Ненаместные

Глава 4

В списке людей, не любивших Жаннэй, значились еще и все официанты мира. Никому не понравится посетительница, которая приходит с утра, садится за самый лучший столик около окна, берет всего одну чашку кофе и медитирует над ней целую вечность.

В «Ласточке» Жаннэй была в первый раз, поэтому местные официанты еще не усвоили, от кого им никогда не перепадет на чай. Парнишка в сбитом на бок форменном фартуке подскочил на диво быстро, а заказ и вовсе принес с такой скоростью, как будто за ним гналась свора самого Окоса. Жаннэй тут же вцепилась в чашку и небрежно отослала мальчишку, не обращая внимания на то, как стремительно увядает на его лице энтузиазм.

Эту кафешку Жаннэй выбрала за ее близость к квартире, выданной местным отделением Ведомства, и малолюдность. В квартире оказалось совершенно невозможно работать — это как будто отличительный признак всех казенных квартир.

А начиналось все просто замечательно, Жаннэй досталась целая половина дома в туристическом квартале на окраине. Узорчатые заборы, расписные ворота, резные наличники… А еще паршивая шумоизоляция, не менее древняя и старинная, чем все остальное. К тому же, вторая половина дома принадлежала многочисленному семейству очень громких, суетливых и дружных песчанок (оказывается, все здешние мыши были именно песчанками: когда Жаннэй случайно назвала кого-то мышью, ее чуть не растерзали на мелкие клочки), забывших все свои минутные ссоры и мигом сплотившихся против капризной столичной штучки.

Вот и пришлось отступать в случайно замеченное во время блужданий по кварталу кафе. Оно показалось Жаннэй достаточно маленьким и дешевым, чтобы быть тихим.

Она не ошиблась: тут и правда было тихо.

Кофе покорно отразило деревья и нетронутый снег под окнами больницы. Жаннэй начала осматриваться в поисках следов, но тут ее осторожно тронули за плечо.

По гладкой поверхности прошла рябь, изображение исчезло — как раз тогда, когда Жаннэй заметила что-то интересное.

— Простите пожалуйста, — сказал официант кротко, кося огромными карими глазами куда-то Жаннэй за спину, — вы не могли бы пересесть?

Жаннэй огляделась. Свободных мест было полно.

— Что, простите?

— Этот столик был зарезервирован…

— Когда я сюда садилась, вы даже приняли у меня заказ и ничего не говорили про то, что этот столик занят.

— Это было два часа назад… — Пролепетал парнишка.

Время пролетело как-то слишком уж незаметно. Жаннэй даже ощутила что-то вроде раздражения: мыши… то есть песчанки что, все такие припадочные? А если она откажется — что случится?

Ей не составило бы никакого труда пересесть, но в ее сердце не выжило ни капли жалости к песчанкам, зато уютным калачиком свернулось любопытство естествоиспытателя.

— Нет.

Мышонок поднял лопухи-уши, притопнул ботинком по полу (тот подозрительно затрещал, грозя разойтись по швам), а потом метнулся к стойке: наверное, побежал за подмогой. Жаннэй потерла виски. Нет, не то.

Не стоило, наверное.

Не везет ей с песчанками.

Следующим подошел странный человек. Наверное, все-таки жаба: у него была морщинистая зеленоватая кожа, маленькие глазки, плоский нос с вывернутыми ноздрями и несколько бородавчатых подбородков, последние из которых терявшились где-то за воротом клетчатой рубашки.

— Простите, милая… — Протянул он и сделал паузу.

Жаннэй не стала поправлять, хотя очень хотелось. Кто знает жабью продолжительность жизни? Может, для этого человека и прабабка Жаннэй была бы не «мудрой», а «милой»; а лишний раз светить должностью не стоило.

— Жаннэй. — представилась она.

— Я бы не хотел ссоры, милая Жаннэй. Я бы не настаивал так, будь это простой клиент, но это… — он слегка замешкался с определением, буркнул что-то неопределенное, — у нас достаточно других столиков рядом с окном, как насчет кофе за счет заведения за одним из них? — Спросил старый жаб и подмигнул.

— Лучше кофе за мой счет! — Рассмеялись за его плечом.

Какой-то очень уж знакомый был голос и манеры. Жаннэй не услышала, как он входил, да и шагов его не услышала, и, увидев, как он движется, сразу поняла, почему.

В прошлый раз на нем были шуршащие синие бахилы. Теперь же ему никто не мешал подкрадываться.

В этом деле он был несомненно искуснее многих знакомых Жаннэй. Те долго этому учились, а этот умудрялся подкрадываться размашистой походочкой офисного клерка.

— Ким, извини, — развел руками жаб, — накладочка вышла.

— Не, дядь Кеех, это ко мне. — Ким легонько поклонился старшему. — Думаю, мы найдем общий язык. В больничке еще договорились, как раз у Геркиной палаты встретились.

Жаб пожал плечами: из-за слишком короткой шеи Жаннэй сначала показалось, что он просто втянул и вытянул голову.

— Как скажешь, Ким.

— Герка поправляется. — Бросил тот в ответ.

Теперь склонился уже жаб и засеменил к той самой незаметной дверце, откуда его вызвал парнишка-официант. Мышонок же возник как из ниоткуда с чашкой кофе.

