Нить в прошлое

Глава 25

— Причём, я ведь, извиняюсь, как дал, так могу и забрать то, что дал. И здоровье в том числе, — сказал Санька и снова улыбнулся. — И от моих подарков отказаться не получится.

— Вы, прямо, деспот какой-то, — натянуто улыбнулся Николай Павлович. — Кто тут из нас самодержец?

— Это не важно, но хорошо, что вы шутите. Хотя, откровенно говоря, я бы сейчас на вашем месте не шутил. Слишком мало времени отпущено на то, чтобы хоть как-то поправить ситуацию с Крымом. Всё очень и очень серьёзно. Рубикон вами уже перейдён и Англичане нападут всё равно. Они не зря развязали войну на Кавказе, в которой вы возитесь уже двадцать лет. В семьдесят седьмом будет очередная война с Турцией. Они не добились бы полного захвата Крыма и отступили бы. И вы бы его вернули за счёт территорий в Молдавии и Бессарабии. Вы не будете вылазить из войн практически до самой первой мировой в тысяча девятьсот четырнадцатом году, всё глубже забираясь в долговую яму…

— Мировая война⁈ — удивился Николай. — С кем?

— С Германией. Россию с ней стравят британцы. Причём Россия, как всегда «встрянет» за братушек Боснийцев, защищая их от Австрийцев и пытаясь побороться за турецкое наследство и влияние на Турцию. Не понимая, что никто не даст России расшириться больше, чем она есть. Никто! Они всем скопом навалятся потом на вас после революции и будут рвать Россию на клочки. Вас, это я, понятно, говорю условно, имея ввиду следующих Романовых, а потом уже и не Романовых.

— Вы так просто рассуждаете о глобальной политике, — дёрнул усами Николай Павлович. — Как же нам не защищать братьев славян от турок?

Санька приподнял руки, выставив из перед собой ладонями вперёд.

— Туркам навалять надо, но не фанатично. Не гробя своих солдат понапрасну. Никто из братьев по вере не оценит. Всё равно Восточная Европа погрязнет в масонстве и иезуитстве. Защищайте свои границы, Кавказ, среднюю Азию, Дальний Восток. Это ваша задача. Сберечь то, что есть и чем прирастает Россия. Скоро начнётся гражданская война в Северной Америке. Хлопка не будет. Надо осваивать Коканд. Там у вас сейчас идёт «Большая Игра» с Британцами. Так они называют ваше соперничество в Азии.

— Да? «Большая Игра»? Так они, значит, с нами играют?

Государь недовольно хмыкнул и дернул головой.

— Что вы знаете про наши дела в Коканде?

— Вы меня проверяете? — Санька удивлённо приподнял брови.

— Не без этого, — улыбнулся Николай Павлович.

Санька хмыкнул.

— Ну-ну… Нормально у вас там пока идёт. Крепость Таучубек разрушена, влияние Коканда подорвано. В июле в Кульдже подписали торговый договор с Китаем, впечатлившимся вашими успехами. В моём мире Ташкент был взят в шестьдесят пятом году, а война закончилась в шестьдесят восьмом. Успешная и упорная война, между прочим. Вот, где силы, что вы собирались бросить на Дальний Восток, пригодятся. И не играйте ни с кем в благородство. Пусть генералы ставят цели и выполняют ведущие к ним задачи.

— Вы рассуждаете, как грамотный военачальник, — покивал головой государь. — И даже, я бы сказал, государь.

Санька вздохнул и не стал говорить, что ему доводилось руководить и планировать и не такие мероприятия… Не стал. Ему было «фиолетово», примет к исполнению российский самодержец, или нет его рекомендации. Он планировал навести порядок на Дальнем востоке и некоторое время жить в своё удовольствие. Но и не попытаться изменить будущее Русского государства он не мог. Слишком много жизней простых людей сгорело в революции, мировой и гражданской войнах. А если вдруг получится избежать первой мировой, так может и повода не будет у германцев начать вторую? Хотя, эти англосаксы найдут чем раздраконить германский народ и воспитают-таки, на беду России, своего Гитлера.

Постепенно разговор смягчился и надо отдать должное Николаю Первому — самодержцу, держать он умел, как умел и подавить свой гнев, и понять, что перед ним не враг, а, по крайней мере, союзник.

