Нить в прошлое

Глава 7

Охота, рыбалка, сад, огород… Виноградник за три дня так «заколосился», что, наверное, в этом году даст первый урожай. Вот, чем он будет заниматься! Сила — силой, а перерабатывать урожай надо, и этого никак, кроме руками Санька сделать не мог. Надо ставить мельницы. И мельницы водяные. Зачем ему канителиться с техникой? Это же обслуживание, специалисты… А с водяным приводом и он сам управится.

Поставит он, конечно и водяные электро-генераторы. Так называемую мини-ГЭС можно «слепить на коленке», установив микро-турбину с электро-генератором на одной оси. Такую он ставил в лесном хозяйстве рядом с Воронежем в Шиповом лесу. Там нужна запруда с перепадом уровня воды от полутора до шести метров. И размер агрегата что-то около полутора метров.

Агрегат ставится в цилиндрическую емкость, куда сверху падает вода. Снизу турбина имеет выход, наружу из которого вытекает напор воды. Одна такая турбина давала три тысячи ватт электричества. У Саньки в параллели стояло пять турбин, которые питали и лесопилки, и мехмастерские, и бытовые постройки.

Здесь, если продлить плотину до противоположной сопки, можно поднять уровень воды до восьми метров и установить на двухсотметровой плотине хоть пятьдесят электро-генераторов. А пока и на этой можно навесить парочку таких микро-турбин. С этим Санька справится и сам. Заодно — поработает руками, головой покумекает. А сейчас порисовать можно, попроектировать, реализуя фантазии в форму, сначала графическую, потом материальную. Творчество — тоже отдых.

Когда прошла неделя, отведённая технологиями холодного копчения для крупных изделий, а коптились не только колбасы, но и целые окорока и грудинки, Санька, собрав продукцию в джутовые мешки шестнадцатого века, перенёс её в Славкин холодильник, давно ожидающий продукцию полупустым.

Оставив мешки в нём, Санька спозиционировал себя на территории Устиновского склада и, выйдя из него, отправился к Устинову в офис, разглядывая оживающий посёлок, Санька вспомнил, как в нём какое-то время жил в ведомственном жилье и исполнял функции местного главы лесхоза. Тут он едва не «сел», когда расстрелял Владивостокского авторитета с двумя охранниками, вывезшими его в тайгу на расправу. Из их оружия расстрелял.

Тройное убийство сошло ему с рук, но пришлось скрываться от бандитов в Воронежских лесах на территории лесного хозяйства бывшего сокурсника по техникуму в Шиповом лесу. Именно тогда Санька стал постепенно и незаметно для себя спиваться. Охотников, желающих поблагодарить за хорошую охоту, было много и пили они основательно. Вот и «не вынесла душа поэта позора мелочных обид». Санька вернулся в Приморье и стал соболевать. Сейчас он вернулся сюда совсем в другом качестве, но жить здесь так, как жил тогда, уже не смог.

Ни сам Лучегорск, ни, собственно, Приморье, не вызывали в нём не малейшего колыхания души. Наоборот. Санька боялся этого мира, так, как физически ощущал, как его силы таяли. По капле, но истекали, словно песок из колбы песчаных часов. Санька даже обвешал себя амулетами, которые когда-то делал для своих воинов, вынужденных совершать большие маршевые переходы, как, например, персидский шахзаде Мустафа с войском, когда он делал переход по Кавказу в Персию.

Кстати, у Мустафы всё получилось. Он сверг своего папашу султана Сулеймана и воцарился на троне Османской империи. Его продолжали охранять Санькины воительницы и поэтому он за него был абсолютно спокоен. За него и за Российско-Турецкие отношения.

