Некромантка

Глава 6

— Скажите, мэстр Боилд, как именно вы доносите теоретические знания до учеников?

— С чего это вы интересуетесь моими методами занятий, Маэстро Пешет?

— Кто учил вас отвечать вопросом на вопрос?

— А вас?

— Так вы ответите? Потому что мне любопытно, почему ученики, что ходят на занятия к вам, потом совершенно не могут применить полученные знания на моих практикумах. Мне приходиться объяснять все заново. Они не могут внятно ответить ни на один поставленный вопрос.

— А причем тут я? Мое дело заключается в подаче информации. Я им ее даю, а как они ею распоряжаются в своих головах — это уже их дело. Я не могу отвечать за целую прорву детей. Каждому в голову не залезешь.

— Они ею никак не распоряжаются, Маэстро Боилд, — отрезала девушка, положив ладонь на стол. — Они ее не усваивают. Вам стоит пересмотреть свое отношение к преподнесению знаний этим детям.

Мужчина поднялся со своего места с кислой гримасой на лице. Теперь он стал выше, и девушка тоже выпрямилась, отняв руку от стола.

— С каких это пор вы командуете мной, Маэстро Пешет? Что-то я не вижу на вашей груди директорского знака отличия. Как вести занятия — это только мое личное дело.

— Это не приказ, это просьба и совет. Я не могу делать двойную работу — за вас и за себя. Без должного понимания они плохо применяют теорию на практике. Из них некроманты, как из псины — профессор.

— Раз уж мы тут раздаем советы, то вот вам мой совет, — он приблизился к девушке вплотную, отделяемый лишь столом, — Не суйте свой очаровательный нос не в свое дело. — И отошел. — Если это все, прошу покинуть мою аудиторию, у меня еще много дел.

Девушка не произнесла ни слова, повернулась к выходу и ушла.

Идти с жалобами к директору она находила последним делом. Она не занималась этим в юности, не собиралась и сейчас. Если этот человек не хотел идти ей навстречу, что было весьма предсказуемо, то она справится сама. Просто она надеялась… Но надежды редко сбываются, она не сильно расстроилась. Хотя бы потому, что она нашла его, ребенка, который был ей так нужен. Теперь осталось понять, как сблизиться с ним, под каким предлогом с ним заговорить…

— Маэстро! — девушка чуть не споткнулась, когда этот знакомый голос ее окликнул. Она обернулась. Мальчишка стоял рядом и смотрел на девушку, с волнением теребя какую-то книгу в руках. Имельда сейчас разглядывала его с еще большим рвением. Тогда, в первую их встречу, мальчик был грязным, в затасканной одежде, а сейчас на нем была ученическая чистая форма, и мальчишка был сыт и одет, волосы были коротко острижены и не топорщились в разные стороны. Он смотрел на девушку яркими голубыми глазами. Как у его матери. — Можно с вами поговорить? — было видно, что мальчик храбрился, выталкивал из себя слова и очень волновался.

Имельда и сама настолько разволновалась, что застыла столбом. Он застал ее врасплох. Совладать с собой удалось не сразу, она осмотрела коридор, по которому пока еще ходили студиозы и преподаватели.

— Не здесь, — кивнула девушка, направляясь в ответвление коридоров, ведущее наружу, в сад.

Найдя укромное место среди желтеющих деревьев, Маэстро и мальчишка присели на скамью по две стороны друг от друга. Не успела Имельда усесться удобнее, как из Митриша посыпались вопросы:

— Почему у вас мамина фамилия? Кто вы? Почему вы были в том доме? — мальчишка затараторил, но остановился. Он чувствовал нутром, что эта девушка не причинит ему вреда, но не мог ей доверять, потому что мать предостерегала его от этого. Доверять нельзя было никому. Но у него было столько вопросов, и никто не мог дать ему ответы.

— Меня зовут Имельда Пешет, — девушка сделала паузу. Говорить было тяжело. Эмоции бились внутри тела, перекрывая кислород в прямом смысле. Сердце билось слишком быстро. Ребра стали ныть, и дышать было трудно. Она буквально чувствовала все, что исходит от мальчика, что сидел слишком близко. Это было странно и удивительно, но Имельда решила повременить с анализом этих ощущений. — Я дочь Матильды Пешет. — У парня расширились от удивления глаза, и открылся рот в попытке вывалить на эту незнакомку кипу вопросов, но язык не шевелился. — Я была в том доме потому, что он мой. Я выросла в нем и жила со своими родителями. И я совершенно не понимаю, как у моей матери может быть еще… как у нее может быть сын. Сын, о котором никто не знает.

