Ниалл. Возвращение Повелителя Света

Глава 11. Бабочка в темноте

Ниалл сидел в своем кабинете и крутил на пальце кольцо. Малиновый свет солнца, только протягивающего свои утренние лучи, осветил его бледную кожу, придавая щекам кокетливый румянец. Лазурные глаза в обрамлении светлых ресниц медленно скользили по лицу любимой наложницы. Рыжие кудри зеленоглазой красавицы струились по ее утонченному телу, облаченному в шелковое платье шоколадного оттенка на тонких бретельках, от чего декольте пышной груди соблазнительно просвечивало сквозь ткань. Промелькнула мысль, что он совершает ошибку и стоит оставить ее в наложницах, а потом перед глазами встали ледяные глаза и пушистые блондинистые кудри. Легкие наполнились отголоском черничного аромата и Ниалл отбросил всякие мысли. Он черканул пером по бумаге, а затем тонкие длинные пальцы с обилием широких серебряных колец взяли фирменную печать с именем Бога и знаком солнца. Он покрутил ее в пальцах и поставил отметину возле своей подписи. Наложница улыбнулась краем губ, выкрашенных алой помадой, и уточнила:

— Уверен? А как же…Катрин? — она сделала паузу, решаясь задать вопрос и не вызвать гнев Повелителя.

Ниалл наклонил голову набок и платиновые локоны, забранные на затылке в высокий хвост, качнулись вслед за хозяином. Бог поправил перстень и, опустив взгляд, ответил:

— Прошлое должно остаться в прошлом, верно? Ты не будешь ни в чем нуждаться. Здесь хватит, даже если ты проживешь до трехсот лет.

С момента возвращения, о Катрин он думал ничтожно мало, а к наложницам не приходил ни разу. Сначала он исполнил наказание Царицы, а затем, настроившись на развлечение, встретился с ледяными глазами обладательницы соблазнительного черничного аромата и все желание как рукой сняло. А если быть точнее, он захотел только ее. И если бы не собственные принципы, платье расстегивала бы совсем не Персефона. Ниалл вздохнул и откинулся на спинку расшитого кресла. Теперь, когда он жестко послал девушку к Хаосу, Бог был уверен, что она не появится в жизни. Но как же он ошибался…

Наложница посмотрела на бумагу, перевела взгляд на Ниалла, поднялась и поклонилась. Улыбнувшись, открыто и радушно, она вдруг сказала:

— Спасибо за возможность быть вашей, Повелитель, — подхватила бумагу и спешно покинула замок Повелителя Света.

В душе Ниалла остался небольшой осадок опустошения, ведь главная наложница тысячи ночей заменяла ему любовь всей его вечности. Пришла пора забыть ту, которую не вернешь. Бог пообещал себе не распахивать собственное сердце, чтобы больше не чувствовать боли от потери, вот только сможет ли он?

В дверь постучали и на пороге появилась сестра. Тонкая ткань мини-платья в красный горошек обтягивала ее хрупкое тело, по мраморному полу цокали высокие каблуки черных бархатных туфель. Она откинула за спину русые змейки волос и улыбнулась. Ниалл улыбнулся в ответ. Богиня присела на стул напротив, достала какие-то бумаги и протянула брату. Тот бегло пробежался глазами по корявому почерку и помрачнел. Это был отчет капитана стражи и опрос очевидцев, кто в день пропажи артефакта находился в замке брата и в его округе. Все как один твердили: никого не видели и не слышали. Селена сказала:

— Им стерли память. Я даже пыталась вышивать, но ничего. Белое полотно.

— Если этот всемогущий кто — то посмеет из — под моего носа украсть мою душу, я спалю все Безграничье! — угрожающе прорычал Ниалл.

Из приоткрытого окна доносились девичьи визги, звонкий смех и громкие переговоры. Ниалл поморщился и спросил:

— Что там? Неужели мой распавшийся гарем требует компенсации?

Селена улыбнулась, отвечая:

— Это прибывшие дамы на отбор.

Бог удивленно вскинул брови. Сколько же там женщин прибыло? Неужели так много желающих? Спохватившись, Ниалл достал из ящика стола два нежно-голубых конверта и протянул сестре, поясняя:

— Приглашения. Для Адриана тоже. Скажи, пусть приходит, если хочет поглазеть на красоток, которые ему не светят.

