Нить в прошлое

Глава 2

— Давай, потом? — скривился пришелец. — Пожарим рыбки, накроем стол. У тебя есть чем перекусить?

— В машине осталось. Тут, э-э-э, так… Закусить. Могу сходить…

— Ну, сходи. Я здешнюю еду давно не ел.

Славка посмотрел на пришельца, снова улыбнулся, сверкнув своими белыми зубами на смуглом зимой и летом лице, и, взяв рюкзак, пошёл по тропе в сторону дороги. До неё было всего метров двести, да по дороге до моста было с полкилометра, а потому С задачей по доставке продуктов он справился в течение получаса. Он собирался рыбачить до обеда, но еды взял «на всякий случай».

Стол соорудили, положив на пенёк половину дверного полотна и накрыв его старым толстым полиэтиленом, сохранившемся, как ни удивительно, ещё с тех времён, когда в избушке обитал Санька, пока не умер на соболином путике.

Славка специально не помогал пришельцу, ведя себя гостем. Он даже старался не рассматривать «хозяина», занимаясь разбором своих продуктов, нарезая колбасу, вскрывая консервы, выкладывая закуски к пиву, которого в микроавтобусе было много. Хозяин Делики Мишаня работал в страховой компании, и всегда имел полную машину, «уничтоженного» пива — бывшего объекта страхования.

Славка, не будучи дураком, подогнал Делику прямо к тропе и, взяв с собой ящик баночного «карлсберга», нёс его всего лишь двести метров. Теперь он вскрыл одну банку и жадно припав к ней, выпил практически не отрываясь. Как истинный рыбак-охотник Вячеслав Юрьевич не опасался смешивать вроде бы не очень совместимые продукты. Хотя иногда вёл себя, как сибарит.

Глядя на него, и пришелец «псыкнул» крышкой и попробовал местного пива. Там у себя в шестнадцатом веке, где он был русским царём, он приучил поваров варить правильное пиво, не доводя его до скисания. Он совсем забыл вкус здешнего пива и оно ему не понравилось. Санька скривился и это не укрылось от Славки. Воспользовавшись поводом для разговора, Славка спросил:

— Не понравилось? Пивал лучше?

— Пивал. Самоварное лучше. У вас тут «технологии», автоматы, компьютеры. Всё в одну дуду получается. А когда берёшь солод, хмель да выдерживаешь как душе угодно, так и получается то, что душе приятно. На твой собственный вкус.

— Что, сам варил пиво? — вскинув брови, спросил Славка.

Пришелец вздохнул.

— Сам не варил. Для меня варили. Царём я был в шестнадцатом веке.

Славка, как стоял с приоткрытым ртом так и присел на чурбачок, забыв его прикрыть.

— Каким царём? — наконец-то с трудом произнёс он.

— НУ, как каким? Русским. Иван Васильевич Грозный умер рано, вот меня, как бастарда царя Василия на трон и посадили.

Пришелец продолжал прихлёбывать непонравившееся ему пиво и угостился сушёным кальмаром.

— Вот оттуда меня и закинуло сюда. Ну… Вернее, не закинуло, а я сам сюда перешёл, так как интересно мне стало, как тут без меня? Я же отсюда перенёсся в шестнадцатый век. Тут умер, а туда перенёсся. Санька я, который под медведицу попал, помнишь? Вы меня ещё в Лучегорск отвозили, и обратно привозили после того, как меня заштопали. На Делике Мишкиной сюда ехали. А потом, через год, я сел на пенёк и дал дуба.

Пришелец засмеялся.

— Вот, как-то так.

— А где же твой шрам, что на пол лица? Да и не похож ты на того Саньку. Ему было уже под шестьдесят.

— Не понял? Я же говорю, что в рождённого там ребёнка душа и разум мои влились.

— В царевича? — Славка слышал про книги о попаданцев, но сам такие книги не любил. Он предпочитал что-нибудь умнее. Например произведения Бернара Вербера про муравьёв или танатонавтов. В последней тоже про смерть и жизнь поле смерти, но чуть посложнее, чем простое переселение душ.

— Зачем, э-э-э, в царевича? В простого младенца лесовиков. Это я уже потом к трону приблизился. Случайно. Так уж получилось.

— Ты ведь выдумываешь всё, да? — с надеждой в голосе спросил Славка.

— Какой мне резон что-то выдумывать? ТО, что я не совсем человек — это ты видел. Не я ведь к тебе пришёл со своими россказнями, а ты сам меня нашёл. Я бы мог, кстати, и спрятаться. В округе двухсот метров я любую живую душу вижу. Да и не живую, если бы они тут были.

Пришелец вздохнул.

— Какую это — неживую? — с опаской и нахмурившись, спросил Славка.

Его уже стал напрягать этот разговор вокруг, да около темы смерти.

— Да нет тут нежити, а потому и никакую. Вот там, где я был, там нежить была.

Они, как-то незаметно перешли к поеданию рыбы и на некоторое время разговор утух. Сложно говорить, когда у тебя во рту горячая рыба. Да и косточки у хариуза тоже имеются. Хоть и не очень опасные.