— Не мне. — Жаннэй многозначительно крутанула полную чашку и кивнула в сторону подсевшего к ней Кима. — Решили все-таки поговорить?

— Нет, просто захожу сюда иногда. Меня здесь знают — дядь Кеех на самом деле дядя одного моего хорошего друга. — Беззаботно ответил Ким. — Судя по всему, вы тоже не ожидали встречи?

— Я работала.

— О. — Ким поднял брови. — Вы не против того, что я вас отвлекаю?

— Вы и есть работа. — Сухо ответила Жаннэй.

— Жаль. — Протянул Ким, — С гораздо большим удовольствием я бы вас хорошенько… отвлек.

Она ненавидела такие ситуации. Ей были неприятны любые знаки внимания от посторонних людей, что уж говорить о сальных шуточках вроде этой.

Жаннэй всегда знала, что красива. У нее были роскошные белые волосы, которые она частенько порывалась обрезать, потому что как их не закалывай — все равно получалось миленько. Плюсом к тому досталось от бабки породистое лицо: высокие скулы, тонкий нос с горбинкой, тонкие, резко очерченные губы… От нее же унаследовала Жаннэй лебединую шею, талию не сильно толще, изящные запястья и щиколотки, да еще паучьи руки — мизинцы на руках были одного размера с безымянными пальцами.

Жаннэй во времена студенчества называли экзотической птичкой из Валлоу — в Кетте был распространен совершенно другой тип лица и фигуры.

А еще у Жаннэй были большие черные глаза, настолько темные, что сложно было различить, где зрачок, а где радужка. И до сегодняшнего дня она вполне успешно распугивала большую часть нежеланных кавалеров одним взглядом.

Ким же смотрел на нее честно и открыто. Вопреки ожиданиям не отшатнулся, не начал коситься куда-то Жаннэй за плечо, как частенько делали другие. Как об стенку горох. Для таких у Жаннэй был припасен другой вариант.

— Жаль, — согласилась Жаннэй. — Решили, все-таки, не доводить до официального приглашения на допрос? Раз уж у нас такая теплая неформальная встреча, мне стоит представиться. Жаннэй Наль-Есса, у меня есть муж.

Вранье, но правдоподобное. Она не вышла замуж, таким образом войдя в новый род и обретя двойную фамилию: ее просто приняли в род Наль как приемную дочь. Но у нее был человек, которого она представляла как своего мужа.

Это было удобно им обоим. У Ланерье были родители, повернутые на чистокровности, а Жаннэй частенько докучали разные… коты.

Однако иногда Ланерье становился просто невыносим. Особенность дара.

Три… два… один. Жаннэй уже хотела выдохнуть с облегчением, но у Кима зазвонил мобильник. Оставалась еще маленькая надежда, что это случайное совпадение, но…

— Простите, я отвечу? — спросил Ким почти радостно.

Звонок давал ему пару минут на размышления.

Жаннэй пожала плечами, всячески давая понять: если бы не работа, она давно бы попросила этого человека уйти, и звонок ей как нельзя кстати. Позволяет отдохнуть от неудобных намеков.

Ким держал руку с телефоном чуть на отлете, видимо, для кошачьего уха голос в трубке был слишком громок.

Жаннэй уловила знакомую тональность и прислушалась. Лаллей свидетельница, Ланерье! Глупо спрашивать, откуда он знает телефон Кима, ему неоткуда. Опять!

— Ким рода Пашт, кто говорит?

— Ланерье рода Ферре. Приятно познакомиться.

Ну что ему стоило не называться!

— У вас ко мне какое-то дело? — Спросил Ким слегка удивленно.

Ясно. Опять. Невыносимый человек!

Жаннэй отхлебнула чая и отвернулась к окну. Прислушиваться, впрочем, не перестала.

— Собственно… — Растерянно протянул Ланерье.

Обычное его поведение в таких случаях. Он всегда чувствовал себя очень неловко, а Ким не собирался помогать.

— Что? — Поторопил он.

— Я не знаю. — и добавил быстро, пока собеседник не бросил трубку. — Это мой дар, я просто понял, что вам нужно позвонить. Вы не могли бы сказать, где находитесь и что рядом…

— Это мой муж, — одними губами сказала Жаннэй и добавила безо всякой надежды, что вранье хоть как-то поможет, — гражданский.

— …хотя бы город, где вы живете, — бубнил Ланерье.

— Тьмаверст. — Раздраженно ответил Ким.

Теперь он просто-таки излучал враждебность. Даже зрачки вытянулись.

— А! Рядом с вами, наверное, Жаннэй? Она уехала в Тьмаверст! — Радостно вскричал Ланерье, который давно привык к такому обращению, — Передайте ей телефон, пожалуйста.

— Предположим, она со мной. Зачем мне это делать? Почему вы не могли позвонить ей?

— Она объяснит. Слушайте, Ким, я скажу ей пару слов. Всего два. Больше не понадобится.

— Каких? Я передам.

— Я скажу их, когда вы отдадите трубку. — Голос Ланерье просто сочился терпением. — Пока я и сам не знаю.