Селена кивнула и покинула кабинет брата, а он коснулся нити Света, чтобы явиться в Небесное Царство. Нужно убедиться, что мама простила и Бог может перейти к следующему этапу: возвращению своего трона.

Персефона стояла посреди своей комнаты в замке Повелителя Хаоса. Вокруг нее были разбросаны вещи: от пары ситцевых платьев до кучи брюк, шорт, джинсов и разноцветных рубашек. Она выбирала в чем будет сегодня танцевать для Ниалла. Отбор был в традициях Повелителя Света: девушки по одной выходили в середину тронного зала, демонстрировали свои таланты, а затем Бог приглашал выбранных дам на свидание, суживая круг будущих наложниц. Если девушка покорила его с первого взгляда (так было с главной наложницей), Ниалл мог остановить свой выбор сразу. Для Персефоны было главным пробраться на отбор, не привлекая особого внимания, очаровать Бога и стать очередной снежинкой в его Снежном королевстве.

Танец, который она решила продемонстрировать, являет собой сочетание нежности и страсти, словно бабочка порхает над сладким цветком, зная, что проживет всего сутки. Девушка подхватила с пола платье, сразу же откинула его от себя. Танец не предполагает развратную картину. Он должен продемонстрировать красоту и нежность Персефоны, а не показать все, что должно быть скрыто. Задумчиво прикусив губу, девушка подхватила с пола свободную белоснежную рубашку с кружевными узорами на пышных рукавах, черные брюки, в которых будет не тесно и прозрачную накидку, которая, по идее Персефоны, должна демонстрировать тонкие крылышки бабочки.

Персефона вздрогнула, когда дверь скрипнула и, распахнувшись, на пороге появилась Дафна. Девушка удивленно огляделась, а затем ласково улыбнулась, спросив:

— Ты решила устроить ревизию?

Лгать не хотелось. Персефона целиком и полностью погрязла в болоте лжи.

— Да вот, решила переодеться. Вам нужна моя помощь?

Дафна кивнула:

— Нанеси мне макияж под черное платье. Хочу выглядеть сегодня блистательно. А затем Адриан вызывает тебя к себе.

Персефона побледнела. Он знает. Неужели накажет? Девушка заплела Дафне две пышные косы, закрутила их в пучки и закрепила тонкими заколками под цвет волос. Она нарочито медлила, оттягивая неизбежное. Если Адриан накажет, план рухнет и возможности подобраться к Ниаллу у нее больше не будет. Дафна оглядела свою прическу и, довольно улыбнувшись, поманила Персефону за собой.

Бог сидел на троне, закинув ногу на ногу. Черная майка облегала его рельефный торс, болотного цвета брюки обнимали длинные ноги, обутые в грубые кожаные ботинки. Персефона удивленно вскинула брови, обнаружив, что Бог решил отпускать волосы и сейчас их часть была забрана на затылке и перевязана черной лентой. Взгляд серебристых глаз, обрамленных обсидиановыми ресницами тяжело уставился на девушку, низко склонившую голову. Он постучал пальцем по подлокотнику, а затем поманил ее к себе. Она, закусив губу, подошла к подножию трона и только сейчас заметила, что Фанни не ушла. Девушка сидела рядом, гордо расправив плечи. Она ободряюще улыбнулась Персефоне и та вернула улыбку. Стало легче дышать.

— Объяснись, — потребовал Адриан. — Почему ты была не у родителей, как уверила меня, а в компании Повелителя Света? Я не вправе решать с кем тебе видеться, Персефона, я лишь хочу знать: почему ты солгала?

Девушка прочистила горло, подняла голову и, смотря словно сквозь Адриана, ответила:

— Я не солгала, просто не все рассказала. Я была у своих родителей, но сначала отправилась к Великой Арфе. Я хотела знать правду: почему я родилась пустой. Повелитель Света помог мне.

— Я в курсе. Так помог, что убил твою собственную мать?

Девушка побледнела, но выдержала напряженный взгляд Бога. Он прибивал ее невидимыми гвоздями и стягивал нитями, не давая дышать полной грудью.

— На это были причины, — туманно сказала Персефона и все — таки отвела глаза.

— Нет таких причин, которые оправдали бы твою жестокость, Персефона. Я понимаю, Ниалл запудрил тебе мозги, но…

— Это было мое решение! — перебила девушка. — Эти люди бросили меня и должны понести наказание. Я благодарна Повелителю! Он не дал Арфе убить меня.