— Да-а-а… Походить бы сейчас по Чёрному и Средиземному морям, — подумал и вздохнул Санька. — Столько я кораблей настроил, а в Средиземное море так и не вышел.[1]

Санька очень любил море. Наверное, даже больше, чем лес. Лес это был его дом, а море это был сказочный мираж и мечта всей его жизни. Он с детства мечтал «обплавать» острова Океании, но по велению родителей поступил в «лесхоз». Лес он тоже любил, водь прожил всю жизнь в посёлке, стоящем в тайге. До ближайшего населенного пункта было более ста километров. Поэтому лес и был его домом, а море так и оставалось мечтой.

Потому Санька и решил ставить в устье Сучана кораблестроительную верфь. Хотя, после того, как ему подсказали, что «больной» корабль может стать «здоровым», Санька задумывался об эксперименте. А вдруг получится «реанимировать» «дышащее на ладан» судно? А вдруг? Тогда перед ним раскрываются удивительные перспективы. Сколько парусных-кораблей разобрали по ветхости? Сотни! И все их он может в любой момент выкупить за бесценок, или забрать даром и перенести в новый мир. Это если получится оживить старый корабль.

Целую неделю Санька занимался поиском информации о кораблях в интернете. О деревянных парусниках и, всё-таки, прорабатывал вариант и с относительно современными стальными кораблями. Особенно его интересовали рыболовные траулеры, но это так, в виде фантазии. Не верил он, что справится с обслуживанием. Да и команда…

А вот по парусникам вопросов не стояло. Команды у него уже были сформированы. Те «экипажи», что перевозили войска Мустафы, вернулись на Родину и занимались либо торговыми перевозками, либо вообще сошлина берег за ненадобностью и списанию плавсредств по ветхости.

Он мог и «свои» корабли шестнадцатого века, списанные по ветхости, перенести в новый мир. Они были современнее тамошних и соответствовали примерно восемнадцатому столетию. Но и в девятнадцатом веке гафельные шхуны для торгово-транспортных перевозок использовались повсеместно.

В начале двадцатого века был просто бум в строительстве таких судов. В 1880 году была спущена на воду первая в мире четырехмачтовая шхуна — «Уильям Уайт». Затем стали появляться пяти, и даже шестимачтовые гафельные шхуны. Они были удобны тем, что брали много груза и в то же время не требовали большой команды. Все эти качества так вдохновили кораблестроителей, что в конце концов в Америке была построена шхуна-великан с семью мачтами. Она была длиной более ста метров.

Так что, Санькина верфь могла бы зарабатывать неплохие деньги, ибо Санькины корабли были очень неплохи. Хотя и требовали большего балласта, чем корабли с прямыми парусами. Так например, тридцатиметровая шхуна, перевозящая сто тонн груза имела чугунный балласт в двенадцать тонн. И где его взять? Тоже надо покупать. Вот он и рылся в интернете двух миров…

Кажется, зачем деньги тому, кто может их взять, допустим, из чьих ни будь «закромов»? Но ведь это ж и де юро, и де факто — воровство. А воровство претило принципам Александра. Даже то, что он пока питался из, вроде, как, «своих», царских кладовых, тревожило его совесть. Ведь он уже не был царём. Это, как прийти на старую работу, где раньше работал директором, но уже не работаешь, и забрать деньги из сейфа настоящего директора. Хе-хе…

Так и про всё остальное. Ещё то, что храниться в его личных закромах, он мог тратить по своему усмотрению, но этих богатств, после того, как он вернул в царскую казну, всё что хранил у себя и то, что проходило по бухгалтерским книгам, осталось не очень много.

Там, кстати, остались самые древние, не перечеканенные иностранные деньги. Довольно ценные, если верить аукционам. Только как их продать?

Нашёл Санька и чугунный судовой балласт в виде чушки с ручкой. Цена за тридцатикилограммовую чушку была три тысячи, двадцатикилограммовую — две. Вот и поделить двенадцать тысяч килограмм на тридцать и умножить на три. Или тупо разделить на десять. Миллион двести рублей, получается нужны, только чтобы балласт положить. Так-то вот. Вот тебе и кораблик. Вот тебе и закрома…

— Надо налаживать какое-то производство, чтобы зарабатывать деньги, — вздохнул Санька. — Можно оленей разводить. Поставить ферму: кормушки, загородка под заселение молодняка[2], обустроить укрытия для животных, где олени могут переждать непогоду, помещение для процедур.