— Сделайте, как он просит. — Попросила Жаннэй, которой надоел этот балаган. — Я объясню позже.

Ким протянул Жаннэй телефон.

— Два слова. — Коротко сказал он, как будто имел какое-то право ей указывать.

Было в его голосе что-то знакомое. Что-то, отвратительное настолько, что Жаннэй забыла сохранить на лице вежливое выражение.

Принимать из его рук что-либо больше не хотелось. Она замешкалась на несколько секунд…

— А. — Вдруг как-то очень просто сказал Ланерье. — Понял. Вижу. Конечно. Жаннэй, выдохни, возьми телефон. Все будет хорошо.

Жаннэй взяла Кимову раскладушку двумя пальцами, стараясь не коснуться ладони, поднесла к уху.

— Лане, что происходит?

Она не ждала ответа: Ланерье обещал всего два слова, и не мог этого обещания не сдержать.

— Спасибо. — Он как будто находился не далеко-далеко в Тьене, ее спокойный и все понимающий друг, а здесь, рядом, даже ободряюще приобнял за плечи и подтолкнул в спину: — Пока.

И короткие гудки.

— Вы обещали объясниться, — сказал Ким, как только получил свой телефон обратно.

— Ланерье интуит импульсивного типа и немного прогнозист. Иногда он просто делает то, что не может не сделать. — Сухо сказала Жаннэй, — и чему-то это должно служить, наверное. Все-таки он — член восьмой лапки Лаллей. Очень часто то, что он делает, похоже на плохую шутку. В лучшем случае. Но это служение. Извините, что так вышло.

— Говорите, интуит? Гражданский муж, м?

— Что связывает вас с Геркой рода Ваар? — Пресекла Жаннэй всякую возможность обсуждения.

Ким расслабленно откинулся на спинку стула, прижмурил лукавые зеленые глаза. Раздражение куда-то исчезло, он выглядел полностью удовлетворенным этой жизнью.

— Он увел у меня невесту.

— Как он мог…

— Это и правда прерогатива лучших друзей; но он стал мне очень хорошим другом. Многому меня научил. Помог моему брату. Мне уже задавали подобные вопросы… конечно, жаба кошке не товарищ, но я большую часть жизни прожил в Тьене и не обязан жить по местным поговоркам. Думаю, он заслужил мою замечательную невесту гораздо больше, чем я сам.

— Лиль?

— Лиль рода Фанк, да. — Кивнул Ким. — Она вам рассказала? Неудивительно. Когда Герка объяснил мне, почему Яйла… Моя мачеха, — Пояснил Ким, — Так жаждет моей женитьбы на этой девочке, я сразу отказался от этой затеи. Я, понимаете ли, максималист: предпочитаю обоюдное согласие. Видал я удачные договорные браки и не слишком. Если бы не видал вторых — вырос бы настоящим тьмаверстским котом, а так я здесь навеки останусь парнишкой из Тьена.

Ким только что как-то просто и между делом выложил Жаннэй историю всей своей жизни, но не проявлял ни малейших признаков беспокойства. Он не ждал жалости, он просто прояснил ситуацию, заодно подчеркнув, что совершенно свободен.

Вот последнее Жаннэй ничуть не интересовало. Разве что…

— Вы сказали… рассказала? — Кинула она пробный камень.

— Сказал. — Не стал отпираться Ким.

Это не было случайной оговоркой.

Кот и правда решил быть искренним, и, похоже, знал о перемене мест слагаемых.

— Я попросила помощницу проверить школьных друзей Герки. — Протянула Жаннэй, глядя в чашку. — Выглядит так, будто бы вашу невесту похитили, уважаемый Ким рода Пашт. Найдут ли?

— Вряд ли она пошла к друзьям. К школьным друзьям. — Мурлыкнул Ким, так, что у Жаннэй не осталось сомнений, что он отлично знает, где надо искать пропажу.

Более того, намекнул Жаннэй. Поделил на двоих маленький секретик или вроде того. Ким был просто переполнен самолюбованием, хотя, казалось бы, чего такого замечательного он сделал? Если Жаннэй поняла намек правильно, в лучшем случае умыкнул чужого ребенка и теперь прячет.

В Жаннэй поднималось жгучее желание щелкнуть этого наглеца по носу. Если не в прямом смысле, то хоть в переносном.

— Думаю, — протянула она, копируя его интонации, — ваша невеста могла бы попросить от вас защиты; не уверена, что она знает о ваших принципах. Как вы думаете, если ее спросить про Герку, что она ответит?

— У меня жених есть? — Предположил Ким и рассмеялся. — Вы, женщины, вечно выдумываете женихов и гражданских мужей, когда боитесь навредить себе… или еще кому-то. Это ваша защита. Я — неплохая защита, жених-кот избавляет девушку от уймы лишних вопросов. Не думаю, что она выложила бы вам все так просто… теоретически.

— Так почему выкладываете вы?

