Ненормальный практик 6

Глава 2

Утро. Не сказал бы что раннее, учитывая, что не спал, и всё же, семь утра — есть семь утра.

Застёгиваю пуговицу на воротнике рубашки. Белая, свежая, не знаю откуда её взяла Марьяна, может в вещах бывшего хозяина Моргунова? Впрочем, пахла та опрятно и свежо. У нас, оказывается, один размер. Удобно. Особенно учитывая, что все мои шмотки пропитаны кровью после ночных приключений.

— Наследник? — Марьяна заглядывает в кабинет. — Советники собрались в гостиной. Ждут вас.

— Сейчас спущусь.

Она кивает и исчезает. Слышу её торопливые шаги на лестнице. Она тоже не спала этой ночью. Помогала готовить особняк к финальному представлению.

Смотрю в окно. Снег валит крупными хлопьями, покрывает двор белым саваном. Красота. Перевожу взгляд на своё отражение в зеркале. Выбрит, причёсан, тёмные круги под глазами не так заметны. Выгляжу вполне прилично для человека, который всю ночь устанавливал ловушки-контуры и минировал собственный дом. Не забавно ли? Большинство аристократов тратят годы, обустраивая родовые гнёзда. А я за одну ночь превратил своё в бомбу. Десять ящиков эфирита уже распределены по ключевым точкам. А ещё смодифицировал барьер и создал самый большой контур-детонатор, который только мог. Помимо этого — кучу ловушек на каждом этаже — и паралитические, и взрывающиеся, и капканы. В общем, разгулялся на полную. Особняк готов к последнему бою. И последнему фейерверку.

Что до «отступных», так сказать, в подвале уже упакованы ящики с излишками эфирита — те, что вывезу с бабушкой. Сорок ящиков чистейших кристаллов. Целое состояние. Моё наследство от Моргунова и билет в новую жизнь. Больше и не нужно. Конечно, тут хватало и серебра, но я не жадный, хватит и эфирита.

Поправляю воротник.

Что ж.

Время играть последний акт князя Северова.

Смешно, конечно. Восемнадцать лет не знать о титуле. Вчера узнал. И вот уже отрекаюсь. Прямо спидран отречения от престола. Принц Гарри обзавидовался бы.

Выхожу из кабинета. Спускаюсь по лестнице.

Итак. Этот день последний для меня. Для ПРЕЖНЕГО МЕНЯ. Больше никакого Александра Волкова? Или Александра Северова? Выходит так. Конечно, не проживи я прошлую жизнь, вряд ли бы решился на подобное. Но, переродившись, начинаешь относиться к жизни совсем иначе. Не сказал бы, что для меня это всё — игра. Только если отчасти. Интересная, опасная, и я хочу познать её со всех сторон. Быть в ней Волковым или Северовым. Ненормальным практиком. Или ещё кем-то. Всё это как одежда, которую примеряешь живя. И как Волков я собираюсь выполнить данные обещания, а как Северов — отомстить за предков Сашки. А после… После может поживу как Александр Русин? Как тот, кем я был. Посмотрим. Интересно, что для тех троих внизу — сейчас всё происходящее и есть жизнь. Они отдали десятилетия служению мёртвому княжеству. Растили детей с мыслью, что однажды вернётся законный князь. Копили силы, связи, деньги. И вот он я — их долгожданный наследник. Который через пару минут пошлёт их всех нахер. Культурно, конечно. Вежливо. Но суть не изменится. «Извините, ребята, но ваша мечта — чушь. Живите дальше без меня.» Как-то так.

Останавливаюсь перед дверью в гостиную. Слышу голоса. Спорят о чём-то. Небось, прикидывают, как лучше уговорить меня возглавить восстание. Наивные старики.

Толкаю дверь.

И прохожу внутрь.

Они сидят у камина, как три статуи из забытой эпохи.

Полковник Морозов — седой вояка лет шестидесяти, спина прямая как штык лопаты, усы подкручены по-гвардейски. Смотрит на меня, не моргая, как на воскресшего сына. Его собственный погиб при обороне Северной столицы. Марьяна рассказала.