Девушка оперлась на трость, потому что даже сидеть стало тяжело. Голова закружилась. Хотелось снять купол и уйти.

— Я… Я тоже не понимаю… — у мальчика навернулись слезы на глазах. — Она ничего не рассказывала о себе. Почти ничего… Она только говорила, что она некромант и ее работа обязывает уезжать… А потом вдруг то письмо. Вы его случайно не находили? Я, кажется, обронил…

— Расскажи… — кивнула и сглотнула вязкую слюну. — Расскажи о себе. Я… — девушка все-таки остановилась и стала громко тяжело дышать. — Позови кого-нибудь.

Он испугано подсел ближе. Имельда протянул к нему руку в попытках удержать равновесие в кружащемся пространстве. Но это прикосновение привело лишь к тому, что в голове словно что-то взорвалось. Ее глаза закатились, и Маэстро завалилась вперед. Митриш, не ожидавший такого, успел лишь подхватить и вместе с ней плавно съехать со скамьи на тропку. Мальчишка испуганно вскочил, пятясь, а потом, молча, ринулся прочь, обратно в школу.

— Маэстро! Маэстро! — Митриш забежал в аудиторию к единственному, на кого рассчитывал в данную минуту. За эти десять минут, что его не было, коридоры опустели: все разошлись, кто обедать, кто в библиотеку, а кто заниматься более интересными делами.

Маэстро Боилд сидел у себя в кабинете, нервно перебирая свои наработки, по которым он читал все лекции. Удивительно, но Имельда не была первой, кому взбрело в голову, что он ведет лекции как-то не так. Однажды уже бытовало мнение среди коллег, что этот юнец не справляется, но тогда ситуацию замял его отец, и Боилд отнесся к ситуации не так серьезно, как сейчас. Он внял рекомендациям наставника, кое-что исправил, но думал, что этого достаточно. Больше никто с тех пор ему ничего не говорил. Было ли это потому, что он действительно справлялся с доверенной задачей или же это влияние отца…

— Маэстро! Маэстро Боилд! — донесло из-за закрытой двери.

— Когда же мне просто дадут насладиться одиночеством, чтоб вас всех… — пробормотал мужчина, но встал. Как только он открыл дверь к себе в кабинет, то мальчишка чуть не поцеловал эту самую дверь. Запыхавшийся и взъерошенный он мало походил на того, кого Боилд привык обычно видеть. Мальчик был замкнут, аккуратен и пунктуален. Лишнего слова от него не добьешься, а сейчас он врывается к своему куратору и… — Что случилось? Почему вы в таком виде?

— Там Маэстро! Она! Ей плохо!

Боилд посуровел, схватив мальчишку за плечо, и повел его вон из кабинета.

— Где?

Девушка по-прежнему лежала все там, у скамьи, не изменилось ничего. Мальчик остановился как вкопанный за пару шагов от нее, а мужчина быстро подошел и присел рядом, опустив пальцы на шею; потом посмотрел на взволнованного ученика.

— Ты уже знаешь, где лекарское крыло? Сможешь сходить за доктором? — мальчик отрицательно замотал головой. Маэстро сжал губы, понимая, что это его личное упущение. Он не провел полную экскурсию для учеников, хотя это его прямая обязанность, как куратора. — Ладно, — Маэстро провел рукой над девушкой. Она была просто без сознания, и в данный момент ей вроде бы ничего не угрожало, но пробиться сквозь плотную пелену, скрывающую ауру, мужчина не смог, даже руку заломило — настолько блок был крепким; это его очень насторожило.

Конечно, зачастую маги скрывают свою ауру. На то у каждого множество своих личных причин, но мэстр Боилд никак не мог подумать, что у простой практикующей вроде Имельды будет столь мощная защита. Такого уровня пелена встречалась ему лишь дважды, у директора этой школы и мэра города. Даже у его отца не было такой защиты.

Пытаться сейчас порвать эту защитную грань было бесполезным и бессмысленным занятием. Все равно, что скрести пером по панцирю черепахи. Здесь нужен был мастер.