— И понес наказание вместо тебя, — проворчал Адриан.

— Наказание?

— Да, Небесная Царица ударила его молнией десять раз. Я знаю, он должен был помочь отыскать Арфу, но спасение твоей жизни не входило в планы Госпожи. Он нарушил баланс и был за это наказан.

— Он в порядке? — испуганно ахнула Персефона.

Адриан нахмурился, наклонил голову набок и спросил:

— Тебе действительно важно это знать? Поверь мне, Персефона, мой брат не стоит того, чтобы о нем переживать. Мой тебе совет: забудь его, пока он не разбил твое сердце. Но с ним все хорошо, немного слаб, скоро пройдет.

Девушка кивнула. Адриан еще не в курсе, что она собирается стать его наложницей. И знать ему не обязательно. Она поклонилась, собираясь уйти, но у двери обернулась.

— Повелитель, а вы пойдете смотреть отбор наложниц Бога Света?

— Мне это не интересно, — коротко ответил Адриан.

Персефона внутренне ликовала. Отчего-то, ей совсем не хотелось увидеть глаза Повелителя. Она не хотела его разочаровывать, ведь он даровал ей силу и кров, а она хочет променять комфорт на бесконечное ожидание. Только отныне по-другому девушка не могла. Она тихо прикрыла за собой двери тронного зала и отправилась в свое секретное место, повторяя уже давно изученный танец.

Двор замка Повелителя Света сиял. Солнце скрылось за горизонт, позволяя занять свое место сестре, облаченной в серебристую накидку. Она светила так ярко, что у присутствующих дам захватывало дух. Огромный голубой диск возвышался над замком, превращая его в сказочный, словно сейчас появится прекрасный принц и навеки заберет любимую во дворец. Было свежо и в воздухе пахло розами. Яркий сладкий аромат тянулся из открытых настежь дверей оранжереи. Персефона вдохнула полной грудью и расплылась в улыбке. Розы были ее самыми любимыми цветами. Она обернулась посмотреть на оранжерею Бога и завистливо скривилась. В ее руке, зажатый меж тонких пальцев, лежал полный алый бутон розы, но не такой прекрасный как у Повелителя Света.

Девушек было такое множество, что у Персефоны начало рябить в глазах от обилия блесток на их платьях. Среди них девушка выглядела как белая ворона, облаченная в мрачные черные брюки. Волосы ее сейчас струились платиновыми змейками по гордо выпрямленной спине. На лице только легкий макияж, подчеркивающий глубину ледяных глаз, но не выделяющийся и тем более не вульгарный, как у многих дам. Персефона осмотрелась: в руке каждой была небольшая карточка с цифрой. Когда очередь дошла до нее, распорядитель сунул ей карточку с номером 314. Персефона удивленно посмотрела в его изумрудные глаза и спросила:

— Это что, такая длинная очередь?

— А ты что думала, милая? Это Повелитель Света. — Он наклонился к девушке ближе, пощекотав ее щеку черным локоном волос и прошептал: — В прошлый раз их было в два раза больше. Даже замужние приехали. Вон, смотри, еще партия идет. — Распорядитель выпрямился и пошел к прибывшим дама.

Персефона вздохнула. Скорее всего, до нее очередь не дойдет никогда. Закусив губу, она в панике придумывала новый план, а уже второй распорядитель распахнул двери и позволил первым пяти девушкам зайти внутрь. Вокруг зашептались, стало теснее. Толпа продвинулась ближе, почти толкая Персефону вперед. Она едва устояла на ногах, но успела заметить, как одна из девушек, что стояли близко к дверям, отдалилась от толпы и отошла поодаль, держась ладонью за фасад замка. Персефона огляделась. Никто не спешил на помощь, лекарь не дежурил рядом, только в самом здании. Это был шанс.

Девушка сидела на лавочке за замком, обмахивая себе лицо. Персефона ужаснулась. Ее лицо было таким багровым, что, казалось, вот-вот лопнет. Волосы прилипли к потному лбу, а руки потрясывало. Персефона еще раз огляделась и неспешно подошла. На лавочке в стороне лежала карточка с цифрой 10. Потрясающе!

