Никто не услышит твой зов

Глава 5

Библиотека акудзин — место для них практически сакральное. Место, где хранятся не только письменные реликвии их вида, но находится ресторан для своих, куда акудзины приходят насладиться атмосферой старины и обсудить дела, не боясь быть услышанными простыми людьми.

Людей в Библиотеку не пускали. Входные двери всегда были заперты и открывались лишь для избранных. Акудзинам, правда, двери в этом случае были не нужны. Они перемещались сразу в холл, где их встречали кованые люстры, витражные стрельчатые окна, панели темного дерева на стенах и паркет, переживший революцию и войну.

Библиотека занимала часть первого этажа и весь второй этаж старинного здания. На первом находился читальный зал с массивными столами и удобными кожаными креслами. На стенах здесь висели картины и гравюры, витражи скрывали посетителей зала от любопытных глаз прохожих, которых, впрочем, было немного — Библиотека затерялась в темных переулках центрального района города.

Марк прыгнул в холл Библиотеки из своего кабинета в Седьмом отделе и зажмурился от удовольствия. Рассеянное солнце проникало сквозь цветные витражи, бликуя на деревянных поверхностях, зеркалах и рамах картин. Редкие пылинки кружились вихревыми потоками на свету, и лишь негромкие разговоры в ресторане нарушали таинственный покой этого места.

За стойкой администратора стояла улыбчивая женщина лет пятидесяти. Инге Бруновне Томан на самом деле было много больше. Она никогда не была красоткой, но в ней была та стать и изящество, присущая сейчас не многим представительницам прекрасной половины человечества.

Ростом она была с Марка, а он вышел под метр девяносто, полнотелая, с горделивой осанкой, алебастровой кожей, черными большими глазами и носом с горбинкой. Пухлые губы всегда в красной помаде. Черные волосы подстрижены по моде тридцатых. Массивное ожерелье на шее, кольца на пальцах, сверкающие браслеты на запястьях. Фиолетовое платье с кокетливой брошкой.

Марк улыбнулся ей и подошел ближе.

— Марк Юрьевич! Рада тебя видеть! Давненько ты нас не посещал! — широко улыбнулась женщина, протягивая ему руку для поцелуя.

Марк послушно едва коснулся губами ее кожи, исполняя ритуал, на который были обречены все мужчины, сталкивающиеся с этой эффектной женщиной.

— Дела, заботы, все такое, — улыбнулся он в ответ.

— Охотно верю, — кокетливо повела плечами Инга Бруновна. — Мы все гадаем, когда вы вернетесь к науке. Наука ведь интереснее, чем ловля мелких хулиганов.

— Вы правы, только скажу по секрету, — Марк наклонился ней и заговорщицки прошептал. — Пока мне попадаются одни маньяки.

Томан открыла было рот от удивления, но спохватилась — неприлично даме открывать широко рот перед молодым мужчиной. Так что она приложила к губам руку и замерла на пару мгновений, выражая высшую степень испуга. Маньяки среди акудзин — какие нахалы!

— А вы что тут делаете? — решил вернуть женщину в обычное состояние Марк, зная, что спектакль может затянуться. — Куда делась Татьяна?

Инга Бруновна тут же расслабилась и слегка улыбнулась, глянув на Марка так, словно готова рассказать главную сплетню столетия:

— А Танечка ушла в декрет.

— О боги! — картинно закатил глаза Марк. — И кто этот негодяй?

— Ну не то, чтобы негодяй, — Томан наклонила голову, посмотрев на Марка исподлобья. — Но очень обеспеченный акудзин-девятка.

— Заинтриговали, — усмехнулся Марк, хотя ему было абсолютно плевать, куда делась девочка администратор.

— Данилов его фамилия. Вам должна быть знакома.

— Это бывший директор Седьмого отдела? — реально удивился Марк.

— Он самый, — шепотом подтвердила Инга Бруновна и добавила уже бодрее. — Замену Танечке ищем уже давно, да пока никто не идет. Вот и приходится нам по очереди стоять за стойкой.

— Сочувствую, — безразлично бросил Марк. — С вашего позволения пойду поработаю. Мне ведь можно самому брать экземпляры?

— Конечно! Тебе, Марк Юрьевич, можно все! — разрешила Инга Бруновна и кивнула в сторону двойных дверей, за которыми скрывался читальный зал.

Марк благодарно кивнул и направился к ним. Створки распахнулись без скрипа, и он очутился в святая святых каждого ученого-акудзина. Сейчас здесь никого не было, что не могло не радовать.