Маэстро Боилд подхватил девушку на руки.

— А вы, господин Янг, идете со мной и рассказываете, что случилось и как вы тут оказались.

Мальчик стиснул в руках все ту же несчастную книгу, но покорно засеменил за своим куратором.

— Я направлялся в сторону своего общежития, когда нашел Маэстро в таком… эм…положении.

— Общежития? Через сад? Не слишком ли большой крюк?

— Ну, я подумал прогуляться… Хотел исследовать местность, чтобы лучше знать округу… территорию школы.

— Ты видел еще кого-нибудь здесь? Был кто-то рядом?

— Нет, Маэстро, никого не было, я не заметил. Когда я пришел, она уже лежала.

— Ясно.

Невысокая девушка, что гордо носила светлую хлопчатобумажную форму помощницы целителя, сосредоточенно водила миниатюрными пухленькими ручками над бессознательным телом некромантки. Она тщетно пыталась нащупать хоть какой-то доступ к ауре больной. Маэстро Боилд стоял поодаль, у входа, терпеливо наблюдая. Уйти он не мог, ему нужно было убедиться, что с коллегой все в порядке. Она была ему не безразлична несмотря на то, что он ее недолюбливал.

Целительница убрала руки и озадаченно посмотрела на мужчину, чье лицо сейчас больше походило на кирпич.

— Я позову госпожу Вилпу, — не очень уверенно проговорила девушка и скрылась за другой дверью, ведущей в дальние покои целителей.

Маэстро глядел на девушку, лежащую на кровати, рядом с окном.

Бледная и худая, она была изможденной. А этот крепкий корсет, который скорее был какой-то клеткой, чем красивой частью гардероба, только усиливал худобу и без того стройной некромантки. Черные волосы разметались по подушке. Трость стояла рядом с кроватью.

— Ма… — вдруг едва слышно произнесла девушка, Маэстро было подался вперед, услышав это, но тут дверь в комнату отворилась и появилась пышная женщина с желтыми волосами и крохотными очочками на носу.

— Ох, Ремолус, вы здесь? Что вы тут торчите, ступайте, сами разберемся! — женщина была чем-то недовольна, но вполне приятного настроения. Мужчина не шелохнулся. — Ох, мужчины! Матерь божья, пресвятой лиц небесный! Что за тоща! И кто довел девчушку до такого безумия! — начала причитать женщина, подходя к некромантке, без сознания валяющейся на кровати.

— Я пыталась, госпожа, но совсем не могу увидеть ничего… я такого еще не встречала…

— Как же! Ты вообще еще ничего не встречала! Каждый раз одно и то… — женщина вдруг замолчала, когда и сама попыталась взглянуть на ауру девушки, но у нее ничего не вышло. — Хоспаде помилуй, ни черта не разберешь… — она взяла ее за руку, стянула перчатку. Боилд подался вперед, пытаясь разглядеть руку девушки. Столько лет он гадал, что скрывается под этой тканью. И каково же было разочарование мужчины, когда он увидел лишь бледную кожу, худые пальцы с очень коротко остриженными ногтями.

— Вот и я говорю, госпожа, там совсем никак…

— Замолчи, бестолковая, — беззлобно отозвалась женщина. Едва заметные морщины на лбу стали отчетливее. — Все можно узнать, что нужно, главное, знать, где смотреть. Не это ли я тебе талдычу каждый раз? — Девчонка молчала, кусая и без того искусанные губы. Целительница щупала пульс, потом наклонилась к ее рту ухом, постояла так не долго; поднялась, окидывая девушку долгим изучающим взглядом. Зацепилась за небольшую флягу на бедре, за корсет и трость. — Ее? — ткнула пальцем в последнюю, спрашивая у молчаливого Маэстро Боилда. Тот кивнул.

Женщина осмотрела ладони девушки. Левая рука заинтересовала ее больше, и она тут же переключилась на левую ногу. Руками она ощупала колено и большеберцовую кость, сосредоточенно сопя. Она забрала у девушки фляжку и, откупорив ее, понюхала содержимое. По скорченной гримасе Маэстро понял, что во фляжке была далеко не настойка из клюквы и даже не вино, как он когда-то полагал. Женщина оставила фляжку в покое и стала водить рукой над грудью девушки.