— Эй, ты в порядке? — сыграть обеспокоенность оказалось не трудно.

Девушка подняла на Персефону карие глаза с россыпью золотистых точек. Они были густо подведены угольным карандашом, который сейчас размазался от пота чуть ли не до щек. Рыжие волосы, явно окрашенные солнечной магией, причем не очень качественно, уложены в сложную прическу, только выпущенные пряди у висков прилипли к потному лбу. Сквозь магию просвечивался их природный каштановый оттенок.

— Не совсем. Я от волнения могу упасть в обморок. Я Лия, а ты?

— Ханна, — соврала Персефона, достала из рюкзака бутылку воды и протянула девушке. — Держи, попей воды и постарайся расслабиться.

Лия благодарно улыбнулась и жадно сделала глоток, прикрыв в блаженстве веки. Этого хватило, чтобы Персефона успела применить заклинание дыхания Хаоса. Легкий ветерок сорвался с ее пальцев, распространяя аромат пепла, смешанный с сочным запахом роз, а затем карточки поменялись и в ладонь Персефоны легла другая, с номером 10. Девушка победно улыбнулась и обеспокоенно спросила:

— Тебе лучше?

— Да, спасибо тебе. Ты единственная, кто заметил мое отсутствие.

Персефона улыбнулась. Она поступила гадко, но иначе тебя задавит жизнь. Она была вынуждена поступать плохо, чтобы выжить в жестоком мире, которым правят только сильные. Слабым же в нем не место. Девушка выпрямилась, сжимая в ладони заветную карточку, помахала рукой и скрылась за высокими кустами. Спустя пару минут из замка вышли три девушки. Одна из них гордо выпрямилась и прошла мимо как истинная королева, не унывая от проигрыша. Другие же размазывали слезы и тушь по щекам. Распорядитель проводил их сочувственным взглядом, а затем сказал:

— Прошу следующих пять!

Персефона ловко забежала по лестнице, обгоняя дам, придерживающих пышные подолы платьев, показала карточку с цифрой и вошла внутрь. В замке было так ярко, что дух захватило. Солнечной магией Бога Света были выведены узоры на стенах. Они переливались как алмазы, двигались, превращались в бабочек, птиц и бутоны сочных роз. Персефона ахнула. Вот она — магия, о которой она так мечтает! Пахло морской свежестью, в каждом углу в белоснежных вазах стояли рубиновые розы. Настолько сочные, что Персефона, пропустив девушек вперед, незаметно вытащила из вазы цветок, заменив его на свой: невзрачный, и поспешила за остальными. У дверей тронного зала дежурили двое солдат в обмундировании. У одного на рукоятке меча были вырезаны весы, означающие магию Порядка, у другого же солнце.

Распорядитель впустил девушку с номером шесть, а остальным приказал ждать. Персефона мысленно пыталась успокоить разбушевавшееся сердце. Оно колотилось так сильно, что, казалось, его стук отдавался в голове. Она боялась, что Бог ей даже шагу ступить не позволит. Сразу же выгонит. Ладони вспотели, меж пальцев скользил стебель. Острый шип больно уколол нежную фарфоровую кожу и алая капля крови заскользила по хрупкому тельцу цветка. Боль отрезвила, заставила Персефону задержать дыхание и успокоить бешеные толчки сердца. Девушка переключила свое внимание на картину, висевшую на стене. На ней Ниалл стоял в пушистой голубой шубе, накинутой на голое тело. В лазурных глазах застыл образ красивой девушки. Персефона встала на цыпочки и внимательнее вгляделась в бездонные зрачки Повелителя Света. В них она отчетливо увидела яркие рыжие кудри и россыпь веснушек, что солнечными крошками рассыпались по ее фарфоровому лицу. Персефона так засмотрелась в лазурный омут, что чуть не пропустила свою очередь.

— Номер десять! — громче воскликнул распорядитель. Персефона вздрогнула и подняла вверх руку с зажатой в ладони карточкой.

Ее сердце застучало чаще, на лбу выступила испарина, а руки похолодели. Солдаты распахнули дверь и Персефона шагнула навстречу смерти с красивыми лазурными глазами. Когда двери закрылись, девушка подняла голову и застыла. В зале стояло три трона и на одном из них: обсидиановом, с резными подлокотниками, сидел Адриан. Повелитель Хаоса вытянул шею и его серебристые глаза вспыхнули, точно звезды в ночном небе, а затем взгляд потемнел, пушистые брови сошлись на переносице, ресницы дрогнули, а губы скривились в презрительной усмешке.

