Ненормальный практик 6

Глава 4

Зимний дворец. Половина восьмого вечера

Карета за каретой подкатывали к парадному входу. Самые дорогие. Самые шикарные. Произведения искусства, запряжённые племенными лошадьми. Из них выходили, как говорят, богатые и знаменитые. Дамы в мехах улыбались. Кавалеры с идеальными прическами помогали им подняться по ступеням. Швейцары, затянутые в форму так туго, что, пожалуй, едва могли дышать, распахивали дверцы с отрепетированной грацией.

— Их сиятельства князь и княгиня Долгоруковы! — возвещал церемониймейстер ярким, певучим голосом.

— Его превосходительство граф фон Штерн, посол Австро-Венгерской империи, с супругой!

— Их превосходительства барон и баронесса Врангель!

В бальном зале уже собрались прибывшие ранее гости. Дамы в платьях стоимостью в петербургские квартиры, грациозно обмахивались веерами, обсуждая наряды друг друга с милыми улыбками и, конечно же, «дружескими» ядовитыми комментариями. Куда ж без них. Кавалеры, увешанные орденами как новогодние ёлки, обсуждали политику, войну, женщин и последние скандалы. Оркестр проверял инструменты. К мероприятию всё было готово. Полы натёрты до блеска. Огромные зеркала в золочёных рамах удваивали пространство, создавая иллюзию бесконечности. С потолка свисали хрустальные люстры размером с крестьянскую избу — каждая весила больше тонны и сверкала как огромная звезда.

Виктория Александровна Державина находилась в окружении своих курсанток, как генерал среди адъютантов. Изумрудное платье заманчиво подчёркивало её песочную фигуру, не нарушая при этом границ приличий, хотя и балансируя на самой их грани. Наверняка один из её особых боевых нарядов. Екатерина Чернышевская и Елизавета Румянцева держались немного позади. Обе в белых модных платьях, так как белый — традиционный цвет для незамужних девиц их возраста.

— Виктория Александровна, — Елизавета посмотрела по сторонам, — как думаете, Волков придёт?

Ректор ответила ровным голосом:

— Он официально подтвердил своё присутствие. А значит — вряд ли нарушит данное слово.

Но произнося это, сама бросила быстрый незаметный взгляд на парадные двери. В прошлый раз, на межакадемическом балу, он тоже подтвердил присутствие. И не пришёл.

Екатерина заметила её взгляд и тактично перевела разговор:

— Смотрите, принцесса Евдокия. Какое изысканное платье!

Принцесса поистине выглядела великолепно. Тёмно-синий бархат с серебряной вышивкой делал её похожей на ночное небо, усыпанное звёздами. А уложенные золотые волосы — будто тёплую Луну, освещающую их. Настоящая композиция, достойная восторга. Она стояла в окружении придворных, при этом тоже периодически посматривала на двери, испытывая дежавю.

В стороне стояли молодые практики. Парочка из них раньше враждовали, но после турнира сдружились. Всё из-за того, что проиграли одному и тому же человеку. Первый — гений контуров, Михаил Наумов, курсант Гвардейского училища, пил из бокала шампанское. Нет, он не собирался напиваться и упаси Боже устраивать сцен. Просто расслабиться. Всё же нелегко будет увидеть своего соперника, когда тот ещё больше обставил его. Рядом с ним возвышался Николай Молотов. Ходячая двухметровая гора мышц из Гранитного института. Второй проигравший в бою с Волковым.

— Думаешь, явится? — спросил Михаил, поставив бокал на поднос проходящего мимо официанта.

Молотов хмыкнул.

— Должен. Не уж-то переживаешь? Уже второй бокал. Ты ж не пьёшь, Миш.

— Немного для настроения не помешает, — пожал тот плечами. — Знаешь, — сказал он тише, — до сих пор не понимаю, как он меня победил. Я же был инициированный второй ступени, лучший контурщик на потоке. А он просто… чёрт… просто проткнул мою защиту пальцем.

— А меня парализовал, и что? — Молотов заулыбался и потёр шею, будто всё ещё чувствовал те странные удары. — Три касания, и мои эфирные узлы отключились. Как неофит это мог сделать? При том мои тренера сказали, что теоретически это невозможно.

— Да уж, «невозможно», — прокряхтел Наумов. — Потому его и прозвали ненормальным.

К ним подошёл лейтенант Оболенский со своей компанией, что стояли по соседству.

— Что, господа, обсуждаете Волкова?

— Только в положительном ключе, — посмотрел ему в глаза Наумов, — хотите присоединиться?

