Невеста фараона

Глава 17. Даша

На лекциях по зарубежной литературе я никак не могла понять разницу между мелодрамой и трагедией. А тут прямо попой ощутила, как моя жизнь резко перепрыгнула из одного жанра в другой. Все, теперь никакой мелодрамы. По тому, как мать царская прижала ладошку к красиво очерченному ротику, как налились свинцом глаза приближенных к ней царедворцев, включая моего доброго дядюшку Птахмеса, я очень хорошо поняла, что по уши вляпалась в трагедию. А может быть даже и в эпос. Юный царь Небмаатра зарубежную литературу в нашем институте не изучал, поэтому, ничуть не испугавшись маячивших перед нами неприглядных перспектив, взял меня за руку и потащил к своему трону. Никто ни из взрослых, ни из невест не проронил ни слова. Но я кожей ощущала, как с каждой секундой приобретаю новых смертельных врагов. Перед глазами промелькнуло живое личико малышки Тии, которая, наверное, уже поклялась себе убить коварную соперницу в ближайшие дни. Однако сопротивляться царю я не смела. Это я тоже скорее чувствовала, чем понимала. Он затащил меня под навес, самолично толкнул за свой трон и, только убедившись, что остальные подвинулись и разместили меня с комфортом, плюхнулся на свое привилегированное место. После чего протянул руку с моей стороны вверх. Я окончательно растерялась. Типа «дай пять»? В закромах памяти Танеферт ни словечка не было, что нужно делать в такой ситуации. Повисла нехорошая пауза. На меня не смотрели прямо, но косились с неодобрением. Ну что мне сделать? Сесть на шпагат?

— Великая Изида, мать заступница! — пробасили откуда-то снизу.

Я опустила глаза и чуть не подпрыгнула от удивления. Рядом со мной стоял темнокожий карлик, ростом доходящий мне до бедра.

В огромном парике он походил на сильно увеличенного болванчика — фигурку, которая все время головой качает. У отца в конторе его автосервиса такая стоит. Какая-то пластиковая гаитянка, что ли. Карлик безцеремонно схватил мою ладонь и вложил ее в руку царя. А тот притянул ее к груди. Я похолодела несмотря на жару.

«Теперь я точно в эпосе!»

Судя по заострившемуся лицу матери царя в данный момент она как раз перебирала все возможные варианты ужасных казней и никак не могла остановиться на подходящей по случаю. И чего она так переживает? В моем отряде в летнем лагере «Совенок» половина мальчишек признались мне в любви. И что? Никому из родителей не пришла светлая мысль в голову повесить меня на сосне. Это же дети! Для них влюбленность — игра. В конце концов, они же тут не всерьез считают, что мы поженились с малолетним царем! Глупость какая-то. Взрослые же люди, хоть и древние до безобразия.

Следующие два часа я проникалась сочувствием к царю-мальчишке, который должен был сидеть на жаре и смотреть довольно однообразные выступления своих невест. В конце концов он заснул, потому что выпустил мою руку и безвольно прислонился к ней потным лбом. Я старалась не шевелиться, чтобы не потревожить его сон.

— Юная нахалка, — прошипел снизу мой новый знакомый.

Я опустила глаза. Он то ли обвинял, то ли восхищался, — не понятно. Ухмылялся пухлыми губами и сверкал желтым глазом. Одним, второй надежно закрывала лихо-косая челка огромного парика. В левой ноздре поблескивало тонкое золотое колечко.

— Ты кто? — шепотом поинтересовалась я.

— Сразу видно не местная, — он хмыкнул и, вздернув подбородок, процедил с такой гордостью, что стало понятно, он тут далеко не последний человек, — Амонемусхет, личный помощник и советник царя Небмаатра, да будет он жив, здрав и невредим.

— О! — я округлила глаза, выражая свое восхищение и удивление. И слегка склонила голову.

— Ты хоть представляешь, какую ты кашу заварила?

— Что я такого сделала?

— Пф! — он искривил пухлые губы в презрительной усмешке, — Только не надо строить из себя невинность. Танцевала ты как бордельная девка.

— Что?! — я аж подпрыгнула от негодования, — Да это же детские танцы!