— Она не будет твоей, — отрезал Адриан. — Прикажи сопроводить ее к моему замку.

Ниалл повернул голову. Персефона заметила как шея Бога исполосована и кое-где видно сиреневые кровоподтеки. В груди похолодело. Неужели Небесная Царица действительно наказала сына из-за нее? Повелитель, одетый в небесно-голубое платье изящно изогнул бровь и наклонил голову набок. Его волосы забраны в хвост, который был перевязан резинками в разных местах, а две пряди у виска свободно касались его острых скул. Лазурные глаза похолодели, руки с обилием широких колец сжали подлокотники трона до побледневших костяшек.

— Ты знаешь, Адриан, я сам хотел отправить ее назад.

— Вот и славно! — Хаос облегченно выдохнул и откинулся на спинку трона.

— Вот только… — сделал паузу Ниалл. — Теперь я обязательно посмотрю что приготовила эта девочка.

— Ниалл! Она Хаос! Прекрати, ты не станешь спать с ней.

— Неужели? Ты подбиваешь меня доказать тебе обратное, братец, — улыбнулся Ниалл и обратил внимание на Персефону. — Ты не шутила, когда сказала, что хочешь быть моей наложницей, Персефона. Я дам тебе шанс.

— Ты хочешь стать его наложницей? — грозно спросил Адриан.

Персефона запоздало поклонилась и только сейчас заметила на себе заинтересованный взгляд Госпожи Порядка. Она улыбнулась и кивнула в знак приветствия. Девушка ответила:

— Хочу стать главной.

Ниалл рассмеялся, а Адриан словно стал белее снега, хотя с его оливковой кожей это просто невозможно. Он шумно выдохнул и разочарованно покачал головой. В сердце Персефоны предательски кольнуло. Она не хотела разочаровывать того, кто даровал ей кров и магию, а потому сказала:

— Я верну вам все, что вы мне даровали, Повелитель.

Он махнул рукой и посмотрел на Ниалла. Тот же не сводил горящих глаз с Персефоны. Его взгляд скользил по светлому личику, едва подкрашенному косметикой, по груди, спрятанной за свободный крой белоснежной рубашки, опустился на бедра, обтянутые черными штанами и остановился на грубых кожаный ботинках, а затем Ниалл нахмурился и посмотрел на зажатый в пальцах стебель алой розы. Бог думал о том, что за всю свою долгую жизнь он впервые встречает такую девчонку: целеустремленную, падающую на колени и тут же встающую твердо на ноги, не смотря на всю жестокость этого мира. Разве может она быть наложницей? Ее надлежит любить до боли в сердце, до бешеных объятий, до влажных поцелуев под дождем. Разве Ниалл может дать ей этого всего? Нет. Но она упрямо хочет стать частью его вечности. Перед глазами встало ее нагое тело, грозно сведенные брови и наглый тон. Никто не позволял так обращаться с Богом, а кто рискнул, тому Ниалл тотчас отвешивал звонкую пощечину. Когда Персефона нагрубила, бросила ему в лицо платье, он захотел ударить ее, но отчего-то не смог, вместо этого поцеловал, стоило только черничному аромату ворваться в его легкие. Может, это какой-то афродизиак, сносящий крышу только ему одному? И выглядит она совсем не так, как остальные: дерзко, стильно, немного по-мальчишески, наплевав на дресс-код, установленный Богом.

— Я могу начинать, Повелитель? — нарушила тишину Персефона.

Ниалл моргнул, махнул рукой и удобнее устроился в кресле. (Примечание от автора: дорогие читатели, танец Персефоны я очень долго искала в Ютубе и наткнулась на невероятный танец. Я когда увидела его впервые, на протяжении часов трех смотрела на повторе. Для полноты картины предлагаю вам погрузиться в мир великолепного танцора, потому что словами я не смогу передать это искусство. Несмотря на то, что его исполняет парень (еще и такой красавчик!) он смог передать в нем и страсть, и нежность, точно полет бабочки — Hyunjin «Play with Fire». Напишите в комментариях понравился ли вам танец:)