Три ряда больших столов с лампами, ноутбуками и канцелярскими принадлежностями стояли на ближней ко входу половине помещения. За ними начинались ряды стеллажей, а на второй этаж вела широкая резная лестница с двумя «крыльями» балюстрады.

Марк прошел к своему излюбленному месту возле стены. Над ним висела картина, которую художник прозвал «Рождение сущности». Все знали, что сущность проявляется еще у детей. Но здесь искусный мастер изобразил обнаженного молодого мужчину. Он словно летел в облаках, смотря прямо. Глаза его пылали красным демоническим огнем, а под сердцем сверкал серебристый шар сущности, что давала им способности.

Марк включил ноутбук и сразу отправился на второй этаж. Он нырнул в узкий коридор между стеллажами и неспешно побрел по лабиринту книжного царства.

Голицын вдыхал аромат бумаги, запах пыли, водил кончиками пальцев по потрепанным корешкам. Если бы за этим занятием его застукал директор Библиотеки Евгений Михайлович Таланов, то Марк точно получил бы нагоняй. Но удержаться было решительно невозможно.

Он любил это место. Оно было для него сакральным, таким родным и значимым, что, попадая сюда каждый раз, словно открывал для себя мир заново. Другие библиотеки мира акудзин тоже впечатляли, но в них не было той магнетической таинственности, которая царила в этом месте.

Марк остановился задумавшись. Шилов задал им задачку. Ритуальное убийство. А ритуальное ли? Марк свернул направо и направился в секцию, где были собраны книги по культуре народов мира. Взял там пару книг и направился в секцию с трудами по эзотерике и прочими около мистическими трактатами. По дороге захватил несколько томов о вампирах и истории вампиризма. Так, на всякий случай.

Он вернулся за стол, разложил свои находки ровными стопками и приступил к их изучению.

В книгах о кровососах он не нашел ничего интересного кроме того, что и так знал. Вампиры в давние времена проводили множество изощренных кровавых ритуалов. Некоторые были одновременно смешны и страшны с точки зрения современных людей и акудзин, но все же ничего похожего на фото с места преступления Марк не обнаружил.

В культуре народов мира было немало примеров жертвоприношений, ритуалов для вызова темных сил, дьявола, но в большинстве из них использовались мудреные заклинания, девственницы и священные животные. Марк сделал пометку в блокноте: «Заклинания?», — и взялся за труды по мистике и эзотерике.

Ведьмы, ведьмаки, ясновидящие и прочие интересные личности в ритуалах использовали растения, части животных, иногда не гнушались жертвоприношениями, однако все это больше напоминало Марку фэнтези-книжки и фильмы, где ведьмы в треугольных шляпах варили в черных котлах детишек и зелья.

Сатанисты использовали в ритуалах пентаграммы. Впрочем, эти во все времена и во всех регионах отличались какой-то изощренный изобретательностью, пытаясь вызвать в этот мир своего темного властелина. Марк только фыркал, пролистывая страницы с их упоминанием — всем известно, что пентаграммы еще в Вавилоне служили оберегами от темных сил. В западном христианстве ее ассоциировали с ранами Христа, ее использовали рыцари-тамплиеры и только инквизиция что-то накуролесила, связав ее с темными силами. Впрочем, это было не главным проколом инквизиции — столько красивых баб сожгли, что дурно становится, как представишь.

Марк улыбнулся, вспомнив лекцию в школе, и захлопнул очередную книгу.

А вот знаком сатанистов перевернутая пятиконечная звезда стала уже в девятнадцатом веке с легкой руки французского таролога Элифаса Леви. Он утверждал, что пентаграмма с двумя восходящими лучами — знак сатаны в виде козла на ведьмовском шабаше. Тогда же прочие оккультисты подхватили эту ересь и понесли в широкие массы.

Но причем тут пентаграмма и маньяк Шилова?

Марк тряхнул головой, растер лицо ладонями и откинулся на спинку кресла. Никакой пентаграммы на месте убийства не было. Но были странные икебаны, кучи камней, ямы под трупами и факелы на жердях. Если включить воображение, то можно натянуть сову на глобус, мысленно провести линии и получить некие знаки, но при всем желании там не будет никакой пентаграммы.

Ожил телефон, лежавший на краю стола. Марк разблокировал экран и прочитал сообщение от Кирилла:

«Недотрога бальзаминовая, прострел раскрытый, папоротник, ясень, дуб, осина»

— Я знал, что ты ботаник, но не в прямом же смысле, — прошептал Марк.