— Вы мне нравитесь. Этого достаточно. — Хмыкнул Ким. — К тому же вы — постороннее лицо и не заинтересованы в том, чтобы раздувать скандал. Иначе вы не сидели бы здесь… молча. Добавлю, что мне нечего скрывать. Я ни в чем не виноват. У меня даже неучтенного дара нет — чистокровный зверозык кошачьего рода. И, знаете, — он поставил на стол локти, уткнулся подбородком в скрещенные пальцы, — думаю, я не успел выразить Лиль свое одобрение до пожара. Если вдруг встретитесь, можете передать его ей. Но… наедине. Не хотел бы я лишать ее защиты, даже такой иллюзорной, как мое официальное покровительство, — вы меня понимаете.

— Думаете, ей нужна защита? — Серьезно спросила Жаннэй.

— Кто-то же поджег ее дом. — Ким поднял брови, — Разве этой причины не достаточно?

— Поджег? Вы делились этим предположением с другими сотрудниками ведомства?

В деле слова «поджог» не было. Да и Ылли, кажется, упоминала именно пожар. Несчастный случай… так она говорила?

— Да, это был поджог, я уверен. Лиль очень аккуратная девочка, да и за ее родителями никто не замечал желания бросить спичку в канистру с бензином. Маленьких детей у них нет, капитальный ремонт был пять лет назад, в тот день шел сильный дождь со снегом… — Ким загибал пальцы, он явно потратил не один день, чтобы все это выяснить, — Мне кажется, вы заинтересованы в том, чтобы все вернулось на свои места? Тогда… я ни в коем случае не указываю вам, как делать вашу работу, но стоит найти поджигателя. И причину. Поджигать дом из-за меня… глупо, так же?

Он смотрел пугающе прямо. И ответ хотел услышать вполне определенный.

Но Жаннэй даже не была уверена, что это не случайное возгорание. То, что Ким перечислил… да ерунда это все. Хотелось бы проверить данные, указанные в деле, но как? На голову Лиль упала деревянная балка, и форма раны совпадает. Наркотических веществ в крови врачами «скорой» обнаружено не было, как не было обнаружено и воздействия дара. Однако у них не было времени их искать. А если экспертиза показала неисправность проводки или другую хоть сколько-нибудь правдоподобную причину, Жаннэй это никак не сможет проверить.

Но и поверить, наверное, тоже.

Все это ничего не доказывает — и не опровергает.

— Кто знает. — Протянула Жаннэй. — Кто знает…

Герка пожалел, что позвал Кима в кафе дядь Кееха. Взрослый вроде бы, умный котяра вести себя совершенно не умел. Морщил нос, щурился, рассматривал обстановку нагло и оценивающе, и у него прямо-таки на морде было написано, насколько оценка получается не удовлетворительная.

— Сразу видно, что кафе держат жабы. — Фыркнул он. — Такой… интересный интерьер.

— Как будто коты не приемлют зеленого цвета. — Огрызнулся Герка, который это место очень любил.

— Но не в таких количествах! Кроме зеленого есть еще уйма других цветов, которые можно сочетать между собой.

— Например, красный? — Герка кивнул на кричаще-алую рубашку Кима, — Это кафе не предназначалось для хищников, когда строилось, знаешь ли. Оно оформлено в зеленых тонах для нас. — Герка пожал плечами, — можешь высказать свои претензии хозяину и никогда больше сюда не заходить. Мне попросить жалобную книгу? Только будь добр, сначала оплати мое время, и я уйду. Не хочу краснеть перед прадедушкой.

— Прадедушкой?

— Пра-пра-пра… Это кафе было здесь еще до того, как ваших предков сюда со всего Кетта согнали. — снова пожал плечами Герка, — мы смогли отхватить себе место в городском совете, только потому, что мы — местные эндемики. Мы уважаем болота, хоть мы же их и осушаем, в основном: благодаря болотам нас когда-то не скушали любители… красного.

Ким поправил воротничок, взъерошил волосы, откликнулся угрюмо:

— Понял. Все эти связки зеленой травы на зеленых стенах и клюквенный морс в меню — это частица древней культуры Тьмаверста. Но я тоже скован традициями и тоже надел традиционный цвет — а я ведь терпеть не могу красный. Так что давай прекратим этот спор о любимых цветах.

Все-таки тьенское воспитание давало о себе знать. Ким был гораздо более открыт, чем все коты, которых Герке довелось видеть до него. Более открыт, более искренен и более эмоционален. И его, кажется, не на шутку раздражало упоминание его хищной природы.

Герка понимал, что эти качества Киму скорее вредят. Но вряд ли смог бы объяснить это так, чтобы тот понял правильно. Да и зачем? И без Герки охотников научить Кима жизни найдется немало. Гораздо более опытных и сведущих охотников, людей, которым не безразлична его судьба.

А Герке Ким просто платит, желая разобраться в местных традициях: рабочие, а не личные отношения.

— Что, заставили подготовиться к свиданию? — хмыкнул Герка, стараясь, чтобы в голосе не было слышно сочувствия.

— Нет. Дядя поднял в жуткую рань, чтобы я поприсутствовал на суде. Дело о наследстве. У вас какие-то совершенно варварские законы о разделе коллекций, ты знал?

— Никогда не интересовался. — Герка жестом отказался от предложенного официантом меню, — Чайник чая, пожалуйста. Ким?

— Просто принесите две чашки. Я завтракал, — отмахнулся тот, — так вот, вы делите коллекцию! Четырем братьям просто досталось по три картины!

