Несомненная реальность

25 июля 1583 г. Мокола. Резиденция Народного Председателя

— Ну, как тебе наши теоретики?

Павел вальяжно развалился в гостевом кресле. Олег в который раз окинул его критическим взглядом. Да уж. И года не провел на высокой должности, а ведь как погрузнел наш Бегемот, раскабанел, можно сказать! Свойство, что ли, у власти такое – раздувать тех, кто до нее дорвался? Намекнуть ему мягко, что пора бы и спортом заняться? Трусцой по дорожке с утреца пораньше… Народный Председатель незаметно пощупал слой жирка на собственном животе и тайком вздохнул. На чужой грядке, значит, и былинку замечаем, а на своей лопуха не видим?

— Чего вздыхаешь? — поинтересовался наблюдательный Бирон, изучая свои ногти. — Не понравились теоретики? Или брюхо расстроилось?

— На свое брюхо посмотри, дорогой соратничек, — хмыкнул Олег, вяло листая страницы объемистого доклада. Знакомые слова на бумаге никак не хотели складываться во что-то понятное общечеловечески. «Искривление тангенс-вектора несущего модулированного поля методом Зейгельса-Иванова с большой долей вероятности может привести к уменьшению потребляемой двигателем энергии с сохранением прежней мощности, а в перспективе…» Тьфу. Если они для дилетантов такими километровыми пассажами свои мысли излагают, то как же между собой общаются?

— Заумные у тебя теоретики, — вслух сказал он. — И где только таких откопал? Ладно, оставляй доклад, полистаю на досуге. Но если эксперты Пряхина от них плюются, почему ты думаешь, что я лучше отнесусь? Наверняка очередной академик со связями своего протеже двигает…

Олег покосился на кипы бумаг, разбросанные там и сям по огромному столу, и вздохнул. Текучка засасывала. Со всех сторон текли потоки бумажек, разобраться в которых казалось выше человеческих сил. Казалось, чем больше сил он прикладывает, чтобы их разгребать, тем больше становится макулатуры.

— В общем, оставляй. Руки дойдут – посмотрю.

— Давай, полистай, — согласился Павел. — Я тоже свою копию посмотрю. Знаешь, у меня тоже есть ощущение, что нам мозги пудрят. Умных слов навалом, а суть – голый пшик. Фонды выбить – вот и вся их задача. Привыкли, понимаешь, на государственный кошт свое любопытство удовлетворять! Но ведь не пошлешь так просто – большая шишка в своей Академии…

Начальник Канцелярии легко, несмотря на располневшее тело, поднялся из кресла и пошел к двери.

— Да, кстати, — обернулся он, уже взявшись за дверную ручку. — С малачинским Танкоградом опять проблема. Уже пятое или шестое коллективное письмо по инстанциям отправляют. Агентура докладывает, что обстановка на грани взрыва. И от общаков аналогичные доклады идут. Еще немного – и внутренние войска придется вводить. Ты бы уж решился на что-нибудь, ага?

Кислицын досадливо отмахнулся от него. Голова трещала, и решаться не хотелось решительно ни на что. Разве вот на немедленную отставку. По профнепригодности. Как хорошо было работать простым снабженцем! Всего-то три года назад…

Бирон хмыкнул и аккуратно прикрыл за собой дверь. Спустя несколько секунд до слуха Народного Председателя донесся приглушенный взвизг секретарши. Вот ведь кобель, а!..

Раздраженно припечатав к столу ни в чем не повинную ручку, Олег тяжело отодвинул кресло, поднялся на ноги и подошел к окну. Сквозь спецстекла – мутные и неровные – едва сочился дневной свет. Внутренний двор почти не просматривался. Вскоре после того, как Олег въехал в кабинет, он попытался приказать сменить окна на нормальные, но новоиспеченный полковник Безобразов мягко, но решительно воспротивился. Пререкаться с начальником собственной службы эскорта не менее новоиспеченный Нарпред не стал, оставив вопрос на потом. С тех пор каждый раз, подходя к окну, он порывался отдать приказ и немедленно забывал о порыве, едва отойдя. И без того проблем хватало. Вот и сейчас, испытав приступ мимолетного раздражения, он тут же забыл про окна, углубившись в свои мысли.