Он хотел было ответить на сообщение что-нибудь едкое, но не успел — пришло второе сообщение, на этот раз от Ворона:

«Горелов работал в библиотеке. Видел его? Худой хрен с лошадиным лицом»

«Видел, да и только», — ответил Марк.

«Узнай там у местных книголюбов о нем. Говорит, что убивать ему приказывал голос в голове»

На это Марк уже ничего не ответил. Задумался о том, как им везет на психов, и о том, что больно много психов развелось. Поэтому он перестал смотреть телевизор — что ни день, то очередной сюжет про психопатов на дороге, психопатов из хорошей семьи, психопатов-школьников, психопатов-маргиналов, психопатов-ученых, миллионеров, милиционеров и далее по списку, который можно продолжать бесконечно. Марк был уверен лишь в одном — если что-то распыляют, акудзины вне зоны риска. Спасибо сущности за защиту от внешних вредоносных веществ и прочих бацилл. Жаль, что она не защищает от плохой наследственности и приобретенных ментальных расстройств.

Марк встал и потянулся. Глянул на заваленный книгами стол и, махнув на него рукой, отправился обратно в холл. С ботаническими пристрастиями Ищейки разберётся позже, а разузнать про Горелова у местных деятелей науки труда не составит. И начать он решил со словоохотливой Инги Бруновны.

Женщина сидела за стойкой и читала томик Маяковского с выражением лица полным удовлетворения и одухотворения. Марк наклонился над стойкой и кашлянул, привлекая внимание старшего научного сотрудника Библиотеки.

— Да-да? — встрепенулась Томан и сняла очки в роговой оправе.

— Инга Бруновна, а вы знали Горелова? — прямо спросил Марк, подумав, что заходы издалека тут излишни.

— Аркашу-то? Конечно. Работали вместе над каталогом исторических писем и документов, — она отложила в сторонку томик и, сложив руки под подбородком, с любопытством уставилась на Голицына.

— А расскажите мне о нем подробнее? — попросил Марк, изобразив вежливую улыбку.

— Ах, Марк Юрьевич, хитрый ты лис. Не наука привела тебя сюда, а работа. Не так ли?

— Вы очень проницательны, — усмехнулся Марк. — Так что вы можете сказать о Горелове?

— Да что тут скажешь? Шок! Самый настоящий шок испытали мы все, когда его арестовали. Никогда бы не подумали, что он способен на такое. Всегда спокойный, вежливый, компанейский... А тут... — она махнула рукой и пригорюнилась.

— Никогда не замечали за ним никаких странностей?

— Да нет... — она задумалась на мгновение и будто нехотя продолжила. — Разве что за полгода до ареста он стал замкнутым каким-то что ли... Начал что-то бормотать себе под нос... Но кто из нас не разговаривает сам с собой? Я тоже разговариваю, особенно, когда вся в работе. А нам тогда доставили документы из Бостонского университета, мы работали над ними и днем, и ночью, чтобы успеть изучить их до отправки обратно!

— А с кем он больше всего общался из сотрудников? — продолжил неофициальный допрос Марк.

— Да он со всеми общался одинаково... Не скажу, что мы все были друзьями. Отмечали вместе праздники, ходили обедать, разговаривали о личном... Но чтобы назвать другом... Пожалуй, нет. У семейных людей дружба уходит на второй план.

— Но вы ведь не замужем...

— Как тебе не стыдно, Марк Юрьевич? — Инга Бруновна укоризненно глянула на него и горделиво подняла голову. — Не нашелся еще тот мужчина, что будет меня достоин.

— Не сомневаюсь, — поддакнул Марк, осознав, что сморозил глупость. — А ваши коллеги...

— Внизу, — бросила Томан и демонстративно отвернулась к экрану, показывая, что обиделась на глупого юнца.

Марк не стал продолжать разговор. Томан вечно летала в своих фантазиях, и, кажется, книги любила больше мужчин. На деле же не каждый мог справиться с такой темпераментной особой, и об этом знали все посетители Библиотеки.

Голицын вернулся в читальный зал, но за стол не сел, прошел дальше и углубился в лабиринт из стеллажей. Дойдя до дальней стены, обшитой стеновыми панелями, он отодвинул в сторону гравюру Талия Оболенского, и перед ним открылась кодовая панель. Он нажал на зеленую кнопку, и через минуту из динамика раздался бодрый фальцет:

— Инга Бруновна, вы ли это?

