Нелюбимая жена-попаданка для герцога

9.

День начинался прекрасно. Ну, если под «прекрасно» понимать жуткий бардак, грохот ведер, возмущённые вопли слуг, которые впервые за последние десять лет увидели в руках метлу, и моё личное желание развесить на стенах не гобелены, а головы ленивых работников этого чудесного замка. Но зато теперь это место наконец-то напоминало жилище, а не склеп древних мумий. Я в последний раз провела щёткой по каменным ступеням лестницы, оценивающе прищурилась и удовлетворённо кивнула. Ну, конечно, этот камень, наверное, помнил ещё времена какого-нибудь Райнара Первого, и без мощных средств химической промышленности оттереть его до идеала не получится, но теперь хотя бы не липло к рукам. Уже победа. Я выпрямилась, хрустнула спиной, поправила закатанные рукава и с чувством выполненного долга оглядела свои владения.

И тут…

Замерла.

Потому что во двор въезжал он.

Райнар.

Мой дорогой, незабвенный, вечноледяной супруг.

Лошадь ступала размеренно, а сам герцог восседал в седле, словно вылепленный из мрамора. Весь такой величественный, хмурый, как туча перед грозой, и уверенный, что мир по-прежнему принадлежит ему.

Ну-ну.

Сейчас посмотрим, что он скажет, когда узнает, что его уютное болото осушено и засеяно полями чистоты и порядка. А еще...еще я заказала новые шторы, ковры, гобелены, посуду, полотенца, все что нужно для этого дома, а также постельное белье. Еще я заказала десять мешков пшеницы, сахар, приправы, соль, мясо!

Овощи, фрукты, вино, крупы, масло!

Это я еще на скотный двор не ходила. Представляю сколько там работы.

А с главным поваром Раулем мы составили меню на неделю.

И еще мне интересно, что с моим гардеробом. Или я буду носить то, что привезла с собой из родительского дома. (Конечно, своих, то есть ЕЕ родителей я не знаю и не видела... а еще со мной приехала Полли моя служанка). Короче я потратила почти все приданое, но с толком. Все подсчитала, проверила цены, выбрала подешевле.

Мне помогала Матильда...имя у нее конечно специфическое мы в отделении гинекологии так называли прекрасную женскую часть тела. Ту самую. Теперь, когда я на нее смотрела мне хотелось заржать. Но я сдерживалась. Дама почтенная, в очках. Но бухгалтер из нее никудышний.

Вернемся к Райнару.

Он спешился, огляделся и... замер.

Я с трудом подавила улыбку. О, этот момент стоил всех моих стараний.

ЕГО взгляд метался по двору, где слуги, вместо того чтобы бесцельно слоняться и чесать языками, таскали ведра, выбивали ковры и драили стены. Где перед кухонной дверью разносился аромат свежего хлеба и жареного мяса, а не вездесущая затхлость и пережаренный лук. Где прямо под его окном двое парней отскребали многовековую грязь от статуи какого-то предка, явно жалея, что не сбежали в дальние земли. А еще трое собирали в мешки мусор под окнами. Из деревни я выписала еще двадцать человек для уборки и назначила им жалованье.

Герцог молчал.

Я чувствовала, как в нём идёт внутренняя борьба.

Мозг пытался осознать увиденное, но перегрелся от несоответствия реальности с привычной картиной мира.

Вот это я понимаю, культурный шок.

Впервые в жизни мне было жалко, что я не могу запечатлеть этот момент на фото.

Но я не торопилась к нему бежать с радостным докладом, нет.

Пусть осознает весь масштаб катастрофы.

Я развернулась, взяла ведро, сунула тряпку под мышку и направилась к лестнице.

Конечно, я аристократка, я леди, но плевать я хотела на этот статус, когда по углам моего замка можно ткать ковры из паутины.

Только я наклонилась за очередной тряпкой, как почувствовала взгляд.

О, как же на меня СМОТРЕЛИ.

