Ненормальный практик 6

Глава 9

— Приехали, что ли? — Ванька высунулся, и воодушевленно пробурчал. — Ого… ёжкин кот…

И это ещё было мягко сказано.

Повозки начали спуск в широкую долину, зажатую между покрытыми снегом цепями гор. С каждым поворотом дороги открывался всё более впечатляющий вид. То, что расстилалось внизу, трудно было назвать просто лагерем. Целый город. Временный, военный, но город. Тысячи палаток! Все расположились ровными рядами, образуя целые улицы и кварталы. В основном серый и коричневый брезент, мелькал и белый — палатки офицеров и медиков. Между ними вились дороги, по которым сновали повозки, лошади, яки, люди. Повсюду горели костры — малые, средние отрядные, большие общие. Благо деревьев кругом было полным-полно. Все горы в лесах. Горели те хреново, зато дым валил так, что застилал небо.

Сашка видел множество флагов и знамён с двуглавым орлом, символом Российской Империи. Те развевались на ветру в разных частях лагеря, обозначая штабы, полки, важные объекты. Видел артиллерийские позиции с эфирными пушками. Загоны с сотнями лошадей и яков. Видел обозные повозки матобеспечения, медицинские палатки с красными крестами на брезентах, кузницы, в коих вовсю чинили оружие, даже нечто похожее на рынок, где ушлые торговцы развернули прилавки, готовые продать или скупить снарягу прямо с поля боя.

— Сколько их тут? — выдохнул Гриша, не в силах оторвать взгляд от подобного колоссального зрелища.

— Много… — также заворожённо ответил Боря.

Что до «Воробья», то в прошлой жизни он видел большие военные базы, где размещались тысячи солдат. Военные городки, где жили дивизии. Но это. Это было нечто другое. По сути около средневековая армия, собранная для настоящей большой войны, при чём в ближнем бою. Без современной техники, танков, самолётов. Просто люди, лошади, холодное оружие и эфирные техники, отдалённо напоминавшие магию. Сплошной хардкор. Здесь люди будут убивать друг друга не ракетами с расстояния в сотни километров, а лицом к лицу, мечами, копьями, кулаками, зубами, если понадобится. Старомодно. Кроваво. Сурово.

Повозки въехали в лагерь через импровизированные ворота, представлявшие обычные два столба с перекладиной, на коей висела табличка «Наёмнический сектор — въезд № 3». У ворот дежурили часовые в серых шинелях. Армейцы. Они поочередно проверили документы у каждого из возниц, после чего пропустили.

Буквально через пару сотен метров накрыло шумом. Тысячи голосов. Ругань на десятке диалектов. Грубый смех. Лай собак — видимо, кто-то привёз с собой четвероногих спутников. Ржание лошадей, недовольных суматохой. Скрип десятков повозок, ползущих по утоптанным дорогам лагеря. Лязг железа от починки оружия, неподалёку разгружали ящики с амуницией. Кругом гарь от костров. Запашок конского навоза, коего тут было уже в избытке. Поверх аромат готовящейся жрачки — похлёбки, да каши. Собственно, обычная армейская атмосфера.

Повозки одна за одной остановились.

— Вот и всё — приехали, народ! — прокричал возница.

— Вываливаемся, бестолочи! — это уже соседний.

— Поживее, парни! Не забываем шмотьё!

Наёмники выбирались, потягиваясь и ругаясь после долгой дороги. Юный «воробей» спрыгнул легко и без лишнего шума.

Косой дружески хлопнул его по плечу.

— Ну что, Сашка, пошли искать свободное место для палатки? Отоспимся, отожремся, а завтра будем бить бриташек, да?

— Ага, — кивнул тот, подхватывая свой заплечный мешок и поправляя на плече арбалет.

— Внимание всем! Новоприбывших это также касается! — раздался звонкий голос.

— Гляди, тут бабы — офицерши, гы… — прыснул кто-то в кулак.

— А чё, сисястая, я бы её ух…

— Да и я б!

— Заткнитесь и послушайте, ёбари хреновы.

— Построение на плацу через семь минут! — продолжала молоденькая лейтенантша. Знали бы наёмники, что она из Химер. А с теми девицами лучше не шутить. — Советую не опаздывать! Повторяю для особо одарённых! Через семь минут общее построение на плацу!

— А ты там будешь, красавица⁈ За тобой хоть на край света! — гаркнул кто-то из мужиков.

— Буду, сучёныш! — ответила та с ухмылкой. — Так что если не притащишь свою задницу! Я лично проткну её своим каблуком!

Тут же гогот, смех. Кто-то даже засвистел.

— Во даёт!

