Не та профессия-2

Глава 4

К Старшине мясного ряда ходил не зря. Нормальный мужик; напоил настоящим кофе (сделанным путём нагрева содержимого джезвы на раскалённом песке); да ещё и с тростниковым сахаром…

Когда выхожу от него, чувствую в душе ощущения, весьма близкие к эйфории. Признаться, давно так душевно здесь ни с кем не сиживал. Так-то, посиделки случаются разные; но душа готова пуститься в пляс почему-то именно сейчас.

На секунду даже приходит мысль: а не было ли каких-нибудь «интересных» ингредиентов в составе того кофе или сахара? Тут же прислушиваюсь к личным ощущениям, подключаю кое-что из разряда целителя, затем успокаиваюсь.

Всё в порядке. Кофе как кофе, сахар как сахар.

Видимо, просто душе давно не хватало именно такой атмосферы.

Сам Бехроз, будучи родом из белуджей, рассказал много интересного и об их народе, и о регионе, и о дороге через них в Гуджарат. Попутно, получилось договориться (пока, правда, лишь предварительно) и о сопровождении. За это придётся отдать часть коней Алтынай, но это на сегодня меньшее из зол, с учётом снятия всех рисков.

Попутно, кажется, я нащупал вариант решения нашей с Алтынай личной проблемы с выпасом её скота (тут же ловлю себя на том, что её проблемы воспринимаю как свои): вследствие гибели большей части родни, пасти стада стало некому.

У самих кочевников это в потенциале очень большая проблема, так как конкретно Алтынай рискует попасть в зависимость от чьей-нибудь недобросовестности. А какие тут могут царить нравы, я лично увидел на примере старого мудака Еркена.

Если получится наладить контакт с представителями белуджей, это на несколько лет может стать очень хорошим подспорьем в деле укрепления здесь всех туркан.

Беззаботно насвистывая себе под нос, спокойно шагаю по базару, предаваясь эйфории от свежевыпитого кофе плюс от удачно реализующихся планов.

Чуть не доходя до прохода к «кварталу Иосифа», выныриваю из благостных размышлений от того, что в меня врезается какой-то мальчишка лет десяти, специально искавший меня:

— Сотник, скорее туда!

Паренёк явно из пашто и пытается что-то объяснить на ломаном туркане, которого толком не знает.

— Говори! — перехожу на его язык (парень, видимо, не местный: тут уже все знают, что брат Дочери Хана говорит на пушту).

— Сотник, там люди Нодир-шаха! Они уже убили двоих! Меня послали за тобой!

Уточняю у паренька точное место и перехожу на быструю рысь. Пацан пристраивается рядом и, задыхаясь на бегу, вываливает по дороге подробности.

Вообще, застройка базара, под влиянием Совета Города, всё больше ориентируется на капитальный камень, потому базарные ряды постепенно становятся похожими на каменные улицы.

В конце пути перепрыгиваю через недостроенный каменный прилавок, ныряю в ближайший проход на ту сторону ряда зданий и вскоре с удивлением наблюдаю кучу-малу прямо посреди небольшой площади.

К моему удивлению, никого из городской стражи рядом нет. Странно, этот момент у нас давно отлажен, причём деньги патрулям Городской Совет платит более чем неплохие.

Делаю сопровождающему меня пареньку знак молчать и принимаюсь изо всех сил работать локтями, пропихиваясь в центр площади.

По ходу движения, в толпе сталкиваюсь с доктором Файзуллой, с которым мы неплохо знакомы лично (и где-то даже приятельствуем).

— Что тут происходит? — спрашиваю его шёпотом сразу после приветствия.

— Да вот, люди Нодир-шаха ловили какого-то своего беглого человека, городская стража пыталась помешать, они сожгли патруль…

— Как так? — оторопеваю на мгновение. — Как это возможно?! А где все наши?!

— Где ваши, я не знаю. А из этих двое — боевые маги, — так же шёпотом сообщает доктор. — «Огонь» и что-то ещё, не разобрал. Видимо, ваших накрыло всех четверых, и когда…

_________

Файзулла не особо интересовался политикой, предпочитая вместо этого совершенствоваться профессионально. Каким бы ни было то или иное правление (и кто бы ни подвизался в роли управителя городом либо государством), хорошему врачу работа найдётся всегда. Это Файзулла знал точно.

