Нить Гильгамеша

Глава 24. Подруги

Станция «Иль», зона вылета

– Как все прошло? – Тавра появилась внезапно, материализовавшись из-за ряда соседних кресел.

Семаль мрачно кивнула и подняла вверх большой палец:

– Все путем…

Вид у нее был не самый веселый, она надеялась договориться с матерью, но все тянула начать разговор во время каникул, потом сделала ставку на приятную атмосферу кафе и вкусный витель. Но мать внезапно вызвали на работу и договориться не удалось. «А может, я и тянула в надежде, что не придется с мамой договариваться», – предположила Семаль. Подруга стянула с кресла свой рюкзак и сунула его в контейнер рядом с Семаль, плюхнулась рядом.

– А я думала, тебя тетя Грета не отпустит, – улыбалась подруга, поправляя белые волосы с тонкими черными прядями, какие бывают только у метисов – мать подруги была креонидянкой, а отец – клириканец. У Тавры были серебристые, почти прозрачные глаза с вертикальным зрачком, доставшимся от отца, и более смуглая, чем у матери, кожа, такой же несносных характер и не признающий слова «нет» нрав. Может, поэтому родители заняли мудрую позицию разрешать дочери все ее начинания, по крайней мере, они знали, в какую историю Тавра вляпается в следующий момент.

Семаль неопределенно повела плечом и уставилась в иллюминатор – за круглым оконцем завершалась подготовка к старту. Девочка поискала взглядом окрашенный зеленым шлюз «Фарисея», на котором она должна была вернуться на Клирик, и вздохнула. Тавра лишь с подозрением смотрела на подругу, но задавать неудобных вопросов не стала: догадывалась, что с тетей Гретой пошло что-то не так, но уточнять – это значит быть соучастницей, а она мать подруги побаивалась.

Достав из кармана упаковку с засахаренными таахирами – съедобными креонидянскими цветками, она ее с хрустом вскрыла и отправила один серебристый цветок в рот. Предложила подруге угощение:

– Хочешь?

Семаль отвлеклась от разглядывания пирса, двумя пальцами потянула за острый лепесток и вытащила лакомство. Шлюпка качнулась в рессорах, загудели маневровые двигатели. Тавра оживилась:

– Отчаливаем? Боги мои, я так счастлива! Я этой экскурсии год ждала! – Она зажмурилась, вцепившись пальцами в подлокотник и позволяя полевой защите укутать ее – золотистый кокон мягко зафиксировал угловатую фигурку девочки-подростка в кресле. – Я сессию сдала на одни пятерки, чтобы поехать!

Она покраснела от восторга. Семаль тоже ликовала, хоть и червоточина в груди не позволяла ей радоваться так же открыто и беззастенчиво, как подруге: в отличие от Тавры, она согласие на поездку подделала. Но постепенно муки совести заглушались предвкушением увлекательного приключения: Семаль в числе других отличников курса получила приглашение на экскурсию на «Тольду» – сердце криминальной полиции и, девочка была уверена, свое будущее рабочее место.

Освещение в салоне стало глуше, загудели системы очистки и жизнеобеспечения, замигали аварийные датчики, бортпроводник начал предполетный инструктаж. Старший группы – пожилой клириканец Бо Аррадин шикнул на болтающий курсантов, заставив внимательно послушать инструкции, которые, впрочем все знали наизусть.

– Аварийные капсулы находятся справа и слева по борту, – показывал бортпроводник, демонстрируя подсвеченные красным выходы. – средства индивидуальной защиты находятся у вас над головой, в случае аварии они будут активированы автоматически.

Он последовательно показывал, как правильно надеть маску и подключит кислородный баллон, на макете показывал, как открыть аварийный выход. Семаль слушала рассеянно – она знала, что если на шлюпке типа «Авантис» случается авария, то для пассажиров это плохая новость – аварийные капсулы представляли неуправляемые пузыри, поместившись в которые оставалось надеяться, что маячок не сломан, и тебя успеют подхватить раньше, чем инерционный заряд откинет тебя достаточно далеко от корпуса шлюпки, и ты потеряешься в прожорливой Пустоте. Она слышала немало историй, когда именно так и происходило, оставляя «Авантисы» все равно одной из самых безопасных и надежных моделей для коротких космических перелетов.

Прежде, чем иллюминаторы закроются для безопасности пассажиров, Семаль успела еще раз взглянуть на удаляющийся корпус станции «Иль» – серебристый конус, будто бы завалившийся на бок, усеянный огнями десятков швартовых и очистных шахт, бортового оборудования, ощетинившийся корпусами звездолетов, прильнувших к обшивке будто голодные рыбки-паразиты.

Где-то там, у вершины, сейчас работала ее мать. Наверняка, у нее важное совещание, возможно, новое расследование, о котором сама Семаль узнает уже из новостей. Девочка подавила вздох и прикрыла глаза – когда-нибудь ее мама будет также думать, что делает ее дочь и над чем работает. Когда-нибудь ее мама сможет ею гордиться.

Борт фрегата «Унция»

Ноэль медленно выдохнула и вытерла тыльной стороной ладони пот со лба. Повернулась к навигатору:

– Кром, что это было?

Тот непонимающе моргнул:

– Ты о чем, капитан?

– О том, что ты едва не стряхнул за борт члена экипажа… – Она смотрела холодно, колюче.

Клириканец осклабился:

– Это всего лишь щенок с Земли, капитан.

Ноэль наклонилась так, чтобы оказаться над головой навигатора, положила ему руку на плечо – улыбка сползла с лица Крома, сменившись гримасой боли. Ноэль надавила на плечо сильнее, послав столько боли, сколько могла, прошипела:

– Еще раз выкинешь нечто подобное, лично выброшу за борт. Понял?

Навигатор мелко дышал, глаза стали круглыми, тонкая щель зрачка расширилась, будто надеясь выпустить боль, разливавшуюся по телу. Ноэль видела, как грифельно-черный свет заполняет пространство вокруг навигатора. Старпом, наблюдавший за сценой, подошел ближе. Позвал капитана:

– Ноэль… Не надо.

Ноэль резко выпрямилась, отпустила плечо клириканца.

– Мы уже закончили.

Развернувшись, она вышла из рубки. Кром болезненно морщился, скрючившись в навигаторском кресле. Хрипел и растирал омертвевшее от боли плечо.

– Она спятила… – бормотал.

Пао Риж обернулся вслед Ноэль.

– Даже если и так, она капитан. По крайней мере до того момента, пока ее не сместит хозяин.