Оболенский хмыкнул:

— Извольте. Однако, предлагаю ставку, — объявил он с вызовом, посмотрев сначала на гения-контурщика, а затем и на гиганта Молотова. — Ставлю сотню, что Волков не явится. Кто против?

Молотов хмыкнул:

— Две, что явится. И ещё сотня сверху, что заткнёт за пояс половину местных хлыщей.

— Принято, — Оболенский пожал протянутую руку. — Свидетели есть. Посмотрим, чего стоит ваш «подполковник».

В это самое время принц стоял на возвышении, наблюдая за прибывающими гостями. Рядом граф Нессельроде что-то тихо докладывал, но тот слушал вполуха. Всё его внимание то и дело приковывали парадные двери.

— Уже восемь, ваше высочество, — заметил Нессельроде. — Может быть, пора начинать без…

— Нет, — принц отрезал резче, чем намеревался. — Он придёт. Должен. Иначе весь спектакль теряет смысл без главного актёра.

На самом деле Виктор начинал нервничать. Что если Волков действительно не явится? Тогда весь тщательно спланированный вечер унижения пойдёт псу под хвост. Целый ворох заготовок…

В зале уже собралось больше четырёхсот человек. Шум бесед сливался в непрерывный гул, прерываемый женским смехом и звяканьем бокалов. Воздух становился душным, несмотря на открытые окна в зимний вечер. Ещё и лёгкий фуршет с алкоголем делали своё дело. Народ постепенно проникался празднеством.

Графиня Наталья Романова-Распутина была окружена придворными дамами, как императрица. Её платье «тёмная орхидея» с чёрными бриллиантами притягивало взгляды и отталкивало одновременно — уж слишком роскошно. А ещё — слишком соблазнительно. Но кто осмелится сказать это личному лекарю императрицы? Ещё и главе одного из великих родов?

— Графиня, — шепнула одна из фрейлин, — говорят, Волков не появится.

— «Этот Волков», — повторила графиня с такой интонацией, будто говорила о чём-то особенно неприятном. — Удивительно, как низко пало общество, если какой-то безродный выскочка становится главной темой для обсуждения.

Но впервые за всё время бросила взгляд на двери. Ей нужно было увидеть его, оценить, понять, что именно в этом мальчишке свело с ума её дочь. А он — засранец решил не явиться?

Восемь часов, десять минут

Оркестр уже дважды повторил вступительную мелодию, ещё и растягивая её в ожидании команды начать полноценный концерт. Но принц Виктор не давал знака — стоял, улыбался, и всё сильнее сжимал бокал с шампанским.

— Десять минут, — прошипел он сквозь зубы так, что слышал только граф Нессельроде. — Этот выскочка опаздывает на десять минут.

— Возможно, задержался в пути, ваше высочество, — попытался успокоить старый дипломат. — Снегопад усилился…

— Плевать на снегопад. Это неуважение. К моему дому, к моим гостям, ко мне лично.

По залу пошёл шёпоток. Сначала толику заметный, как рябь на воде, но с каждой минутой становившийся громче.

— Может, не придёт? Как в прошлый раз на межакадемическом балу?

— Говорят, он вообще странный.

— Просто не умеет вести себя в обществе и испугался.

Виктория Державина сохраняла невозмутимость, но пальцы то и дело поправляли изумрудное колье, хотя то лежало идеально.

— Виктория Александровна, — Лиза немного выпила, щёки уже краснели, — может, что-то случилось? Может, он ранен или…

— Не говори глупостей, — грубо произнесла ректор. Даже сама не ожидала. Затем, смягчившись, добавила: — Волков теперь человек военный. Если бы не мог прийти по уважительной причине, прислал бы извинения.

Но в душе думала иначе: «Опять. Он опять это делает. Опять заставляет ждать, гадать, сомневаться. Что если правда не придёт? Будет ли мне жаль?»

Принцесса Евдокия беседовала с австрийским послом о новой оперной постановке. Но взгляд юных голубых глаз каждые тридцать секунд скользил к парадным дверям. Внутри росло странное чувство. Как и тогда. Неужели снова. НЕУЖЕЛИ ОН СНОВА НЕ СОИЗВОЛИТ ЯВИТЬСЯ НА БАЛ! Невозможный… ужасный… бессердечный… ух, она бы его своими руками взяла за шею и придушила! Столько подготовки! А как тяжело дышать в этом корсете! Как он жмёт в груди, а застёжки впиваются в рёбра! А туфли! Ну почему именно сегодня они так сильно жмут⁈

Восемь пятнадцать

— Пятнадцать минут! — Оболенский торжествующе взглянул на часы. — Господа, кажется, моя ставка всё же сыграла.