Персефона попросила приглушить свет. Ниалл вскинул брови, но едва шевельнул пальцами и тронный зал погрузился в полумрак. Персефона взмахнула ладонью. С пальцев сорвалась магия Хаоса и раздалась музыка. Звонкие ноты фортепиано побежали, точно горный ручеек, спешащий по камушкам добраться до реки. Персефона положила бутон на пол посередине зала, достала из кармана черную ленту и закрепила часть волос на затылке, а затем начался танец. Ниалл смотрел завороженно, почти не моргая. Он подался вперед и точно заколдованный не сводил с девушки глаз. Адриан все это время подпирал рукой подбородок и кидал косые взгляды на брата. Девчонка его не интересовала, а вот реакция Ниалла поражала. Неужели она ему нравится?

Заиграла скрипка. Яркие трели надрывно взвизгнули и Персефона схватила себя правой рукой за горло вместе с первым ударом барабана. Она отвела руку в сторону, слегка прикусила зубами рукав рубашки, а затем вспорхнула, точно бабочка, одним рывком скинула прозрачную накидку и закружилась по залу. То взмывая ввысь, красивые руки с обилием колец порхали, обвивали тело, касались ткани одежды, то падая вниз, она скользила по полу, вздрагивала вместе с ударами барабанов, словно ее хрупкое тело пронзали горящие вспышки молнии. Персефона опустилась рядом с розой, подхватила ее зубами и вскочила на ноги, чтобы вновь запорхать подобно бабочке. Роза перекочевала в ладонь и описывала в воздухе красивые узоры, кружилась вокруг хрупкого тела, а затем лепестки оторвались и рубиновым водопадом обрушились на Персефону, подхваченные легким ветерком Хаоса, сорвавшимся с ее пальцев. Заиграл последний аккорд и, с завершающим ударом барабана, девушка схватила себя за горло, отвернулась от Ниалла и, тяжело дыша, сделала два шага вперед.

Музыка стихла. Последние рубиновые лепестки опустились на пол. Ниалл не дышал. Его сердце отстукивало в груди барабанной дробью, в горле пересохло, а ладони сами собой ударились друг об друга в звонких аплодисментах. Адриан мрачно посмотрел на Ниалла, увидел широкую сияющую улыбку сестры и помрачнел еще больше. Но разве сможет он удержать ту, которая добровольно шагнула в пропасть?

Персефона поклонилась и задержала дыхание. Ниалл кокетливо закусил губу и сам спустился с подножия трона. Девушка не шевельнулась, когда он медленно подошел к ней, провел тыльной стороной ладони по розовым щекам, наклонился к уху, вбирая в легкие черничный аромат, что свел его скулы своим сладким запахом, а затем прошептал:

— Невероятная, если бы ты не была Хаосом…

Персефона повернула голову и посмотрела в блестящие лазурные глаза. Стоило ей взглянуть в омут его огромных бархатных зрачков, сердце забилось чаще, захотелось прижаться ближе, встать на носочки и коснуться полуоткрытых губ, с которых так красиво срывается ее имя, заставить дышать Бога чаще, запрокидывать в блаженстве голову, целовать до боли в губах, до красных и влажных на коже следах.

— Ты говорил, что у тебя никогда не было Хаоса.

— Верно, — шепнул Ниалл.

— Значит я буду первой, Ниалл. — Ее рука взметнулась вверх, тонкие пальцы пробежались по груди, а когда коснулись шеи, Бог напрягся, но Персефона не позволила отпрянуть. Она схватила его рукой за ткань на груди и сжала ее со всей силой, чтобы позволить пальцам заскользить по кровоподтекам, оставленным в наказание, очертить ровную линию подбородка и погладить по острой скуле правой щеки.

— Мой братец не позволит тебе стать наложницей, Персефона, хотя, признаю, ты меня заинтересовала. Какие еще ты скрываешь в себе грани, мой маленький бриллиант? — спросил Бог, наклонив голову набок.

Персефона улыбнулась и прошептала:

— Прими меня и узнаешь.

Легкие заполнились черничным ароматом, рассудок поплыл, а губы запылали. Ниалл тряхнул головой, отошел на шаг назад и обернулся. Адриан напряженно смотрел только на брата, а Селена вышивала очередную картину, напевая что-то под нос. Бог Хаоса отрицательно покачал головой и Ниалл гадко улыбнулся. Братец против? Значит точно нужно забрать девушку себе.