— То-то и оно, — Амонемусхет закрыл глаза, со значением втянул в себя воздух, потом снова сверкнул на меня желтым лукавым взглядом, — Только бордельная девка знает, как понравиться клиенту. Перед одним задницей крутит, перед другим сиськами трясет, а перед третьим изображает перепуганную курицу, да так натурально крыльями машет, что хочется из нее суп сварить.

— Вообще-то это называется клиентоориентированность. И она считается залогом успеха любого начинания.

Он отодвинул челку и хлопнул на меня двумя глазами. Потом пробормотал, впрочем, так, чтобы и я услышала:

— А ты не так проста, как хотелось бы. Уже придумала, что мне подарить?

— А я должна осыпать тебя подарками?

— Если хочешь благосклонности юного царя, да будет он жив, здрав и невредим. Я его любимый советник.

— Мне кажется, уже нет, — хмыкнула я, — К тому же я без тебя добилась царской благосклонности.

— Вот нахалка!

Мы помолчали. Каждый, думал о своем. Лично я сожалела, что не припасла подарка для личного помощника царя. Хотя откуда мне было знать еще утром, что нас сведет судьба? Да и что ему дарить? У него ведь наверняка все есть?

— Ладно, — неожиданно согласился он, — Заключим союз.

— С чего бы мне тебе верить?

— Есть другие варианты?

— Есть. Не заключать с тобой союз. Осмотреться и подумать.

— Хм…

Мою лодыжку пронзила такая боль, что я охнула, колено мое подкосилось и я в миг оказалась лицом на уровне с черной, злобно ухмыляющейся физиономией.

— А так? — прошипел мне в лицо карлик.

— Не убедил!

Ничего себе у них тут интриги. Спасибо, хоть не сразу нож в спину. Я потерла ушибленное место, по которому мой потенциальный союзник съездил, чем? Вот же свинья, у него золотые сандалии. Как оказалось при случае обувь тут превращается в оружие. Надо запомнить. Я опасливо покосилась на увесистые браслеты окружавших меня вельмож. На некоторых из них я разглядела небольшие шипы. А они тут не так просты, как кажутся издалека! Угораздило же меня попасть в клубок змей. Я выпрямилась, специально глянув свысока на карлика. Ну да, его при дворе не просто уважают. Карликам в этом мире поклоняются. Потому что считают их воплощением бога Бэса на земле. Ну, просто потому что они на него похожи. Он тоже карлик. На этом, пожалуй, сходство и заканчивается. Потому что бог Бэс — хранитель дома, защитник семьи, выполняющий желания — в общем что-то среднее между домовым и Дедом Морозом. И он, разумеется, самый любимый в народе бог. А вот карлики, которые на него похожи… я думаю мало кто из людей вырастит добрым и благодетельным, если от рождения ему все поклоняются, приносят дары и даже не думают заниматься его воспитанием. Кто же решится воспитывать бога! В общем, вырастают они вот примерно такими как этот Амонемусхет, — злобными, циничными и самолюбивыми.

Удовлетворившись тем, что наказал меня за непослушание, этот мелкий гаденыш переглянулся с матерью царской и отвесил ей еле заметный, но чрезвычайно значимый поклон. Та растянула губки в улыбке и тоже благосклонно кивнула. Понятное дело, она видела всю сцену и осталась довольна. Значит, я ей точно не нравлюсь. Жаль. Мы могли бы подружиться. А воевать с матерью царской мне совсем не хотелось. Но вот карлику я отомстить просто обязана. Иначе зачем я прошла школу Сашки Романова? Не спускать обидчикам, вот мой девиз. Поэтому я аккуратно поддела пальцем одну из тысяч тонких косичек, составляющих парик карлика, и зацепила ее за выступ на спинке трона. Опасливо оглянулась, не заметил ли кто. Конечно, заметил. Я поймала взгляд молодого аристократа, стоящего по другую сторону от компашки матери царя. Он ухмыльнулся и подмигнул. Что ж, кажется, я обрела союзника. Не этого, в золотых сандалиях и с дурным характером, а настоящего.