— А девка-то с огоньком! Люблю таких!

— Милая, я бы тоже от твоих каблучков не отказался!

— Становись в очередь! Я тоже хочу!

Снова смех.

Думали девка заалеет, ан-нет. Просто показала средний палец и убралась восвояси. Бороться с тремя тысячами наёмников — это как плевать против ветра. Тут нужен особый специалист, коим она не являлась. Зато благодаря ей народ вон как завёлся. Наверняка теперь опоздавших будет куда меньше.

…

Площадь для построения располагалась неподалёку от самого наёмнического лагеря. Всего четыреста метров и вот он — пустырь. Снег здесь был утоптан тысячами ног. По периметру стояли с десяток эфирных фонарей. Их вот-вот должны зажечь, ведь солнце клонилось к закату, а сумерки тут сгущались крайне быстро.

Сашка шёл в строю с группой новоприбывших, в частности в своей небольшой компашке из повозки. Косой, Гриша, Борис, Степан, Ванька и он сам. Все со своими пожитками — заплечные мешки, оружие, свёрнутые одеяла. Вокруг шли сотни таких же наёмников, стекающихся к импровизированному плацу со всех сторон лагеря, точь муравьи.

Усатый офицер в белом мундире с нашивками капитана стоял на деревянном помосте и орал во всю глотку.

— Живее, тунеядцы! У нас тут, блядь, не курорт и не бордель! Строиться по группам, быстро! Кто не знает, где его место — стойте, где стоите!

Его голос был хриплым от многолетнего курева и ора, однако, ох как пробивал шум толпы, при чём без труда. Наёмники без охоты, со всевозможными проклятиями, выстраивались в подобие строя. Естественно, называть ЭТО военным порядком было ну никак нельзя. Скорее — толпа, разбитая на кучки по пять-десять человек.

Юный «язычник» огляделся. Людей было полным-полно. По его прикидкам — около трёх тысяч, может больше. Все вольные наёмники, принявшие контракт на предстоящую битву. И какая же разношёрстная это была толпа! И рослые северяне в мехах, с топорами. И куча степняков, с луками за спинами и кривыми саблями на поясах. И стандартные имперцы — бывшие вояки, ветераны и все те, кто отслужил срок и решил заработать на войне уже как вольник.

Но особенно «Воробья» заинтересовали те, кто скрывал лицо.

С три десятка уральцев в шлемах с зеркальными забралами. Мужчины и женщины вперемешку, все в кожаных куртках с меховыми отделками. Правее стояла группа человек в сорок, лица скрыты красными банданами. То ли бандиты, то ли гильдия, хрен знает. Одёжка пёстрая, оружие разномастное, но держатся уверенно. Немного дальше виднелись с десяток человек в тяжёлых железных шлемах с узкими прорезями для глаз. Пехотинцы-тяжеловесы, судя по палашам и щитам. И также скрывающие лица. Помимо всех них были и другие группы, в том числе и одиночки, решившие остаться относительно анонимными в грядущем сражении. В итоге по прикидкам — из трёх тысяч человек примерно две сотни скрывали рожи. Так что маска воробья по сути и не выделялась среди всего разнообразия.

— Эй, смотри, — толкнул Борис Гришу в бок, кивая на уральцев. — Вон те в шлемах. Слыхал я, они вообще никогда их не снимают. Даже когда спят или жрут. Прикинь. Смог бы так?

— Чёрти знает, — Гриша сплюнул в сторону. — Вообще побоку, главное, чтоб драться умели. А то тут такая шваль собралась, что половина небось при первом же штурме в леса свалит.

— Сам ты шваль, — огрызнулся из соседней группы здоровенный мужик с топором за спиной.

— Да пошёл ты, — Гриша показал ему средний палец, и конфликт, собственно, на этом и закончился. Просто оба отвернулись друг от друга.

Капитан на помосте дождался, пока строй более-менее сформируется. И вот, когда большая часть наёмников заняла свои места, он достал флягу, сделал большой глоток и вытер рот тыльной стороной ладони. Потом посмотрел на собравшихся как на стадо баранов и начал вещать. Громко, чётко, как и подобает офицеру:

— Итак, мрази, поздравляю! Вы приняли контракт, и теперь ваши жопы принадлежат Империи на следующую неделю! Меня зовут капитан Малинин, и я ваш куратор! А это значит, что следующие дни вы будете делать то, что я скажу, когда я скажу, и как я скажу! Если кому-то ЭТО не нравится! Можете расторгнуть контракт прямо сейчас и валить отсюда! Желающие есть⁈

Молчание. Никто не двинулся с места. Малинин усмехнулся.