— Хорошо, твоя взяла, Персефона. Ты принята в следующий отбор. — Он вытянул ладонь вперед и на ней появилась золотая монета с изображением Ниалла и цифра один. Когда Персефона взяла монету, Бог пояснил: — Ты первой идешь на свидание со мной. Попробуй заинтересовать меня, если так хочешь стать главной, Персефона.

Девушка счастливо улыбнулась и поклонилась, а когда подошла к двери, ее окликнул Адриан. Бог Хаоса задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику трона и спросил:

— Тебе не хватало жалования?

Персефона замерла. Опустив голову вниз, она ответила:

— Дело не в деньгах.

— А в чем же? Неужели в Ниалле? Тебе никогда не добиться его любви, глупая девчонка! Ты сгоришь в попытках.

Персефона обернулась:

— Это мы еще посмотрим.

Брови Адриана взметнулись вверх в немом удивлении, а рот слегка приоткрылся. Он покачал головой и попытался в последний раз вразумить глупую несмышленую смертную.

— Не дури, Персефона! Откажись, пока не поздно.

— Не могу, — мотнула головой Персефона. — Я всегда добиваюсь чего хочу. А сейчас я хочу только одного, — она кивнула в сторону Ниалла и вышла, тихо притворяя за собой дверь.

Адриан сжал рукой переносицу и, проследив как брат садится на трон с гордым видом, воскликнул:

— Ты это специально, Ниалл! Признайся, ты хочешь позлить меня. Персефона не нужна тебе. Тебе захотелось поиграть на ее чувствах? Она же…

— Адриан! — перебил Повелитель Света. — Ты наскучил мне своим нытьем. Как Дафна тебя только терпит?

Адриан проглотил колкость, фыркнул и отвернулся от брата. Он предпринял все попытки вразумить девчонку и брата, но они оба упрямо не хотят его слышать. Ниалл же весь оставшийся вечер отрешенно смотрел словно сквозь девушек. Они пели, танцевали, демонстрировали свои утонченные фигурки, но Бог рассеянно водил по ним лазурными глазами. В красивой морской радужке черно-белой бабочкой порхала Персефона. Бог все прокручивал и прокручивал ее танец, выплескивая на свои руки солнечные брызги. Бог отбирал остальных девушек наугад, даже не оценивая ни красоты, ни талантов.

Вечер кончился. Ниалл остался сидеть на троне. Распахнув платье, он поморщился от боли. На рельефном животе фиолетовыми кровоподтеками виднелись следы наказания Небесной Царицы. Бог попытался залечить их магией, только у него не вышло. Наказания Царицы проходят постепенно, либо остаются навечно как след на щеке Селены, оставленный из-за заточения Адриана. Бог Хаоса уходить не спешил. Он принес бутылку вина, два стакана и поставил их на трон Селены, что отделял его от брата.

— И что, она того стоила? — кивнул на кровоподтеки Адриан. Он разлил гранатовое вино по бокалам и протянул один брату.

Тот скептически скосил взгляд на протянутый стакан, но принял. Коснувшись пальцем поверхности, Бог применил магию, делая напиток теплым. Адриан скривился. Какая мерзость!

— А Дафна стоила, когда ты укрывал ее спиной от магии моих солдат? — спросил Ниалл и пригубил сладкий напиток. Он тотчас потек по горлу обжигающей волной и оставил от себя пряность на кончике языка.

— Не сравнивай. Я люблю ее, а ты просто играешь, — фыркнул брат.

— Адриан, а ты в этом так уверен? — Ниалл внимательно посмотрел в серебристые глаза Бога. Адриан отвел взгляд. Он был уверен, что брат просто делает ему назло. Ему и в голову не приходила мысль о влюбленности.

Они сидели в тишине, каждый думал о своем. Лишь изредка тишину нарушало вино, разливающееся по бокалам. Ниалл вдруг спросил:

— Дафна знает где ты был?

— Да, — кивнул Бог. — Можешь порадоваться и позлорадствовать. Мы в ссоре.

Ниалл оживленно повернулся к брату, улыбнулся и подпер ладонью подбородок.

— В чем дело, Адди? Ты ее не удовлетворяешь?

Адриан мрачно стрельнул в брата взглядом и поморщился.

— Ну какой же ты…!