Рядом с ним купец Трофимов. Толстяк с тройным подбородком и глазами-бусинками. Перебирает пальцами золотую цепочку от часов. Нервничает. Ещё бы — он ведь рискует больше всех. Его торговая империя построена на старых северных связях. Раскроется тайна — потеряет всё.

Позади них — Графиня Шувалова. Высохшая старуха в чёрном. Моя четвероюродная тётка, если верить генеалогии. Сидит с осанкой, будто проглотила полено. На костлявых пальцах сияют перстни.

Все трое смотрят на меня с каким-то религиозным экстазом, что ли. Будто я не восемнадцатилетний пацан в мятой рубашке, а спустившийся со второго этажа император. Тут же трое поднялись. Синхронно, как по команде.

— Ваше сиятельство! — Морозов вытягивается по струнке, рука летит к виску.

И вот тут понимаю масштаб звиздеца. В глазах старого вояки застыли слёзы. Настоящие, мужские, которые он изо всех сил пытается сдержать.

— Садитесь, — говорю спокойно, проходя к камину. — Все садитесь. И давайте без этого.

Но они продолжают стоять. Смотрят. Морозов изучает моё лицо, будто пытается найти черты отца или деда. Трофимов потеет, пятна расползаются под мышками дорогого сюртука. Графиня же смотрит иначе. Оценивающе. Как ювелир на камень неясного происхождения.

— Серьёзно, садитесь, — повторяю, наливая себе коньяка из графина. — Это приказ, если хотите.

Садятся. Медленно, неохотно. Будто боятся, что исчезну, если отведут взгляд.

Делаю глоток. Коньяк обжигает горло. Французский, выдержанный. Моргунов знал толк в выпивке. Жаль, не знал толк в том, с кем вести дела. Иначе не лежал бы сейчас на кладбище. Впрочем, не мне его судить, учитывая чем закончилась моя прошлая жизнь.

— Итак, — поворачиваюсь к ним, облокачиваясь на каминную полку. — Благодарю, что вы трое здесь.

— Остальные тоже хотели прийти, ваше сиятельство, — начинает Трофимов, промокая лоб платком. — Еле удержали. Многие узнали, что вы живы. Не смогли усидеть дома.

— И сколько человек знает?

— Человек сорок, может, пятьдесят, — отвечает графиня. — Самые верные. Те, кто лично присягал вашему деду.

Пятьдесят человек. Часть из которых сейчас наверняка могут сидеть по кабакам и шептаться о воскресшем князе. Через пару дней об этом будет знать половина Петербурга. Впрочем, будет уже неважно.

— Понятно.

— Простите, ваше сиятельство, — Морозов встаёт опять, правильно понял мой недовольный тон.

— Садитесь, полковник. И хватит вскакивать по любому поводу.

Он кивает и садится. Смотрит на меня с такой надеждой, что хочется сбежать через окно.

Ставлю стакан на камин.

— А теперь. Послушайте все трое. И постарайтесь услышать. Не то, что хотите, а то, что именно говорю. Готовы?

Они переглянулись, затем медленно кивнули.

И продолжаю:

— Раз мы друг друга поняли, то услышьте. Княжество мертво. Род Северовых окончен. Я не подниму восстание и не поведу людей на смерть.

Тишина.

Долгая, затянутая. Каждый из советников переваривал услышанное.

— Но… вы же живы, — Трофимов говорит это так, будто объясняет нелепую истину ребёнку. — Если наследник жив, род не пресёкся. По всем законам…

— По каким законам? — приподнимаю бровь. — Имперским? Они не признают мёртвое княжество. Международным? Британия владеет Севером уже семнадцать лет. Божественным? Бог что-то молчал, когда резали мой род.

Они умолкли.

Вздыхаю.

— У вас какие силы? Реальные, готовые к бою?

— Восемьсот штыков в моём полку, — Морозов выпрямляется. — Все наши. Обученные, вооружённые.

— Восемьсот… — медленно повторяю и смотрю ему в глаза. — Против скольких? Против британского экспедиционного корпуса в тридцать тысяч? Или имперской армии, которая задавит любое восстание?