А по результатам работы, хорошего специалиста-врача всегда ждёт кусок лепёшки с рисом.

Слухи о самодурстве нынешнего шаха земель фарси доходили и досюда, несмотря на изрядное расстояние.

И о том, что раньше он был успешным воителем.

И о том, что после покушения в нём развилась болезненная подозрительность (самому Файзулле, по описанию, очень напоминающая вполне определённое психическое расстройство): нынешний шах даже обвинил в измене своего старшего сына, которого в прошлом году ослепил собственными руками.

После этого, по слухам, раскаяние и упрёки совести довели шаха до умоисступления (опять же, самому Файзулле больше напоминавшего ещё более глубокий кризис всё той же психической болезни). Были очень быстро казнены полсотни вельмож, присутствовавших при ослеплении шахского сына: по словам правителя, они должны были, видя намерение шаха, предложить свою жизнь для спасения очей наследника.

И с той поры началась эпоха беспрерывных казней.

Последовавшая трёхлетняя война с соседями из-за Багдада и родины Пророка была удачна для шаха и для страны фарси в целом, но внутри самого государства росла ненависть против правителя. Шах стал скрягой, стал выжимать из населения последние соки, взыскал даже прощённые им же в своё время трёхлетние подати (от которых он перед этим сам, лично, освободил всю страну, вернувшись из победоносного похода на Дели и разграбив огромный город до основания).

В то же время, он с особенной жестокостью преследовал и повсюду казнил ревностных шиитов, «придумав» свой собственный мазхаб и настаивая на следовании всеми его канонам.

Предсказуемо, в ответ последовал ряд восстаний, за которые сплошные казни постигали целые города; жители укрывались в пустынях и пещерах.

_________

Примечание 1.

Никакого вымысла. Кроме войны за «родину Пророка» (на самом деле, воевали за чуть другие города, хотя и в том же регионе).

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9D%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D1%80-%D1%88%D0%B0%D1%85

_________

Самым интересным во всём происходящем (с точки зрения самого Файзуллы) было то, что нынешний шах фарси по крови происходил из народов туркан, пусть и из их далёкой северо-западной ветви. А все непотребства в стране творились самыми что ни на есть природными, классическими исполнителями-фарси, в адрес своего собственного народа. По приказу сидящего на троне природного тюрка, если говорить об этническом происхождении.

Впрочем, от Гуджарата до Тебриза в эти времена уже очень сложно провести твёрдые границы между корнями правящих династий, поскольку фарси или состоящие с ними в родстве народы регулярно правили турканами (хоть и вспомнить Бухару в своё время).

А на престолах, правящих Тегераном, Тебризом, Ширазом, вообще Фарсом, регулярно оказывались выходцы из туркан.

_________

Примечание 2.

И снова никакого вымысла. Но давать тут перечни династий — значит, загружать читателя паразитной информацией.

(Если кто захочет, можно будет открыть отдельную тему в блоге)

А вообще, лично мне, если методически, всё очень похоже на Европу той же поры, с известным допуском: когда король Англии был более законным претендентом на престол Франции, чем местные; когда кто-то из континентальной Европы вполне законно претендовал на престол Англии; и т. д.

_________

Самое интересное, что народы пашто, белуджей, многие соседние, формально состоя в родстве с шахским престолом фарси, на практике старались дистанцироваться от него как можно дальше.

Самому Файзулле (язык которого отличался от классического фарси только несколькими закорючками алфавита), приходилось сталкиваться с массой народа, никак не одобрявшей происходившего на исторической родине.

Сами пашто, что характерно, на своих землях убежище предоставляли всем и всегда. Ещё один парадокс: будучи, без преувеличения, почти что разбойниками с большой дороги везде и всюду в других местах, на собственных землях пуштуны превращались в гостеприимных хозяев, стеной встававших за своих гостей и защищавших их, если потребуется, до последней капли крови. Что бывало не так уж и редко…

_________

Примечание 3.

И это во многом соответствует реальности даже сегодня…

Впрочем, тут оценка зависит от субъективной точки зрения, потому без дискуссий.

_________

Вот кто-то из скрывавшихся от шахского «правосудия», видимо, в поисках убежища прибыл в город.

С отрядом из шахских людей «на хвосте».

Это было вполне объяснимо, и в логику действий Власти на землях фарси вполне укладывалось.

А вот то, что не укладывалось в эту логику, Файзулла сегодня наблюдал лично.