— Вот и молодцы! Значит, все тут ради денег, а не ради высоких идеалов. Это я уважаю! — Он сделал ещё глоток из фляги. — Итак! Добро пожаловать в долину Мёртвых Костей! Видите этот лагерь? — Он широко развёл руками, обводя окрестности. — Тут собралось тридцать тысяч имперских солдат! Регулярная пехота, кавалерия, артиллерия, контурщики, медики, спецы своего дела, и вы — наёмники, теперь часть всей имперской военной машины! И ваша, сучары, задача до смешного проста! Убивать бриташек и стараться не подохнуть самим! За каждую вражескую голову платим пятьдесят рублей! Принесёте голову подмастерья — получите триста! За мастера — тысячу! За сержантов и офицеров — отдельная плата! Полный прайс можете получить после ужина в штабе! В общем, награды выплачиваются после битвы! Если выживете, конечно! Доказательством считаются бирки, медальоны, нашивки или, на крайний случай, свидетельство вашего командира. Просто так прибежать и сказать «я десятерых убил» не прокатит. Нужны доказательства. Понятно?

— ПОНЯТНО!

— Битва начнётся уже завтра! — продолжил Малинин куда жёстче. — На рассвете идём в бой! У вас не будет времени отдохнуть после дороги или написать прощальные письма жёнам и любовницам, так что советую уже этой ночью смириться с мыслью о том, что многие из вас здесь и останутся!

Тишина. Кто-то из новичков сглотнул. Ветераны, наоборот, ухмылялись, мол их не напугать смертью, повидали уже с лихвой.

— Так что дорогие мои, у нас тут не увеселительная прогулка! — Капитан ткнул пальцем в сторону, за палатки, туда, где за несколько километров виднелся другой лагерь. — Видите там, на противоположной стороне долины горят огни? Это бриташки! И у них, скажу вам прямо, под пятьдесят тысяч солдат! Пятьдесят против наших тридцати! Так что всё, мать её, не в нашу пользу! Но если будете, с ударением сука на слово БУДЕТЕ слушаться приказов! Держать строй! Не паниковать и не ссаться, то шансы выжить у вас есть! Хорошие шансы! Генерал Разин, а он, между прочим, архимагистр второй ступени и ветеран двадцати военных кампаний! Это так, блядь, к слову! Лично разработал план битвы! У нас не только преимущество в позиции, артиллерии, но и в знаменитых контурщиках! Так что не ссыте раньше времени, сучата!

Пятьдесят тысяч против тридцати. Не трудно было прикинуть, что соотношение — один к одной целой и две третьих. По всем канонам военной теории считалось, что для успешного наступления атакующая сторона должна иметь как минимум трёхкратное превосходство. У британцев имелось, но полуторакратное, что недостаточно для гарантированной победы. Однако, вполне хватит, дабы сделать сражение чертовски кровавым. Это будет мясорубка. Настоящая, старомодная, безжалостная. Где победа достанется той стороне, которая сможет выдержать большие потери и не сломаться.

— А теперь правила! — Малинин после очередного глотка вытер усы. — Слушайте внимательно, повторять не буду! Первое! Комендантский час в девять вечера! Все должны сидеть в своих палатках и спать, как хорошие мальчики! Кто будет шляться по лагерю — получит двадцать ударов плетью и сутки в яме! Это не обсуждается! Второе! Ради бога не трогайте регулярную армию! Или вам пиздец! Они свои, мы свои, но у них свои порядки, у вас свои! Если кто-то из вас, сволочи, полезет к регулярным солдатам с драками, кражами или ещё какой хренью — вас повесят! Без суда и следствия! На ближайшей сосне! Третье! Не трогайте местных жителей! — Капитан ткнул пальцем в сторону холмов. — Да, неподалёку есть деревни! Бриты перебили не всех! Если кто-то из вас пойдёт грабить, насиловать или убивать мирных жителей вас не просто повесят, а выпорют до полусмерти, и только потом повесят! Понятно⁈

— ПОНЯТНО! — рявкнул строй, хотя и не очень дружно.

— Четвёртое! — Малинин поднял очередной палец. — Вы — вольные наёмники! У вас нет присяги, нет воинского звания, у вас вообще ничего нет, кроме контракта! Но вы в этом лагере и пока не закончилась битва, вы подчиняетесь военным законам Российской Империи! Дезертирство карается смертью! Неповиновение прямым приказам во время боя — смерть! Мародёрство на поле боя до окончания сражения — смерть! Трусость и бегство с поля боя — смерть! Если кто-то из вас думает, что может сбежать до битвы — можете попробовать! Но знайте — у нас патрули, практики-следопыты, что найдут вас хоть в поле, хоть в лесу, хоть в соседнем городе! И когда найдут, вас повесят! Причём медленно, на тонкой верёвке! Так что дважды подумайте, бестолочи!

