Новичок 7. Новое начало

Глава 6

— Здравствуйте молодой человек, — сказал подошедший к моей койке уже немолодой врач. А кто еще это мог быть, учитывая халат, фонендоскоп и папку в руках. Притом, судя по всему это не просто врач, а какая-то очень большая шишка. Его окружала самая настоящая свита, — Меня зовут Евгений Иванович Чазов, как вы себя чувствуете?

— Спасибо, хреново, доктор, — ответил я. — Грудь очень сильно болит.

— Это неудивительно, Александр Евгеньевич, учитывая то что у вас, сломаны четыре ребра и пробито легкое. Но это ничего, несмотря на тяжесть полученных травм, прогноз у вас благоприятный. Всё будет в порядке, играть вы точно сможете.

— А когда? У меня, знаете-ли контракт.

— Знаю, конечно. Насчёт сроков сказать пока-что сложно. Понятно только одно, несколько месяцев вы точно вне игры.

— Ясно. Спасибо, доктор.

— Со мной мои коллеги из Миннеаполиса, они хотят вас осмотреть, так что если вы не возражаете.

— Не возражаю, само собой, — врачи из Миннесоты это хорошо, клуб держит руку на пульсе, так сказать.

Доктор сказал через плечо несколько слов какому-то хмырю в халате поверх серого костюма и тот перевел их парочке мужиков очень заграничного вида. Видимо это и есть врачи из США.

Так и оказалось, парочка хирургов из госпиталя Фэйрвью вместе с Крисом Крокером, замом главы мед. службы северных звезд, которого я изначально не увидел, взяли меня в оборот достаточно плотно. Ну, работа у них такая.

Евгений Иванович Чазов, министр здравоохранения Советского Союза не стал дожидаться пока американцы закончат с пациентом. Для него и так всё было понятно. Как и для его советских подчиненных.

С парнем всё будет в порядке и Евгений Иванович совершенно не понимал для чего вокруг Семенова устроили этот отвратительный балаган. Случай-то хоть и тяжелый, но достаточно рядовой.

То что молодой хоккеист получил тяжёлую травму, вернее даже сразу несколько стало понятно еще на льду Олимпийского. Врачи советской сборной прямо там начали оказывать ему помощь, а потом погрузили на каталку и бегом повезли к ожидавшему у служебного выхода реанимационному ТАМРО-Рафу.

Состояние Семенова было тяжелое и любая задержка могла привести к его смерти. В первую очередь из-за стремительно развившегося напряженного пневмогемоторакса.

Удар в спину получился очень «удачным» и сломал как минимум четыре ребра, пара из которых пробила легкие молодого хоккеиста. Как говорится, где тонко там и рвётся. Характер повреждений у игрока сборной ничем не отличался от тех что он получил в далеком восемьдесят восьмом году.

На счастье Семенова игра проходила в Олимпийском, а вокруг была советская Москва образца декабря 1990 года, В этот холодный вечер движение на проспекте Мира практически отсутствовало и реанимобиль, да еще и сопровождаемый сразу двумя милицейскими волгами долетел до института скорой помощи имени Склифосовского за считанные минуты.

Сотрудники бригады интенсивной терапии за три минуты, бегом, довезли Семенова до центрального входа где ждала машина, потом еще 4 минуты скорая летела до Склифа.

По недавно построенному пандусу рафик въехал прямиком в приёмное отделение где чуть-ли не с десяток врачей, медсестер и фельдшеров на него буквально набросились.

Спустя еще 4 минуты пациента подали на операционный стол, где его уже ждала дежурная бригада, хирурги, анестезиолог и хирургические сестры.

Мытья они начали еще когда скорая распугивая редкие машины отъехала от Олимпийского. О случившемся в институт скорой помощи сообщили сразу же.

А еще через пару часов Семенова уже перевели в реанимацию, под мониторами, подключенным к аппарату искусственной вентиляции лёгких и буквально опутанный паутиной капельниц.

Институт скорой и неотложной медицинской помощи имени Склифосовского в очередной раз показал что является флагманом советской медицины не только на словах, но и на деле.

