Некромант Империи. Том 5

Глава 18

Арена дрожала от рёва трибун. Второй полуфинал. Второй выход. И этот выпендрёжник Крылов уже красуется на другом конце поля.

Я неторопливо шагал по каменным плитам, наслаждаясь послевкусием первой победы. Телекинетик Ларионов — редкий талант. Мог двигать предметы силой мысли с точностью хирурга. Разве что в отличие от хирурга, его инструменты — стальные балки и каменные глыбы.

Ещё час назад эти же трибуны ахали, когда он поднял в воздух добрых полтонны арматуры прямо из конструкции арены, формируя вокруг себя вращающийся щит. Полозов тут же вскочил со своего судейского кресла, размахивая руками и яростно протестуя против использования элементов арены. Но толпа ревела так неистово, что его возмущения потонули в шквале криков. Теоретически — непроницаемая защита. Теоретически.

Никто не предупредил беднягу, что мозг телекинетика — особенно чувствительный инструмент. Один точечный импульс в мозжечок вызвал первичные симптомы каталепсии — полную ригидность мышц при сохранении сознания. Его металлический щит рухнул, а сам он застыл статуей, не в силах пошевелить даже веком.

Потом я запустил в его разум тонкую нить индуцированного психоза — нечто среднее между острой паранойей и временным расщеплением личности. Его сознание раздвоилось, а потом раздробилось на множество фрагментов. Мозг, лишенный возможности создать целостную картину мира, начал заполнять пробелы галлюцинациями. Ларионов резко вышел из оцепенения, его глаза лихорадочно метались, видя то, чего не существовало. Он начал разговаривать с пустотой, отвечая на голоса в своей голове, то хихикая, то переходя на яростный крик.

Судья остановил бой. Я великодушно избавил его от этого кошмара одним прикосновением к вискам. Толпа была в восторге — не только победа, но и милосердие.

Полный контроль. Ни единой царапины. Даже не вспотел.

А теперь — Крылов. Точнее, Маркус Лейф в его шкуре. Трансмутатор, предатель, скользкая тварь. Сейчас он раскланивался перед зрителями. Поднимал руки, требуя больше шума, больше внимания.

— А теперь, дамы и господа, финалист прошлогоднего межрегионального чемпионата, мастер трансформационной магии — Вениамин Крылов! — объявил диктор, и трибуны взорвались новой волной криков и аплодисментов.

Я усмехнулся. Позёр. Всегда любил эффектные выходы и громкие фразы. Даже в моём мире он был таким — сперва шоу, потом дело.

Интересно, во что он превратится в этот раз? Зная Лейфа, могу предположить несколько вариантов. Во-первых, частичная трансформация: обсидиановая кожа, дополнительные конечности, увеличение мышечной массы. Базовые, но эффективные модификации.

Во-вторых, полная метаморфоза в боевое существо.

Но есть и третий вариант — средовая трансмутация. В этом мире обычные трансмутаторы ограничены собственным телом: отращивают конечности, увеличивают мышцы, формируют костяные доспехи. Сильнейшие могут принимать форму монстров, увеличиваясь в размерах и обрастая дополнительными органами.

Но этот гад Лейф — из моей реальности, где трансмутация развивалась иначе. Их школа специализировалась на поглощении и переработке любой материи из окружающей среды. Песок, вода, металл, дерево — всё становится топливом для мутаций. Он способен разлагать вещества на молекулярном уровне, извлекать нужные элементы и мгновенно встраивать их в свою биологическую структуру.

Трансмутаторы этого мира ограничены стандартным коэффициентом преобразования — не больше 100 процентов исходной массы. Лейф же способен трансформировать материю с эффективностью до 150 процентов.

Я окинул взглядом арену. Гранитные плиты, водяные резервуары для стихийников, песчаные участки, несколько живых деревьев для природных магов. Идеальный шведский стол для такого как он. При должном умении Лейф может превратиться во что угодно.

Трибуны стихли, когда я занял позицию напротив него. Крылов улыбался, но я видел, как подрагивает уголок его рта. Он понял, что игра пошла по-настоящему.

— Итак, второй полуфинал объявляется открытым! — прогремел голос судьи. — Противники, к бою!