— А какая разница? — без особого интереса спросил Герка.

— Большая. — Ким резким жестом ослабил галстук. — В Тьене коллекция считается неделимым имуществом. Особенно полная коллекция картин юного Аше! Это же… просто чудовищно, эти двенадцать картин вместе составляют единый сюжет… это… не знаю, как бы объяснить … Это все равно что делить гарнитур принцессы Феллы, сами по себе три кольца, браслет, ожерелья и диадема ничего не стоят, только собранные вместе они могут исцелять владельца.

Герка задумался.

— Но мы делим артефакты. Тут, в Тьмаверсте. Я не уверен точно, но когда умирала бабушка Цанек, маме досталось только одно из парных колец. Дедушка сделал их для бабушки, чтобы разделять ее боль, после того, как та заболела раком… и это помогло ей оправиться и прожить долгую жизнь. Семейная легенда такая. Дедушка был единственным в своем роде жабом-артефактором, обычно нам такое не дается. Это у ваших неплохо выходит, у медведей еще, ну и у белок. Говорят, дело в точности движений… — Герка перевел дух, — а второе отец выкупил у другого наследника, и с тех пор они их с мамой носят вместо обручальных. Потому что их надо носить двум людям, чтобы делиться.

Герка ждал уточняющего вопроса, но Ким кивнул — понял. Герка добавил на всякий случай:

— Обычно, конечно, договариваются, или в завещании прописано. Но если не так — то делят поровну. Ни нашим, ни вашим. Ты как собирался работать в Тьмаверсте, если совершенно не понимаешь, как тут все устроено?

— Ну вот видишь — ты помогаешь, дядя по судам таскает… как-нибудь, да смогу. — Ким развел руками.

— В общем, полагаешься на имя. И связи. — насмешливо заметил Герка.

— В Тьене мне пришлось бы полагаться на то же самое. Такая работа. Приходится цепляться за полезных людей. — не стал спорить Ким. — даже если они отбиваются — как ты.

Подошел официант, поставил чайник, расставил чашки. Ким поблагодарил его легким кивком, потом налил себе чая — медленно, растягивая время. Неторопливо размешал в чашке кубика четыре сахара. Бросил рассеянный взгляд на часы.

— Значит так. — Сказал он вкрадчиво, — я должен объяснить, почему перенес встречу на десять…

— Сразу после того, как перенес ее на четырнадцать, а до этого — на три часа дня…

— У меня есть причины. — Ким игнорировал Геркин недовольный тон, — сейчас… или чуть позже, должна подойти Лиль Фанк, и вы оба объясните мне, как вывернуться из этой ситуации.

— Подожди, о встрече с Лиль не было ни слова! — Возмутился Герка, и попытался встать.

Недолго думая, Ким пнул его по ноге.

Если бы это была другая нога, Герка бы даже не заметил. Но Ким пнул по многострадальной левой лодыжке — как будто знал, куда. Она отозвалась острой тянущей болью в кости, Герка охнул и плюхнулся обратно.

По обеспокоенному лицу Кима стало понятно: не знал.

— Ты че делаешь, гад? — прошипел Герка, не повышая голоса.

Из кухни выглядывал прыткий песчанка-официант. Достаточно было сказать… Герка стиснул зубы. Нет, не хватало еще конфликтовать с котами: да, Герка выбрал кафе своего дяди не только потому, что большую часть времени оно пустовало, но и потому, что здесь мог почувствовать себя в безопасности, но он не ожидал, что действительно придется звать на помощь.

И пока не собирался. Отмахнулся — все, мол, нормально. Острая мордочка официанта снова исчезла в глубинах кухни.

— Это была обычная подсечка. — растерянно объяснил Ким, — ты что? Вроде не хромой же…

Острое кошачье ухо выдавало его волнение. А вот правое он удержал, не поднял: все-таки понемногу осваивал самоконтроль.

— Так ломал-то я ногу в трансформации. — Герка маленькими глоточками отпил чаю, — не стоит проделывать такое с другими тьмаверсткими Жабами. А еще — с Белками, Песчанками и Козами.

— Почему?

— Неважно. Ты кот — тебе не нужно этого знать. Вы считаете, что мы просто… хрупкие. Раздели это мнение. Так почему ты позвал Лиль?

— Решил меня выслушать?

— Ты выбил из меня минут десять благодарного слушателя, Ким. — скривился Герка.

— Я просто извиняюсь, ладно? Я не собирался доводить до травмы! — Вспылил Ким, но тут же взял себя в руки, — Лиль несколько раз меняла время, но ни разу дату. Стоило согласовать новое с тобой — она почти сразу звонила и назначала свидание за час до этого. — Ким рассеянно провел пальцем по ободку пустой чашки, — я решил, что вы знакомы и согласовываете свои действия.

— Конечно же я не знаком с Лиль! — Герка с трудом подавил желание рассмеяться — настолько абсурдное Ким выдвинул предположение, — она — кошкина невеста, понимаешь? Она со мной даже не заговорит! Она, наверное, хитра как Хайе, раз смогла добиться расположения Яйлы и своего нынешнего статуса, могла и додуматься, как узнать время встречи не опускаясь до общения с жабами. Она же самый обычный телекинетик из какой-то деревни, сам подумай, как высоко она теперь задирает нос! — прежде чем Ким успел спросить, Герка выпалил, — конечно, я навел справки, и кое-что о ней разузнал. Все-таки ты платишь мне за такого рода помощь. Но не более.