В комнате висело странное напряжение. Внезапно забилось, тяжело бухая, сердце. Воздух сгущался, как кисель, плохо пролезая в горло. Олег потянулся к горлу, расстегнуть пуговицу рубашки. Что со мной? — как-то отрешенно мелькнуло в голове. Сердечный приступ? Чушь… Внезапно пол под ногами дрогнул, комната закружилась в бешеном танце. Олег попытался ухватиться за подоконник, но рука лишь нелепо взмахнула в воздухе. Пол вздрогнул снова и тут же ушел из-под ног. Неловко заваливаясь на спину, Народный Председатель открыл рот, чтобы закричать, позвать на помощь, но из глотки вырвался лишь слабый хрип. Удар тела о густой ковер заглох в застоявшемся воздухе кабинета.

Когда он открыл глаза, вокруг стояла зеленая стена полыни. Нагретая солнцем трава источала терпкий запах, громко трещали кузнечики. Чувствуя странное умиротворение, Народный Председатель глубоко вздохнул и закрыл глаза, проваливаясь в неглубокую полуденную дрему, но тут же спохватился и заставил себя потрясти головой, отгоняя сон. Как он оказался в траве? Ведь только что… Только что? Сколько он провалялся без сознания? Почему он не у себя в кабинете или, на худой конец, в больничной палате? Рывком сев, он огляделся – и оторопел.

Небольшую зеленую поляну со всех сторон окружали невысокие березы. По проходившей мимо разбитой грунтовой дороге неторопливо катился запряженный лошадью настоящий колесный экипаж, будто сошедший с фотографии прошлого века. Кучер бодро покрикивал на заморенную зноем лошадиную тягловую силу, а на заднем сиденье томно расположилась девица в доисторическом платье и под чем-то, смахивающим на тюлевый зонтик.

— Спокойно, дружок! — пробормотал себе Народный Председатель. — Спокойно! У тебя просто бред. Потерял равновесие, упал, стукнулся головкой, и вот теперь кажется тебе всякая чепуха…

Нет, не так. Он уже четко понимал: происходящее – не сон и не бред. Картина не развеивалась в прах и не превращалась в фантасмагорию, как случается во сне, стоит только задуматься о реальности происходящего. Вокруг оставалась все та же летняя поляна в окружении березок и заворачивающий за поворот дороги экипаж с барышней, с интересом рассматривающей сидящего в траве и очумело мотающего головой мужчину.

Словно сомнамбула поднявшись на ноги, Олег пошел, а потом и побежал за экипажем. Почему-то ему оказалось ужасно страшным оказаться в одиночестве. Задыхаясь, он подбежал к повороту и остановился, уперевшись руками в колени и тяжело отдуваясь. Сердце отчаянно колотилось – не столько из-за усталости, сколько из-за испуга. Впрочем, бояться за поворотом оказалось нечего. Дорога уходила в сторону каких-то покосившихся бревенчатых домишек, а неподалеку, на опушке, обнаружилось длинное приземистое строение, из которого неслись приглушенные балалаечные трели.

Несколько мужчин, сидящих на веранде немного поодаль, обернулись и с удивлением принялись рассматривать Олега. Они носили несомненно деловые костюмы, хотя и странного покроя, и щеголяли черными и русыми усами и бородками. Стол перед ними был уставлен тарелками и бутылками – несомненно, компания выпивала и закусывала на природе. На негнущихся ногах Кислицын приблизился к ним.

— Скажите, — произнес он чужим хриплым голосом, — что это за место?

— Пить надо меньше, барин! — укорил его один из мужчин, на носу которого красовались необычные очки… пенсне, вспомнил Олег исторические фильмы. — А ежели пить не умеете, так пейте в компании, чтобы не теряться. «Яма» здесь, до Москвы отсюда десять верст.

