с жесткими мелкими листочками едва помогала. Я положил руку себе на темечко и ощутил раскаленную сковородку. Надо признаться, испугался: «Еще немного и я брякнусь в обморок. Покачусь по склону, по колючим зарослям…».

Мы полезли к черту в пекло совсем неподготовленные. Солнце, казалось, палило по нам самым крупным калибром своих выжигающих лучей. Я снял треники, и отрезал раскладным ножиком левую штанину до колена.

- Какого рожна? - услышал голос Андрея из соседних зарослей. По треску догадался, что он приближается. Я молча продолжал дело - натянул тканевый чулок на голову.

- Без прикрытия нам скоро солнечно ударит. Чувствуешь, какая здесь адская жара? - говоря это, я завернул брючину внутрь, получилось что-то наподобие шапочки.

- Соображаешь, старичок,- Андрей подмигнул, переложил обломанную веточку из уголка рта в другой. - Когда припечет, ты становишься смекалистым.

Он стоял рядом и с любопытством рассматривал мой головной убор. Я оторвал правую брючину и остался в шортах. Трикотажная "шапочка" перекочевала в руки Андрею. Он хмыкнул и натянул ее до ушей, но верх не завернул, как это сделал я, а загнул, получился колпак. Я невольно улыбнулся, он походил на Буратино - переростка, только что не деревянный и с обломанным носом. Мы передохнули, начали спуск. Сползли немного вниз, затем прошли метров триста на север.

- Все, Михалыч, пришли. - Андрей оглядывая колючие кущи. - Давай, прими немного левее, так увеличим зона поисков. Ищи автоматы. Наши калаши, цинки с патронами, разбитые ящики. Смотри внимательно, прошло пять лет, все заросло, -помолчал и добавил. - Конечно, если их не нашли до нас. Но все равно, хотя бы обломки от ящиков.

Я удалился от Андрея на двадцать шагов и начал спуск. Внимательно всматривался в траву, в кустарник, под корявые деревья, в расщелины между камней. Жутко хотелось пить, горло пересохло, язык лип к небу. Через полчаса из сухих зарослей послышался зычный голос Андрея.

- Михалыч, ну что!?

- Пусто!

- Спускаемся до самого низа!

- Хорошо!

Мы спустились к основанию хребта и оказались на дне каменной впадины. Нас подковой обступили горы, на юге виднелся просвет. Андрей приложил руку к глазам, посмотрел на склон, заговорил:

- Я летел оттуда, с северо-востока. Помню эту антилопью бошку. Опустился совсем низко, чуть ли не брюхом царапался. Открыл люк. А в той пройме, - он указал на пустоту между рогами, - снова пошел вверх. Не помню, шел по центру или правее? А может левее? - Андрей поворачивался, провожая взглядом свой воображаемый полет.

- Сделаем так. Ты пойдешь по левому склону, я - по правому и будем подниматься змейкой, - Андрей пальцем начертил в воздухе зигзаг, - потом, на три, пять шагов вверх и обратно.

- Змеи здесь водятся? - спросил я, вытирая со лба пот.

- Думаю, да. Смотри внимательно. Не знаю, как выглядят и что за гады, но будь начеку. Увидишь, не дергайся, медленно отходи. И выломай палку на такой случай. Предупреждаю: яд отсасывать не буду, издохнешь в муках. Все, разбегаемся.

Мы разошлись. Я подошел к ближайшему дереву и попытался сломать ветку. Она оказалась упругой, никак не желала расставаться со стволом. Плюнул и подобрал сук под ногами, после чего начал прочесывать склон.

Солнце стояло в зените. В каменной лохани ветер словно остекленел, ни единого дуновения. Жара забирала силы. Пот загустел, стал липким. Камни сыпались из-под ног, растягивали шаг, ветки цеплялись и царапались. Деревья казались сами колючками на теле горы. Мои беззащитные голени покрылись царапинами, местами выступила кровь.

Иногда я останавливался и вглядывался в соседний склон. Андрей опережал меня и был выше. Я несколько раз порывался остановиться и отдохнуть, но глядя, как Андрей усердно «утюжит» сектор, пересиливал себя и тащился дальше.

Мы пролазили уже больше часа и приблизились к середине горы. Лес сгустился, в некоторых местах вообще стал непроходимым. Перед глазами плыли круги, спину ломило от усталости. Рукава футболки, которыми я обтирал лицо, пропитались потом и больше не вбирали влагу, а только размазывали. Глаза утратили остроту. В густых зарослях я поздно заметил что-то блеснувшее у самой ноги. Вскрикнул, в ужасе отпрянул назад и едва не покатился под гору. «ЗМЕЯ!!!». Сердце гулко молотило в груди. В глазах потемнело.