— Если поднять знамя, многие примкнут, — графиня произносит тихо, но так упрямо. — Северные деревни помнят…

— Что помнят? Сказки о добром князе? Большинство из них родились или выросли уже под британским флагом. Для них я никто. Призрак из бабушкиных россказней, не более.

— Но долг перед вассалами… — Морозов сжимает кулаки.

И меня коробит, так сказать.

— Долг? ДОЛГ? — бросаю на него взгляд. — Какой, блядь, долг? Вы семнадцать лет делали вид, что меня не существует. Где были эти вассалы, когда я рос сиротой? Где были, когда меня чуть не прикончили в академии? Когда отправили в штрафбат за преступление, которого не совершал?

Молчат. Отводят глаза.

— Вот именно. Молчали. Потому что свои задницы дороже. И это нормально. Это человечно. Но не надо теперь размахивать долгом и честью.

— Мы не могли действовать открыто… — начинает Трофимов.

— Конечно, не могли. И я вас не виню. Серьёзно. У вас семьи, дела, свои жизни. Зачем рисковать ради мальчишки, который может и не выжить? Так ведь?

Наливаю себе ещё коньяк.

— Но предатели… — произносит Морозов угрюмо. — Демидовы, Орловские, Соболевы. Они должны ответить.

— И ответят, — смотрю ему в глаза. — Это моё личное дело. Я найду их всех. И убью. Но не под знамёнами Севера. Не втягивая в это тысячи невинных.

Графиня бурит меня взглядом. Долго. Затем прищуривается и спрашивает:

— Когда?

— Когда сочту нужным. Через год. Через десять. Но это случится. И уверен, затрачу на это меньше семнадцати лет, которые на это были у вас.

Она кряхтит от такого укола, затем молча кивает, дескать одобряет. Вот спасибо.

Сам же бросаю взгляд в окно. На крыше напротив сидит наблюдатель из «Тени». Не прячется даже.

— Видите того типа? — спрашиваю, не оборачиваясь.

— Где? — Морозов осторожно подходит к окну.

— Крыша напротив. В белом маскхалате.

— Вижу. И кто это?

— Военная разведка. А в доме слева — Тайная канцелярия. И все следят за мной. Круглосуточно.

— Но почему они следят за вами, ваше сиятельство? — занервничал пуще прежнего Трофимов.

Подхожу к камину, беру кочергу, ворошу угли. Искры взлетают в дымоход.

— Потому что я полезен. Пока что. Но стоит мне заикнуться о независимости Севера — и я из полезного превращусь в мятежника. А вместе со мной и все, кто рядом.

Трофимов с опаской сглотнул, наверняка проклиная всех Богов, что каким-то чудом сохранили жизнь наследничку, коему уготовано было умереть.

Морозов же твёрдо заявил:

— Мы готовы рискнуть.

Похоже, вояка даже не замечает, что не все столь самоотверженны как и он. Перевожу на него взгляд и говорю с абсолютно серьёзными видом:

— А я нет. Не хочу отправлять на смерть тысячи людей ради призрачной мечты. Хватит. Слишком много людей уже погибло за княжество.

— Тогда как нам быть? — графиня смотрит прямо в глаза.

— И что нам делать? — Трофимов вытирает лицо промокшим платком. — Всем тем, кто ждал?

Молчу, кручу в руках стакан с коньяком. Выпиваю залпом. Горло дерёт.

Что им делать… Что им делать. Восемнадцать лет сидели тише воды, ниже травы, а теперь «Ваше сиятельство, поведите нас!» Бред сумасшедших. Серьёзно, какого чёрта? Когда Сашку отправили в больницу — где были эти защитники рода? Когда меня уже в штрафбат — кто помог? Никто. Потому что боялись. Боялись, что их раскроют. Боялись попасть в мясорубку. Так пусть и дальше делают вид, что всё как прежде. Так ведь всем удобней. Не могут смириться с совестью? Или может боятся, что их клуб интересов по восстанию Севера распадётся, как только помрёт последний из Северовых? Скорее всего. Пф. Ладно, если подумать, они хоть и могут быть назойливы, но я без особого труда могу справиться с их кружком восстания и направить в нужное русло при необходимости, может даже спасти жизни тысячам, не дав им броситься слепо в пламя. А ещё, у них есть ресурсы. У Морозова как минимум военные поставки своему полку. У Трофимова — баржи, склады, наверняка и контрабандные каналы. У старухи Шуваловой связи при дворе и грязные секреты половины аристократии.