— Ты же говоришь, что был в нашем шестнадцатом веке. Какая там нежить? Почему теперь её нет? Не бьётся одно с другим.

— Хм. На враках меня поймать хочешь? Так, скажу, что не знаю, почему тут нежити нет. Мир тут другой, наверное. Ведь в истории, наверняка не было никакого царя Александра Васильевича? Ведь не было?

— Не было, — согласился Славка. — Царь Федор Иванович правил после смерти Ивана Грозного. Сын его. Потом Борис Годунов, Василий Шуйский… Или наоборот. Кто за кем не помню.

— Ну, вот… Значит параллельные это миры. Да и не думаю, что можно поменять настоящее, переместившись в будущее. То, что свершилось не вырубить топором.

— Хм! Наверное, почесал затылок Славка.

Он, почему-то вдруг поверил пришельцу. Слишком уж тот обыденно говорил про невероятное.

— Значит ты — это Санька? Санёк? Охотник, который добывал соболя на этом участке?

— Так и есть. Может по коньяку?

— Не нравится пиво? Так наливай себе коньяк. Я лучше пивком потешусь. Под хариуза хорошо пиво, или ещё и кальмаром.

— Согласен! Я раньше тоже так любил. Но когда пил лучшее, к худшему душа не лежит. А коньяк хороший. Там у меня коньяков не было. Да и не пил я там, почти.

— Почему?

— Душа не лежала. Кхе-кхе… Я там стал кем-то вроде мессии. Так светом переполнился, что аж из ушей текло. Даже нежить на светлую сторону перевёл. Не вредить людям стала, а на людей работать. У меня и оборотни, и русалки, и кикиморы служили. Знаешь, как удобно было. Русалки любое болото в реку превратят, а кикиморы дорогу по болоту проложат. Легко мне с ними было.

Пришелец, пока говорил, налил себе коньяка и выпил, точно так же цедя напиток.

— Хороший коньяк, — снова похвалил питьё Санька.

— Люблю армянские, — зачем-то пояснил Славка. — Они мягче. Хотя…

— Хороший коньяк — любой хорош, — философски заметил Санька.

Ему уже «захорошело». Такого в том мире за ним не наблюдалось. Ему самому нужно было захотеть, чтобы захмелеть. А тут… Всего-то выпито граммов сто, а уже повело в сторону.

— Эгэ-ге-е, — мысленно проговорил Санька. — Пить хватит.

Он тем более хорошо ощущал опьянение, потому что мог «видеть» и тонкий мир, и свою внутреннюю энергетическую оболочку. Кстати, «заглянув в себя» и увидев, связывающую его с тем миром нить, Санька, вдруг, так заскучал, что на глаза навернулись слёзы.

— Ты чего? — заметил перемену настроения собеседника Устинов.

— Так… Вспомнилось.

— Что, не можешь вернуться?

— Могу… Но и не могу. Война из-за меня там может начаться. Не хочу сейчас об этом.

Санька, не смотря на то, что зарёкся больше пить, налил себе ещё и выпил залпом.

— В-о-о! Узнаю брата Колю. Так Санёк и пил. И не важно, что наливали, и сколько.

— Вот-вот, — подумал Санька. — Там меня подпитывала и, наверное, сдерживала светлая сила, а здесь? Одним солнцем сыт не будешь… Да-а-а… Как бы моя ноосфера не отключилась. Будет мне тогда… Илипериодически «нырять» в тот мир?

До этого дня, находясь в этом мире Санька не задумываясь расходовал силу, пока сейчас вдруг не почувствовал, что его ноосфера подверглась воздействию алкоголя.

— Всё-таки её аккумулировал мой разум, — подумал Санька. — а подпитывала сила, э-э-э, энергия. Назовём её — магическая. А как ещё? А тут этой силы нет и необходимо постоянно «крутить педали» моего генератора. То есть, постоянно напрягать разум. А алкоголь нарушил функцию и «интернет» погас. Не совсем, конечно, но связь с моими кикиморками хреноватая.

Санька задумался, но увидел заинтересованный взгляд Устинова.

— Всё нормально, — спросил он.

— Давно не пил крепкий алкоголь, — соврал пришелец из прошлого.

Хотя… Почему соврал? И не пил он там крепкие напитки. Варили люди самогон, но это пойло было таким отвратным, а то, что делали в его аптеках было спирт, а спирт пить там ему как-то не приходило на ум.

— Извини за назойливость, но не покажешь фокус с исчезновением? — наконец-то решился на просьбу Устинов, вскрывая вторую банку с пивом. Он отвлёкся на «псык», а когда поднял глаза на соседнем чурбачке уже никого не было.

— О, бля! — сказал Славик и пнул ногой место, где сидел пришелец. Чурбан упал и откатился в сторону. Славик отпил из банки и обтёр влажной салфеткой губы.

— Надо же, хрень какая.

