Обреченные на вымирание

Глава 27. Станция "Циклон"

Когда с моей персоной было покончено, Андрей приступил к собственному облачению. Стянул футболку, повернулся ко мне спиной, чтобы повесить ее в ящик. Я увидел жуткий, просто страшный шрам, пропахавший плоть от правого плеча, наискосок через позвоночник до поясницы. Шрам стянул кожу в безобразных спайках и рубцах, словно Андрея жгли и резали. Вспомнился его короткий ничем не примечательный, даже скучный рассказ о быстротечной войне, пленении и бегстве. Подумал, что история, которую он влил мне в уши - сухой рапорт командованию. Все человеческое и выстраданное он опустил. То ли сам не хотел вспоминать, то ли посчитал этот отрезок своей жизни сугубо личным, только безобразный шрам заставил меня по другому взглянуть на те события.

Андрей ловко натянул комбинезон. Показался в нем каким-то сверхчеловеком из будущего. Тем не менее, в туалет мне хотелось все сильнее. Дождался, когда он застегнул длинную молнию от паха до подбородка, поправил перчатки на пальцах, одернул рукава и наклонился за шлемом, готовый идти к самолету. Дальше медлить было нельзя.

- Андрей, - заскулил я. Он посмотрел на меня проницательным взглядом, - я это, - предчувствуя праведный гнев, вспотел, слова застряли в горле. Во взгляде Андрея появилось что-то нехорошее из смеси недоверия и презрения.

- Что передумал? Зассал?

- Да! - жалобно пропищал я, - то есть нет, я… в туалет хочу!

- Фу, ты - нуты, напугал, - выдохнул Андрей. - Я уже было подумал… К ящикам отойди, расстегивай молнию и делай свои дела. И смотри, в комбез не налей.

- Скотч не разлепится?

- Все надежно, как в лучших домах Ландона.

Я пошел к ящикам, складки между ног шуршали, мешали двигаться. Приходилось расставлять ноги, как ковбою после долгой скачки.

- Мондражируешь, Михалыч? - сзади послышался голос Андрея.

- Малость.

- Не бздехай. У бывалых летунов, знаю доподлинно, нервишки порой шалят. Один раз командир даже не пустил парня на задание. Старлея трясло, как под током. Ты еще ничего, держишься.

Со шлемом вышло куда лучше. С помощью ремешков крепко усадил его на голову. Так и пошел в нем, только забрало поднял. «Косу» из проводов и шлангов перекинул через плечо. При каждом шаге штекеры постукивали по нагрудному карману и тихо звякали. Краем глаза видел, как все, кто был на взлетной полосе, таращатся на нас. В груди, что-то зашевелилось, затрепетало, как было недавно, когда ехали через анклав на внедорожнике. Осознание исключительности своей персоны волновало и возносило. Андрей вел себя спокойно, шел ровно, как обычно (хромота уже не проявлялась), немного вразвалочку, словно по заросшему пустырю. Казалось, на него не давил груз ответственности и исключительности, он даже не торопился. Шлем, в котором лежал пистолет, придавливал рукой к правому боку, словно футбольный мяч.

Мы подошли к самолету. У трапа рядом с мэром стоял еще один астронавт, в таком же костюме, как и мы, с таким же шлемом в руках. Он был немного ниже Андрея, с добродушным лицом, внимательным, цепким, как репей, взглядом, с тонкими губами, коротко стриженный, гладко выбрит. Он мне сразу не понравился. Особенно тонкая улыбочка, как шило.

За трапом гудел бензозаправщик, закачивая керосин в самолет.

- А это, что еще за кедр? - спросил Андрей, останавливаясь в двух шагах от мэра и кивая на незнакомца. На его лице проступило недовольство. По-видимому, он сообразил к чему маскарад.

- Это ваш помощник. Знакомьтесь - Герман, - вещал мэр деловым тоном. Герман чуть шире растянул губы и протянул Андрею руку.

- Вы же сказали, что нам доверяете. Тем более самолет рассчитан на двоих, - проговорил Андрей, игнорируя жест Германа. На его скулах заходили желваки.

- Я вам доверяю, но помощник не помешает. Мы обследовали самолет и сошлись во мнении, что в кабине на месте второго пилота, где, по всей видимости, расположится ваш низкорослый коллега, вполне поместится и Герман.