Может ли всё это пригодиться? Может.

Подкидываю дров в камин, сидя под их внимательными взглядами.

Если так прикинуть объективно. Суть нашего взаимодействия проста. Они просто-навсего хотят использовать меня как знамя. Неважно кем был бы я, хоть Вася Пупкин. Для них наследник всего лишь необходимый элемент в подковёрной игре. Однако, в свою очередь, я ведь тоже могу использовать их как инструменты. Взаимный паразитизм в чистом виде? Почему бы и нет! Они преподносят, что я, якобы, их спаситель? Пусть. Надеются на возвращение князя? Отлично. Готовы ждать десять лет и больше? Зашибись. За эти десять лет я стану таким монстром, что буду способен в одиночку вырезать британский генштаб. Не ради их потерянного княжества. Просто потому, что смогу. Предатели — Демидовы, Орловские, Соболевы сдохнут в любом случае. Это личное. Они убили семью пацана. Значит, должны получить по заслугам. Простое возмездие. Но вести десять тысяч идиотов на самоубийственную войну? Увольте. Я не альтруист и не романтик.

Н-да уж. Вот так судьба. Восемнадцатилетний пацан, которому навязывают роль мессии. Охренительно. Попал бы ты, Сашка. Хотя, по чесноку, вряд ли бы дожил до этого дня и умер ещё в больнице. Ну, или после. Игнатушка точно прирезал бы, и на этом всё. Ни княжеского титула, ни солдат. Так что, очевидно, этим троим плевать на Александра Волкова как личность. Им нужен Александр Северов как символ. Болванчик с нужной фамилией. Который вырос, но пока что несильно отрастил клыки и им можно ещё манипулировать. Я для них — ходячий флаг. Не более. Что ж, они для меня тоже просто — полезные идиоты. Справедливый обмен.

Убираю кочергу.

Итак. План прост. Даю им надежду. Пусть сидят тихо и ждут «возвращения князя». Использую их ресурсы для эвакуации бабушки, и сбора информации о предателях. Исчезаю. Начинаю новую жизнь. Набираюсь сил. Разбираюсь с предателями. А если через десять лет окажется выгодно использовать имя Северова — использую. Если нет — ну и хрен с ним. Такой вот расклад. Они получат возмездие за убитых в любом случае. Ещё и бабулю будут охранять всё время моего отсутствия. Нормальный расчёт? Вполне. Каждый в выигрыше. Да, я не герой. И не князь. А просто Ненормальный Практик, что идёт своей дорогой. Пусть попробуют остановить — собью, хе-х. Единственная, кто смогла меня чуток сбить с пути — Корнелия. Наверное, потому что я был слишком добр к ней? Возможно. Люди часто воспринимают добро как слабость. Может пора действительно показать этому миру ЗУБЫ? А? Выдержит ли меня он? Хе-х. Ладно. Всему своё время. И время кусаться по-настоящему пока не подошло.

Разворачиваюсь от камина к ним:

— Слушайте внимательно, советники Северного Княжества, и запоминайте каждое слово. Потому что повторять не буду.

Они подаются вперёд. Синхронно, как три марионетки на одной нитке.

— Завтра ночью барон Волков погибнет. Взрыв уничтожит весь особняк. Тел для опознания не останется.

— Что значит умрёт? — графиня непонимающе переспрашивает.

Н-да, так-то хороший вопрос. Что ж, придётся рассказать. Хотя бы часть правды.

— На меня идёт охота. Британские наёмники, и не только. Около сотни человек. Награда около тридцать тысяч золотых за мою голову.