— Как она тогда так точно узнавала время? Раз уж она обычный телекинетик, не телепат, не прогнозист…

Герка задумался.

За исключением первой записки, общение происходило по сотовым телефонам. О самой их встрече мог узнать Данга… если, конечно, заглянул в записку. Он мог, несмотря на строгий запрет старшего брата. Данга не из тех, кто брезгует информацией, попавшей к нему в руки.

Но он ее и не продает. Да и с Лиль знаком вряд ли: Данга очень четко знает границы своей территории, и осознает, с кем ему лучше не общаться. И он еще не в том возрасте, когда интересны старшеклассницы…

Кто еще? Разве что следующее звено этой цепочки: Умарс.

Лиль вхожа в дом Паштов, и наверняка с ним знакома. Вероятность того, что Лиль получила информацию от Умарса очень велика. Он мог подслушать и разговоры брата…

— Думаю, тебе стоит выяснить детали у своего младшего. — сказал Герка. — наверное, он симпатизирует Лиль. Но как ты смог устроить так, что я пришел до нее?

— Соврал, что до одиннадцати в суде. — беззаботно отмахнулся Ким, — и ни в какую не соглашался перенести встречу.

— Ты жестокий человек, Ким. — покачал головой Герка. — совершенно не подумал о том, каково нам будет общаться. Мир не вертится вокруг тебя, знаешь ли.

— Думаю, — Ким недобро улыбнулся, — мне плевать. О, а вы..?

— Жаб прав. — мелодично отозвались у Герки за левым ухом, — это было жестоко.

Герка подавил желание обернуться. Как долго она там стояла? Почему он не расслышал дверного колокольчика?

Ким хотел было подвинуть Лиль стул, но тот дернулся, и вот, Ким уже дует о прищемленные деревянной спинкой пальцы.

— Простите. — Лиль опустила очи долу и чинно присела на послушно отодвинувшийся стул, — я не очень хороший телекинетик. Деревня.

Лиль была хороша даже в скучной серой форме. Герка узнал ее сразу, как увидел: сложно забыть того, кто, возможно, пробудил твой дар. Сейчас, в ярко-синей блузке под цвет голубых глаз, должным образом накрашенная и преисполненная холодной ярости, она была не просто хороша, а чудо как хороша.

Герка заметил оценивающий взгляд Кима и понадеялся, что вот сейчас-то надобность в его помощи отпадет. Девушек Ким явно умел очаровывать и без советов всяких сопливых школьников.

Лиль рассеянно скользнула пальцами по расписным овальным серьгам, оттягивавшим мочки — слишком большие и безвкусные, не слишком-то подходящие под основной костюм, похоже, они были ее данью традиции; помассировала висок, будто пытаясь избавиться от головной боли. Герка как зачарованный смотрел на пульсирующую светящуюся змейку, обившуюся вокруг ее запястья. Она, кажется, сильно потускнела…

Ким кашлянул. Опомнившись, Герка старательно прищурился — змейка исчезла.

— Вот что я вам скажу, мудрые. — вздохнула Лиль очень-очень устало, — безусловно, я ничего не слышала и вовсе не зла, и, жаб не даст мне соврать, не могу быть обижена…

— Перестань тешить Хайе. — буркнул Герка. — Хватит. Я ухожу-у-у…

В этот раз в его левую лодыжку врезался острый каблук. Откуда Лиль наблюдала? Неужели смогла подкупить песчанку?

— Я не хочу оставаться наедине с Кимом рода Пашт, потому что тогда мне не на ком будет сорвать ярость. — отчеканила Лиль холодно.

— У Мрыклы спесью заразилась? — прошипел Герка, как-то сразу забыв, что к этой девчонке следует обращаться на «вы».

— А пусть бы и да. Должна же я что-то поиметь с того, что кто-то поимеет меня? Хоть бы и моральное удовлетворение.

А вот это было грубо, и выдавало ее ярость куда лучше, чем презрительно прищуренные глаза.

— Так-так, не ссорьтесь! — Вмешался Ким. — Я вас собрал здесь, как экспертов. Насколько я понимаю, ни я, ни Лиль плясать под дудку Яйлы не хотим?

Он посмотрел на Лиль. Та медленно кивнула.

— Замечательно. Герка, это Лиль. Лиль, это Герка. Я собрал вас здесь как экспертов, которые помогут мне вывернуться из этой ситуации с минимальными потерями. Давайте разберемся вместе. Без ссор. Без побоев. Без «жаб», «котов» и срывания зла на чужих ногах и пальцах. Хорошо?

Герка скрестил руки на груди. Соглашаться не хотелось, не хотелось вообще иметь с этой парочкой никаких дел. Но Ким так просто не отвяжется.

— Хорошо. — сказал он. — я — третейский судья?

— Пожалуй, — фыркнул Ким, — иногда без третьего никуда. Мне нужен человек, который уж точно непредвзят, поэтому без тебя не обойтись. Прости, что немного обманул тебя, Герка, больше просто было некого. Лиль?