Ловкими пальцами она вдруг резво начала расшнуровывать корсет, и как только шнуровка ослабла, женщина положила руки на грудную клетку некромантки, замерев. Потянулись долгие минуты ожидания в тишине, а потом госпожа Вилпа выпрямилась.

— Зашнуруй обратно, — приказала она помощнице, а сама пошла вон из просторной комнаты. Девушка аккуратно, не торопливо стала зашнуровывать корсет.

Маэстро вдруг заметил, что ресницы некромантки дрогнули, а в следующий миг она уже стискивала горло юной целительницы стальной хваткой своей с виду хрупкой руки.

— Пусти ее, сумасшедшая! — он кое-как отцепил некромантку от девицы в зеленой форме и придержал последнюю от обморока. — Какого черта ты творишь!? — рявкнул Маэстро, отодвигая юную помощницу госпожи Вилпы подальше от полусонной некромантки. Она часто моргала глазами, пытаясь прийти в себя и сесть. Получалось с трудом. Все кругом плыло, в голове звучали какие-то обрывочные фразы, словно резонируя в пустом тазу. Окружающая обстановка светлой комнаты целителей то и дело подергивалась рябью, Имельде казалось, что тут вроде кто-то ходит, и даже вроде бы послышался чей-то крик…

— Что здесь у вас случилось? Меня не было и минуты!

В комнату вернулась госпожа Вилпа, держа в руках какую-то склянку с темно-зеленой, почти черной, жидкостью.

— Больная пришла в себя, — сообщила очевидную вещь шокированная помощница, потирая шею.

— Да уж вижу. Кстати, легко отделалась, в следующий раз не будешь ворон считать. Ступай, приведи себя в порядок, — со стороны госпожи Вилпы не было и капли участия. Девушка кивнула и, потирая горло, удалилась из комнаты. — Чего буяните? — стала наступать на некромантку целительница. — До чего довели себя, кто лечил вас так? Поотрывала бы руки! А вы что встали тут!? Ремолус Боилд, идите отсюда уже, очнулась она, жива и невредима, а остальное знать вам не положено. — Маэстро скептично оглядел сначала госпожу Вилпу, мазнул взглядом по Маэстро Пешет, хмыкнул и без колебаний покинул комнату. — Ишь любопытный какой, все то знать надо, — женщина уселась рядом с Имельдой и протянула склянку с жидкостью.

— Вот, пейте. Уж не знаю, что с вами приключилось, и что вы прячете там у себя, но это вам явно не помешает. Пейте, Маэстро.

Ничего не понимающая девушка механически приняла склянку и заметила, что перчаток на руках нет. Она тут же отставила лекарство и суетливо стала шарить взглядом вокруг, помогая руками. Целительница, молча, протянула перчатки. Имельда схватила их и нервозно натянула обратно на руки. Целительница взглядом указала на склянку. Некромантка пригубила вязкую жидкость, даже не скривившись. Целительница удивленно выгнула брови и проследила, как девушка как ни в чем ни бывало отставила недопитое варево на тумбочку. Подумав, что у некромантки уже «иммунитет» на разного рода гадости, как та, что во фляжке, лекарь соединила руки в замок и начала вещать менторским тоном:

— У вас, милочка, очень сильное переутомление и истощение. И без слепка ауры все ясно, — женщина понятливо покивала на скептичный взгляд Имельды. — Слышала, что было, сопоставила факты. Кости у вас вроде бы нормально срастаются, но лучше бы, конечно, пройти полный осмотр, — госпожа Вилпа помахала рукой, давая понять, что не помешало бы взглянуть на ауру больной. Имельда помотала головой. — И ту дрянь, что вы пьете… — целительница взяла за руку некромантку. — Если хотите в будущем стать матерью, советую перестать пить эту отраву, — проникновенно проговорила госпожа Вилпа.

— Спасибо, учту.

— Когда были последние регулы?

Имельда покосилась на женщину.

— Где-то пару месяцев назад.

Госпожа Вилпа нисколько не удивившись, покивала.

— После ранений задержка, полагаю.

Имельда утвердительно угукнула, не очень довольная этим разговором.

— Ну, это точно не беременность, я вам скажу, милочка.

— Спасибо, что просветили. А я-то думала.