Крылов медленно снял плащ и бросил его в сторону. Затем опустился на одно колено, вдавливая пальцы в каменную плиту арены. Я увидел, как по его руке побежали серые прожилки — гранит буквально впитывался в его кожу. С каждой секундой его тело темнело и затвердевало, приобретая структуру камня. Классика. Начинает с простого.

Я расслабил плечи, не сводя глаз с его трансформирующегося тела. Какую бы форму он ни принял, неизменным останется одно — это Маркус Лейф. Человек, сражавшийся бок о бок со мной годами. Предавший меня уродец.

И вот передо мной стоит голем. Трибуны замерли в предвкушении кровавого месива, но я знал, что этот выпендрёжник ещё не закончил с представлением.

Крылов двинулся вперёд. Каждый его шаг отдавался гулким эхом по всей арене. Трёхтонная каменная фигура вбивала гранитные ступни в плиты, оставляя глубокие трещины. Зрители на ближних рядах инстинктивно отшатнулись, хотя их защищал магический барьер.

Внезапно голем развернулся к краю арены, где росло несколько деревьев для магов природы. Его каменные пальцы погрузились в землю и нащупали толстый корень. По руке пробежала волна зелёного свечения — он впитывал живую материю, интегрируя её в свою структуру.

На моих глазах его тело трансформировалось. Каменная поверхность покрылась сетью живой древесной коры. Твёрдые каменные суставы сменились гибкими волокнистыми сочленениями. Плечи расширились, формируя подобие наплечников из сплетённых ветвей и камня.

— Впечатляюще, — бросил я, наблюдая за его изменениями.

Голем выпрямился. Рот сложился в подобие ухмылки.

— Я ЕСТЬ ЛЕЙФ! — проревел он, разводя массивные руки в стороны.

Пора заканчивать этот фарс.

Я сосредоточился, формируя в правой руке чёрный клинок. Материя уплотнялась, обретая форму и остроту.

Лейф не стал ждать. Трёхметровая громадина бросилась на меня со скоростью, удивительной для такой массы. Каждый шаг оставлял в арене небольшой кратер.

Я пропустил первый удар, просто уклонившись в сторону. Кулак голема врезался в землю, взметнув облако пыли и осколков. Второй удар я блокировал клинком. Раздался скрежет — чёрный металл прорезал каменную плоть, но застрял в древесных волокнах.

Точно по плану.

Используя меч как точку опоры, я развернулся вокруг своей оси, приземлившись на его предплечье. Лейф попытался стряхнуть меня, но я уже мчался вверх по его огромной руке.

— Слезь с меня, ничтожество! — прогрохотал голем, пытаясь ухватить меня другой рукой.

Я прыгнул, оттолкнувшись от его плеча, и приземлился ему на загривок. Заметил сеть трещин между каменными пластинами — именно там, где соединялись разнородные материалы. Воткнул клинок точно в самую широкую и использовал его как рычаг.

Голем заревел от боли. Трещина расширилась под давлением лезвия, обнажая внутреннюю структуру. Я с силой разворотил щель, ломая соединения между камнем и деревом.

Теперь я видел его — настоящего Крылова, точнее, человеческое тело. Оно находилось внутри голема как пилот в кабине меха, соединённый с внешней оболочкой.

Я сконцентрировался, направляя поток энергии по рукоятке меча прямо к его шее. Тончайшие импульсы проникли в его нервную систему, целенаправленно атакуя зоны мозга, ответственные за трансмутацию.

— Что ты… — Лейф дёрнулся, чувствуя вторжение в своё сознание.

— Помнишь Северные пустоши? — прошептал я. — Я изучил твои трансформации, Маркус. До последней клетки.

Моя энергия проникала всё глубже. Я активировал технику, особый метод, заставляющий клетки отторгать чужеродную материю.

— Ты не сможешь… — прохрипел он, отчаянно пытаясь удержать трансформацию.

— Уже сделал, — я выдернул меч из трещины и спрыгнул на арену.

Изменения начались мгновенно. По телу голема пробежала волна судорог. Каменная кожа покрылась сетью трещин. Древесные волокна почернели и стали крошиться. Вся конструкция начала разрушаться, осыпаясь кусками на песок арены.

Через несколько секунд от трёхметрового монстра остался только он — Крылов, абсолютно голый, дрожащий, с выражением ужаса и унижения на лице.