— Опять понадобится современное оборудование: корморезка, зернодробилка, тележки, скважина, баки, мини-трактор, сеялка, косилка и другое оборудование, а это большие деньги. Он помогал организовывать оленью ферму в Шиповом лесу и был знаком не только с общими положениями, но и с нюансами.

Мужиков в свой бизнес брать он не собирался. Слишком много у него своих «нюансов», в которые Санька никого из смертных посвящать не желал. Решил, что пусть сами своё «мутят», если хотят.

С Устиновым долго поговорить не получилось. Тот был занят с бизнес партнёрами из Китая, и только смог показать Саньке оборудование: кондиционеры и холодильники, которое приготовил для него. Ещё тридцать дней назад Селиванов отдал Саньке пару компьютеров и планшет, которыми Санька и пользовался, блуждая по глубинам интернета в поисках необходимого для своего хозяйства.

Санька сидел и, по привычке чертя на листке бумаги различные геометрические фигуры, думал о том, чем бы заняться здесь, чтобы зарабатывать деньги там? Постепенно, он склонялся к тому, что в этом мире, ещё не сильно испорченном цивилизацией, можно наладить производство всего и добычу любых природных ресурсов и не просто можно, а нужно налаживать производства. Природа природой, сила — силой, но он не был чужд благам цивилизации. А сии блага нужно на что-то покупать, ибо все его «подручные» не создадут ни простейшего нормального мороженного, ни иных изысков, например копчёных шпрот, которые Санька любил. Да, мало ли имелось продуктов, доставляющих человеку радость. Те же ананасы в банках. Плоды манго. Соки….

Э-э-э-х… Санька представил сейчас перед собой большую кружку нашего российского мороженного с кусочками ананаса. Или коктейль измороженного с соком манго. Да, обычный томатный сок и то, чтобы сделать самому, это упариться можно. Нужны! Очень нужны были деньги!

Он знал, что новые российские власти постепенно ужесточат контроль за промыслом золота, вывозом дуба и пушнины за границу. И манзы даже поднимут восстание. Потом манз начнут выселять с долины Сучана. Но это должно случиться только через десять лет. А пока можно немного пограбить эту территорию. Аккуратно так пограбить без особого для неё вреда. Санька знал, как это делать. На что учился, как говорится…

Вот если бы эти земли к своим рукам бы прибрать, но хрен такое получится. Русские офицеры, прибывшие на побережье ещё до закрбчения Пекинского договора, будут биться за каждую пять Приморской земли, отодвинув, между прочим границу от устья реки Суйфун, это которая — Раздольная, до границы с Кореей — устья реки Туманган. Аж на сто сорок шесть километров по прямой линии.

— Да-а-а… Можно было бы те земли отобрать? Там тепло. И оленей там разводили. Отличные, для этого поприща, места. Или ту землю в концессию взять? Или купить? Янковский, помнится, купил на полуострове Сидими триста двадцать одну десятину земли и чуть больше семи тысяч десятин взял в аренду и успешно разводил и оленей и вывел «приморскую» породу лошадей. А ещё собирал бабочек и продавал в зарубежные коллекции.

Санька почесал затылок и принял решение.

— Так и сделаю. Но надо срочно легализовываться.