Лицо Андрея исказилось в злой гримасе, он переложил шлем под левую руку, повернулся, посмотрел на заправщика. Тот неторопливо отсоединял заправочный шланг от заливной горловины. Андрей поднял правую руку, провел по волосам. В предчувствии недоброго, в груди у меня разлилось что-то жгучее, едкое. Взглядом перепрыгивал с одного лица на другое. В них сквозило напряжение и опасная решимость.

- Какой к чертям помощник! - крикнул Андрей.

Я вздрогнул. Показалось, что все вздрогнули, кто находился на взлетной полосе, и оборотили лица в нашу сторону.

- Он нам не нужен. Мы справимся сами. Это чучело будет только мешаться. Вы, что, думаете, это аттракцион такой, слетать на Луну и обратно? Набиваете нас в кабину, как в бочку селедки. Самолет, к вашему сведению,не резиновый, рассчитан на двух, двух, а не трех пилотов. Последствия могут оказаться убийственными. Мне нужен помощник свободно действующий, быстро выполняющий команды, без стеснений и вывертов. Секунды могут стоить жизни, - Андрей размахивал рукой и все ниже опускал к шлему. Я понял его намерение. Внутри меня все похолодело. «Нет, Господи, только не стрельба, только не сейчас» - взмолился я. Рука Андрея нырнула в шлем и дернула. Он не смог вытащить пистолет. Тот зацепился за ремешок, я это видел, и драгоценные доли секунды были потеряны. У нас за спинами послышался металлический лязг затворов. Мы обернулись, сзади в десяти шагах стояли три техника, которые мгновение назад возились с мачтой прожектора. Они держали в руках автоматы и целились в нас. Заправщик шустро подбежал к кабине, схватил с сиденья карабин. Шланг с вытекающими остатками керосина валялся на бетоне.

Когда я вновь посмотрел на мэра, он уже находился за спиной нового пилота. Герман стоял, немного расставив ноги, левой рукой сжимал запястье правой, в которой находился не весть, откуда взявшийся пистолет - на комбинезонах нет карманов. Он склонил голову вправо, прищурил левый глаз, словно морщился от яркого солнечного света. Губы продолжали тянуться в обманчивой улыбке.

- Спокойно. Спокойно, - говорил мэр, - давай, Андрей, без эксцессов. Доставай, что там у тебя?

Андрей медлил, его правая рука все еще сжимала пистолет. Он плавно повел кистью и сбросил ремешок с выпирающей части затворной рамы над большим пальцем. По выражению его лица было видно, что он еще не решил сдаться и прокручивает варианты.

- Андрей, хватит дурака валять, - Герман протянул левую руку вперед.

- Хорошо, ваша взяла, - как - то легко примирился Андрей. Вытащил из шлема пистолет и положил на раскрытую ладонь. Все расслабились.

- Пойми, - говорил мэр, выходя из-за Германа, - сейчас военное положение и у меня нет времени с вами церемониться. Либо вы летите вместе, либо никто не летит.

- Он хотя бы летал раньше?

- Летал, но ему это не обязательно.

- Понимаю, понимаю. Сторож, значит. Страховка, так сказать.

Андрей изобразил на лице что-то на подобии улыбки. Я заметил, что это дается ему с трудом, как и само спокойствие.

- Понимай, Андрей, как хочешь, но вас одних я отпустить не могу.

- Ладно, проехали. Давайте уже грузиться.

- Вот и отлично, я знал, что ты не дурак и с тобой можно договориться. Степан, подбери шланг и отгоняй цистерну, - скомандовал мэр заправщику.

Тот немедленно кинулся выполнять команду. Все кругом снова зашевелились. Генератор трещал, прожекторы освещали взлетную полосу, тягач заруливал за ангар. Андрей шагнул к трапу, мэр и новый пилот подались в сторону, пропуская его. Герман убрал пистолет в кобуру, приклеенную на боку под левой рукой. Мэр отозвал его в сторону, что-то сказал на прощание и потрепал по плечу. Герман поднялся на крыло последним.

Когда забирались в кабину, Андрей улучил момент, быстро заговорщицки спросил у меня:

- Как переносишь перегрузки?

- Нормально, - так же шепотом ответил я.