Само собой что судьба одного единственного пациента, пусть даже такого как Александр Семенов не требовала вмешательства целого министра здравоохранения. Но вмешались деньги, большие деньги.

О травме своего ведущего игрока менеджмент Миннесоты узнал в тот же вечер. Игру не показывали в США, но сначала Бекка Харпер позвонила отцу, а тот уже связался с Бобби Кларком, она была на трибунах и своими глазами видела что случилось с её парнем.

А потом и Дэйв Кинг, главный тренер канадцев, который знал Кларка, с ним тоже связался.

Сразу же в Миннесоте собрали кризисный штаб и принялись решать что делать. Итогом стало вполне обоснованное решение послать в далёкую Москву комиссию, которая сможет получить точную информацию о том что случилось.

Прессу решили проинформировать без подробностей. «Центральный нападающий Миннесоты Норт Старз и сборной Советского Союза Александр Семенов, получил травму верхней части тела во время матча СССР — Канада. Подробности, как и сроки восстановления выясняются», примерно так. Сухо и по делу.

На получение советских виз у группы экспертов, куда вошли два врача из госпиталя Фэйрвью и представитель медицинского штаба команды, ушло пять дней. Посольство Советского Союза и государственный департамент активно содействовали в этом.

Ну а пока визы оформлялись боссы Норт Старз не сидели сложа руки. Во первых через федерацию хоккея СССР они договорились о допуске американских врачей к Семенову. Как никак Миннесота платила два миллиона долларов напрямую советским чиновникам, так пусть отрабатывают эти деньги!

А во вторых мистер Грин лично связался со страховой компанией в которой был застрахован Александр Семенов. Очевидно что травма выбила лучшего игрока его команды на достаточно долгий срок. А так как он застрахован то пусть платят!

Американцы прилетели в Москву двадцать седьмого декабря и отправились буквально с корабля на бал. Из Шереметьево они сразу-же поехали в институт Склифосовского. Где их встретил не много не мало, а лично министр здравоохранения СССР.

Ответственные товарищи ну очень сильно просили Евгения Ивановича лично поучаствовать в судьбе столько дорогого, притом буквально, для всех хоккеиста. Отказывать он не стал.

Семенова к этому моменту уже перевели из реанимации в отдельную палату. Организм у молодого игрока был крепкий и чувствовал он себя удовлетворительно. Что и отметили американцы. Кроме того они дали высокую оценку профессионализму советских врачей и отдельно сказали что помощь Семенову была оказана по высшему разряду и что и в Миннесоте, как и в любом другом городе США не сделали бы лучше.

Чазову все эти расшаркивания заокеанских гостей были как собаке пятая нога. Он и без них знал о том что Институт Склифосовского это больница самого высокого, вернее даже высочайшего уровня.

А вот дальше и начался тот самый балаган.

Несмотря на то что выводы экспертов были оптимистичны они не успокоили Грина. Он буквально вбил себе в голову что Семенов не то что не сможет помочь команде в плей-офф, о регулярке речь уже не шла, само собой, но и что он вообще не сможет выйти на свой уровень.

И значит что его огромный контракт превращался в балласт, от которого нужно избавиться. А тут еще и переезд команды на носу. Плюс самая настоящая жажда три-пита, которая буквально пожирала Грина изнутри. Ему не меньше остальных было важно как увезти команду из Миннесоты в статусе династии так и привезти её в Даллас. Клуб только что сделавший три-пит привлечет куда больше инвестиций.

И это значило то что нужно действовать. Притом прямо сейчас!

Поэтому в голове у Грина родился план. Который вполне

Обменять травмированного Семенова на по-настоящему хорошего центрального нападающего, который мог бы с колёс усилить Миннесоту в этом сезоне.

И не просто поменять, но еще и с доплатой и пиками драфта. Прогноз по Семенову хороший и значит что к следующему сезону он будет готов играть.

А за лучшего хоккеиста мира, пусть он и сможет выйти на лёд только в следующем сезоне можно выручить очень и очень многое.

Только предлагать нужно тому кто готов пожертвовать текущим сезоном в надежде на следующий.

Таких команд к середине сезона было не очень много. Вернее всего одна.

