Нить Гильгамеша

Глава 38. «Линель»

Нирих выводил своих людей на перехват «Линеля».

Крейсер «Трол», достигнув максимальной скорости, выбросил гравитационную ловушку, захватив беглый грузовик в свое поле. Одновременно юркие и быстроходные катера, вырвавшись из шлюзов «Трола», доставляли на борт группу захвата. Отлаженная работа, которая не требовала суеты и действовала на Нириха в какой-то степени успокаивающе. Он посмотрел на часы – двенадцать-тридцать по среднегалактическому. Если Чайка не ошибся в расчетах, до момента, когда Филин узнает, что проиграл, осталось два с половиной часа.

Он посмотрел на креоник – выделенный Владу небольшой абордажный катер мчался в противоположном направлении, на «Унцию». Нирих был против.

– Ты спугнешь его. а выделить тебе еще людей я не могу, у меня и так две группы – одна будет возиться с «Линелем», вторая выводить из строя установки на орбите Тераканды.

Чайка упрямо мотнул головой:

– Я справлюсь. Ноэль должна дать знать, когда Филин появится на борту. Но пока молчит. Я должен быть там…

А про себя отметил: «я должен был вернуться шесть часов назад». И он молился, чтобы с Ноэль ничего не случилось, а Филин не успел взойти на борт «Унции».

– Яль, с «Линеля» попытка выхода на внешний контур связи, – сообщил связист «Трола».

Нирих отмахнулся:

– Блокируй к скварру. – Он вызвал старшего абордажной группы. – Докладывай обстановку.

В динамике прошелестел веселый голос старшего:

– Группы один, два и три уже на борту, принимают химиков… Четвертая группа напоролась на охрану, вооружение легкое, оказали сопротивление, на требование сложить оружие не отреагировали. Пришлось немного пошуметь…

– Ясно… Что с установками?

– Третья группа как раз допрашивает по этому поводу, но трюмы пустые.

– Что с сердечниками?

– Ищем, обнаружены три сотни на складе, местные утверждают, что это резервное для аварийных катеров… Больше нет.

– Ищи! – Нирих злился, что не там, не с абордажной группой и вынужден вытягивать сведения из подчиненного, словно клещами.

Старший группы отозвался:

– Так ищу, – в голосе почудилась досада, – катера под завязку заряжены, нафиг им эти резервные сердечники не нужны, если, конечно, местные умельцы не планировали бросить «Линель» курсировать по сектору без экипажа, а сами сигануть отсюда на шлюпках.

«Это вполне вероятно», – согласился Нирих. Будь он кем-то из команды «Линеля», он именно так бы и покидал квадрат совершения теракта, группами, врассыпную, с выключенными транспондерами.

Он повернулся к оператору:

– Включи вторую группу, что там у них.

Он перевел взгляд на монитор – визиры центрального катера показывали то, что происходило на орбите Тераканды. На низких, самых опасных высотах, кутаясь в гравитационном поле планеты и редких облаках, размещались шестнадцать портативных установок для переброски вещества. Его катера курсировали мимо них, один за другим выводя из системы – приглядевшись, Нирих видел свих ребят в тяжелых скафандрах, которые вручную выключали передатчики на установках и отключали блоки питания. Шестнадцать установок – это не шестьсот.

Нирих вызвал центральный катер:

– Га́о, проверьте, чтобы не было дистанционного запуска, берите установки на буксир и выводите с орбиты. Там местные, наверняка уже заметили, будут потомкам рассказывать про ночь шестнадцати лун…

Он усмехнулся: свою работу он сделал, хотя кое-что все-таки беспокоило его, опыт и старое чутье опера подсказывали – что-то он упустил.

Он снова вызвал центральный катер:

– Гао, спроси у ребят, кто там с установками болтается… сколько сердечников на каждой?

Он подождал. Пока ждал, наблюдал, как катер, включив гравитационное поле, оплетает золотыми нитями установки и оттягивает с орбиты в космос. Возвращается, подхватывает и утягивает в космос следующую. Неторопливо и последовательно.

– Нирих, ты слушаешь? Итого тысяча шестьсот сердцевин, часть на самих установках, часть на заминированных спутниках. Ребята еще обезвреживают последние.