- Не забудь про МК…, - не успел он договорить - подошел Герман и, не скрывая любопытства, стал прислушиваться к нашему разговору. Андрей зло на него зыркнул, полез в кабину. Герман спустился на место второго пилота, отодвинул кресло до упора назад, прижался к спинке кресла и раздвинул ноги. Я последовал за ним. Встал на краешек сиденья, затем, придерживаясь руками за борт уселся между его ног. Было неприятно и унизительно находиться в таком положение. Приборная панель оказалась, буквально в двадцати сантиметрах от груди. Пробурчав, что-то матерное, Андрей опустил колпак. Несколько минут он подготавливал бомбардировщик к полету, щелкал тумблерами, сверялся с показаниями приборов. Загудели турбины. Приборная панель перед моим носом ожила, забегали огоньки, качнулись стрелки. Герман не позволил мне подсоединить «косу» к бортовым коммуникациям, подсоединился сам. Через минуту услышал сзади его голос.

- Я за него. Говори, что надо, передам.

Андрей обернулся и громко сказал:

- Ты чего творишь, сука? Быстро переключи штекеры.

- Это одно из условий, - спокойно ответил Герман, выдерживая испепеляющий взгляд.

Андрей снова выругался и отвернулся. Через некоторое время шум турбин возрос, самолет плавно тронулся с места. Сердце мое бешено забилось в грудь. Бомбардировщик бежал по взлетной полосе, набирая скорость. Замелькали прожектора. Меня вдавило в Германа. Долгий разбег и взлет. Самолет стремительно набирал высоту. Я сразу почувствовал, что Андрей взял слишком острый угол. Я навалился на Германа. Стало трудно дышать, словно на грудь положили бетонную плиту, перед глазами поплыли черные круги. Спиной почувствовал пистолет в кобуре третьего пилота, молнию, все складочки, шовчики и бугорки на его комбинезоне, а самолет все продолжал набирать скорость.

- Круто берешь, - услышал сквозь звон в ушах сдавленный стон Германа. Темная пелена застилала глаза, окутывала сознание. Я вдруг вспомнил, но уже было поздно, что не пристегнул мобильный комплекс медицинской помощи к запястью - сокращенно МКМП, именно это мне пытался сказать перед стартом Андрей. Напоследок успел подумать: «Хорошо, что отлил». Свет померк, я соскользнул в бездну.

Я очнулся от того, что кто-то хлестал меня по щекам. Светлые вспышки сменялись тьмой, расплывались, словно в глазах стояли слезы. Почувствовал, что лежу на твердой поверхности. До слуха доносилось мерное, успокаивающее гудение.

- Михалыч, старичок, ты как? - услышал знакомый голос. Я не отвечал, с усилием раздвигал веки и приходил в чувства. Очередная пощечина, была лишней. Я заметил замах, сощурился и слабо дернулся, пытаясь уклониться.

- Вот и хорошо, давай поднимайся. Идти надо.

Меня подташнивало, голова гудела, как растревоженный улей. Всепоглощающая слабость превращала в бурдюк. Прикладывая усилия, попробовал встать, ноги не слушались и подламывались. Чьи - то сильные руки подхватили меня под мышки и помогли принять вертикальное положение.

Я осмотрелся. Насколько мог судить, находился в кабине просторного лифта. Рядом стоял Андрей и озабоченно заглядывал мне в глаза. Из-за его спины выглядывал Герман и тоже рассматривал меня.

На левой стене лифта заметил зеркало. Медленно повернул голову и уставился на свое отражение. Так я обычно выглядел после жуткого перепоя.

- Михалыч, все в порядке?

Продолжая разглядывать себя, я кивнул, а спустя некоторое время сказал.

- В порядке. Что со мной случилось? - спросил я, едва ворочая языком.

- Старичок, с тобой ничего страшного не случилось. Это от перегрузки. Главное, ты очухался и тебя не надо больше таскать. Мы уже на станции, спускаемся в жилые корпуса.

Послышался звонок, нижняя кнопка замерцала неоновым светом. Пол под ногами вздрогнул, ноги предательски подогнулись, Андрей крепче притиснул меня к себе.

Створы бесшумно раздвинулись. Взору открылся широкий коридор. «Неужели я на Луне», - думал я и не верил. Все выглядело по - земному. Под низким потолком мерцали лампы, некоторые горели ровным матовым светом. Белые стены ограничивали пространство широкого холла. На гладкой, зеркальной поверхности пола, без движений лежало несколько человеческих тел. Ближний к нам мужчина в белом халате полулежал, опершись спиной о стену. Подогнул под себя ногу, голова подбородком упиралась в грудь, правая рука безвольно лежала на бедре ладонью вверх.