Многие закивали, мол вполне стандартный набор правил — ничего нового. Не совершай преступлений, и всё будет в ажуре. Порядок в лагере всегда приветствовался.

— Пятое и последнее! Касается оно новоприбывшую партию! — Капитан убрал флягу. — Вас разместят вместе с остальными в наёмническом секторе! Вы его уже видели! — Он указал рукой влево, где виднелись ряды палаток. — Мест свободных там хватает! Еда выдаётся три раза в день в общих столовых! Завтрак в шесть утра, обед в полдень, ужин в шесть вечера! Кто опоздал — остался голодным, повара за вами бегать не будут! Отхожие ямы находятся вон там! — и указал в другую сторону. — Медицинский пункт для наёмников — вон тот, палатка с красным крестом! Оружейный склад и кузница — на том краю, если кому нужен ремонт снаряжения или хочется докупить что-то! Цены кусачие, но качество гарантировано! Бани нет. Но если завтра пройдёт первое успешное сражение — построим! А то вонять вы, мрази, будете как стадо немытых свиней! Всё остальное узнаете по ходу дела! Вопросы есть⁈

Молчание.

— Прекрасно! — усмехнулся Малинин. — Значит, все умные и всё поняли! Свободны! Расходитесь, обживайтесь, жрите, спите! Завтра в шесть утра построение здесь же! Будет общий инструктаж о плане битвы от старших офицеров! Явка обязательна! Кто не придёт — получит двадцать ударов плетью и вместо битвы будет чистить дерьмо в загоне! А пока — отдыхайте! Разойтись!

С этими бодрящими словами капитан спрыгнул с помоста и направился к группе офицеров, стоявших неподалёку. Строй наёмников распался, превратившись в гудящую толпу.

— Битва уже завтра, — пробормотал бледный Ванька. — Господи… Так быстро…

— Не нервничай ты так, — хлопнул его по спине Степан. — Зато не будет времени киснуть, сразу в работу с головой!

— Угу, — буркнул тот.

— Пятьдесят тысяч британцев против тридцати наших. Весело будет, ничего не скажешь. — покачал головой Гриша.

— Перестань ныть, — огрызнулся Боря. — Если все будут ныть и ссать, то точно проиграем. Лучше думай о том, как заработать побольше.

— Да не ною я, наоборот! Рад! — замахал тот ручищами, дескать его не так поняли.

— Ладно, ребзя, пошли палатки ставить, пока светло ещё, надо обустроиться. А то потом в ночи неохота возиться.

— Пошли.

Они вернулись обратно в лагерь вместе с сотнями других наёмников.

Повсюду слышались разговоры. Одни по третьему кругу обсуждали правила, вторые прикидывали сколько денег заработают, третьи жаловались на раннее построение завтра.

— Шесть утра, твою мать! Это же почти ночь! Я в шесть утра обычно только ложусь!

— Значит ложись раньше, — посоветовал ему товарищ. — Или завтра вместо боя с британцами будешь сражаться с вывозкой дерьма с конюшен.

— Да пошёл ты.

Косой, тем временем, показал на относительно ровный участок между двумя другими группами наёмников. И почему именно он всё замечает, своим-то кривым глазом?

— Встанем тут, ребзя. Места хватит на две палатки. Я с Гришей и Борисом в одной, вы трое в другой. Нормально?

— Нормально, — согласился Степан.

Сашка и Ванька кивнули.

И группа приступила к установке палаток. «Воробей» помогал молча, вбивая колья. Степан растягивал тент. Иван раскатывал подстилки внутри, обустраивая спальные места.

Снаружи зажигались новые костры по соседству, слышались смех, ругань. Новоприбывшие три сотни обживались.

Через полчаса по лагерю разнёсся звук колокола. Сигнал к ужину.

— Наконец-то, — Гриша потёр здоровенные ручищи. — Жрать охота аки медведь!

— Это точно! — поддержал Боря. — Идём, парни, и не теряйтесь по пути, лучше держаться вместе.

Их небольшая группа двинулась к центру наёмнического квартала, где виднелись большие навесы. Туда же стекались сотни других контрактников — кто поодиночке, кто группами.

Устройство обеденной зоны было до боли простым. С десяток навесов, каждый метров двадцать в длину и десять в ширину. Всё обтянуто грубой тканью, лишь бы защищало от ветра. Внутри ряды длинных столов и скамеек, сколоченные на скорую руку из сырой древесины. Под каждым навесом эфирные печки, рядом с ними громоздились обычные печурки на навозе — вонючие, зараза, но эффективные. Запах, соответственно, стоял специфический — и дым, и навоз, и пот, и всё это притравлено ароматом готовой еды.