Толпа взорвалась аплодисментами и хохотом. Крылов стоял, пытаясь прикрыться руками, его лицо побагровело от ярости и стыда.

Я поднял с песка его зелёный плащ и метнул ему.

— Прикройся, — произнёс я. — Мы ещё не закончили. Но это будет уже не на арене.

Судья поднял руку:

— Победа присуждается Дмитрию Волконскому!

Трибуны взорвались новой волной криков. Я развернулся и пошёл к выходу с арены, не оглядываясь на поверженного врага.

Впереди только финал.

Едва я покинул арену, как на меня налетел Костя, схватил за плечи и принялся трясти.

— Ты видел их лица⁈ — восторженно орал он, не обращая внимания на проходящих мимо людей. — Когда ты взобрался на эту каменюку! А потом — бах! — и он голый!

Я аккуратно высвободился из его хватки.

— Я хочу есть, — я размял шею. — Кажется, я сейчас съем целого кабана. Или двух.

Глаза Кости загорелись:

— О, это идея! В столовой сегодня такие огромные отбивные! — он причмокнул. — Пойдём, пока всё не сожрали!

Мы пробирались сквозь толпу, которая становилась всё плотнее по мере приближения к выходу из арены и порталу. Когда мы наконец выбрались в главный холл, нас буквально атаковали.

— Волконский! Автограф! — Дмитрий, можно селфи? — Ты правда первокурсник?

Я подписывал учебники, тетради, даже ладони особо рьяных фанатов. После десяти минут раздачи автографов мы наконец вырвались из толпы поклонников и быстрым шагом направились к столовой.

— Слушай, а это классно — быть знаменитым, — заметил Костя, поправляя воротник. — Хотя нет, тебе-то не привыкать. Наверное, в своём мире ты был ещё популярнее.

Мы миновали парадный вход академии, где за столами расставляли угощения для финалистов, и свернули в коридор ведущий в студенческую столовую.

— Но там же сейчас никого! — удивился Костя.

— Вот именно, — я подмигнул ему. — Поесть в тишине — роскошь для победителя.

Столовая действительно пустовала — только несколько студентов, предпочитающих пропускать массовые мероприятия. В дальнем углу я заметил знакомую фигуру. Катя сидела за столиком, уткнувшись в планшет, и что-то сосредоточенно читала. Я направился прямо к ней.

— Привет, — я плюхнулся на стул напротив. — Не поздравишь брата с выходом в финал?

Катя подняла голову. Секунду она молчала, а потом просияла:

— Дима! Я смотрела трансляцию! — она вскочила, обошла стол и крепко обняла меня. — Это было потрясающе!

Костя, деликатно кашлянув, материализовался рядом с подносом, на котором возвышалась гора еды.

— Возьми салфетку, — бросила ему Катя, закатывая глаза. — У тебя слюни до колен.

— Так и есть, — парировал он, плюхаясь рядом со мной. — Практика показывает: лучший способ отметить победу — это уничтожить тонну мяса!

Я набросился на еду, не обращая внимания на их шутливую перепалку. Катя со знанием дела подвинула мне соусник:

— Этот к свинине, а вот тот, острый — к говядине, — она усмехнулась. — После боя ты жрёшь так, будто неделю голодал.

Мы ели в комфортной тишине примерно минуту, пока Костя не подавился куском мяса, пробормотав сквозь кашель:

— Твою ж мать! София сюда идёт!

— Прячься под стол, — съязвила Катя. — Или беги.

Я не успел огрызнуться. София уже стояла рядом, излучая смесь уверенности и плохо скрываемого волнения.

— Не помешаю? — её голос звучал настойчиво.

— Помеш… — буркнул Костя, за что получил от Кати пинок под столом.

София его проигнорировала. Она наклонилась к моему уху.

— Ты сказал, что вспомнишь меня, — прошептала она. — Эти слова не дают мне покоя. Что ты имел в виду?

Я поперхнулся. Костя молниеносно протянул стакан воды, а Катя глядела на нас с плохо скрываемой усмешкой. Я выпил воду, пытаясь выиграть время для ответа.

— Может быть, мы отойдём на минутку? — предложила София, не дождавшись ответа.

— У меня обед, — я кивнул на полный поднос.