Удвоенный десяток, явно принадлежащий к страже земель фарси (судя по обмундированию и амуниции), оцепив пару базарных рядов, принялся вытряхивать народ из лавок в проход, учинив самый настоящий обыск.

Руководили действом двое стоявших в стороне магов, свысока глядевших на окружающих холодными рыбьими глазами. В одном из них Файзулла по характеру искры уверенно опознал «огонь». Искру второго определить не смог.

Появившаяся на шум конная четвёрка туркан, чья смена в патруле выпала на сегодня, не успела открыть рта и спешиться, когда маг огня небрежным движением руки превратил четверых людей в живые факелы вместе с их конями.

После этого маги затеяли экзекуцию, видимо, разыскав-таки того, за кем гнались и кого искали.

Люди города, столпившись вокруг, не знали, что делать. С одной стороны, такого вопиющего произвола эти земли раньше не видели. С другой стороны, запах горящего живьём мяса, кажется, доносился сюда даже с соседнего ряда, не смотря на преграду в виде каменного строения.

Всё это Файзулла быстро и шёпотом сообщил брату ханской дочери, попутно наблюдая, как десяток солдат фарси растягивает какого-то бедолагу на земле, попутно срывая с него одежду.

Под которой, о Аллах, обнаруживается женское (вернее даже, девичье) тело.

Второй маг — менталист!.. доходит до Файзуллы с запозданием. Ибо только таким воздействием и объяснялись некоторые последние события (включая рассеянность самого доктора, не опознавшего женщину, пусть и переодетую, на коротком расстоянии).

Файзулла хотел сообщить это своему собеседнику, но брат дочери Хана уже вовсю расталкивал народ на площади, явно пробираясь вперёд.

— Что и требовалось доказать, — с удовлетворением осклабился маг огня, оглядывая толпу с превосходством. — От правосудия Шаха никто не уйдёт! А ты, нечестивая мразь, ещё тысячу раз пожалеешь…

О чём пожалеет распятая на земле женщина, маг не договорил.

Пробравшийся наконец сквозь толпу Атарбай громко рявкнул и поднял руку, требуя внимания. Видимо, подобные действия слугами шаха прорабатывались, потому что один из солдат тут же вздел древко копья в воздух и ткнул им в странного здоровяка, явно ищущего несчастий на свою голову.

Чтоб через секунду оказаться в пыли вместе со своим же копьём.

— Ты что, несчастный, смерти ищешь?! — слегка удивился происходящему тот из магов фарси, в котором Файзулла небезосновательно подозревал менталиста. — Быстро посмотрел мне в глаза, стал молча и не двигаясь! — чуть лениво и явно рисуясь добавил он.

Видимо, свою команду перс подкрепил и каким-то магическим воздействием, поскольку Файзулла, во-первых, зафиксировал движение внутренней энергии у него. Во-вторых, ровно через секунду, лицо менталиста вытянулось от удивления: брат дочери Хана никак не отреагировал на «подкреплённый» приказ и буднично свернул шею ближайшему солдату, наступая левой ногой на его тело:

— Кто такие, по какому праву? — Атарбай перехватил посередине свой дорожный посох, с которым почти никогда не расставался и который, видимо, собирался использовать в качестве дубины в случае обострения ситуации.

Солдаты фарси замерли, ожидая команды и не зная, как реагировать на изменения в ситуации.

Оба мага, видимо, были весьма удивлены: «огонь» — происходящим, а менталист — отсутствием реакции на свои действия (которые Файзулла, теперь уже зная, что искать, «видел» на уровне энергии).

— Повторяю вопрос. Кто такие? По какому праву? — Атарбай, удивляя всех присутствующих, переступил через распростёртое под ногами тело и подошёл к персам вплотную.

Настолько близко, что кожа лица наверняка ощущает дыхание собеседника, отметил про себя Файзулла.

Посланцы шаха, естественно, говорили на фарси. Который тут понимали все или почти все.

Файзулла знал, что брат дочери Хана отчасти владеет этим языком (хоть и северным его подвидом, именуемом forsii tojikī). Но сейчас он почему-то демонстративно заговорил на туркане.

— О чём лает эта собака? — обратился к присутствующим маг «огня», делая полушаг назад и разводя пальцы (видимо, для последующего каста, с замиранием сердца подумал Файзулла).