Группа с Косым во главе остановилась у входа одного из множества навесов и встала в очередь. Отсюда виднелись на раздаче здоровенные повара в фартуках. Семеро богатырей по килограмм сто пятьдесят каждый черпали из огромных алюминиевых баллонов то ли кашу, то ли похлёбку. Трудно было сказать наверняка.

— Миски взяли? — спросил Косой.

— Я взял, — Ванька похлопал по заплечному мешку.

— Я тоже.

— И я.

Они продвинулись в очереди. Сашка был последним в их группе. Для него всё было привычным. Подходишь, протягиваешь миску, получаешь полный черпак каши, кусок чёрного хлеба, да деревянную ложку. Быстро, без разговоров, без церемоний. Солдат в фартуке даже не посмотрел на его маску — тут таких чудаков выше крыше, просто плюхнул каши, бросил хлеб и кивнул на следующего. Юноша отошёл в сторону, пропуская следующих в очереди.

Его группа уже устроилась за столом в глубине барака.

— Санька, мы тут! — окликнул Борис и добавил тише. — Он чё, из-за маски нихрена не видит?

На самом деле «Воробей» собирался поесть в одиночестве. Но раз его позвали, придётся идти. И направился к остальным.

— Странный он, — пробормотал Гриша.

— Есть такое, — тихим голосом согласился Косой. — Чур, если он помрёт, арбалет мой. Отбирать у пацана точно не стану. Но если откинется, то без обид, ребзя, эту хреновину я приметил первый.

— Вот ты — жучара, — усмехнулся Боря.

Юнец подошёл к ним и сел на край скамьи. Поставил миску. После чего под взглядами «команды» отстегнул нижнюю часть маски — та держалась на кожаных ремешках по бокам. Часть с клювом воробья отъехала вбок, открыв рот и подбородок. Верхняя часть же осталась на месте.

Его компаньоны уже видели подобное в дороге, когда паренёк ел. А вот несколько наёмников, ужинавших напротив, покосились с любопытством, но в итоге, видя, что странный паренёк никак не реагирует на их пристальные взгляды, и сами потеряли интерес.

Сашка попробовал кашу. Густая, пресная, с комками. Из дешёвой крупы, сваренной на воде без соли и масла. Сытно, но невкусно. Впрочем, в штрафбате он ел и хуже. По сравнению с той эта каша была деликатесом. Вот что значит быть наёмником.

Ел он медленно, не торопясь. По сути, никакого режима не было. Всё чему должны были придерживаться контрактники — комендантского часа, а так — делай что хочешь. Хоть спи, хоть тренируйся, хоть филонь, лишь участвуй в битвах. В остальное же время — твари что душе угодно.

Вокруг велись десятки разговоров, звенели миски, скрипели скамейки. Барак был забит под завязку. По соседству особенно громко болтали группа из пяти человек. Крепкие, небритые мужики лет тридцати-сорока, явно опытные бойцы. Один со шрамом через переносицу, другой без двух пальцев на левой руке, третий с обожжённым лбом. Ветераны. Они болтали, не обращая ни на кого внимания.

— Слышали, Чёрный Бык тоже будет, — проговорил тот, что со шрамом, запивая кашу вином из фляги.

— Серьёзно? — беспалый присвистнул. — Ну даёт. Думал, он уже на покое.

— Покой для мёртвых. А Бычара ещё поживёт. По слухам, ему предложили десять тысяч за одно только участие. Плюс процент с добычи.

— Охренеть, — третий покачал башкой. — За такие бабки и я бы из могилы встал.

— А где он? — спросил четвёртый, молодой с рыжей бородкой. — Что-то не заметил его в лагере, да и остальных знаменитостей.

Ветеран со шрамом фыркнул, чуть не подавившись кашей.

— Ну ты дал, Олежка! Что им со сбродом вроде нас тут ютиться? Они — элита, мастера и магистры. Для них построили отдельные павильоны с нормальными кроватями, вкусной жрачкой и, наверняка, прислугой. Думаешь, Чёрный Бык будет жрать эту бурду? — Он ткнул ложкой в миску с отвращением. — Им там жареное мясо подают, вино французское, ещё и баб небось.

— Справедливо, в общем-то, — пожал плечами беспалый. — Магистр в бою стоит сотни обычных практиков. А то и две. За это и платят соответственно. И условия дают.

— Завидуешь? — усмехнулся со шрамом.

— Не-а. Я — реалист. Знаю своё место. Обычный адепт второй ступени. Для больших высот не рождён. Зато живой пока, и это главное.