— Такое бывает, не переживайте, — как ни в чем ни бывало продолжала женщина, — Это все ментальный и физический стресс, организм так выражает недовольство. А своего партнёра предупредили?

— Партнера?

— Ну, конечно, чтобы не подумал ничего лишнего и не лез, куда не стоит раньше времени.

Имельду напряг такой вопрос, и она вытянула руку из хватки женщины, начиная вставать.

— У меня нет партнера.

— Очень жаль. Завели б себе что ли какого-нибудь молодчика. Да хоть бы вон с Ремолусом…

— Чего? Зачем?!

— Ну, как же? Что может быть лучше для женщины, чем легкая интрижка? Лучшее лекарство от хандры. Это я вам как лекарь говорю.

Она с уверенностью покивала. Имельда скривилась в усмешке.

— А как же девичья честь?

— Ой, это все подходит для благородных барышень, которым больше заняться нечем при своих дворах. А нам с вами о таком заботиться некогда, да и незачем. Здоровье душевное в первую очередь надо беречь. А без регулярных, кхм, удовольствий, какое ж тут спокойствие и здоровье?

— Ну… — Имельда кашлянула, имея собственно мнение по поводу всего «этого».

— У вас-то, когда последний раз с мужчиной то было?

Девушка насупилась, ей надоел этот разговор, который никоем образом не касался ее недомогания.

— Никогда, — отрезала.

Госпожа Вилпа вытянула лицо в удивлении.

— Ох, как же так-то! Милочка, это ж неправильно в таких-то годах…

— Сама знаю, что для меня правильно, — раздраженно отреагировала Имельда, допивая настой. Допив, она поставила склянку на тумбу, взяла притороченную к ней трость и поднялась. Звуки не исчезали, но картинка перед глазами стабилизировалась.

— Спасибо за помощь, — она оставила нагловатую и прямолинейную госпожу Вилпу одну в своих палатах.

Имельда шагала по коридору, когда к ней тенью пристроился мальчик. Он выскользнул из соседнего коридора так тихо, что девушка и не заметила.

— Маэстро, с вами все хорошо?

Девушка вздрогнула, заметив мальца.

— Митриш, не стоит так пугать.

— Простите, Маэстро.

— Да, со мной все хорошо. У меня так бывает, не волнуйся, — соврала и глазом не моргнув.

— Это не из-за меня?

— Нет, что ты, — она улыбнулась, останавливаясь. — Что ты сказал Маэстро Боилду?

— Сказал, что гулял и нашел вас без сознания.

Имельда улыбнулась.

— А ты не промах.

Мальчик заулыбался в ответ. Он хотел что-то сказать, но раздались шаги совсем недалеко, и они оба отвлеклись на них.

— Иди, Митриш, поговорим потом, ладно?

Мальчишка только кивнул и ушел быстрым шагом, скрывшись за поворотом. Имельда спокойно двинулась дальше, слушая, как приближаются шаги.

— Ну, и что это было?

С ней поравнялся Маэстро Боилд. В отличие от мальчишки он не стремился быть тихим и незаметным.

— О чем вы, Маэстро?

— Обо всем этом происшествии. Мальчишка врет не плохо, но все же не так хорошо, как…

— …Как вы?

— Я не это имел в виду. Вообще, это не важно. Что там произошло? — он остановил Имельду, перекрыв ей путь. Девушка воспользовалась передышкой.

— Мне просто стало плохо. Это все. Что тебе еще нужно?

— Он был слишком напряжен.

— Эм… кто?

— Мальчик!

— Какой мальчик?

— Не строй из себя дуру.

— Я и не строю. Совершенно не понимаю, о ком ты говоришь, — раздраженно проговорила девушка. Имельда быстро соображала, стараясь не смотреть в глаза Боилду. Она смотрела на шнуровку, поправляя ее, ведь юная целительница не до конца ее зашнуровала, да к тому же еще и криво. Это нервировало.

— Мальчишка, мой подопечный. Это он позвал меня.

— Ах, вот оно что. Мне помог мальчик… познакомишь? Хочу сказать спасибо.

— Вообще-то это я тащил тебя до целителей, а он всего лишь нашел тебя в саду. Не хочешь мне сказать спасибо?

Маэстро, молча, закончила поправлять шнуровку и подняла глаза на Рема. Сделала вид, что раздумывает.

