Незанятый мир

Глава 5 ИССЛЕДОВАНИЕ

Пока они сидели и беседовали, долго и серьезно, в этом разоренном месте, настал вечер. Их так возбуждало желание знать правду, что они не чувствовали голода и не воспринимали как неудобство отсутствие одежды. Стульев тоже не было. И даже метлы, чтобы подмести пол. Но Стерн не замедлил выворотить мраморную плиту на лестнице. И этой каменной дощечкой, еще достаточно крепкой, чтобы годиться для дела, он очистил один из углов конторы от всякого хлама. Так у них появилось нечто вроде временного лагеря, чтобы приносить туда любую добычу и обсуждать, что нужно делать.

— Итак, — говорил инженер, меж тем как сумерки сгущались, — итак, очевидно, на некоторое время имеет смысл считать это здание нашим штабом. И, насколько я могу прикинуть, случилось примерно следующее. Внезапно какая-то смертельная эпидемия или катаклизм поразили Землю много-много лет назад. То могло быть почти мгновенное нашествие некоего нового и крайне опасного микроорганизма, размножающегося с такой удивительной быстротой, что он опустошил мир в течение дня, еще до того, как люди успели принять хоть какие-то меры или подумать о них. Опять же, дело могло быть и в каком-нибудь ядовитом газе, либо из трещины в земной коре, либо еще откуда-то. Возможны и другие гипотезы, но какова нынче их практическая ценность? Мы знаем только, что здесь, в самой верхней конторе башни, мы с вами каким-то чудом спаслись, отделавшись лишь долгим периодом глубокого анабиоза. Сколь долгим? Богу одному ведомо. Пока что я даже предполагать не могу.

— Судя по всем этим изменениям, — в раздумье предположила Беатрис, — это случилось не меньше ста лет назад. О небо! — И она испустила негромкий ехидный смешок. — И что, мне сто двадцать четыре года? Подумать только!

— Нет, пожалуй, больше, — ответил Стерн. — Но отложим пока вопрос о времени. Мы не можем решить его сейчас. Не можем решить и другие вопросы. Например, насчет Европы и Азии и остального мира. Что с Лондоном, Парижем, Берлином, Римом и всеми прочими городами, с другими странами, все ли их постигла та же участь, мы просто не знаем. Все, что у нас есть, это чувство высокой вероятности, что жизнь, точнее, человеческая жизнь, угасла повсюду, не считая нас в этой комнате. Иначе, не кажется ли вам, люди нашли бы дорогу обратно и вернулись бы в Нью-Йорк, где все их несметные сокровища, похоже, сгинули, и… — Он резко умолк. Вновь где-то вдалеке послышался слабый, отраженный эхом рев. Что это? Где-нибудь обрушилась стена? Голодный зверь почуял добычу? Никаких догадок. Но Стерн улыбнулся.

— Полагаю, — заметил он, — ружья будут первым, что я стану искать. Теперь можно хорошо поохотиться внизу, в джунглях на Пятой авеню или на Бродвее. Вы умеете стрелять? Нет? Что же, я вас быстро научу. Нам обоим теперь понадобится много чему учиться. Бесконечно многому.

Он поднялся со своего места на полу, прошел к окну и стоял с минуту, вглядываясь во мрак. Затем внезапно обернулся.

— Да что со мной такое? — воскликнул он с раздражением. — Какое я имею право стоять здесь и рассуждать, если меня ждет столько работы? Нужно немедленно ею заняться. Сейчас же. Так или иначе, я должен найти пищу, одежду, инструменты, оружие. Уйму всякой всячины. И прежде всего воду. А я тут о прошлом гадаю, ну что я за болван.

— Вы… вы не бросите здесь меня одну? Ночью? — с запинкой спросила она.

Стерн словно не слышал ее — так сильно захватило его желание действовать. Он начал расхаживать туда-сюда, оступаясь и спотыкаясь о всякий хлам, весьма примечательный персонаж в своих лохмотьях и с гривой и бородой патриарха, смутно видимый в слабом свете, все еще проникавшем в окно.

— Среди всех этих развалин внизу, — сказал он наполовину себе самому, — в этих обширных скоплениях руин, которые когда-то назывались Нью-Йорком, несомненно, достаточно всяких полезных вещей должно оставаться нетронутыми для наших нехитрых нужд. Достаточно, пока мы не попадем за город, на простор, и сможем сами выращивать там пищу!

— Не уходите, — взмолилась Беатрис. Она тоже встала и протянула к нему руки. — Не уходите, пожалуйста. Мы можем как-нибудь перебиться до утра. Я, по крайней мере.

— Нет, нет, ничего подобного. Внизу в магазинах и на улицах я вполне могу кое-что найти. Кто знает.