И тут его сзади похлопали по плечу. Сердце у него ёкнуло и Славик выронил банку. Внутри захолонуло.

— Не ссы, Славян, я Котовский, — проговорил Санёк чувствовавший себя довольно таки «весело». Алкоголь всегда бодрил Саньку и повышал настроение. Оттого он и пил, в общем-то и не понимал тех пьющих, кого выпитое погружало в депрессию. И так жизнь так себе, а после выпитого вообще становилась дерьмовая. Так зачем пить-то?

Вот и теперь ему вдруг стало весело и он решил подшутить на Устиновым.

— Ф-ф-ф-у, млять! Чуть пасту не выдавил, — просипел Славик, опасливо оборачиваясь. — Если б я имел коня, это был бы номер. Если б конь имел меня, я б, наверно, помер.

— Хе-хе-хе! — захекал, смеясь, Санька. — Ссыкотно?

— Э-э-э… И далеко так ты можешь переместиться?

— Да, куда угодно. Жаль здесь, в этом мире, магии нет. Там бы я и тебя смог бы перенести, да и не только тебя. Я целые обозы переносил. Кикиморок-воительниц своих. Эх! Были дела!

Санька поставил чурку, взял фляшку, покачал её, открутил пробку и зачем-то заглянул в горлышко.

— Хороший коньяк, — снова сказал Санька, и плеснул из фляжки в стакан, заполнив его на треть. Посмотрел грустно в стакан. Выпил.

— Ты не сопьёшься тут? — озабочено спросил Устинов.

— Хреново мне, Славян.

Саньку, и вправду, вдруг замутило.

— Охренеть! Давно я так не напивался, — успел он подумать и вырубился.

Проснулся Санька от головной боли. Он лежал в на набитом свежей травой тюфяке, на лежанке в избушке. Было темно. Перед собой он нащупал деревянную стену. Перевернувшись на правый бок, увидел за окном качающиеся ветви липы с листьями, блестящими в свете луны. Головная боль была для него так же непривычна, как и опьянение.

— Что со мной твориться? — с всё нарастающим чувством тревоги подумал он. — Что со мной происходит?

Саньку окутала волна паники.

— Паническая атака, — подумал он.

Сердце у Саньки заколотилось, к горлу подкатил комок тошноты.

— Не хватало ещё обблеваться, — подумал он, сглатывая горьковатую слюну, с трудом подавляя рвоту. — С младенческих лет, хе-хе, не сблёвывал.

Санька сконцентрировал внимание не на себе любимом и своих ощущениях, а на ментальном теле и перешёл в ноосферу. Тут было хорошо и он перетянул себя полностью в тонкий мир. Когда он это делал, а потом возвращался в материальный мир, тело его обновлялось, словно заново собираясь из мельчайших частиц. Наверное, это так и было. Ведь куда-то же девалась его материя, а потом проявлялась, как на объемном принтере. Вернее, сначала появлялось что-то типа голограммы, а потом, как по матрице, восстанавливалось тело. Так было раньше, давно-давно, когда он только учился переворачиваться. Тогда его тело оставалось, там, где он «переворачивался» в тонкий мир, и лишь потом тело проявлялось там, где он хотел «высадиться». В последствии он научился «расстворяться» в ноосфере вместе с телом, и легко это сделал теперь.

Легко, но не очень. Ноосфера стала «плотной», словно вода. Рагьше он её совсем не замечал, а теперь почувствовал. И его движения в ней стали ощущаться сопротивлением «эфира». Словно он, и вправду, двигался в жидкости.

— Не-е-е, надо сваливать отсюда.

Санька расположился удобно в ноосфере — он научился создавать в ней что-то типа кресел и «устраиваться поудобнее». Там у него был свой «материальный» мир, который даже можно было «потрогать». Правда созидал не руками, а разумом. Как-то Санька даже думал «построить» в ноосфере дом с садиком у какой-нибудь речушки, но понял, что без людей, даже в волшебном мире, ему будет скучно.

Тут надо понимать, что тонкий мир, это был мир, продолжающий материальный. То есть, в нём было всё то же самое, только в эфирном, э-э-э, «исполнении». И речка, и деревья имели место в тонком мире, и ему нравилось «купаться» в такой воде, где можно было нырнуть на глубину, без удушающих последствий. Как, впрочем, и подняться так высоко, где нет воздуха.

Интересно было погружаться под землю. Это напоминало ему «творческий режим» игры «Майнкрафт», которой он когда-то давно «баловался». Так вот, под землёй ему были видны её составляющие компоненты. Так он искал железную руду в Туле и на реке Вороне, кремний, и глины для цемента и для фарфора. Очень полезная функция — этот «творческий режим». Да-а-а… И вот эта функция может исчезнуть, если он не будет «крутить педали» своего генератора.

— Вот с утра и начну медитировать, — подумал Санька. — Целый день буду заряжаться. А спиртное больше в рот не возьму!

Ему даже в тонком мире «поплохело» от нахлынувших воспоминаний дурноты.

— Не-не-не… Надо выбираться отсюда, — снова подумал он.