Подумав, Нирих набрал Теона:

– Слушай, ну, на «Линеле» триста сердцевин на складе из тех, что маркированы Чайкой как ворованные. Мои ребята сверились по серийным номерам, подтверждают с места. Шестнадцать установок на орбите Тераканы, каждая усилена для пролонгации действия, плюс заминированные спутники на орбите для запуска химической реакции. Итого тысяча девятьсот сердцевин. Еще двести где-то потерялись…

– А Чайка мог обсчитаться и приписать Филину лишнее, – спросил Теон.

Нирих переспросил:

– Кто, Чайка?.. Ошибся? Не верю. Ищи двести сердечников, пока они не бахнули…

Жители Тераканды наблюдали за небом. Черные кольца, появившиеся в небе утром, одно за другим таяли в синеве, словно улетая куда-то ввысь. Между ними мелькали гигантские птицы. Их мать расправив тяжелые неподвижные крылья, темнела грозовым облаком над горизонтом. Хищно раззявив клюв, она наблюдала за пиршеством своего выводка.

– Железные птицы дают нам знак, – прошептал жрец, наблюдавший за небом с вершины холма. – Нам пора засевать зерно, чтобы голод не настиг нас.

Его юных помощник с недоумением уточнил:

– Но старейший, почва еще холодна, она не примет, не взрастит зерно.

Жрец указал на гигантскую птицу:

– Она кормит своих детей. И нам пора.

На Тераканде с тех пор отмечают День железных птиц, и ежегодно по его окончанию, засевают поля зерном. Это всегда самые сильные и крепкие побеги, которые дают самый большой урожай.

Борт фрегата «Тольда»

Теон стремительно направился к выходу, вышел из кабинета, не оглядываясь. Грета торопилась за ним – в холл, к лифтам и дальше, мимо них, – на винтовую лестницу, по ступенькам которой застучали ботинки начальника криминальной полиции. Грета не отставала.

Они спускались в атриум, когда креоник выбросил запрос на связь по выделенному каналу: Нирих.

– Мы на станции N45, установки вывезли, сердечников нет, – клириканец криво усмехнулся. – Здесь Чайка, ищем, будь на связи… И это, Тиль… Надо СИНО подключить, искать эти чертовы установки.

Теон кивнул:

– Хорошо, присылай координаты и все данные по движению. «Тольда» направляется на N45.

В который раз Теон порадовался, что его фрегат – мощное, оборудованное судно, которое в кратчайшие сроки может выдвинуться на место преступления, в любой сектор Единой галактики.

Грета торопилась за ним. Услышав, что «Тольда» направляется к месту предотвращенного теракта, забеспокоилась:

– Тиль, здесь школьники… – Он сбавил шаг, посмотрел на женщину через плечо. Та заторопилась: – Их надо отправить с корабля.

– Почему?

– Это может быть опасно. Все-таки… преступники.

Теон усмехнулся:

– Это задержанные преступники. Кроме того, у подростков программа расписана до завтрашнего вечера. Это школьники подведомственных школ, со всеми разрешениями от родителей… Им будет только на пользу посмотреть на работу управления вживую, – он с недоумением покосился на следователя.

Та закусила губу:

– Как минимум одна девочка такого разрешения не получала.

Теон остановился, но вопросов задавать не начал, ожидая, что Грета пояснит.

Та шумно выдохнула, отвела взгляд:

– Это моя дочь Семаль… Она подделала мою подпись и… Я об этом узнала вот только перед отправлением на «Тольду», – она протянула Теону блокнот, развернула лист с признанием дочери.

У Теона изогнулась бровь, взгляд стал лукавым, но понимающим:

– Кого-то мне эта девочка напоминает, – он усмехнулся. – Что ж, у Семаль на фрегате присутствует мать, можно считать, что у вас парная экскурсия… Или ты намерена дать ход расследованию о подделке твоей подписи и поставить жирный крест на будущем твоей дочери?

Он продолжал удерживать блокнот, смотрел на Грету с напряженным ожиданием, будто позволил решить нерешаемую задачку, и теперь ждал, как она справится.

Грета посмотрела на него с досадой, закусила щеку с внутренней стороны. Выдохнула:

– Конечно, не буду…

«Хотя мне самой служебного расследования не избежать», – подумала.