— Великолепный? Идеальный? Божественный? Я знаю, спасибо. А если серьезно, в чем дело? Давай так: я пять минут побуду твоим старшим братом, а потом снова начнем друг друга ненавидеть, — предложил брат.

— Я не ненавижу тебя, Ниалл, — отмахнулся Адриан.

— Неужели? Ты кому сейчас лжешь, Адриан, мне или себе?

Адриан задумался: а действительно, лжет ли он? Ненавидит брата? Пожалуй, злится, негодует, не понимает почему они не могут просто наладить свои отношения, стать семьей. Но не ненавидит, больше нет. Он все еще хочет вернуть расположение старшего брата, стать частью его жизни, в которую Ниалл закрыл дверь больше двух веков назад. Катрин в их жизни больше нет, делить нечего. Бог простил сестру, теперь его очередь.

— Мы поссорились из — за ерунды. Она надела красивое платье с разрезом по ноге, я хотел максимально корректно намекнуть, что оно не подходит под формат, был уверен, что ей не стоит так одеваться на отбор наложниц. Слово за слово…в общем, она сказала, что тогда вообще никуда не пойдет. А я взял и ушел.

— Ну и дурак же ты, Адриан! — воскликнул Ниалл. — Девочка оделась для тебя. Ни для меня, ни тем более для моих будущих наложниц. Ты должен был остаться, а ты вместо этого пришел посмотреть на девчонок? Обещать скучать по тебе не буду, но цветы на могилку принесу. Синие ирисы, я верно помню?

Бог залпом осушил бокал и, поставив его на подлокотник, поднялся. Адриан хотел остановить его, поговорить еще, но вместо это сказал:

— Постарайся не разбить ей сердце, Алли.

Ниалл обернулся, серьезно посмотрел на брата, отвечая:

— Я по — другому не умею, Адриан. — И ушел, тихо притворяя за собой дверь. Ему нужно было побыть с той, которую он не забывал столько веков, пока в его жизни не появились ледяные глаза и платиновые кудряшки.

Богиня Порядка медленно прогуливалась по саду Ниалла. Она улыбалась, стоило гетерохромным глазам наткнуться на красивые бутоны роз, на порхающих вокруг цветов бабочек, на звездное бархатное небо и полную голубую луну. Она остановилась, поежившись от свежего летнего ветерка, лавирующего меж бутонов, танцующего вокруг Селены и забирающегося под тоненькое лиловое платье. Позади раздался хруст гравия под ногами и Богиня обернулась. Это был Татум — мужчина, что ранее хотел сопроводить ее в замок Адриана, когда кристалл был украден.

— Добрый вечер, Госпожа, — мужчина поклонился. Выпрямившись, он снял с себя изумрудный пиджак и протянул Селене.

— Спасибо, — смутилась она, принимая протянутый пиджак. Накинув на плечи, Богиня сказала: — Ты Татум, верно? Я помню тебя.

— Верно, Госпожа.

Татум завел ладонь за спину, а затем в его руке, зажатый меж пальцев, был стебель необычного цветка. Похожий на пион, но черный с горящей огнем сердцевиной. Пахло пеплом, Селена улыбнулась, принимая цветок: мужчина неплохо владеет магией.

— Ваше сердце занято? — вдруг спросил мужчина и поспешил добавить: — Я бы хотел пригласить вас на свидание, если позволите. Такую красивую женщину грех упустить. Простите, если я перешел грань.

Селена задумалась. Ее сердце свободно? В нем все еще был Ленар, но мужчина не захотел быть с ней. Сколько же она будет существовать в ожидании: любви брата, возвращении Ленара? В ожидании чего-либо мы теряем драгоценное время, когда могли быть по-истине счастливыми. Мы ждем, что человек, которого ты любишь, изменится, что ненавистная работа станет приносить удовольствие, откладываем в долгий ящик мелкие желания, скидывая их «на потом», но это самое «потом» не возникнет никогда, если ты не начнешь жить сейчас, в эту самую минуту: разорви отношения, которые уже давно мертвы, займись музыкой или танцами, даже если считаешь, что поздно. Никогда не бывает поздно жить.

— Я с удовольствием проведу с тобой время, Татум.

Мужчина поклонился, подал свою ладонь и, нежно сжав руку Госпожи Порядка, повел ее по дорожке великолепного сада цветов.