Он нашёл в интернете на аукционе нумизматов хорошо сохранившееся Купеческое свидетельство третьей гильдии на Корнилова Гаврила Матвеевича, ювелира, городского участка города Москвы, имевшего магазин на Старом Гостином дворе и четыре лавки в разных районах. В свидетельстве было типографским способом пропечатано, что «настоящее свидетельство заменяет вполне паспорт, так что лицо снабжённое этим свидетельством не обязано иметь никакого другаго для свободного проживания по всей империи. На основании пятого пункта четвёртой статьи мнения Государственного Совета ВЫСОЧАЙШЕ утверждённаго четвёртого января 1852 года, о пошлинах на право торговли и других промыслах». Внизу стояла печать Московской управы. Документ был датирован двадцать восьмым декабря тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года.

Дополнительными лотами предлагались: сословное купеческое свидетельство, в котором указывались все члены семьи купца, и родственники, вырезка объявления из газеты, гласившее, что Корнилов выезжает в Лондон по делам торгового дома, загранпаспорт на пять лет, заключение полицейского врача, полицейское разрешение на выезд, свидетельство о смерти, уведомлявшее, что Корнилов Гаврила Матвеевич умер в Лондоне в шестьдесят третьем году. Видимо, оттого и сохранились эти документы так хорошо, что до поры до времени лежали в Британском архиве

Нашлись на аукционе и «новодельные» не заполненные приходно-расходные книги. Платили купцы за свидетельство один процент с объявленного капитала ежегодно. Те, кто выезжал заграницу, платили «на перёд». У Корнилова было оплачено на все пять лет «командировки».

Для третьей гильдии должен быть «оборот» восемь тысяч. С него и платил Корнилов процент.

— Восемьдесят рублей? Приемлемо, — подумал Санька и отправил заявку на приобретение документов. Документы стоили чуть меньше пятидесяти тысяч рублей.

Он сбросил Устинову, как оказалось уже зарегистрированному на этом ресурсе, на ватсап ссылки и фото документов и получил отклик: «Ок». Можно подлечить жену?'

— Двести тысяч, — ответил Санька.

— Не вопрос, — отбил Славик сообщение.

— Так вот, где они, — реальные деньги⁈ — понял Санька. — Здоровье всякому ближе к телу, чем злато-серебро. А мне это вообще ничего не стоит. Даже напрягаться не надо. Затащил человека в тонкий мир и тут же вернул обратно.

— Перемещать никого никуда не потребуется. На месте решим. Могу прямо сейчас. Она ничего не заметит.

— Диагноз не нужен? — спросил Устинов.

— Не нужен.

— Хорошо. Деньги уже на твоей карте.

— Хорошо.

Они с мужиками порешали, что и Устинов, и Селиванов заведут дополнительные счета и карты под взаиморасчёты с Александром.

— Тогда ещё и сына подлечи. У него что-то там с желчевыводящими путями в детстве было. Сколько за него?

— Дети — бесплатно, — отписался Санька и поставил смайлик со сведёнными у груди ладонями.

— Ему двадцать четыре.

— Тогда сотня.

— Норм. (Большой палец вверх)

— Уже устал. Хочу на охоту.

— Приходи. Ходи. Отдыхай.

Вернуться из другого мира можно было в ту же самую секунду и мужики когда поняли, оказавшись в своём мире в тот же миг, как Санька их перенёс в другой, сначала ничего не поняли. А когда поняли, орали так, что разбудили и Канитель, и Вовчика, которые спросонок и бодуна тоже ничего не могли понять. Да так, в общем, ничего и не поняли. Поняли, увидев добычу, только то, что пока они спали, мужики успели хорошо поохотиться.

Теперь Славка, перейдя в Санькин мир, мог бродить по лесу пока не надоест, а вернётся снова в своё рабочее кресло в то же самое мгновение. За такое удовольствие можно заплатить большие деньги. Вот Устинов с Селивановым и платили.

Они перемещались в гостевой дом и Санька их даже не видел, передавая охотников под опеку своим «егерям». Однако, никого постороннего Санька в свой мир не переносил, как мужики не просили.

[1] См. https://author.today/work/232149

[2] Отгороженное пространство разделяют на секции, как правило, их три: для самок, для самцов и для проведения случки.