Николай Павлович задал вопросы об Уссурийском крае, о Сахалине, об острове Хоккайдо. Царя интересовало, кто на них живёт. Санька в общих чертах поведал про сии территории следующее, что они входят в его союзное Бохайское королевство и на них обитают, в основном, туземцы, которые мало что смыслят в любой политики и живут, за счёт рыбы, мяса. Ясака с них Санька не берёт и особо в их жизнь не вмешивается. Сам он с этих территорий берёт лес, уголь, нефть, рыбу и другие морские ресурсы.

— Хотел бы я посмотреть на твои земли, Александр Викторович, — проговорил задумчиво Николай Павлович. — У тебя там, чаю, города и крепости высятся до небес, корабли, как этот, по морю ходят. Удивительные машины ездят.

— На счёт: «посмотреть земли», — это запросто, но смотреть, особо нечего. Машины, да, необычные ездят, но в основном по работе. Больших городов и крепостей нет. Охраняют границы корабли. С суши граница только с Китайской империей, и она открытая. Ей Богу, ничего интересного, кроме рыбалки и охоты. Но ехать ради сомнительного развлечения двадцать тысяч вёрст, — не разумно. Хотя… Милости прошу, к нашему шалашу. Когда захочешь от имперских дел отстраниться приезжай. Но сначала Крым. Отобьётесь от англо-французов, так и приезжай. Я тебя в будущее свожу.

Глаза у Николая Павловича расширились и грудь задышала глубоко.

— Это возможно? — спросил он, затаив дыхание.

Затаили дыхание и сыновья.

— Вполне. Но, кроме удивительных машин и действительно высоких городов, там ничего интересного нет.

— Полжизни отдал бы, — чтобы взглянуть на будущее.

Санька не стал объяснять, что это не их будущее, и не их мир. Зачем? Он впервые видел этого человека. Ему нужно было просто немного простимулировать царя-императора на подвиги, чтобы чуть-чуть изменить историю.

— А… Кхм! Ты говорил, что Аляску смог бы купить. Правда ли это?

— Аляску купить. Ну… В принципе, да. Только не за золото. Уже говорил я Константину Николаевичу, что никто у вас Аляску, кроме американцев не купит. Британцы ещё может быть, но зачем им вас с кредитного крючка снимать? В том моём мире вы продали её за паровозы, я готов купить Аляску за тепловозы. Или за боеприпасы. И, конечно не за десять миллионов серебряных рублей.

— А, зачем вам эта холодная земля? Там ведь нет ничего! Лес? Так леса и в других местах много.

— Ничего не хочу отдавать англосаксам. И вам не советую проявлять себя заступником прав и свобод в предстоящей гражданской войне севера и юга. Я лично буду на стороне южан. И буду стремиться расколоть США на кучу маленьких государств и буду топить любой флот, оказавшийся на той стороне.

— Почему вы так не любите англосаксов? — с интересом глядя на Саньку, спросил император.

— А их можно за что-то любить? Скажите за что? Можете привести хотя бы один пример? Они верные союзники? Они уважают хоть кого-нибудь хоть за что-нибудь? Они хоть кого-то не обобрали? Ха-ха! За что их любить? А вот за что не любить англосаксов русскому человеку, я могу перечислять очень долго. Начиная с правления царя Ивана Грозного, англосаксы активно мешали развиваться России. Хотя, если брать католиков, то это было ещё раньше.

Санька много мог бы рассказать про англичан во времена его правления и правления Ивана Васильевича, но не стал этого делать.

— А сколько вам, простите за нескромный вопрос, лет? По виду вам больше тридцати лет не дашь, а по поведению, можно и за шестидесятилетнего принять. Если лица не видеть…

— Честно? — Санька даже растерялся. Он давно не считал свои годы. В мире где он правил Русью, дни рождения не отмечали. — Я и не помню. Э-э-э… Где-то лет сто будет… Чуть побольше. Что, хорошо сохранился?

Санька рассмеялся.

— Значит вы — не совсем человек, да? — спросил Александр Николаевич. — Он был солиден и выглядел на свои тридцать три года и даже старше. Уже сейчас у него имелись пышные усы, бакенбарды и небольшая залысина спереди.