— Который прекрасно подождёт пять минут, — она улыбнулась, но глаза остались серьёзными.

— Хорошо, — я поднялся из-за стола, хватая Софию за запястье. — Пойдём.

Я оттащил её в дальний угол столовой, где никто не мог подслушать.

— Послушай, я не хотел тебя запутать, — начал я, понизив голос. — Со мной происходит что-то странное. Фрагменты воспоминаний… они возвращаются, но очень хаотично.

— Ты правда помнишь? — прошептала она.

— Только фрагменты, — я покачал головой. — Нужно время.

Она смотрела на меня долгим, изучающим взглядом. На её лице отражалась целая гамма эмоций — от неверия до робкой радости. Наконец, она кивнула:

— Хорошо, Дима. Я дам тебе время, — она слегка сжала мою руку и развернулась, чтобы уйти.

Я смотрел ей вслед, когда внезапно ощутил странное вторжение в сознание. Чужое присутствие, словно кто-то бесцеремонно распахнул дверь в мой разум.

«Она знает, что ты врёшь.»

Голос — мужской, молодой.

«В следующий раз просто скажи ей слово „Лютик“, и она поймет, что твоя память действительно возвращается.»

Волконский. Настоящий Дмитрий Волконский.

— Ага, — пробормотал я вслух. — Только свали из головы, мне нужно поговорить с сестрой.

«С моей сестрой,» — последовал немедленный ответ, и присутствие исчезло так же внезапно, как и появилось.

Я тряхнул головой и направился обратно к столу, где меня уже ждала остывающая еда и любопытные взгляды Кости и Кати.

— Как прошли переговоры с ледяной принцессой? — усмехнулась Катя. — Выглядела расстроенной.

— Сложно. — я сделал глоток воды.

Я продолжил есть.

— Кстати, — сказала Катя после паузы, — дядя с бабушкой вернулись в родовую усадьбу. Вроде бы всё спокойно. Нападавшие, похоже, сменили приоритеты.

Я медленно положил вилку. Демонолог понял, что искать нужно не в родовом поместье.

— Есть другая проблема, — Катя понизила голос. — Наша гвардия. Бойцы на полном обеспечении, лучшее магическое вооружение, но они простаивают. Содержание стоит немалых денег.

Я задумчиво постучал пальцами по столу.

— А ведь мы имеем право на репарации, — сказал я, откидываясь на спинку стула. — Согласно четвёртому параграфу Императорского Кодекса о Межродовых Конфликтах, сторона, подвергшаяся неспровоцированной агрессии, может претендовать на земли агрессора в качестве компенсации. Или… к оправданному захвату.

Катя медленно выпрямилась. На лице отразилось удивление.

— С каких пор ты знаешь Кодекс?

— С тех пор, как понял, что на нас охотятся, — я наклонился вперёд. — Кто были основные участники нападения? Верницкие, Донские, Кречетовы и Озёрские. Четыре дома, пять доменов, семнадцать малых анклавов.

Костя, молча наблюдавший за нашим разговором, присвистнул.

— У Озёрских не просто болота и торфяники — у них сеть алхимических лабораторий, которые производят редкие эликсиры из болотных растений. Годовой оборот около восьмидесяти тысяч империалов, — я продолжил, словно водя пальцем по невидимой карте. — Кречетовы, несмотря на недавние потери в морской экспедиции, владеют обширными виноградниками и винокурнями, поставляющими напитки к императорскому столу. Донские контролируют три серебряных рудника в горном массиве — очень прибыльное дело.

— Но все они меркнут по сравнению с Верницкими, — я сделал многозначительную паузу. — Настоящие толстосумы пограничья. Помимо трёх стабильных порталов класса «А», у них монополия на торговлю с Восточными землями через Янтарный тракт. Одни только пошлины приносят им в казну более ста тысяч империалов ежегодно. А ещё медные копи и обширные сельхозугодья.

— С них и начнём, — кивнула Катя.

— Именно. Мы перережем горло самому богатому и влиятельному, и остальные рухнут к нашим ногам, — я сжал кулак. — После падения Верницких панические настроения охватят всех остальных.

Я провёл линию по воображаемой карте.