— Спасибо, — и подарила короткую неискреннюю улыбочку. Оттеснила мужчину плечом и направилась дальше по коридору. Боилд пошел за ней. Навстречу попался какой-то мужчина, он поприветствовал двух Маэстро. Они ответили ему тем же.

— Что вы хотите от меня, Маэстро Боилд?

— Хочу знать правду.

— Да о какой правде вы ведете речь?

— Студиоз мне врал! Думаешь, я не могу отличить, когда ребенок врет, а когда говорит правду?

— Наверно, можете, — она не смотрела на него.

— И он был напуган. С чего бы ему так волноваться?

— Как часто ты находил без сознания кого-нибудь из мэстеров? Он маленький мальчик, хоть и подросток. Ребенок испугался. Это вы чурбан бесчувственный, который совершенно ни за кого не волнуется.

— Нет. Это другое. Он врал, боялся сказать правду и был напуган.

— О, Рем, не делай вид, что тебе есть дело до мальчика. Не делай вид, что тебе есть дело хоть до кого-то, кроме себя, — она свернула и уперлась взглядом в лестницу, что вела вниз. Недовольно поджала губы, но все же принялась спускаться.

— Мне не все равно, как бы тебе ни казалось обратное, — мужчина продолжал идти рядом, засунув руки в карманы.

— Мне не кажется. Так и есть. Все ясно и прозрачно, — с легким напряжением проговорила девушка, почти не обращая на него внимания. Сейчас ступеньки интересовали ее больше.

Боилд снова опередил ее, встав на пару ступеней ниже. Имельда вынуждена была остановиться.

Он смотрел на нее несколько секунд.

— Я не бездушная тварь, как бы тебе не хотелось это видеть. Я тоже чувствую и способен сопереживать.

— Верится с трудом, — тяжело вздохнула, опуская голову.

— Неужели ты не можешь хотя бы допустить, что люди меняются со временем?

— Люди? Нет, люди не меняются. Ни в нашем возрасте, ни в нашей ситуации. Хватит, Рем, я устала и хочу отдохнуть. Мне надоели твои притязания на пустом месте. Хватит. Неужели нет кого-то другого, кого бы ты мог доставать вместо меня? — она устало обошла его по дуге и продолжила спускаться, — Правда, нашел бы уже кого-нибудь… Переключился…

— Я не виноват, что влюбился тогда именно в тебя, — резко проговорил он ей в спину.

Имельда удивленно остановилась.

— Влюбился? — обернулась, — Хах, так это теперь называется? Влюбился… Надо же.

— Можешь не верить…

— Да! Я не верю тебе, Ремолус! Ты издевался надо мной пять лет из шести. Значит, влюбленность теперь так выглядит?! Пойду, исправлю толкование в словаре!

— Ты первая начала. Первая плюнула в меня.

— Боже, Рем… Ты как ребенок. Столько лет прошло… Что я могла сделать тебе, не зная тебя?

— То мое письмо. Тебе. Ты вылила ушат дерьма на меня. Мало того, что не ответила, так еще и отдала позабавиться другим.

— Что за письмо? — Имельда сморщилась, ничего не понимая.

— Напряги память, — Маэстро стремительно обошел ее, явно не собираясь больше ничего ей говорить. Имельда в шоке постояла, глядя, как мужчина заканчивает спуск по треклятой лестнице и удаляется по коридору. Она еще немного постояла, то сжимая, то разжимая рукоять трости. Она не помнила ни про какое письмо. Уж точно она не получала никаких писем от Рема. Никогда. Тогда что за письмо?

Устало она пошагала в свои комнаты, не надеясь вообще найти ответов хоть на какой-нибудь вопрос из множества. Их становилось только больше.

Имельда кое-как добралась до своих комнат, мечтая упасть на кровать и не вставать до следующего дня. Прижавшись спиной к закрытой двери, она лихорадочно откупорила флягу и осушила ее парой больших глотков. Голоса неохотно отступили.

Сегодня у нее уже не было занятий, ей еще не поставили дополнительную группу. И за это она была благодарна Маэстро Вельту, скорее всего, это он организовал это окошко в расписании для нее.

Как только она прилегла на кровать, усталость комом придавила ее, и девушка провалилась в сон без сновидений. Она проснулась, когда в дверь тихо поскреблись. Имельда, плохо соображая, уставилась на закатное небо в окне, тяжело выдохнула, притворяясь, что не слышит. Тогда скребущиеся звуки стали более настойчивыми.