Восстановив равновесие и самообладание, осторожно приблизился к гада. Не ради любопытства, а, чтобы знать, куда он уползет. Сквозь сухую траву и падший лист разглядел матовый блеск чешуи. Змея обладала темной, почти черной окраской и лежала неподвижно. «Дохлая», - подумал я, ткнул ее палкой. Каково было мое удивление, когда вместо мягкой плоти оказалась твердь. Я раздвинул сухостой, моему взору открылась металлическая деталь вороненого цвета. Глупое сердце радостно трепыхнулось. Я бросился вперед, ухватился за железную деталь и принялся яростно выдирать ее из сетей травы.

Минуту спустя я держал в руках автомат. Поедал глазами черный, с пластиковым прикладом и цевьем «калаш». Местами на металлических деталях еще поблескивала смазка. Увесистый, он приятно оттягивал руки. Опомнившись, присел на корточки, заглянул под ветви. Заросли были усеяны оружием. Автоматы чернели между листьев, путались в ветвях, проглядывали сквозь траву, покрытые слоем тлена дыбились буграми.

Распираемый особыми дрожжами счастья, едва сдерживал рвущийся на свободу крик. Я выпрямился, поискал взглядом Андрея. Он лилипутом, размером с зажигалку плелся по соседнему склону, раздвигал палкой траву и заглядывал под деревья.

- Нашел! Андрей, я нашел! - а когда увидел, что он остановился и смотрит в мою сторону, поднял над головой автомат и затряс им.

Несколько секунд он всматривался, а мгновение спустя уже бежал вниз большими шагами, осыпая породу, рискуя свернуть шею. Не дожидаясь его, я положил автомат и полез в самую чащу. Корявые ветки, утыканные колючими отростками, карябали руки, лицо, шею, голени. Но я не чувствовал боли, оглушенный эйфорией, продирался, тянулся к автомату, который прикладом упирался в склон, а стволом лежал на высоком камне. Схватил за цевье и потянул. Пока выворачивал приклад из каменного крошева, прямо под ногой в траве увидел еще один. Свободной рукой схватил его за ствол и дернул. Согнувшись, раздвигая задницей заросли, я пятился, волоча за собой два автомата. Меня охватила какая-то необузданная бешеная лихорадка кладоискателя. Боялся, что удача скоро отвернется, что что-то пойдет не так, что не успею и старался хапнуть, как можно больше разом. Вытягивал уже пятый автомат, когда за спиной услышал сиплое дыхание и камнепад.

- Где, где, Михалыч? Ну, ты, везунчик! - воскликнул Андрей, поедая воспаленным взглядом сложенные в ряд калашниковы.

- Здесь, здесь, Андрюшка! Смотри, - со срывающимся на визг голосом я показывал ему очередной автомат. Дрожащей, исцарапанной в кровь рукой, суетливо смахнул со ствольной коробки остатки травы. Не скрывая волнения, Андрей бережно принял оружие. Получилось очень даже торжественно.

- Вот они калашики, родные АКашечки, - тихо, любовно проговорил Андрей. С минуту рассматривал оружие: каждую загогулинку, каждую черточку, как самурай редкой работы меч. Затем прислонил его к камню, крепкими руками схватил меня за плечи и привлек к себе. Я дернулся, словно капризная девица и оказался в его бесцеремонных лапищах. Он от души, смачно поцеловал меня в щеку, при этом уколол жесткой щетиной и окунул в облако ядреного мужицкого пота.

- Команда? - жалобно просипел я.

- Команда! Держи пять. - Он отпустил меня, и мы хлопнули ладонями, как старые приятели. Андрей широко улыбался, его глаза блестели радостным блеском. В ответ на все это я издал звук… Не могу описать, как-то сам по себе он вырвался из горла. В то мгновение он точно соответствовал моему настроению. Больше ни разу не получилось его повторить. Он походил то ли на сдавленный визг, то ли на вой, но был исключительным. Тогда я, может быть, впервые по-настоящему поверил в ПЛАН. Если он не соврал про оружие, то и самолет с кораблем где - то ждут нас. Нет чувства светлее, чем ощущать себя причастным к великому делу. А мы именно на такое и замахнулись…