— Кто вы такой и как сюда попали? — резко спросил другой мужчина, с умным тонким лицом, волнистыми волосами и густыми черными усами. — Отвечайте же!

— Погодите, Сергей Васильевич, — остановил его третий. — Видите же, что худо человеку. Послушайте, любезнейший…

— Я не понимаю! — перебил его Олег. В голове сгущался туман, язык повиновался плохо. — Какая Москва? Я должен находиться в Моколе! Я Народный Председатель, мне срочно требуется помощь! Где здесь телефон?

Мужчины переглянулись. Двое поднялись и приблизились.

— Давайте-ка, господин хороший, присядем! — ласково прожурчал один. — Вон скамеечка рядом, а в ногах правды нет… Ну-ка, шажок, еще один…

Олег послушно подчинился, тяжело опираясь на плечи неожиданных помощников. Ноги слушались все хуже, сердце билось сильнее и сильнее, словно он не стоял на месте, а изо всех сил куда-то бежал, перед глазами плыло.

— Сообщите… в ближайшее отделение… Канцелярии… — с трудом выговорил он. — Я Кислицын… Народный Председатель… нужна помощь… Вызовите Бирона…

Мир снова водоворотом закружился вокруг. В глазах потемнело, и он обмяк, откинувшись на спинку скамейки.

Тот, кого назвали Сергеем Васильевичем, наклонился вперед и приложил два пальца к шее странного пришельца.

— Сердце-то как колотится, — недоуменно заметил он. — Винищем вроде не несет, и костюм чистый, приличный… хотя странный какой-то. Не похоже, что он пьяным по грязи валялся. Может, и в самом деле плохо человеку?

— Смотрите-ка! — воскликнул другой. — Что за штука такая?

Взоры компании обратились на запястье Олега, на котором поблескивали электронные часы. Сергей Васильевич осторожно сдвинул назад рукав пиджака, открывая никелированный браслет целиком. Его глаза сузились, когда он заметил мерное мигание точек на дисплее.

— Михаил Петрович! — бросил он тоном, в котором чувствовалась привычная властность. — Не соблаговолите ли позвать моих сопровождающих? Хватит уже им за казенный счет вином наливаться, пора и поработать.

— Да, сию секунду, — с готовностью кивнул паренек с жидкой бороденкой, скромно сидящий чуть в стороне. — Сейчас приведу!

Он вскочил на ноги и сломя голову бросился ко входу в трактир.

— Господа, поскольку мы уже обсудили все, что собирались, на сегодня можно и закончить, — тот, кого назвали Сергеем Васильевичем, ощупал браслет и, разгадав застежку, снял его и сунул себе в карман.

— Полагаю, господин Зубатов, нам еще есть что обсудить, — нарочито холодным тоном заметил один из присутствующих, плотный коренастый человек с круглым лицом. — Впрочем, если вас так заинтересовал пьяный бродяга, не смею задерживать. Думаю также, что глупые посиделки за городом лишены всякого смысла. В следующий раз стоит собраться в нормальном ресторане, а не в каком-то грязном придорожном трактире. Конспирация конспирацией, но и меру знать надо.

— Возможно, Иван Николаевич, возможно, — согласно покивал Сергей Васильевич. — А, вот и они. Федот, Егор, аккуратно – аккуратно, черт вас возьми! — донесите этого господина до моей пролетки и устройте на заднем сиденье. Господа, позвольте на сегодня откланяться.

Запрыгнув в экипаж и предоставив филерам поддерживать тело загадочного незнакомца, директор Московского охранного отделения извлек из кармана часовой браслет и пристально вгляделся в крохотный дисплей. Потом достал из жилетного кармана хронометр, открыл крышку и принялся попеременно рассматривать то одни, то другие часы.

— Так куда ехать, барин? — простуженным голосом спросил кучер.

— Знаешь, любезный, частную клинику Болотова на Коровьем валу? — осведомился Зубатов, не отрывая взгляда от часов. — Давай туда. Да потише на ухабах – видишь, больного везем.

— А как же, барин! — охотно откликнулся кучер. — Мы же не без понятия! Н-но, пошла, родимая!