Я медленно, со всем достоинством, какое может позволить себе женщина с ведром в руках, обернулась.

Райнар стоял в дверях зала.

Строгий, высокий, идеальный до зубовного скрежета.

В черном камзоле, в белоснежной рубашке, с этими своими пронзительными серыми глазами, в которых отражалось не просто недоумение, а вселенское потрясение.

И, честное слово, если бы я не знала, что он живой, подумала бы, что сейчас он развалится на куски от перегрузки.

ЕГО мир привычен. В нём всё чётко, размеренно и предсказуемо.

И тут вся эта логичная, правильная, тщательно выстроенная картина рушится.

Потому что я — его жена, герцогиня, аристократка... и в данный момент усердно драю лестницу.

Методично. Упорно. С выражением лица, которое говорит о том, что если мне кто-то помешает, я запущу в него ведром.

Он молчит.

Он в шоке.

А я делаю вдох, осматриваю его с ног до головы и выдаю:

— А что вы стали, герцог? Метла вон там.

Пауза.

Прекрасная, затянувшаяся пауза.

Райнар не двигается.

Не моргает.

Не меняет выражения лица.

Он просто смотрит на меня так, будто пытается осознать, в какой момент реальность сошла с ума.

На него никто никогда так не смотрел.

С вызовом.

С абсолютным равнодушием к его титулу.

С намёком, что в данный момент ему бы лучше не спорить.

И, самое главное, на него никто никогда не пытался взвалить работу по дому.

А я вот взяла и взвалила.

Райнар ещё глубже вдыхает.

Медленно проводит ладонью по лицу.

Потом убирает руку и абсолютно серьёзно смотрит на меня.

— Вайнерис.

О, я слышу эту сталь в голосе.

Этот едва уловимый холодок, предупреждающий, что в нормальном мире уже кто-то бы в ужасе отступил.

— Райнар.

Он моргает.

Будто только что осознал, что я не только не дрожу, а ещё и намеренно пародирую его тон.

— Ты... понимаешь, что ты... — он делает странный жест рукой, — что ты.

— Работаю? Да. Осознаю. Я вообще осознанный человек.

Молчание.

Невероятно. Я заставила этого человека замолчать.

Райнар смотрит на меня, потом — на ведро, потом снова на меня.

О, кажется, сейчас произойдёт что-то интересное.

— Ты... не должна.

— Что именно? Наводить порядок в доме? Или предлагать вам помочь?

— Ты... герцогиня.

— Так и есть.

— Ты... не обязана этим заниматься.

— Это что, закон? А если бы я, скажем, хотела поиграть на лютне, вы бы тоже запретили?

— Но лютня... — он слегка прищуривается, — это другое. Ну и да...зачем вам играть на лютне?

— Конечно. Потому что если в замке грязь — это нормально, а если в нём звучит музыка — это, видимо, ужасное преступление.

Райнар смотрит так, будто пытается понять, действительно ли мы ведём этот разговор.

Я же — абсолютно серьёзна.

— Здесь нет грязи, — наконец выдает он.

Я медленно, очень медленно опускаю взгляд на лестницу.

Потом смотрю на тряпку в руках.

Потом перевожу взгляд на него.

— Райнар, а скажите, пожалуйста... вот эта пыль, — я ткнула пальцем в ближайший участок камня, — её кто-то оставил в качестве семейной реликвии? Или, может, это ваше любимое наследие, которое мне нельзя трогать?

Райнар медленно выдохнул. Очень медленно.

- И еще я хотела бы знать какой у нас годовой доход? Сколько денег в нашей эммм...казне.

- Денег?

- Ну, что там у нас? Золото?

- Золото?

Еще больше удивился он.

- Дорогая, вы влезли не в свое дело и даже не знаете что у нас ченсы?

- НУ знаете ли, я не так давно здесь, чтоб знать, что у вас тут за валюта ходит.

- Что ходит?