Молотов мрачно молчал, сжимая в кармане деньги, которые, похоже, придётся отдать. Наумов нервно пил четвёртый бокал.

— Может, его британцы прирезали по дороге? — пошутил кто-то из гвардейцев, и все неловко рассмеялись.

— Или решил, что общество столичных аристократов ему не по зубам! — добавил другой.

В стороне Принц с трудом скрывал раздражение. Красивое, ухоженное, тепличное лицо приобрело новый оттенок багрового.

— Граф Нессельроде, прикажите начинать.

— Да, ваше высочество.

И в этот момент…

Огромные дубовые двери распахнулись.

Из проёма шагнула фигура.

Александр Волков в парадном мундире подполковника «Чёрного Лебедя». На плечи накинута расстёгнутая чёрная шинель, плечи которой были покрыты снегом, что таял.

Но не это заставило зал замереть.

Его улыбка. Спокойная, ленивая улыбка человека, коий точно знает, что делает. Человека, которому глубоко плевать на мнение четырёхсот человек, уставившихся на него.

Он неторопливо стряхнул снег с плеч. Настолько обыденно, привычно, даже по-домашнему как-то, что слишком сильно контрастировало с помпезностью обстановки.

Церемониймейстер на мгновение потерял дар речи. За тридцать лет службы видел всякое, но такое? Прокашлявшись, он возгласил дрожащим от волнения голосом:

— Его высокоблагородие подполковник барон Александр Волков!

Александр передал швейцару шинель и под взглядом всех четырёх сотен начал спускаться по лестнице. Медленно. Размеренно. Он не смотрел ни на кого конкретно, но видел всех. Викторию у дверей, чьи пальцы замерли на колье. Принцессу Евдокию, что смотрела на него, не моргая. Принца на возвышении, лицо которого багровело пятнами.

На середине лестницы молодой подполковник остановился. Достал из кармана белый платок, неторопливо вытер лицо от растаявшего снега. Затем, будто только сейчас заметив, что на него смотрят четыреста пар глаз, изобразил удивление:

— Прошу прощения за опоздание, — разнёсся по залу его улыбчивый голос. — Помогал вытаскивать карету с дамами из сугроба. Не мог оставить их мёрзнуть в такой снегопад.

В зале кто-то нервно хихикнул. Кто-то закашлялся. Несколько дам зашептались — надо же, какой благородный! Часть гостей, конечно, не поверили.

Александр же продолжил спуск. У подножия лестницы его уже ждал лакей с подносом. Он взял бокал шампанского, на мгновение задумался, затем поднял его:

— За хозяина вечера — его высочество принца Виктора и прекрасную принцессу Евдокию! За то, что в эти суровые военные времена они дарят нам возможность забыть о тяготах службы.

С точки зрения этикета — тост был безупречен. Упоминание принцессы смягчило обращение к принцу, а упоминание о военном времени напомнила всем, откуда он прибыл. Несколько офицеров одобрительно кивнули. Принцесса Евдокия слегка наклонила голову, принимая комплимент. В её глазах мелькнуло одобрение — он сыграл по правилам, с достоинством. Принц Виктор же оказался в сложном положении. С одной стороны, опоздание всё ещё бесило. С другой — тост был корректным, даже лестным. Отреагировать агрессивно означало бы оказаться в проигрыше.

— Благодарю, подполковник, — принц поднял свой бокал в ответ, растягивая губы в улыбке, кажется у него поднималось настроение. — Надеюсь, наш скромный приём окажется достойным героя Севера.

В словах «скромный приём» конечно был сарказм — зал сиял роскошью. Но как на это ответит молодой «выскочка»? Скорее всего, не заметит подвоха, либо решит не вступать в дискуссию с самим принцем.

— Любой приём, где собрался цвет империи, не может быть скромным, ваше высочество, — ответил молодой Волков с лёгким поклоном.

Лёгкий контр-ответ. Ещё и комплимент всем присутствующим. Несколько дам удовлетворённо улыбнулись. Молодой человек знает, как себя вести, даже если немного опоздал.

Виктория наблюдала за этим обменом любезностями со смешанными чувствами. Это был уже не тот Александр, которого она знала. Слишком гладко, слишком правильно. Будто он играл роль. Но какую именно? И зачем?

Молотов довольно усмехнулся:

— Что я говорил? Волков знает, что делает. Опоздал из-за помощи дамам. Ещё и извинения принёс.

Оболенский неохотно протянул деньги:

— Ладно, чёрт с ним. Твоя взяла. Но вечер только начинается. Как и ставки. Посмотрим, как он покажет себя дальше.