— Мудро, — кивнул тот. — Знать своё место — половина успеха в нашем деле.

Они замолчали, сосредоточившись на еде.

Александр откусил кусок хлеба — чёрствый, жёсткий, но съедобный.

— Жаль, Ненормального Практика не увижу, — вдруг сказал молодой с бородкой.

— А что его видеть? — хмыкнул со шрамом.

— Ну как, он же, говорят, был гением нового поколения. — ответил молодой.

«Воробей» приподнял бровь, продолжая ужинать.

— Да присказки это всё, Олежка, — махнул рукой беспалый. — Пропаганда имперская. Не мог пацан столько всего сотворить, сколько ему приписывают. Форт Дредноут взял? Ага, конечно, один. А три тысячи солдат что там делали, сабантуй устроили? Турнир академий выиграл? Ну так там все дети малые были. Это не настоящие бои. В общем, и всё в таком духе, — Он фыркнул. — Верю, как же.

— А я слышал другое, — встрял тот, что с ожогом. — Дескать, он в Петербурге буквально бился насмерть в своём же доме. И прикончил кучу практиков. Там целый отряд охотников на него напал. Вроде бы семьдесят человек, или восемьдесят. Все погибли. И он тоже.

— Семьдесят практиков? — фыркнул шрамоватый с сомнением. — Слушай, я сам двадцать лет по войнам хожу, видел всякое. Но чтобы восемнадцатилетний сосунок семьдесят профи завалил… — и покачал головой. — Не верю. Физически невозможно.

— Согласен, — кивнул беспалый. — Наверняка руководство просто решило, что слишком заврались с этим Ненормальным Практиком. Раздули легенду для поднятия морального духа войск, а потом не знали, как с неё слезть. Вот и придумали красивую смерть. Мол, он был такой гений, а тут — бац! Ой, а он умер. Но зато как! Один против сотни! Героически! — и сплюнул на пол, попав точно между досок. — Абсурд полный. Пропаганда и ложь.

— Может, паренёк тот и правда был сильным, — неуверенно буркнул молодой. — Всё-таки столько свидетелей было. И на турнире его видели тысячи. И форт Дредноут правда взяли.

— Форт взяла армия, — терпеливо объяснил шрамоватый. — А Ненормальный Практик был одним из них. Да, может, отличился. Может, и правда талантливый был. Но все эти байки про то, что он один пачками народ укладывал… — и махнул рукой. — Сказки для детей. Для поднятия духа. Мол для простофиль, чтобы верили, что из простого народа может выйти великий герой. Политика, парень. Вот и всё.

Разговор снова стих.

Сашка же доел кашу, дожевал хлеб. Странное чувство. Сидеть в двух метрах от людей, обсуждающих твою смерть. Слышать, как одни превращают тебя в легенду, другие сомневаются, третьи вообще считают выдумкой имперской пропаганды. Наверное, он должен был ощутить гнев или обиду. Или хотя бы желание доказать этим скептикам, что они ошибаются. Но ничего такого он не чувствовал. Только лёгкое удивление. Ведь даже не думал, что стал настолько популярным. По сути-то он никогда не стремился к славе. Просто делал то, что считал нужным. Побеждал тех, кого нужно было победить, и просто-навсего выживал там, где другие погибали. А всё остальное — турниры, титулы, восхищения или сомнения… всё было побочным эффектом, сопутствующим шумом, который его мало интересовал.

Он пристегнул нижнюю часть маски обратно. Ремешки щёлкнули, клюв воробья вернулся на место. Сам же подумал:

«Интересно. А что будет, когда Ненормальный Практик вернётся?»

И поднялся со скамьи.

— Сашка, ты всё уже что ли? — спросил Степан.

— Ага.

— Шустрый какой, — улыбнулся Косой. — Ты это, Санька, за арбалетом-то приглядуй.

— Ага.

Юноша прошёл к выходу. Ополоснул миску в баках с водой для мытья посуды, сунул ту обратно в заплечный мешок вместе с ложкой и вышел наружу.

Воздух снаружи ощущался свежим после духоты барака. До комендантского часа оставалось несколько часов — вполне достаточно, чтобы прогуляться, да получше осмотреться. Так что Сашка, поправив за спиной арбалет, пошёл гулять по лагерю.

Жизнь вокруг, конечно, кипела. У палаток горели костры, возле которых грелись наёмники. Кто-то играл в кости, азартно выкрикивая ставки. Другие чинили снарягу. Третьи уже храпели в своих палатках, набираясь сил перед завтрашним боем. Где-то играла губная гармошка, а по соседству напевали старинную песню о войне.