Теон коротко на нее взглянул, закрыл блокнот и вернул его Грете в знак того, что тема исчерпана. Снова направился вниз. Грета спрятала блокнот во внутреннем кармане, проворчала:

– Но вообще мне хотелось бы узнать, как ей удалось подделать мой сертификат…

– Никак. Если она не гениальный хакер, – отмахнулся Теон. Он уже думал о другом, связывался на ходу с капитаном «Тольды» и пересылал ему указание выдвигаться на N45 с пометкой «срочно».

Грета торопилась за ним, тайком разглядывая. Он почти не изменился. Возмужал, постарел, стал более сдержанным и ироничным. Таким он ей нравился гораздо больше. Рядом с таким Теоном было не страшно.

– Кстати, я слышала – Чайка? – она вернулась к недавно услышанному разговору. – Что это?

Теон, чуть повернув к ней голову, кивнул:

– Землянин, очень толковый. Нирих на него не надышится… Помнишь Нириха?

Она помнила, более того, даже успела несколько раз с ним поработать. Грета усмехнулась. Ее лилово-розовые волосы, стремительная и угловатая фигура отражались в серебре зеркал и полировке атриума. Теон тайком поглядывал на женщину, узнавал любимые когда-то черты, и в груди становилось теплее.

Когда входили в атриум, Нирих запросил связь повторно.

– Слушай, ну, на «Линеле» триста сердцевин на складе из тех, что маркированы Чайкой как ворованные. Мои ребята сверились по серийным номерам, подтверждают с места. Шестнадцать установок на орбите Тераканды, каждая усилена для пролонгации действия, плюс заминированные спутники на орбите для запуска химической реакции. Итого тысяча девятьсот сердцевин. Еще двести где-то потерялись…

– А Чайка мог обсчитаться и приписать Филину лишнее, – спросил Теон.

Нирих переспросил:

– Кто, Чайка?.. Ошибся? Не верю. Ищи двести сердечников, пока они не бахнули…

Грета, стоявшая рядом с ним, осела, схватила его за рукав. Прикрыв рот рукой, позвала:

– Тиль…

Теон успел подхватить ее, усадил на стул.

– Духова позовите! – рявкнул. Присев на колени перед женщиной, заглянул в глаза: – Грета, все нормально. Мы найдем твои сердцевины… Не стоит из-за них так переживать, правда…

Грета качнула головой, вцепилась ему в запястье:

– Тиль… Послушай меня. – Церианец кивнул. – Надо проверить «Тольду», взрывчатка здесь.

– С чего ты взяла?

За его спиной появился Духов. Грета подняла руку, одновременно отмахнувшись от его попытки замерить у нее пульс и призывая к молчанию, сглотнула. Во рту пересохло. Заговорила быстро-быстро, надеясь, что время на рассказ у нее еще есть:

– Помнишь, я тебе говорила, что не разрешала Семаль ехать сюда, что она подделала мою подпись. Так вот, она не могла. Она не умеет. Ей тринадцать, и она мечтает быть не хакером или кодером, она мечтает быть следователем. Значит, кто-то воспользовался ею. Кто-то сделал так, чтобы ее корявую попытку система безопасности «Тольды» приняла. Инвар – взломщик, и он хочет личной мести тебе, ты это сам теперь знаешь.

Теон мотнул головой:

– Ничего не понимаю. При чем здесь личная месть Инвара и твоя дочь?

– Потому что она и твоя дочь, Тиль. Если Филину удалось взломать систему безопасности «Фола», к нему могла попасть и моя медицинская карта.

Духов кивнул:

– Это правда, Семаль твоя дочь.

Теон ошарашенно посмотрел сперва на Грету, потом на Духова:

– И ты молчал? И я узнаю об этом только сейчас?

Начмед поднял вверх руки:

– На меня не смотри, это ваши разборки, кто кому что сказал и почему перестал доверять. Я за зрелые отношения… И она меня заставила молчать.

Теон встал.

– Семаль – моя дочь. И Инвар организовал, чтобы в момент теракта она оказалась на «Тольде», вместе с тобой.

– Что касается меня, это случайность, я не должна была лететь, – Грета подняла взгляд на церианца. – Я хотела тебе рассказать…

Теон остановил ее, поднял вверх указательный палец:

– И ты мне все расскажешь. А сейчас нужно найти Семаль. И обыскать «Тольду».

Духов резонно отозвался:

– Двести сердцевин – это не иголка в стоге сена, – встретившись со взглядом Теона, поджал губы. Пробормотал: – Я говорю, найти не сложно, если знаешь, что искать.