- Боже! Окей! Сколько у нас этих ваших ченсов?

Как человек, который только что выяснил, что его замок живёт собственной жизнью, его слуги вдруг стали трудолюбивыми, а его жена объявила себя министром финансов.

Он смотрел на меня как на природное бедствие, которое ещё можно остановить, но уже с большим трудом.

— Вайнерис.

— Райнар.

Я снова копировала его тон. Я видела, как дёрнулся у него глаз.

— Жены не лезут в управление казной.

— Какая удача, что я не обычная жена.

Тишина.

Очень напряжённая тишина.

Герцог прищурился.

— Ты правда думаешь, что можешь взять и решить, как тратить деньги герцогства?

— Яне думаю. Я уже решила.

— Ты... не понимаешь, как всё устроено.

— Ну конечно, герцог Просветите меня. Я вся внимание.

— Есть традиции.

— О да, я заметила! — я саркастично махнула рукой в сторону пыльного портрета какого-то предка. - Традиции не мыть полы, не проветривать комнаты и не учитывать расходы?

Райнар медленно скрестил руки на груди.

Я почувствовала, как внутри него поднимается холодный шторм.

— Ты не знаешь, что творишь.

— Ой, правда? Я всего лишь впервые за десять лет навела порядок в замке и организовала нормальную работу слуг.

— Ты. Не. Понимаешь.

Голос его стал тихим, но от этого только опаснее.

— И что же, по-вашему, я не понимаю, мой дорогой муж?

Он шагнул ближе. Близко.

Я не отступила.

— Ты не хозяйка этого замка. Ты в нём живёшь, но не командуешь.

— О, вот это новосты — я всплеснула руками. — А кто командует? Твои предки на стенах?!

Райнар напрягся.

И тут я поняла.

Он зол.

По-настоящему.

Но я тоже.

— Ты вторгаешься туда, куда не должна.

— А мне плевать, Райнар! Я не могу жить в этом бардаке!

— это не бардак. Это традиция.

Я рассмеялась.

Громко.

Нагло.

Прямо в его бесстрастное, красивое, но до ужаса упрямое лицо.

— Какая удобная традиция — делать вид, что всё в порядке, пока замок разваливается, а деньги утекают в никуда.

Райнар очень медленно вдохнул.

ЕГО лицо оставалось непроницаемым, но в глазах.

В глазах горел лёд.

— Ты здесь новенькая, Вайнерис.

— 0, спасибо, что напомнили, а то я вдруг забыла, что всего пару недель назад вышла замуж за ледяную скалу. И кстати у себя дома я жила намного лучше! Никто не предупредил меня, что я выхожу за брата короля, который живет в нищете? Мне интересно, а у нас вообще есть казна?

Он стоял красный, как будто я надавала ему пощечин. А потом схватил меня за плечи и вжал в стену. Его лицо было очень близко, глаза сверкали, и он так восхитительно пах...что у меня захватило дух. Как давно меня никто не зажимал у стены. Еще и такой красавец... Боже, какие у него губы.

— Возможно, тебе стоит подумать, прежде чем пытаться менять уклад жизни, который существовал веками.

— Райнар, а ты когда-нибудь думал, что, может, он существовал веками только потому, что никто не пытался его изменить?!

Он пытается меня остановить.

Я его бесила.

Но я ему нравилась. Я это видела. Чувствовала всем своим существом.

Райнар наклонился ближе.

— Ты ломаешь правила.

— Я их улучшаю.

— Ты не знаешь, во что ввязываешься.

— Но уже ввязалась.

— И ты считаешь, что победишь?

Я медленно улыбнулась.

—А ты?

Райнар пристально смотрел в мои глаза, словно пытался решить, стоит ли ему прямо сейчас взять меня хорошенько встряхнуть.

Или поцеловать.

Но вместо этого он развернулся и ушёл.

А я смотрела ему вслед и понимала, что эта битва только началась.

— Я все еще хочу знать на что мы собираемся жить?