— Ну, почему? Я человек, но перешедший в иную сферу бытия. Но, мы не будем обо мне. Вам просто не понять. И вам не об этом нужно думать, а том, как решить задачу с Крымом. Да и про Балтику забывать не надо. А то я вам всё про Крым, да про Крым, а того, что должно будет сделать на Балтике вы и не сделаете. И тогда беда в другом месте случится. Это как Тришкин кафтан. Тут залатаешь — там рвётся. Там залатаешь, тут поползёт.

— Всё обдумать надо, — сказал Константин Николаевич. — Я вас слушал уже и то голова кругом, а папа с Александром, так и совсем…Поняли ли что? Я вот услышал, что вы готовы продать нам боеприпасы ил артиллерию. Какие?

— Да, любые. Лучше, конечно иностранные. Мне их удобнее у англосаксов, или французов э-э-э, приобретать.

— И какую артиллерию вы можете приобрести?

— Любую. Скажите, какая и где стоит, такую и, э-э-э, доставлю.

— То есть, вы их просто сопрёте? — спросил Константин Николаевич.

— Вас задевает моральный аспект вопроса? — Удивился Санька. — Так вы, дорогой Константин Николаевич, ни одной войны не выиграете. Знаете, что война — это искусство обмана? Это ещё тысячу лет назад один китайский мудрец сказал. И не только это он сказал, а дал ещё несколько дельных советов, как вести войны.

— Нас, в конце концов, не волнует, кто где взял пушки, — возразил брату Александр Николаевич.

— И то, Кока, — тронул сына император. — Не до жиру, быть ды живу. Не мы же их крадём.

— И заметте, даже не из этого мира будут пушки, а из того, где не будет войны. О! Могу, кстати германские орудия вам продать. Вы, кстати, с пятьдесят пятого года заказывали бы орудия у Круппа. Так может уже сейчас заказать? Странно, что у вас нарезное оружие разучились делать. Как так?

Император развёл руками.

— Ну, да ладно. И Крупп тоже их ещё не освоил. Они будут выпускаться с пятьдесят шестого года.

Они уже сидели под коньяк рассуждали о будущей войне как о чём-то обыденном. Во-первых, сошлись всё-таки на цене за Аляску в десть миллионов серебряных рублей.

— Пусть их, — подумал Санька, мысленно махнув рукой. — Свои же по крови и духу. Да и кого эти орудия защищать будут? Царя-императора, что ли? Солдатушек родимых!

Во-вторых, Санька намекнул собеседникам, что появится такая винтовая «хрень» как плавучая батарея. Французы, паразиты, тремя такими батареями расстреляют крепость Кинбурн в устье Днепра. которая перекрывала путь к Николаеву. Бомбардировка продолжалась 4 часа, после чего Кинбурн капитулировал. Ответный огонь русскими велся, но ядра попросту отскакивали от бронированных бортов «французов».

— Может и вам таких каракатиц настрроить. Там херня вопрос. Снимается верхняя палуба у любого парусника и нашиваются стальные броневые листы. Ниже ватерлинии… И всё.

— Да где же взять-то ту броню? — воскликнул Константин Николаевич.

— У вас в Луганске целый литейный завод стоит. И буквально стоит. Вы, что его раскрутить не можете? Там же железа, марганца, угля залежи. В сорок девятом году в записке «О Городищенском антрацитовом руднике» начальник завода Фелькнер Фёдор Иванович дал анализ состояния и показал перспективы развития Лисичанского, Успенского и Городищенского рудников. Уже сейчас под его руководством были проведены исследования центральной части Донбасса, которые сыграют заметную роль в развитии чёрной металлургии региона. Но почему не сейчас? Вам, что не нужна сталь?

Особы царской крови налились её одновременно, словно соединяющиеся сосуды, переглянулись. Александр Николаевич пожал плечами.

— Завод создали в тысяча семьсот девяносто пятом году и почему только сейчас разведано хоть кое что?

— У нас нет ответов, на ваши вопросы, Александр Викторович.