Александр свернул в сторону, где, по словам Малинина, должны были находиться туалеты. И действительно, через несколько минут увидел длинные деревянные сараи с брезентовыми стенками. От них исходил характерный запашок, коий не спутаешь ни с чем другим.

Неподалёку от входа, под горящим эфирным столбом, болтали группа женщин. Все курили самокрутки, что-то негромко обсуждали. Несложно было определить тех как бывалых наёмниц — по потрёпанной одежде, оружию на поясах, и конечно же, боевым шрамам.

Первая — рыжая, широкоплечая бабенция лет под сорок, с короткими волосами и татуировкой змеи, обвивающей шею. Крупная, мускулистая, привыкшая держать меч. На поясе внушительный тесак в потёртых ножнах. Вторая — худощавая, с длинной тёмной косой и шрамом, пересекающим левую бровь. Лет под тридцать пять, с острыми чертами и настороженным взглядом. За спиной торчал колчан со стрелами. Третья — была куда более приземистая, плотная, с квадратным лицом и кулаками, как у боксёра. На поясе связка ножей разного размера. Самая молодая — четвёртая. Около тридцати, но с таким жутким взглядом… В целом, конечно, симпатичная, но глаза будто говорили: «Не подходи, если жизнь дорога».

Рыжая первой заметила Сашку, идущего к туалетам. После чего ткнула локтем в бок соседке.

— Гляди-ка, Лизка, — произнесла она с усмешкой. — Какой интересный экземплярчик. Как раз в твоём вкусе, да?

Худощавая с косой повернула голову и оценивающе оглядела юношу с ног до головы. Чёрная накидка с капюшоном. Серые штаны. Высокие чёрные сапоги. За спиной арбалет, а на лице гротескная маска воробья.

— О, боженьки, — протянула она, выпуская дым через нос. — Откуда такой птенчик нарисовался?

— Воробей, кажись? — Рыжая расхохоталась. После чего произнесла громко, обращаясь к Сашке. — Ты серьёзно, паренёк? Не орла выбрал, не ястреба и не сокола, а воробья? Ну, умора!

Юноша же, не обращая на них внимания, встал в очередь. Благо та была небольшой, всего три человека.

— Может, он уродливый под маской? — громким голосом предположила Лизка, затягиваясь самокруткой.

— Или вообще девка, — хмыкнула квадратнолицая басом. — Сиськи прячет под одёжкой и голос ломает. Бывает такое. Я одну такую знала, работала под видом мужика. Пока в бане не раскрылась.

— Ну-ка, ну-ка, — рыжая оттолкнулась от столба и сделала пару шагов к Сашке. — Что молчишь, воробушек? Ты же нас слышишь. Язык проглотил? Или в штаны уже навалял?

Тот медленно повернул голову так, чтобы маска воробья смотрела прямо на неё пустыми прорезями глаз. Помолчал секунду-другую, отчего создалось странное напряжение. Потом спокойно, даже весело произнёс:

— Чик-чирик, девчули.

Секундная пауза. И рыжая расхохоталась так громко, что проходящие мимо обернулись.

— Ахаха! Кха-ха! — Она давилась от смеха дымом сигареты. — Блядь, Лизка, ты слышала⁈ Чик-чирик! — и повторила, смеясь. — Ну ты и даёшь, воробушек! Мне нравится этот пацан!

Остальные тоже засмеялись. Лиза улыбнулась, при чём искренне, что было для неё редкостью, и одобрительно кивнула:

— Чувство юмора у птенчика есть. Это хорошо. Значит, мозги работают. А с мозгами на войне шансов выжить больше.

— Чувство юмора не гарантирует то, что воробушек не обосрётся завтра в бою, — Квадратнолицая прищурилась, но уже без прежней агрессии. — Ты же не удерёшь при первой же атаке, чирикая, а? Пацан?

Тот пожал плечами.

— В бою и увидите, мадам. Может, я вообще летать умею.

И это вызвало новый смех.

— Ой, бля, не могу-у, — протянула рыжая с улыбкой. — такой уверенный! И с чувством юмора. Ладно, паренёк, проходи, не будем тебя задерживать. Только смотри — если на поле боя за нашими юбками прятаться будешь, мы тебе эту маску в задницу засунем и перья выдерем. Понял?

— Понял, — кивнул Санёк.

Лизка улыбнулась. Какой интересный малец однако.

— Ладно, лети уже, воробушек. Дела у тебя, небось.

— Ага, — и он прошёл в туалет.

Перед сами входом его окликнула рыжая:

— Эй! Воробей! Если завтра выживешь и не опозоришься, заходи к нам на огонёк! Мы в секторе В, палатка номер тридцать семь! Нальём тебе за храбрость! А может и покажем чего! — и подмигнула.