Тревога копошилась в груди, теребила когтистой лапкой под сердцем. Влад отгонял ее от себя вместе с ощущением дурноты, давившее на грудь из-за перегрузки, мчался на предельной скорости. Но все равно злился, что абордажный катер, выделенный ему Нирихом, двигался слишком медленно. Пошел на риск и запросил связь с Ноэль, но та не ответила. Время показывало 14–55. С минуты на минуту Филин прибудет на «Унцию», если еще не прибыл, активирует параллельный искин, выяснит, что тот не отзывается и перегрелся. Станет проверять, искать причину. И выяснит, что в нем покопался. Станет искать его, Влада, потому что Марс Суроль член банды и не вызовет подозрения. А Влада Чайки на корабле не будет.

Сколько времени нужно команде, чтобы догадаться в причастности Ноэль, – вопрос риторический.

Он должен был вернуться ранее, чтобы задержать Филина раньше, чем подставится Ноэль.

Но чем ближе он приближался к координатам «Унции», тем отчетливее видел – к корпусу фрегата не было пристыковано ни одно постороннего корабля или даже катера. Филин не прибывал на «Унцию». Он все это время был на ней.

– Черт… – Тихо выругался Влад.

Не снижая скорости, он открыл программу допуска на «Унцию», нашел маркированный вход, лазейку, оставленную им еще при первом знакомстве с фрегатом.

Ловко активировал ее и пробрался в систему. Ввел код разрешения стыковки. Система сама задавала ему курс, сама корректировала его. Подкрасила зеленым удобный для стыковки ближайший шлюз.

Влад дождался разрешения и открытия шлюза, чтобы ворваться на борт «Унции».

Привычная, уже знакомая до мелочей зона стыковки, ряды серых шкафов с рабочими скафандрами, стойка оператора погрузочно-разгрузочных работ, синий пульт ручного управления гермопереборкой и шлюзами. Не укладывались в обычную обстановку разбросанные мотки лианинового кабеля и пятна биотермальной смазки. Где-то, совсем рядом от стыковочного шлюза, кто-то довольно небрежно и шумно работал: Влад услышал стук, грохот перевернувшегося ящика с инструментами. Тихую, но внятную ругань на клириканском.

«Марс Суроль», – сразу узнал ругавшегося по голосу Влад и, вытащив из кармана парализатор, активировал его и медленно направился к переборке. Через полупрозрачный материал мембраны был виден темно-синий комбинезон связиста, с оранжевыми полосками на рукаве.

Ударив ладонью по панели доступа, Влад мгновенно прыгнул в едва разомкнувшиеся лепестки гермопереборки, повалив на пол клириканца. Не дожидаясь, пока Марс позовет на помощь, Влад одним ударом ввел иглу парализатора в открытый участок шеи клириканца. Замер на мгновение – убедиться в том, что препарат подействовал. Встав, перешагнул через спящего связиста. Подхватив его под мышки, отволок в сторону, к ящику из-под запчастей. Снял с предплечья бромох и креоник Марса, сунул во внешний карман своего скафандра. Пристроил клириканца внутри ящика, заперев при этом снаружи. Носком ботинка отбросил разбросанные по коридору инструменты в угол. Осмотрелся.

Марс, очевидно, искал поломку, ту самую, которую организовал Влад. Значит, Филин обнаружил повреждение узла ввода. Выходило, он уже пытался им воспользоваться.

Влад посмотрел на часы – 15–12. Судя по масштабу разрушений – Марс успел оторвать обшивку у доброй трети технического коридора, следуя от трюма к рубке. На такую работу клириканцу должно было потребоваться не менее получаса.

Воспользовавшись креоником Марса, он вызвал Ноэль по внутренней связи. Девушка не ответила.

Прикусив губу, Влад застыл. Его взгляд стал невидящим, на переносице обострилась вертикальная морщинка. В груди жгло. Звуки корабля обострились. Казалось, биение его собственного сердца стало таким же неповоротливо-гулким, как реактор «Унции».

Откуда-то справа доносился мерный приглушенный стук. Иногда кто-то вскрикивал. Надежда, полоснувшая по венам, заставила Влада побежать на звук. Прямо по коридору, налево, снова прямо, через перегородку в медблок. Стук стал громче, в нем отчетливее считывались злые, истеричные угрозы.