Физических повреждений на его теле с первого взгляда не было заметно, но то, что он мертв сомнений не возникало. Чуть дальше, распластавшись на спине, лежал мужчина в серой форме охранника. В правой руке он сжимал предмет, напоминающий дубинку. Высохшее лицо, обтягивала серая кожа, вместо глаз зияли дыры, широко открытый рот был разорван. Под головой на полу чернело сухое пятно.

Метрах в пяти дальше лежал еще один блюститель. Он скрючился, словно жутко болел живот. За ним двое в халатах. Все трупы мумифицировались. Запахов разложения я не чувствовал. Надо думать, вентиляция и кондиционирование находились в исправном состоянии.

Кругом валялись черные предметы, напоминающие фисташки, только больше раз в сорок и гладкие. Несколько минут мы стояли молча, не смея покинуть лифт. За спиной лязгнуло. Мы с Андреем обернулись. Герман сжимал в руках пистолет, и смотрел на нас.

- Что за черт? - спросил он шепотом.

- Писали, что на станции перед самой эвакуацией произошла какая-то катастрофа, - негромко, словно опасаясь разбудить трупы, - проговорил Андрей.

- Мы точно на Луне? - прошептал я.

- Да, Михалыч, на ней самой.

Андрей медленно ослабили хват, мои ноги ощутили вес.

- Какой план? - спросил Герман, не сводя взгляда с мертвых тел.

- Надо по переходу пройти к техническим ангарам, это в противоположный край станции, в сектор «С». Там корабль.

- Откуда ты знаешь? - зашептал я, ощущая холодок на спине от перспективы идти через мертвецкий зал.

- На схеме в посадочном боксе видели, - проговорил Герман.

- Это, что еще за дрянь? - Андрей вышел из лифта, сделал несколько шагов по блестящему полу, подобрал черный орех. Внимательно рассматривал находку, как вдруг дернулся и отбросил ее в сторону, словно обжегся. - Черт! - воскликнул он.

- Что? - Герман выбежал из лифта, дернул из кобуры пистолет.

- Он шевелится. - Андрей шагнул к ворочающемуся на полу комку и с силой опустил на него ногу. Хрустнуло, чавкнуло, из-под подошвы во все стороны брызнула черная жижа.

- Ядрена феня! - воскликнул Герман, - Сколько же их тут?!

- Тише ты, - зашипел на него Андрей, - дай нож, - протянул руку к Герману. Тот колебался секунду, затем наклонился, из бокового наклеенного кармана на правой голени извлек небольшой клинок, протянул рукояткой вперед. Андрей взял его, перехватил удобнее, шагнул к ближайшему ореху. Пересиливая страх, я подошел к нему. Из-за спин стал наблюдать за происходящим.

Андрей осторожно повернул существо, напоминающее большую черную фисташку. Удерживая ее левой рукой на полу, ножом раздвинул жесткие створки. Показалось кожистое крыло. Ногой Андрей придавил его, вытянул и распрямил второе. Мы увидели жуткое создание, обтянутое морщинистой, кожицей, под которой проступали жилки и косточки. Брюшко покрывали мелкие сосочки, из них тянулись и извивались тончайшие черные волоски. Насколько я мог судить, существо было безглазое. От омерзения внутри меня все сжалось и похолодело, но это оказалось еще не все. Неожиданно, по тельцу неизвестного организма прошла судорога и между рядами сосочков на длину всего брюшка разошлась кожа. Из-под нее появилась слизкая, в узлах, в подтяжках коричневатая плоть, напоминающая собачьи губы, которые постепенно переходили в две сомкнутые пластины, напоминающие створки раковины. В судороге створки разошлись, и мы увидели пасть.

Мне стало дурно. Лицо Андрея исказилось, он вонзил нож между створок. Сталь прошла насквозь и стукнулась о полимерный пол. Тварь затрепыхалась, створки защелкали по лезвию. Андрей опустил нож, как гильотину и рассек нижнюю часть существа пополам. Потекла черная жижа. Дьявольское создание еще дергалось, когда Андрей встал и с хрустом его раздавил.