Юноша поднял руку, показывая, что услышал, и зашёл внутрь туалетного барака.

— Забавный парень, — хмыкнула Лизка.

— Молчун, но с искоркой, — согласилась квадратнолицая. — Может, и правда не из трусливых.

— Посмотрим, — подытожила рыжая. — В бою все маски слетают. И с лиц, и с душ. Там видно будет, каков воробушек наш на самом деле.

Сашка же прошёл мимо ряда деревянных перегородок, за каждой полевые нужники, известные человечеству с незапамятных времён. Воняло тут конечно, не дай Боже. Но что поделать. Да и свободная кабинка сразу нашлась. Юноша зашёл, прикрыл хлипкую дверцу. Справил естественную нужду быстро, без излишних церемоний. Не хрен в подобных местах медитировать. И свалил на выход.

Квартета наёмниц уже не было — ушли восвояси. Ну и хорошо. Болтать больше положенного всё равно не хотелось. А вот прогуляться ещё немного перед сном — самое-то. Так что он побрёл по импровизированным улочкам меж палаток. Сам лагерь находился на относительной высоте, а потому отсюда неплохо проглядывался лагерь британцев. Куда больший чем их, и явно более обжитый. Привыкли наши всё делать в последний момент. Наверное, и лагерь сооружали впопыхах. Так уж заведено у нашего народа, и ничего с этим не поделать. Хорошо — это или же плохо, одному только Богу известно. Однако, раз Империя всё ещё существует и успешно ведёт войну, значит умение всё делать в последний момент — не такое уж и дурное, верно?

Юноша смотрел на далёкие горящие огни.

Завтра две армии. Две громадины столкнутся лоб в лоб. Восемьдесят тысяч человек, большинство из которых через день-два погибнут. В крупных подобных сражениях потери обычно составляли от двадцати до пятидесяти процентов с каждой стороны. Иногда больше. Что значит из восьмидесяти тысяч живыми останутся в лучшем случае пятьдесят. В худшем — тридцать. Выходит, в Долине Мёртвых Костей прибавится пятьдесят тысяч трупов.

Воробей медленно выдохнул, видя, как дыхание на морозе превращается в пар.

Война. Старая как мир. Но, почему-то, неизбежная часть человеческой природы. Неуж-то нельзя жить как-то иначе?

Он постоял ещё немного, оценивая духовным зрением рельеф долины, отмечая возможные позиции для стрельбы. После развернулся и пошёл обратно в свой сектор.

…

Ванька лежал с открытыми глазами, глядя в потолок. Степан, сидя на своей подстилке, затачивал нож.

— Вернулся? — поднял он голову, услышав, как Александр входит.

— Угу, — отозвался тот, снимая сапоги и ставя у изголовья.

— Долго ты гулял. Где был?

— Осматривал лагерь. Поднимался на холм, смотрел на долину.

— И как впечатления?

— Масштабно, — коротко ответил юноша, устраиваясь на своей подстилке. — Очень масштабно. И очень серьёзно.

Ветеран кивнул, продолжая заточку. Звук мерный, успокаивающий. Шшш-шшш-шшш.

— Сашка, — позвал Иван юношу через минуту.

— М?

— Ты боишься? Боишься битвы?

Александр помолчал, раздумывая над ответом. Всё-таки Иван — новичок, не смотря на его возраст.

— Боюсь. Но больше самой смерти боюсь умереть глупо и бессмысленно.

Степан усмехнулся.

— Верные слова говоришь. юноша. Так что, Ваня, попусту не рискуй и действуй с головой.

— П-понял, — кивнул тот.

Они замолчали. Снаружи слышались голоса патрульных. И вскоре всё стихло.

Юный «Воробей» закрыл глаза и заставил себя расслабиться. Нужно отдохнуть. Завтра будет долгий день. Очень долгий. И несомненно, опасный…

Примечание: ребят, практически 77к знаков за 8 дней) Учитывая, что текст довольно сложный — нужно было показать слишком много точек зрения персонажей на произошедшее, пережить каждую эмоцию, то считаю вполне себе ХОРОШИЙ ТЕМП!)))))))) А дальше нас ждёт МОЧИЛОВО! НАКОНЕЦ-ТО!))) Немного устал от драмы)))))))))))))))) Сколько кофе выпил! Кстати, какая из реакций персонажей на смерть Ненормального Практика вам понравилась больше всех?(это не байт на комменты!:D)

Итак. Думаю, осталось две БОЛЬШИХ главы до конца тома. Скорее всего, выпущу их вместе)