— Но вы безоружны. А на улицах, там, в лесу… чего доброго…

— Слушайте! — внезапно велел он. — Сейчас не время колебаться или проявлять слабость. Я знаю, вы сможете вынести свою долю всего, что нам придется перенести, одолеть или совершить. Так или иначе, я должен позаботиться о вашем благополучии. Пища и питье нужны немедленно. У меня свои правила. С чего вы решили, что я позволю вам, даже в течение ночи, испытывать голод и жажду, спать на цементе и все такое? Если так, вы ошибаетесь. Нет, вы должны дать мне час или два. За это время я что-то сделаю для начала.

— Целый час?

— Скорее, два, это реальнее. Обещаю обернуться в течение этого срока.

— Но, — и ее голос слегка задрожал, — но что, если волк или медведь…

— О, я не настолько безрассуден, — возразил он. — И не собираюсь высовываться на улицу до утра. Моей мыслью было попытаться найти что-нибудь существенное прямо в этом здании. Оно само по себе город. Или было им. Конторы, склады, магазины — все прямо здесь, в одном месте. Вероятно, у меня не много времени отнимет спуститься и поискать что-нибудь для вас. Теперь, когда отступили первое потрясение и изумление, мы не можем продолжать в том же духе, знаете ли. Гм. Одетые, как бы сказать, в столь исключительно примитивные наряды!

Она молча поглядела на его неясный силуэт в сумерках. Затем протянула руку.

— Я тоже иду, — бесхитростно заявила она.

— Лучше останьтесь. Здесь безопасней.

— Нет. Я иду.

— Но если там опасно?

— Неважно. Возьмите меня с собой.

Он подошел к ней. Взял ее руку и молча сжал. Так они стояли с мгновение. Затем он решительно произнес:

— Самое первое — это свет.

— Свет? Как вы можете обеспечить свет? В целом мире, поди, и спички не осталось.

— Знаю. Но есть кое-что другое. Вероятно, мои колбы и пробирки для химических опытов не тронуты. Стекло практически неподвластно времени. И, если не ошибаюсь, какая-то стеклянная посуда лежит в этой куче мусора у окна.

Он оставил ее в недоумении и опустился на колени среди всякого хлама. Некоторое время он молча ворошил трухлявые, гнилые деревяшки и ржавые железки, то, что осталось от его химического набора. И вот воскликнул: «Ага! Вот одна! А вот и другая! Мне явно везет. Гм, не стоит удивляться, если я найду почти все!» Один за другим он извлек из хлама десятка два сосудов из толстого матового стекла. Некоторые оказались разбиты, вероятно ударом, когда упали вместе с ящиком, но немалая часть осталась целой. Среди них оказалось два особенно важных. При последних остатках света из окна и на ощупь Стерн сумел распознать выгравированные на них символы P и S.

— Фосфор и сера, — пояснил он. — О чем еще я мог бы просить? Спирт тоже имеется, герметически запечатанный. Недурно, а?

Беатрис наблюдала за ним с безмолвным восхищением, а он призадумался на миг. Затем принялся за работу.

Сперва он взял кусок поддавшегося коррозии металлического каркаса ящика, стальную полосу около восемнадцати дюймов длиной, местами хрупкую, но все же достаточно крепкую для его целей. Оторвав кое-какие тряпки от рукава пиджака, он скатал из них шарик размером со свой кулак. И вокруг шарика обернул металлическую полосу, так что она стала одновременно фиксатором и рукоятью. С известной трудностью он извлек стеклянную затычку из горлышка бутылочки со спиртом и пропитал спиртом тряпки. Затем на чистом участке пола рассыпал небольшое количество фосфора и серы.

— Все это чепуха насчет добычи огня трением, — с восторгом заметил он. — Я тоже пробовал, и, полагаю, лишь в книгах белый человек в этом преуспевает. Но таким способом, видите ли, проще простого.

Весьма умеренное трение с помощью кусочка дерева из обломков двери позволило зажечь фосфор. Стерн бросил туда и несколько кусочков серы. Затем, кашляя от едкого дымка, поднявшегося над брызжущим голубым огоньком, поднес к нему свой пропитанный алкоголем факел.

Внезапно возник огненный шар, бесцветный и ясный, дававший не очень надежный свет, но все же развеявший густую тьму. Этот свет озарил вдохновенное лицо Стерна, длиннобородого и запыленного, склонившегося для проведения решающего опыта. Пристально наблюдая за шефом, Беатрис ощутила прилив нового волнующего доверия и оптимизма. До нее дошло, насколько инженер изобретателен, и теперь она в глубине сердца не сомневалась, что, хотя весь мир и обратился в руины, все же ее спутник позаботится о том, как бы им не пропасть. Но у Стерна не было времени ни на что, кроме вопросов чисто практических. Он поднялся с пола, держа факел в одной руке, а бутылочку со спиртом в другой.

— Идем, — предложил он и поднял факел повыше, освещая путь. — Вы все еще полны решимости идти?

Вместо ответа она кивнула. Ее глаза заблестели в таинственном свете. И вот вместе, он впереди, они покинули комнату и двинулись по захламленному коридору, выступив в свое исследовательское путешествие навстречу неведомому.