Морозов вскакивает:

— Ваше сиятельство, мы защитим вас! Мой полк…

— Сядьте, полковник. Ваш полк только подставится. У меня другой план.

И начинаю объяснять. Про охоту на меня. Про взрыв особняка. Последующее исчезновение. При этом не упоминаю кучу параллельных проблем в лице Воронцова, Романовых-Распутиных, тайной канцелярии и прочего-прочего. А может стоило бы? Они тогда точно сами от меня открестятся, ха-х. Зачем им наследник с таким ворохом проблем? Проще найти другого. Какого-нибудь ушлого юнца, готового сыграть роль князька. Вот только, до сих пор не нашли, а значит большинство в совете всё же верны своему слову. В общем, троица всё выслушали в мёртвой тишине. На лице Морозова царило непонимание. Трофимов потел, постоянно вытираясь платком. Графиня… вот кто, кажется, начинал понимать.

— Вы инсценируете смерть, — она первой схватывает суть.

Бинго, ё-моё.

— Именно. Вы, при этом, должны будете действовать по строгому плану.

Все трое внимательно кивнули, и продолжаю:

— Во-первых, ни слова никому о нашей сегодняшней встрече. Вообще никому. Даже самым верным.

— Но люди знают, что мы приехали… — сглотнул нервно Трофимов.

— Скажете, что встречались с моей бабушкой. Она собрала вас, чтобы передать, что наследник жив-здоров, но встретиться не может из-за слежки. И назначила следующую встречу через месяц в… — задумываюсь, перебирая варианты. — В старой часовне святого Николая.

Морозов тихим, задумчивым голосом уточняет:

— Та что в десяти километрах от города? Заброшенная, в лесу?

— Верно. — киваю. — Скажете остальным — нужно подготовить место. Выставить охрану, проверить дороги, организовать безопасность. Займите их.

— Но вы же не придёте… — Трофимов начинает понимать.

— Конечно, не приду. — хмыкаю. — Я буду уже мёртв к тому моменту. Официально. Так что, по сути, народ успокоится. Погорюет с денёк, и продолжат жить своей жизнью. В этом-то и план.

Графиня смотрит на меня иначе и задаёт неожиданный вопрос:

— Вам настолько тяжело, ваша светлость? Может, мы можем как-то облегчить вашу ношу…

Надо же. Впервые за весь разговор кто-то из них спросил, как, собственно, у меня дела?

— Не сказал бы, что всё совсем уж плохо, но как вы слышали, меня называют Ненормальный Практик. Так что, как ни крути, врагов хватает и всё что мне нужно сейчас — время. Время исчезнуть. Стать сильнее. Мёртвого не ищут, понимаете? Империя устремит своё внимание на других перспективных практиков. Британцы прекратят поиски. А я… я стану призраком.

— И что потом? — Морозов вздыхает. Похоже, понимает, что данная наша встреча может быть последней. Ведь кто знает, может я исчезну навсегда? Сгину где-то на краю мира или в жерновах войны. Учитывая моё везение, не мудрено.

— Потом… — делаю паузу. — Когда-нибудь, не знаю когда. Через год, пять, десять лет. Я вернусь. А пока…

Достаю из кармана родовой перстень и протягиваю ему.

— Храните его у себя, полковник.

Тот забирает его. Поднимается и кланяется:

— Это честь для рода Морозовых, мой князь.

Киваю. Уверен, ему не нужно никаких слов мотиваций, порой их отсутствие создаёт куда больший смысл.

Тишина. Смотрю на старика Морозова, перевожу взгляд на толстяка Трофимова, что успокоился, осознав — угрозы его маленькому мирку пока нет, по крайней мере на ближайшие десять лет. Гляжу на графиню. Та тяжело вздыхает. Неужели старушка прониклась к несчастной судьбе племянника. Вот только вряд ли способна что ли бы сделать. Наверняка уже слышала о моей не лучшей репутации после помощи Скворцову. Я же на тот момент, по сути, едва ли не предателем Родины был, это сейчас моё положение иное, вот только злые языки всегда будут помнить, и при случае напоминать. Такова человеческая натура. Нужно просто быть готовым к подобному, всё просто.