Спустя долгих два часа невесты, наконец, закончились. Мы все по эту сторону трона выдохнули с облегчением. Царь проснулся и потребовал, чтобы его любимая супруга, то есть я, сопроводила его во дворец. Похоже, парень смекнул, что его новоприобретенную живую игрушку надо охранять от посягательств его же подданных. А потому и не думал отпускать меня от себя. Схватил за руку и потащил за собой вопреки не только церемониалу, но и этикету.

Нам объявили, что мы должны спуститься вниз, где нас ждут носилки, повозки, — транспорт в общем.

— Ты идешь со мной, — заявил царь и с такой силой вцепился в мой локоть, что я зажмурилась.

— Я никуда не исчезну, великий царь, — вот же мелкий засранец. Теперь у меня и на руке синяки останутся. Ничего себе сходила ко двору!

Процессия начала выстраиваться. Впереди, разумеется, должен был идти царь, за ним мать царская, а потом уже все вельможи согласно степеням и рангам. Я в эту демонстрацию не вписывалась, как женщина в шубе в движение активистов защиты животных. Но царю никто не смел перечить. Поэтому мы встали впереди всех, держась за руки. Сбоку послышалась возня, крики смешки окружающих. Ну да, моя маленькая месть удалась, и Амонемусхет оставил свой внушительный парик на спинке царского трона. А теперь раздраженный и лысый пытался его снова водрузить на голову. Я усмехнулась и подмигнула ему. А пусть знает, что нельзя исподтишка бить дев по лодыжке.

— Твоей невесте надо переодеться, дорогой, — заявила венценосная матушка, смерив меня недобрым взглядом.

А я и забыла, что на мне даже не платье, а какие-то недобриджи и довольно фривольный топ.

Царь расплылся в радостной улыбке и заявил:

— А мне нравится!

— И это замечательно, — растянула губки в улыбке мамаша Мутемуйя, — Но внизу ваши поданные. Плохо если они увидят будущую богиню Хатхор в неподобающем виде.

— Да, великий царь, — тут же подобострастно запел, заглянув с другой стороны, карлик, который до меня, видимо, занимал место главного развлечения царя, и теперь крошил зубы от ревности, — Ваша невеста вас догонит.

— Вот еще! — мальчишка отпустил меня и демонстративно уселся назад на трон, — Мы подождем.

После чего, не обращая внимание на поджатые губы матери и откровенно расстроенный вид Амонемусхета, улыбнулся мне и сказал без всяких церемониалов:

— Не бойся, я тебя дождусь!

После чего сдвинул брови и, грозно оглядев свою свиту, громко заявил:

— И пусть только кто попробует тебя обидеть! Все слышали?!

Придворные сочли долгом отвесить поклоны. А мамаша закусила губу с такой силой, что сама вздрогнула от боли. И чего она так нервничает? Надо бы с ней попытаться подружиться. И объяснить, что для беспокойства нет причин. Во-первых, я не претендую на место жены ее малолетнего сына. Это уж чересчур. Могу исполнять при дворе роль няньки-аниматора. Это меня вполне устроит. Во-вторых, я не собираюсь лезть во власть. Пусть расслабится.

— Откуда ты взялась Танеферт?

Меня нагнал тот самый молодой вельможа. И я вдруг поняла, что видела его где-то. Но вот где? Почему лицо мне его смутно знакомо?

— Не узнала меня? Я Джахутимесу, сын твоего дяди Птахмеса. И твой брат.

— О! — ну, да, в памяти Танеферт болтался какой-то мелкий зануда, с которым ей приходилось время от времени играть. В основном, когда вся семья собиралась вместе на праздники. Еще она помнила, как они с Ахмесом несколько раз мутузили друг друга. Но Ахмес был старше моего кузена на год и во всем его превосходил: и в силе, и в умении драться. Зато Джахутимесу всегда выезжал на нытье и жаловался, что Ахмес напал на него исподтишка. Обычные мальчишеские разборки. Танеферт недолюбливала двоюродного братика. Хотя сейчас я видела, что вырос он в высокого и заметного юношу. Симпатичного даже. А уж как упакованного. Одежда из пышного летящего льна, золотые украшения, умеренной пышности парик, — сразу видно сын визиря царского, третьего человека в государстве, между прочим.