— Все будет нашим. Четыре дома, пять доменов, семнадцать малых анклавов. А это не просто территории — это контроль над торговыми путями, монополия на добычу редких металлов, производство эликсиров и артефактов, и рычаг давления на соседние регионы. Мы не просто отомстим за нападение — мы превратим дом Волконских в силу, с которой будет считаться сам Император.

Костя, слушавший наш разговор, смотрел на меня с откровенным восхищением. Даже отложил вилку.

— Из-за налоговой политики старого Верницкого, — продолжил я. — Драконовские поборы, бессмысленные повинности, — я щёлкнул пальцами. — Люди встретят наших гвардейцев не как захватчиков, а как освободителей. Особенно если снизить налоговое бремя на первый квартал. Победа куётся не только на поле боя, — я пожал плечами. — Иногда лучшее оружие — это знание слабых мест противника. Финансовых, политических… личных.

Катя задумчиво постучала пальцами по столу, явно взвешивая мои слова. Наконец она кивнула.

— Хорошо, я проведу совет. Если всё сложится, начнём операцию, — она встала из-за стола. — Как раз после твоего финального боя.

— Идеальное время, — согласился я. — Пока все будут обсуждать чемпионат, мы проведём маневр, который изменит расстановку сил.

Катя наклонилась и взъерошила мои волосы — неожиданно нежный жест.

— Надеюсь, ты понимаешь, во что ввязываешься, — сказала она тихо. — Мы пересечём черту.

— Эту черту пересекли они, когда напали на наш дом, — ответил я твёрдо. — Мы просто возвращаем долг. С процентами.

Катя кивнула, в её глазах мелькнуло что-то, похожее на гордость.

— Я распоряжусь о подготовке операции, — она выпрямилась. — Постарайся никого не убить.

С этими словами она развернулась и быстрым шагом покинула столовую. Я смотрел ей вслед, ощущая странное удовлетворение.

— Ты серьёзно собрался захватывать столько земель? — прошептал Костя, наклонившись ко мне. — Это же… чересчур.

Я усмехнулся, доедая остатки обеда.

— В шахматах, Костя, выигрывает тот, кто видит партию на несколько ходов вперёд…

— Ну понятно… и что, теперь в общагу? — Костя откинулся на стуле, похлопывая себя по сытому животу. — После такого обеда я бы вздремнул пару часиков.

— Да, нужно восстановить силы. — я поднялся из-за стола.

Мы покинули столовую и направились через главный двор академии к общежитию.

— Знаешь, — неожиданно произнёс Костя, прерывая молчание, — я даже боюсь представить, что было бы, если б ты не попал сюда. В смысле, настоящий ты, а не наш Волконский.

— Думаю, у него был бы свой путь, — ответил я задумчиво. — В конце концов, это его тело и его жизнь, я просто временный гость.

— Временный гость, который, возможно, спас его род от уничтожения, — хмыкнул Костя.

Я собирался ответить, но слова застряли в горле. Мы подошли к площади перед общежитием, и то, что я увидел, заставило меня мгновенно насторожиться.

У входа в корпус стоял Мещерский — выгнанный когда-то с позором студент… спокойный, уверенный, с холодной полуулыбкой на тонких губах. Справа от него застыла девушка.

Но не только они двое привлекли моё внимание. За ними полукругом стояли двенадцать человек — шесть юношей и шесть девушек, все в академической форме. Я узнал некоторых из них — лучшие студенты Академии, победители региональных турниров, таланты, о которых говорили преподаватели.

— Твою мать, — прошептал Костя. — Это же… и этот парень, он…

— Сильнейшие студенты Академии. — договорил я за него. — А этот… да, демонолог.

— Что будем делать? — напряжённо спросил Костя, инстинктивно принимая боевую стойку. — Двенадцать лучших студентов и два психопата против нас двоих, — Костя нервно усмехнулся. — Отличное соотношение.

— Поправка, — я сжал кулак, и на костяшках пальцев заплясали синеватые искры энергии. — Двенадцать марионеток, два психопата… два профессиональных убийцы.

Мещерский словно услышал мои слова — его улыбка стала шире. Он поднял руку в приветственном жесте, затем медленно развернулся и пошёл прочь. Двенадцать его новых последователей двинулись за ним. Девушка, которая видимо была Азрея, его вечная спутница, бросила на нас последний взгляд, полный ядовитой ненависти, и последовала за своим господином…