— Это Голицын, Евгений Михайлович, — ответил Марк.

Из динамика послышалось удивленное «О-у-у», и панели на стене разъехались в стороны, открывая Марку кабину лифта.

Марк зашел в новенький лифт и нажал на минус второй этаж. Кабина плавно заскользила вниз, и через мгновения Голицына ослепил белый свет потолочных ламп.

Хранилище и лаборатории спрятались под землей, и Марк точно знал, что это было одно из лучших книгохранилищ мира, ведь успел побывать во многих — и акудзинских, и людских.

Совет никогда не жалел денег на изучение истории, получение древних артефактов и научные изыскания. Почему так повелось Марк не знал, но как ученый горячо поощрял это. Наверное, поэтому год назад его так поразила запущенность Седьмого отдела, который уже стал вторым домом. По сравнению с остальными компаниями Корпорации акудзин, Седьмой отдел практически никак не обеспечивался, хотя и играл важную роль в их жизни. Им с Константиновым пришлось попотеть, чтобы изменить ситуацию, выбить финансирование, получить больше полномочий и влияния.

Он оказался в большом светлом холле с кабинетами-аквариумами. Налево за широкими дверями скрывалось большое хранилище на три подземных этажа. А если пройти прямо можно было попасть в лаборатории, где изучали старинные тексты, занимались реставрацией, стабилизацией и консервацией особо ценных экземпляров.

В проеме, ведущем в лабораторию, появился низенький, пухлый мужчина с круглым лицом, круглых очках, круглым брюшком, выступающим под белым медицинским халатом, из-под которого выглядывал серый брючный костюм.

— Марк! — воскликнул мужчина.

— Здравствуйте! — улыбнулся Марк и, подойдя к нему, обнял как старого друга.

Именно Евгений Михайлович Таланов когда-то подтолкнул новоиспеченного студента Марка Голицына на путь, по которому он гордо шагал десять с лишним лет несмотря на сопротивление семьи. Отец мечтал, чтобы единственный сын приобщился к делам семьи, но Марку претил бизнес, экономика и тем более политика. Тогда только дядя поддержал его, заявив всем, что жизнь одна и жить надо так, как хочешь. И Марк жил... ровно до того момента, как убил профессора Миядзаки в древней гробнице каньона Цангпо.

— Неужели ты решил вернуться на путь истинный? — подмигнул Таланов, ведя Марка в лабораторию.

— Не совсем, — нахмурился Марк.

Они вошли в просторный холл, посреди которого стояли несколько столов, где на специальных подставках расположились старинные книги. Справа в закрытой комнате со стеклянными стенами склонились над какими-то бумагами двое мужчин совершенно на первый взгляд одинаковые, словно братья. Прямо, в такой же комнате спиной к ним склонился над столом еще один.

— А что же тебя привело к нам? — удивился Таланов. — А! Понял! Хроники! Вон, глянь, какая красота!

Евгений Михайлович подвел Марка к стеклянному кубу на высокой деревянной тумбе, которую Голицын сразу и не приметил.

— Что это? — спросил Марк, обойдя витрину по кругу.

— Это специальный заказ для Хроник, — с гордостью отвечал Таланов. — Датчики температуры, влажности, давления, сигнализация. Кстати, если кто вздумает дотронуться до стекла, то ты и твои коллеги получите оповещение.

— Неплохо, — одобрительно кивнул Марк. — Только Хроники меня сейчас мало волнуют.

— С ума сошел?! — возмутился Евгений Михайлович. — Ты нашел их почти два года назад, но с тех пор даже не взглянул на них. Ты хоть читал мою статью? Ладно мою! Ты читал статью Джан Фая? Она переведена на двенадцать языков!

— Нет, не читал, — отрезал Марк, и Таланов как-то сразу сник, будто уменьшился в размерах и стал еще ниже, чем был.

— Раз так, то, чем я могу тебе помочь? Ты же не просто так пришел? — сощурился Таланов.

— Горелов, — кратко бросил Марк, посмотрев в глаза директору Библиотеки.

— Ешки-матрешки! Все-таки Константинов крепко за тебя взялся! — ворчливо, но как-то по-доброму усмехнулся Таланов.

Марк на это только вздохнул. А что тут скажешь? Попав в Седьмой отдел почти случайно, он уже не мыслил жизни без этой работы, коллег и лучших друзей, которых никогда раньше не было.