— Ты нас всех удивила! — тут он неожиданно покраснел щеками и добавил слегка сконфуженно, — Меня так особенно!

— Только не говори, что тебя настолько впечатлили детские танцы!

— Нет конечно, хотя это было забавно. Если честно сам бы сплясал. Научишь?

Я пожала плечами. Мы перешли на бег по ступенькам. Ведь внизу нас ждал не кто-то, а царь и бог на земле, вообще-то.

— Я увидел, что ты способна покорить вершину, казавшуюся недосягаемой. Твой Ка так силен, что даже светится.

— Джаджа, не изображай из себя мага! — я назвала его так, как в детстве, — Ты понятия не имеешь как светятся Ка.

— Зря ты так! Твой я вижу! Как маяк в ночи.

Я замедлила шаг и посмотрела на него пристально. А он снова покраснел. Что он хочет этим сказать? Нет, я точно его где-то видела. Я, а не Танеферт. Но где?

— Да? И чем я свечусь?

— Добром, любовью, магией. Ты тянешь к себе, сестра!

— Ты был на вечере Тамит?

— Что?! Фу! — на его лице отобразились все оттенки брезгливости. Понятное дело, целомудренный парень. Значит точно был там. Я усмехнулась.

— Ладно, проехали! — я протянула ему руку, — Мне тут союзники нужны. Ты со мной?

— А как же иначе, — он пожал мои пальцы со значением. Мужчины так умеют.

Переодевшись в платье, я спустилась к ожидавшему меня царю.

Он подскочил с трона и, схватив меня за руку, потащил в начало процессии.

— Я ужасно проголодался, — сообщил он мне по дороге, — Ты что любишь есть?

— Хм… — пирожки бабушкины люблю, тушеное мясо с овощами, конфеты и клубничный зефир. Я остановилась на очевидном, — Пирожки.

— Сладкие?

— Конечно.

— И я! — обрадовался царь, — Устроим во дворце пир! Пирожковый пир! И танцы! Я познакомлю тебя с моим другом и еще с принцами из разных стран!

— Может и девчонок пригласим? Из невест? Я знаю одну очень симпатичную. Ее Тия зовут.

— Тия, — его пальчики дрогнули, — Ладно, если ты хочешь.

— И других, конечно.

— Договорились!

— Дорогой, — донеслось из-за спины, — Ты должен идти как мы тебя учили. Важно, растягивая шаг.

Мамаша продолжает нависать. Я не люблю женщин, которые используют своих детей. В нашем доме живет одна такая. Мы зовем ее «Яжмать Ася». Родила от начальника, заявила свои права. Он купил ей квартиру, машину, каждый месяц деньги переводит. А она на детской площадке жалуется, какой он гад, что не ушел из семьи к ней. И вроде бы мужик не прав, изменил жене и все такое. Но и к этой Асе сочувствия ноль. Ребенок ей нужен только чтобы манипулировать этим своим папиком, который теперь попал на всю жизнь. Сына своего Ася одевает в ЦУМе, водит во всякие бессмысленные кружки, типа «латынь для дошколят», но видно, что она им совершенно не интересуется. Он для нее возможность вытащить из его отца еще больше баблишка. И вот эта Мутемуйя такая же. Для нее сын — не ребенок, а царь и ее положение в обществе. Без него она была бы забытой младшей женой покойного правителя. А теперь, третируя восьмилетнего ребенка, заставляя его жить по-взрослому, жениться вот даже, она устраивает свою жизнь, совершенно не заботясь, каково ее сыну.

— Хочешь пробежаться до носилок? — я улыбнулась пацану.

— А можно?

— Нет, конечно. Но это ведь самое интересное, когда нельзя!

В его черных глазах зажглись искры.

— Ну что? На раз два, три?

Он кивнул, а потом вдруг сорвался с места и понеся под гору с такой прытью, что только его и видели!

— Эй! — я взвизгнула и припустила следом.

И спиной почувствовала, как волна ненависти из сотни высокопоставленных чиновников царства устремилась за нами, переходя из рыси в галоп.