Девушка не в самом добром расположении духа поднялась и распахнула дверь. Там стоял голубоглазый мальчик и обеспокоенно смотрел на нее.

— Извините за беспокойство, Маэстро. Можно?

Имельда смотрела на мальчика, и у нее родилось ощущение дежавю. В данную минуту она не хотела видеть никого, хотелось тишины и покоя, но она понимала, что если сейчас закроет дверь, то возможно, навсегда. Доверять ей этот мальчик уже вряд ли сможет.

Имельда открыла дверь по шире и выглянула. Рядом с ее покоями больше никого не было.

— Заходи, — она отошла в сторону, пропуская в комнату позднего гостя.

Он зашел, осматриваясь. Комната не производила впечатления жилой. Мальчик замер посередине, не решаясь куда-то присесть. Имельда заперла дверь и вернулась к кровати. Она смотрела на мальчишку, пытаясь сконцентрироваться. От мальчика исходили тяжелые энергетические волны, и без прикосновения девушка чувствовала, что мальчик пережил потрясение, как и она сама: знакомые эмоциональные колебания души. Девушка смотрела внимательно, но чем больше вглядывалась в него, тем сильнее становилась головная боль, и тем нестерпимее хотелось отвести взгляд от этого человека.

В конце концов, Имельда сдалась и отвернулась, приложив руку ко лбу.

— Извини, я совсем не знаю, с чего начать. Присаживайся, куда хочешь. Как-то это все неожиданно…

— Вы моя сестра? — резко спросил мальчик, храбрясь. Имельда взглянула на него, забыв обо всем, что сейчас ее волновало каким-либо образом. Замерла, даже руку от головы не убрала.

Что ему сказать? Начать знакомство с вранья? А если потом все это вскроется, а это обязательно станет известным, правда рано или поздно всегда всплывает. Но сейчас она этому мальчику совсем ни к чему…

— Конечно, получается так, — устало ссутулилась, насколько позволял поддерживающий корсет, и спрятала взгляд, уперев его в пол.

— Я всегда думал, что я один у мамы… — мальчик переступил с ноги на ногу.

«Так и есть» — подумала Имельда, но сказала другое.

— Садись, не стой. Тебя зовут Митриш, верно?

— Да.

— Так это твое настоящее имя? Почему не поменял?

— Мама сказала оставить имя. Чтобы я не путался. Мне с ним всю жизнь жить, так зачем менять?

Имельда, соглашаясь, покивала. Наступила неловкая пауза. Имельда, еще не совсем отойдя от сна, не знала, что говорить и с чего начать. Мальчик молчал, кусая губы. Он не знал, что можно рассказывать. Девушка чувствовала, что он мечется внутри себя, не зная, как ему поступить. Она поднялась и подошла к тумбе, вытащила из нее письмо, сложенное в четверо.

— Держи, это твое. Ты потерял тогда.

Мальчишка приятно удивился и схватил письмо, развернул его, желая убедиться, что это именно оно, не подделка.

Имельда улыбнулась. Она наблюдала за ним, и на душе становилось как-то очень тепло и спокойно. Он был очень похож на Матильду. Голубые глаза и темные, почти черные волосы, лицо прямой симметричной формы и черты лица не грубые. Нос аккуратный и губы с маминой улыбкой — не широкие, как бывает часто у деревенских красавцев. Кем бы ни был его отец, но он точно ни был безродным пастухом. Девушка это чувствовала нутром.

— Спасибо. Я тогда страшно испугался. Письмо очень дорого мне. Последнее от нее.

— А второе твое имя?

— Янг. Это имя тети Пэми.

— Пэми?

— Она воспитывала меня всегда. Моя вторая мама.

— Это о ней Матильда упоминает в письме? — Мальчик уставился на Имельду. — Да, я прочла его. Пойми, ты так резко пришел ко мне, заявил, что ты сын моей матери и сбежал. Что мне оставалось? Конечно, я прочла его. Хотя яснее ничего не стало…

Они сидели на кровати, оба смотрели в пол, оба очень волновались.

— Какой она была? — вдруг спросил Митриш.

Имельда помедлила с ответом.