Многострадальный Квебек Нордикс, который к экватору сезона насобирал жалкие 9 побед. И это в дивизионе Адамса! В котором, если говорить о прошлом сезоне сезоне, например, последняя команда попавшая в игры на вылет этих побед одержала 38. А Квебек, оставшийся последним всего 12.

В этом году дела у них шли получше, Нордикс шли аж на 16–18 побед., но всё равно этого чудовищно мало.

В общем, как ни крути для них всё кончено и они опять худшая команда лиги.

Которая, между тем, имеет в своём составе очень приличных игроков. И не просто игроков, а центров.

Само собой что речь шла главным образом о Джо Сакике. Он не мог быть полноценной заменой Семенову, да и никто в мире не мог быть такой заменой, но всй равно Джл невероятно талантливый игрок и это явное усиление.

Которого вполне могло хватить для того чтобы сделать Миннесоту одним из фаворитов кубка Стэнли.

И так как обмен один на один не равноценный то с Квебека можно страсти и ещё активов. Да и не только их. От денег, миллионов этак пятнадцати, Грин тоже не отказался бы.

Бобби Кларк, как и Боб Гейни, изначально выступили против такого обмена. Кларк предложил доверять выводам экспертов, которые говорили что Семенов восстановится к плей-офф с очень высокой вероятностью.

Главный тренер Миннесоты был согласен со своим боссом, плюс еще и боялся того что этот обмен может повлиять на химию внутри команды. Как никак Семенов был лидером на льду и любимцем у фанатов.

Но Грин был непреклонен и напомнив кто платит обоим деньги потребовал проработать обмен.

«Бобби, или ты меняешь этого русского на Сакик и хороший довесок или я найду того кто сделает это. Ну а ты будешь искать другую работу», — само собой что после такого Кларк согласился.

Он позвонил Марселю Обю, генеральному менеджеру Нордикс и договорился с ним о встрече. Ради такого дела Бобби решил лично прилететь в Квебек.

Там он и раскрыл карты, с собой у генерального менеджера Норт Старз был пересланый из Москвы факсом, отчёт экспертов.

Предложение Миннесоты было таким: Семенов в обмена на Джо Сакика, защитника Стефана Финна, выбор в первом раунде трех следующих драфтов и двадцать миллионов долларов.

Если бы этот обмен состоялся, то его можно было считать самым большим в истории спорта. Даже переход Гретцки не был таким громким.

Впрочем, Обю отверг это предложение. Отдавать столько за одного травмированного игрока, пусть даже если речь идет об однозначно лучшем в мире, это слишком много.

Но против самой идеи об обмене он не имел ничего против, просто ему был нужен разумный компромисс.

По правде говоря и сам Кларк, да и Грин, который настоял на таком предложении, был уверен что генеральный менеджер Квебека отвергнет это предложение. Оно и было таким для того чтобы имелась возможность уступать.

Что Кларк и принялся делать.

В результате первоначальный грабеж превратился в нечто, куда более адекватное и Кларк с Обю ударили по рукам.

В Миннесоту должны были отправиться только Сакик с Финном и деньги, пять миллионов долларов. Плюс пик первого раунда 1991 года, правда с одним условием.

В случае если Нордикс получают первый номер на драфте то пик остается у них. В противном случае он уходит Миннесоте.

Стороны остались вполне довольные собой и друг другом, но было одно но. Обю потребовал чтобы Семенову было проведено еще одно обследование. И пройти оно должно не в Советском Союзе, хоть и руками американцев, а в США и под контролем канадцев.

То что долечиваться и восстанавливаться Семенов будет уже в Канаде не говорилось, зачем если это и так очевидно.

Кларк счёл требование своего канадского коллеги разумным и передал его Грину, а тот уже сам связался как с все еще находившимся в Москве Крокером, так и с государственным департаментом, чиновники которого должны были поспособствовать в этом деле.

Кроме того, не дожидаясь ответа из СССР мистер владелец Миннесоты еще и договорился, не за спасибо, само собой, об аренде санитарного Геркулеса ВВС США, который и должен был привезти Семенова из Москвы.

То что у него всё получится Грин не сомневался.