– Эй, кто там?.. Откройте!

Влад остановился. Это был не голос Ноэль. Низкий, хрипловатый, он не мог принадлежать девушке.

– Рин? – позвал Влад, застыв у двери в лабораторию. Стук прекратился. Шорох за дверью и приглушенный голос:

– Влад… убирайся отсюда! Слышишь?

Вместо этого Влад вытащил пластинку своего креоника из пазов, приставил к панели доступа, быстро подобрав код, надавил на кнопку ввода. Двери распахнулись. Клириканка стояла скрестив руки на груди и сурово смотрела на него из полумрака лаборатории.

– Какого скварра ты тут делаешь?

– Где Ноэль? – спросил.

Рин стремительно пересекла помещение, замерла напротив землянина:

– Я вижу твой цвет, ты беспокоишься о ней. Ей уже не имеет значения, – путанно заговорила клириканка.

Взгляд Влада потемнел, метнулся к стене.

– Ты о чем? Когда ты в последний раз видела Ноэль. Я ищу ее.

Рин положила морщинистую ладонь на его грудь.

– Пусть боги подарят тебе смирение, которое забрали у моей девочки…

Кто-то передвигался по соседнему коридору – Влад отчетливо услышал звуки шагов. Они, распространяемые внутри замкнутых помещений, причудливо путаются и рассыпаются, однако землянин отчетливо распознал – кто-то стремительно шел от рубки по направлению к хвосту «Унции». По-хозяйски уверенный, широкий шаг.

– Филин здесь, – прошептал Влад, в одно мгновение забыв, что перед ним стояла клириканка.

Женщина кивнула.

– Он всегда здесь, «Унция» – его дом.

Влад посмотрел на нее, пытаясь понять. Кто она ему – друг, враг или случайная тень Ноэль, прикипевшая к судьбе несчастной девушки? Угадав его мысли, Рин прошептала:

– Я любила Ноэль, берегла, словно дочь… Он выжег ее изнутри, сперва заставив ненавидеть и перестать доверять, потом – отравив собственной злостью.

Клириканка плакала – золотистые слезы, собравшись в уголке глаз, стекали на подбородок, падали на белый китель медслужбы.

– Где она? – Прошептал Влад.

– В последний раз я чувствовала ее в рубке… Больше получаса назад.

«Черт», – промелькнуло в голове.

Влад, оставив Рин, помчался коротким путем, минуя лифты и узкие коридоры, где его бы могли заблокировать, по винтовой лестнице и на верхнюю палубу, в рубку. Гермопереборки оказались непривычно распахнуты, внутри темнели перешедшие в автономный режим экраны. На капитанском мостике, широко раскинув руки и распахнув глаза лежала Ноэль.

Влад бросился к ней, все еще надеясь на чудо. Схватил за запястье, сорвал креоник и подтянул выше рукав – пульс не прощупывался. Влад склонился к девушке, приложил ухо к груди, надеясь услышать хотя бы слабенькое сердцебиение. Он удивился, насколько холодным и неживым стало ее тело, осязаемо пустым.

За спиной появилась Рин:

– Ее цвет погас, землянин. Но ты можешь догнать того, кто украл его у Ноэль. – Она обхватила себя за плечи, тихо раскачиваясь, продолжала плакать. – В нижней палубе есть отдельный пассажирский шлюз, там спрятан его катер. Спеши… Он захочет смотреть на рожденный им ад.

Влад все еще стоял над телом Ноэль, воскрешая в памяти ее тепло, ее запах, и надеясь запомнить его. Сейчас она была особенно трогательной и хрупкой, невероятно нежной и беззащитной. Она будто бы пыталась обнять раскинувшуюся над ней пустоту, обхватить ее и защитить от всех бед.

Ярость, спавшая в груди, расправила крылья, заполняя собой, ослепляя взгляд, заставляя до боли сжать челюсти и сцепить кулаки. Ногти впились в ладони, немного вернув ощущение реальности. Развернувшись, Влад выбежал из рубки, оставив тело Ноэль на попечении Рин, бросился вниз, на нижнюю палубу. Загрузив на креоник искин «Унции», убедился, что гостевой шлюз не открывался, и ввел команду полной блокировки шлюзов.

– Черта с два ты отсюда выберешься…