— Хорошим человеком, она дала мне столько…, а я… — Имельда помрачнела, встав с кровати. Походила туда-сюда и остановилась перед мальчиком в нескольких шагах.

— А как она… у… ну…

— Не хочу об этом сейчас, — непреклонно перебила девушка. — И не нужно тебе об этом знать. По крайней мере, не сейчас. И пообещай, что не будешь выяснять.

— Я и не… — мальчик сник, увидев смешливый взгляд девушки. — Как вы догадались?

Имельда улыбнулась уже более открыто.

— Это на лбу у тебя написано, да и все логично: ты хочешь знать, что случилось.

— Хочу.

— И я хочу.

— Так вы не знаете, как она умерла?

Имельда покачала головой.

— Знаю от чего, но почему… Это загадка для всех. Такая же загадка, почему она спрятала тебя и как она вообще смогла скрывать тебя все это время… — хлопнула себя по лбу, пытаясь успокоиться, из нее вырвался нервный смешок. — Это ж надо… Четырнадцать лет… Они ведь тогда уже были знакомы с отцом…

— Моим отцом?

— Нет, моим. Тимором. И я не знаю, его ли ты сын… Я не знаю ничего, Митриш. Такая запутанная ситуация. Ты знаешь, кто твой отец?

Мальчик покачал головой.

— Значит, смею предположить, отцы у нас с тобой разные. Иначе… я бы почувствовала, что они оба что-то скрывают, и они оба навещали бы тебя. Мой папа… он ни за что бы не бросил сына. Я уверена в этом.

Имельда снова стала ходить: ныло колено, и она хотела заглушить боль движением. На самом деле ей ничего не стоило почувствовать, что между Тимором и Митришем не было ни единой родственной ниточки, ни единой связи. Любой способный некромант смог бы сказать это. Ей просто хотелось как-то обелить родителей в глазах мальчика и в своих собственных.

— Очень странно, что мать ничего не сказала тебе обо мне… — она остановилась и обернулась к мальчику, посмотрела на него очень внимательно и снова отвернулась. Слишком тяжелое влияние. Она не могла выносить той энергии, что исходила от парня.

— Мама всегда говорила, что мне нужно быть осторожным и скрываться.

— Почему?

Мальчик пожал плечами.

— Она говорила, что во мне скрыта великая сила, которая людей может напугать и тогда мне придется очень туго.

Имельда хмыкнула, ведь мальчик был прав. В нем действительно было что-то очень сильное, тяжелое и тугое. Словно он был средоточием нескольких душ… таких сильных эманаций она никогда не чувствовала от одного человека.

Но вот проверить этого Имельда не могла, точнее могла, но боялась. После обморока у скамьи. Она всего лишь пыталась взглянуть на его ауру, но наткнулась на такое мощное природное сопротивление, что просто не выдержала.

Это не была искусственная пелена, как у нее, например, скрывающая сущность. Нет, это было нечто, что назвали бы «закрылся в себе» или «не пускает никого в душу». Мальчик сам по себе поставил заслон, не давая никому увидеть, что творится у него внутри. И, возможно, это к лучшему. Маги с мощными данными встречаются, хоть и реже, чем обычные, а вот скрывающая мощная пелена — это примета весьма заметная. Такие заслоны Имельда встречала, но всегда легко могла смотреть как бы сквозь них, а здесь… даже просто смотреть на защиту это мальчугана было трудно. Хорошо, что это не искусственная защита, иначе к Митришу возникло бы много вопросов. Знала ли об этом ее мать? Да, наверно знала.

Скорее всего, это она и научила мальчика скрываться, но что же он прячет, что умеет?

— Почему ты пошел именно в некроманты? Так сказала Матильда?

— Потому что она была некромантом… И она говорила, что есть другие хорошие маги, которые смогут мне помочь…

— Боюсь, что в этом она ошиблась, — скривилась девушка. Мальчик растеряно смотрел на нее, и Имельда поспешила пояснить. — Никто не знает тебя, о тебе никто не предупреждал. С чего бы им тебе помогать? Я узнала о тебе лишь по воле случая. Боюсь, что рассчитывать ты можешь только на меня и ни на кого другого. Мать не зря тебя прятала.

— Но почему тогда она не рассказывала мне о вас, и вам обо мне?

Вопрос повис в воздухе. Настала пауза. Имельда задумалась.

— Не знаю.