— Так что, когда я вернусь, это будет означать, что я готов. — говорю тихо, но так чтобы он прониклись. — Готов не поднять восстание, и не повести людей на смерть, а привести их к лучшей жизни.

В глазах Морозова всё ещё тлеет огонь надежды:

— Вы не отказываетесь от наследия…

— Просто откладываю. — киваю ему в ответ.

— Тогда мы будем ждать, когда вы вернётесь по-настоящему, — кивает уже графиня.

— На том и порешили, — улыбаюсь, переводя беседу в куда более простое русло, затем улыбаюсь, хлопаю по колену и говорю уже другим тоном. — Теперь, когда это вопрос закрыт, поговорим о практических задачах. Моя бабушка и Марьяна должны исчезнуть. Тихо, без следов.

Трофимов тут же смекнул и откликнулся первым:

— Мои баржи послезавтра идут в Архангельск. Устрою им каюты под чужими именами, ваше сиятельство.

— Оттуда — мой человек в порту переправит куда нужно, — подключается графиня.

— Хорошо. Очень хорошо. В таком случае, подготовку можно начать прямо сейчас…

…

Через час во дворе поместья разворачивалось целое представление. Три крытых фургона, запряжённые вереницами лошадей, въехали через ворота. На первом — герб торгового дома Трофимова. Тут же засуетились возницы в ливреях, грузчики в одинаковых рабочих синих фартуках. Всё чинно, респектабельно.

Сам стою у окна кабинета на втором этаже, наблюдаю за спектаклем. Толстяк лично руководит — машет руками, указывает, что грузить. Прямо вошёл в роль. Даже специально громко, на всю улицу, причитает:

— Осторожнее с комодом! Это же красное дерево, времён Петра Великого! Барон Волков продаёт лучшие образцы своей коллекции!

Да, великая распродажа началась. Для наблюдателей из спецслужб всё выглядит естественно. Молодой барон, получивший особняк, распродаёт лишнюю мебель. Обычное дело. На самом деле в фургоны грузят ящики с эфиритом. Сорок штук с чистейшими кристаллами — моё настоящее богатство. Под видом антикварных шкафов и комодов их вывезут на склады Трофимова, а оттуда — на баржи и под охрану вместе с бабулей. Хе-х, она будет прям как дракон охранять кристаллики. Шучу, конечно. Естественно, те будут храниться отдельно и Трофимов будет лично отвечать за них головой. Он, конечно, вряд ли верит слухам, что Ненормальный Практик может быть опасен, вот и узнает, в случае провала. Даже интересно, Кривой с Хромым умудрились сохранить мои бабосики, учитывая возможные последствия. Но это под давлением страха. Сохранит ли купец мои барыши под давлением долга? Что-то мне подсказывает на его совесть уповать не стоит. Но, как говорится, поживём-увидим. Не сохранит мои кристаллы — потеряет всё. Истина в том, что с ним у меня хватит сил разобраться. Так что я спокоен. Занимай деньги тому, у кого можешь их забрать. А лучше — вообще не занимай никому. Простое правило, что работало и в моём мире.

Спускаюсь вниз. В холле суета. Грузчики таскают мебель. Бабушка стоит у лестницы в костюме разнорабочей, на голове — тёмная шляпка. Марьяна рядом, также переодетая под рабочую. Позади два небольших саквояжа — всё их имущество.

Обе, услышав мои шаги, обернулись.

— Внучок…

— Наследник.

— Пойдёмте в малую гостиную, — говорю им. — Попрощаемся без лишних глаз.

В гостиной догорает камин. Бабушка снимает шляпку. Смотрю на её лицо. Постарела за эти дни ещё больше. Морщины глубже, глаза запали. Но взгляд всё также твёрдый.

— Значит, прощаемся, — она говорит это без вопроса. Не спорит. Да и не пыталась хоть как-то отговорить. Поняла, что её внук вырос. Резко. Бесповоротно. И может сам позаботиться о себе.