— А я вам скажу. Не на то деньги казённые расходуете. В сорок третьем году по проекту заводского инженера Летуновского построен пароход с металлическим корпусом для Черноморского флота. Думаете, они не справятся с броненосными батареями? Что, в казне денег нет? Ну, да ладно. Сейчас я вам денег дам. А вы — перепишите сей завод на меня. И разрешите изыскания руд и угля в тех местах, что я покажу начальнику завода. Договорились, Николай Павлович?

— Договорились, — вздохнул император. — Разве вам откажешь?

— На какое имя завод отписывать? — удивился Константин Николаевич. — Разве у вас есть тут имя, документы?

— Какие-то, конечно есть, — хмыкнул Санька, — но не думаю, что они вам подойдут. И не надо отписывать завод на меня в буквальном смысле. Я дам вам лицо, моего подданного. Выпишу документы от королевства Бохай. И, кстати, не правильно ли будет подписать нам договор о признании Бохай, как нового субъекта международного права?

— У вас, вы говорили, имеется решение императора Китая о выделении данных территорий в суверенное государство. Готовьте меморандум о признании с приложением копии. Наш госсовет рассмотрит. Да, Саша?

— Да, папа. Не вижу никаких преград в установлении двусторонних торговых отношений. Это нам самим весьма выгодно. Процесспереселения на Амур запущен. Как мы понимаем, вы совершенно не против, чтобы мы осваивали эти земли совместно?

— Не против, но пока только правого берега Амура. Не Уссури. Но там и до устья вашим людям найдётся, что осваивать. Главное направление вашего, Николай Павлович, внимания прошу нацелить на Крым и Новоросию. Железные дороги — наипервейшая и наиактуальнейшая задача. Рельсами Луганский завод обеспечит.

— Из какого, простите, сырья? — удивился Александр Николаевич. — Урал тоже озадачен рельсовыми заказами. Сейчас заканчиваем дорогу из Петербурга в Москву. Дальше у нас по плану дороги: Москва-Коломна, Коломна-Рязань, Рязань — Ряжск, Ряжск-Моршанск, Моршанск-Сызрань. До восьмидесятого года думаем дотянуть рельсовое сообщение до Оренбурга. Вся руда и все рельсы расписаны.

— Сырьё я пока привезу своё, то есть, шведское. От вас нужны только люди. А поэтому очень нужна отмена крепостного права. Мы дадим безземельным крестьянам работу на металлоделательных производствах и в шахтах. Полагаю, в течение года проложим железные дороги, сделаем вскрышу рудных мест и угля, запустим производство рельсов из собственного сырья. Рельсы пока привезу свои.

— Да, как же вы привезёте, ежели французы каналы перекрыли? — спросил, улыбаясь государь.

Санька не стал шутить на счёт бомбы и другого пролива, параллельного проливу Босфор. Это для наших людей, знающих про ядерные заряды, смысл понятен без объяснений, а тут пришлось бы полдня читать лекцию на тему: «Как космические корабли бороздят просторы Большого Театра».

— Не стану от вас скрывать… У меня есть возможность устроить переход из мира в мир в каком угодно месте. Хоть в саду вашего дворца. Через такие переходы и обеспечу доставку оборудования и сырья.

— Так кто же вы, всё-таки, такой? — вопросил государь.

Санька вздохнул.

— Сказано уже. Я ваш ангел — хранитель. Но если вы сами себе будете помогать и слушаться моих советов. Нет? Я умываю руки.

— Крылья? — серьёзно спросил Константин Николаевич.

— Руки. Руки. Вот эти самые руки, — сказал Санька и показал раскрытые ладони.

— И нет у меня иных рук кроме ваших, — процитировал ветхий завет император.

— Не этот случай, Николай Павлович. — Не нужно впадать в мистику. Всё, на самом деле, банально просто. Если абстрагироваться от потустороннего.

— А оно есть? Потустороннее? Если от него нужно абстрагироваться…

— Пойм-а-а-ли, пойм-а-а-ли, — проговорил Санька и покачал, улыбаясь, головой. — Тут потустороннего нет, и надеюсь, не будет. По крайней мере, очень бы не хотелось привлекать сюда потусторонние силы.

Все трое собеседников смотрели на Саньку, словно ударенные чем-то сверху. Пришибленные, короче.