— Мне все равно. — сказала Лиль, вся как-то обмякнув. — думаю, от меня тут ничего не зависит.

Герка даже открыл глаза: так и есть, после этих слов змейка еще немного потускнела.

— Ну тогда, — Ким потер руки, — начнем; Лиль, объясни пожалуйста, почему мне сватают именно тебя?

Сегодня она встала рано. А легла перед этим очень поздно — никак не могла заснуть. На биологии говорили, что за три часа проходит полый цикл сна, и после такого просыпаешься куда более отдохнувшим, чем после пяти или семи часов, и у нее была слабая надежда, что это сработает.

Теперь она точно знала: учитель беззастенчиво наврал.

Нет, заснуть после того, как подскочила в четыре часа утра, Лиль действительно не смогла. Но при этом она чувствовала себя такой разбитой… да и голова отзывалась тупой болью на каждое движение.

Пока она сидела дома, в ней росло раздражение. В груди бурлил адреналин, руки дрожали, обычная грация ей изменила: она умудрилась зацепиться прядью волос за дверную ручку, и потратила минут пять на то, чтобы выпутаться.

В итоге, до тошноты напившись кофе, несколько раз перемерив весь свой гардероб и выбрав наконец из подарков Яйлы самый неброский — легкие сережки из кости какого-то зверя, расписанные стилизованными изображениями… наверное, тоже зверей? Раз уж это подарок Яйлы, синие закорючки должны были символизировать котов, хозяйка дома Пашт всегда внимательно отслеживала такие вещи. Впрочем, Лиль это не слишком интересовало. Главное, что формальности были соблюдены: она их надела.

Раз уж выспаться не удалось, следовало поспешить и выйти из дому до того, как родители проснутся и начнут задавать вопросы типа: «А что это ты так волнуешься, Лилечка?»

Свежий воздух не помог. Головная боль только усилилась, новые туфли натирали ноги… Мимо пробежала, шлепая по лужам, шумная толпа младшешкольников. С громким «ва-а-а» они прыгали прямо в центр каждой попутной лужи, и, кажется, мерялись, кто больше воды расплескает. На Лиль они не обратили ровным счетом никакого внимания.

Обычно Лиль легко отражала брызги с помощью дара; в этот раз он все никак не хотел откликаться, и несколько грязных капель попало на светлые брюки.

И не спится же им в такую рань! Куда только бегут! Лиль, повинуясь вспышке ярости, чуть «случайно» не уронила собранный водяной шар за шиворот их знакомо-белокурому главарю, но удержалась. Не хватало еще с мелкотой воевать.

Когда она подошла к «Ласточке» хозяин только-только отпирал дверь. Она вежливо подождала, пока страшный старый жаб разберется с ключами, и за это время успела порядком продрогнуть.

Она вовсе не собиралась подслушивать разговор Герки и Кима. Она даже не была уверена, что они назначили свою встречу до свидания. Но кроме этого кафе ей было решительно некуда податься.

У нее и не получилось ничего подслушать. После еще одной чашки крепкого кофе, поданного заспанным парнишкой-песчанкой, она встала из-за столика, чтобы посетить дамскую комнату.

Зазвенело в ушах; мир заволокло золотистой пеленой. Кажется, она мягко повалилась куда-то вперед… Кажется, ее довели до хозяйственного помещения и чуть ли не силой заставили прилечь.

Полегчало.

Перепуганный официантик притащил по знаку хозяина пакет дешевых леденцов. Лиль не очень любила сладкое, но под строгим взглядом хозяина разгрызла парочку.

— Вам вызвать врача? — Обеспокоенно проскрипел старый жаб, — возможно, мне стоит позвонить вашим родителям?

— Не надо звонить родителям! — Кажется, голос Лиль сорвался на визг.

Она сделала несколько глубоких вдохов и хотела сесть, но ее опять повело.

— Вам нужна помощь? — спросил песчанка из-за плеча своего хозяина, и тут же запричитал по бабьи: — господин Кеех, что же это такое, впервые такое!

— Амме, спокойно. — Кеех задумался.

Его огромные глаза с горизонтальным зрачком при этом разъехались в разные стороны. Лиль замечала такое у жаб в школе, из тех, кто уже носил жабью шкурку, но в отличие от них господин Кеех приобрел вид жуткий, а не придурковатый.

— У меня тут встреча, — решилась сказать Лиль, — договорное свидание… и я бы не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о моей слабости. Я могу вас попросить…

— Ты это дело бросай, девка. — Нахмурился Кеех грозно — с его внушительными надбровными дугами это было несложно, — Понимаю, любовь — дело такое, сна лишает, но в таком состоянии ты годна скорее для больницы, чем для свиданий. Тебе бы поспать пару часов…

— Ну очень надо! — Лиль захлопала ресничками.

Кажется, это был добрый человек. Достаточно древний, чтобы не обращать ровным счетом никакого внимания на иерархические условности; он даже имени ее не спросил, и с песчанкой общался тепло, почти по-отечески. Требовать у него чего-либо было бы большой глупостью.

Она могла только просить.