— Да. Этой ночью барон Волков погибнет, защищая свой дом от британских наёмников. Особняк взлетит на воздух. Вместе со всеми, кто будет внутри.

Она кивает.

— Сашенька… — подходит ближе, берёт мои руки в свои. Сухие, холодные, немного дрожат. — Я не буду тебя переубеждать. Ты уже взрослый, сам принимаешь решения. Но…

— Знаю, бабуль. Буду осторожен. Не переживай.

— Нет, выслушай, — она сжимает мои ладони крепче. — Я прожила долгую жизнь. Видела, как рушатся империи, гибнут династии, предают друзья. Но знаешь, что я поняла. Выживают не самые сильные. Даже не самые хитрые. Выживают те, кто помнит, ради чего живёт.

— Я запомню.

Она грустно улыбается:

— Хорошо, если так. Чтобы ни случилось в твоей новой жизни, я всегда буду ждать тебя, — она отпускает мои руки. — Сколько бы времени ни потребовалось на твоё дело. Год, десять лет, двадцать. Я буду ждать.

Обнимаю её. Осторожно. Боюсь сломать хрупкие кости. И шепчу ей на ухо кое-что, что только она должна знать. Она замирает и обнимает меня крепче.

Сам же обычным голосом уже произношу:

— Береги себя, ба. И не геройствуй. Если что, сразу к Трофимову. Пусть раскошеливается на все твои хотелки. Не хватит, можешь продать пару ящиков моего эфирита, — и подмигиваю.

Она уже улыбается, теперь зная, что мы ещё увидимся, хватает меня за щеку:

— Не учи учёную, практик ты мой ненормальный, и вообще, лучше сам бы себя поберег, — после чего отстраняется, поправляет мой воротник. Так по-домашнему, что иногда кажется, будто реально могла стать моей родной бабулей. Надевает шляпку обратно: — До встречи, Сашенька.

— До встречи, бабуль.

Она выходит. Остаёмся с Марьяной.

Та стоит у двери, смотрит в пол. Понимаю, за пролетевшие сутки между нами установилась странная близость. Не любовь, не привязанность. Скорее, понимание. Два человека, играющих свои роли в нелегкой судьбе.

— Ваш парадный мундир готов, — произносит она тихо. — Вычистила, отгладила. Погоны начистила до блеска. Висит в вашей спальне.

— Спасибо.

— Ещё оставила на тумбе документы на дом в Сочи. На всякий случай. И деньги. На первое время хватит.

— Марьяна.

— И карту, — продолжает она, не давая вставить слово. — Отметила безопасные маршруты к границам. Если придётся бежать быстро.

— Спасибо.

— Не стоит благодарностей, ваше сиятельство. Это моя работа. Была работа. Служить дому Северовых.

Поднимает взгляд. В голубых глазах и печаль и понимание.

— Знаю, вы не желаете быть князем Севера, — говорит она очень тихо. — Как и бароном Волковым. После встречи с вами, — смотрит она мне в глаза. — Да, той самой, на ярмарке, я поняла, вы более опасный, чем многие считают. Надеюсь, что если этой ночью кто-то и выживет в этом особняке, то это будет ни князь. И не барон. А тот, кого называют Ненормальным Практиком, ваше сиятельство.

— Марьяна…

— Берегите себя, — она внезапно прижимается, целует меня в губы. И спешно выходит.

Даже не знаю, что думать. Ненормальный Практик, живи? Признаюсь, даже каплю пробрало. Она будто увидела суть, кто я. Хотя, эти все женские чары… бр-р-р… вечно дамы всё усложняют. Надо просто расслабиться.

Подхожу к окну. Грузчики заканчивают загрузку. Бабушка и Марьяна садятся в повозку. И вереница, вместе с Трофимовым во главе, выезжает за ворота. Бабуля выглядывает в последний момент. Киваю ей.

Всё.

Последние часы моей нынешней жизни подходят к концу.

Остаётся лишь выйти в свет.

Бал у принца Виктора. Не люблю я это дело, но раз это мой последний бал в этой жизни, почему бы и нет?