А зря. Совершенно неожиданно как для него, так и для советских чиновников от спорта, которые всё так же были заинтересованы в том чтобы из-за океана им текли миллионы за Семенова, рогом уперся советский минздрав. Притом на самом высоком уровне.

Чазов был категорически против транспортировки Семенова в США. При товарищ министр говорил не о престиже страны или о преимуществах совесткой медицины. Нет, он был предельно корректен.

«Транспортировка больного, да еще столь длительная, может сказаться на его состоянии совершенно непредсказуемым образом. И при этом она не является чем-то необходимым. Случай Семенова не является чем-то уникальным и как лечение так и последующая реабилитация пациента будут проведены в Советском Союзе на самом высоком уровне».

Положа руку на сердце, американские врачи, во главе с крокером, были согласны с советским министром. Притом согласны по всем пунктам.

Они точно также считали что перевозить Семенова сейчас может быть опасно и в этом нет необходимости.

Но деньги-то им платили не за это. Поэтому частное мнение они оставили при себе и запросили тяжелую артиллерию в лице американского посольства.

В результате обращения лично посла Мэтлока на чазова надавили и товарищ министр сдался.

Утром первого января Семенова привезли в Шереметьево откуда он на борту санитарного С-130 Геркулес отправился в США.

Полёт он перенес нормально, состояние хоккеиста вполне можно было оценивать как удовлетворительное и второго января в госпитале Фэйрвью в Миннеаполисе собрали самый настоящий консилиум из канадских и американских врачей, который должен был объективно оценить состояние игрока Миннесоты и вынести вердикт касательно предполагаемых сроков восстановления.

Его итогом стало небольшая корректировка заключения полученного в Москве. По мнению экспертов сроки полного восстановления Семенова могли составить от пяти до семи месяцев.

Это было связано главным образом с повреждением легких. Если бы дело было исключительно в ребрах то он вышел на лёд куда быстрее.

Результаты консилиума полностью устроили Марселя Обю и пятого января в хоккейном информационном пространстве взорвалась самая настоящая бомба.

Миннесота Норт Старз обменяла своего лучшего, пусть и травмированного игрока в Квебек.

Условия сделки не разгласили, но донельзя Обю лично созвал пресс конференцию и объявил что: «Сегодня, пятого января 1991 года, Квебек Нордикс вступает в новую для себя эру. Мы только что получили лучшего игрока мира и в следующем сезоне будем уже совсем другой командой».

Отдельно генеральный менеджер Квебека отметил что он очень сильно надеется на то что в следующем сезоне Квебек получит на драфте игрока который вместе с Семеновым составит основу для команды на долгие, долгие годы.

Никому не нужно было объяснять кого Обю имел в виду говоря это. Эрик Линдрос, которого так и называли, канадским Александром Семеновым, разрывал всех в юниорской лиге и готовился выйти на драфт.

Их возможный дуэт с Семеновым представлялся даже более сильным чем связка последнего с Модано. Эрик котировался куда выше Эрика.

Правда практически сразу после пресс конференции настроение у Обю сменилось с великолепного на ужасное.

Ему сообщили о резком ухудшении самочувствия Семенова.

Примерно в тоже самое время когда Марсель Обю давал свою пресс конференцию у Александра Семенова резко подскочила температура и он потерял сознание.

Вскоре выяснилась и причина.

Скомпрометированное после травмы и последующего лечения лёгкое стало слабым звеном и подверглось «атаке» собственной микрофлоры организма «взбесившейся» после перелёта.

Итогом этой атаки стала пневмония, которая к тому же вызвала еще и очень серьезное осложнение, абсцесс легкого.

В конечном итоге Семенов всё-таки пошёл на поправку, но абсцесс пришлось удалять хирургически.

И это не просто рушило все прогнозы по срокам восстановления молодого игрока, но вообще ставило под сомнение возможность его возвращения на самый высокий уровень.

Евгений Иванович Чазов оказался абсолютно прав, предупреждая об опасности транспортировки Семенова. Всё получилось именно так как он говорил.

Но кого волнуют слова каких-то там перестраховщиков когда речь идет о по настоящему больших деньгах?