От одной мысли, что ей придется еще раз назначать это окосово свидание, становилось дурно. Ну нет, лучше уж разделаться с этим сейчас. Подумаешь, голова болит… Она же не смогла накануне уснуть потому, что волновалась, и встала так рано, потому что волновалась; кто даст гарантии, что это не повторится в следующий раз?

Да и продинамить Кима — значило потом иметь серьезный разговор с Яйлой, а этого совершенно не хотелось.

— А когда? — Спросил Амме, — когда это ваше очень важное свидание?

— В одиннадцать…

— Господин Кеех, сейчас полвосьмого. — затараторил парнишка, — давайте она тут поспит, а я разбужу, как ее кавалер придет?

— Раз так рано пришла, то и в самом деле, видать, важно. — господин Кеех растянул в улыбке огромный рот, — спи здесь, дочка. Амме разбудит.

…она проснулась сама.

— Подожди, о встрече с Лиль не было ни слова! — донеслось из зала.

Лиль, услышав свое имя, рывком встала: дрему как рукой сняло.

Поправила блузку, достала зеркальце — макияж выдержал испытание. Осторожно, по стеночке, пошла к выходу в зал. Поймала собеседников в отражение — она и сама не понимала, что вынуждает ее так по-детски шпионить.

Один из них, светловолосый тонкокостный мальчишка, казался беспокойным и слегка испуганным. Красивое личико исказил отголосок боли, голос то и дело срывался на шипение. Он не был Лиль знаком, хотя где-то она его видела.

Возможно, это ей только казалось: Герка был очень похож на Дангу, хоть в нем не было той вальяжности и уверенности в себе, которой в полной мере обладал его младший брат.

А Ким был точь в точь как на фото. Ничего особенного, кот как кот, разве что уши постоянно пытался прятать — стыдился?

Она услышала не так много, но достаточно, чтобы утреннее недовольство жизнью и миром вернулось сторицей. Надолго ее не хватило: в какой-то момент кровь вскипела, и Лиль вышла из подсобки, не особо заботясь, как это будет выглядеть. Недосып, головная боль, раздражение — все это сплавилось вместе и обратилось в ярость.

Она как-то даже забыла, что бить по старым ранам — подло и мелочно.

И когда Ким задал свой вопрос, она ответила, не собираясь щадить ничьих чувств:

— Яйла хочет и рыбку съесть, и не обляпаться. Заполучить в род свежую кровь. Не думаю, что она считает те… — она запнулась, но продолжила уверенно, — тебя способным на нечто большее, чем продолжение рода. Иначе тебе бы сватали Фаргу рода Ядь.

— Другой кошачий род. — уточнил Герка в ответ на недоуменный взгляд Кима, — вторая дочь. Первая, Эйхе, уже замужем. Лиль намекает на династический…

— А я, Ким, чистый лист. — перебила Лиль, — я долго не могла понять, почему мне предложили старшего брата. Обычно кровь разбавляют с помощью младших сыновей.

— Да уж. Прям как неродной. — поддержал Герка.

— О. — Ким беззаботно кивнул каким-то своим мыслям, — Яйла — моя мачеха. Я думал, вы знали. А что такое «свежая кровь», «чистый лист»? Я догадываюсь, но… хотелось бы четкого определения.

— Это пошло из литивоме. — объяснила Лиль. — детская игра: лисица-тигр-волк-медведь. В Вытеске это считалось камень-ножницы-бумагой для настоящих профи.

— Звучит не слишком сложно. — легкомысленно фыркнул Ким, и Лиль подумала, не отвлекает ли он их с Геркой таким нехитрым способом от внезапного откровения про Яйлу, — что сложного в камень-ножницы-бумаге?

Даже если и отвлекает — Лиль не сможет этого забыть.

— Там тридцать жестов. Используется два двадцатигранных кубика. — пояснил Герка. — одного не могу понять: откуда тебе-то про нее знать, Лиль? Ты же не родилась здесь. Неужели в Вытеске дети играют в полную версию?

— Нет. Там обходятся четырьмя жестами и монеткой. — Лиль пожала плечами, — но это был единственный способ разобраться в местной иерархии. Литивоме же квинтэссенция местной заботы о хвостатых, разве нет, Герка рода Ваар?

— И ты предлагаешь объяснить ему с помощью литивоме?

— Что значит «забота о хвостатых»? — снова вмешался Ким.

Лиль скрестила руки на груди, выпрямилась.

— Вот видишь.

Герка закатил глаза.

— Ты права. Объясним на пальцах. Играем?

Он достал из кармана плоский белый камешек с дыркой посередине, положил на стол, подтолкнул к центру — ставка.

— Амме! — Позвала Лиль, вытаскивая из мочки осточертевшую сережку и выкладывая ее рядом с камешком. — Два кубика для литивоме и бумажку с ручкой!

Она впервые за сегодня почувствовала хоть что-то, похожее на положительную эмоцию: азарт.

В детстве ей очень нравилась эта игра. Она даже участвовала в Тьмаверстском турнире среди среднешкольников и почти дошла до финала. Это потом она узнала, что лежит в основе и удача от нее отвернулась.

Она сунула в рот последний ядрено-химический леденец господина Кееха.

— Играем!