Вообще-то, Алтынай, конечно, не права… Не такой уж я мелкий ростом, чтоб меня можно было легко «не заметить» среди местного народа. И если она технично «потерялась» где-то по дороге внутри базара, значит, сделала это вполне осознанно.
Зачем было меня на этот базар тогда тащить?
С другой стороны, если вспомнить об их женских посиделках, то боюсь даже представить, что именно ей в уши могли напеть изощрённые мозги местных «красавиц» преклонного возраста, особенно по части косметики, женского белья и так далее… Может, я зря закипаю: у нас с ней секретов друг от друга хоть и нет, но какие-то вещи, вероятно, ей комфортнее и рассматривать, и покупать в одиночестве. Уже молчу, что здесь, в отличие от «там», войти с женщиной в женскую примерочную в принципе невозможно. Если говорить совсем по букве закона, прелюбодеяние и смертью может караться. А что к нему могут приравнять местные, одному богу известно.
Я вот помню, там, в одном из развесёлых эмиратов, в центре многомиллионного города упекли однажды в кутузку на год парня и девчонку из Британии, учившихся в тамошнем универе. За то, что в порыве чувств поцеловались в губы на открытой площадке ресторана.
Вот так просто. Поцелуй — и сразу тюрьма. Оскорбление общественной нравственности потому что.
Тут, конечно, всё несколько иначе, но не факт, что в нужную сторону. Кое-какие мысли по поводу «классики жанра» навевает хоть и более поздняя литература, написанная уже потомками Алтынай (если можно так выразиться), совсем в другие годы. Тем более, как оказалось, казнь в той книге была напрасной: никакого прелюбодеяния не было, имел место навет.
Если у Алтынай есть деликатное желание подыскать себе местные варианты шёлковых бикини (или их аналогов), чтоб в жару, без людей вокруг в степи, ни в чём себе не отказывать… Ну пусть ищет, не буду мешать.
Хотя, могла бы и сказать мне, чтоб я времени как дурак не терял.
Прикинув, что бояться ей тут некого, что человек она непростой, решаю не тратить времени и заняться делом. Пойду найду «наших», потом город деликатно прочешем.
Где-то в окрестностях уже должна быть вторая сотня туркан, посланная сюда обходными путями, на всякий случай. Алтынай, отправляя «резервную» сотню в обход, руководствовалась двумя соображениями. Первое — чтоб не ставить на дыбы долину Бамиана и прочие окрестности (перемещением таким масс вооружённого народа). Второе — что-то типа учебно-тренировочного похода для «молодых», которым пора отёсываться побыстрее (в свете выбывания большей части взрослых мужчин её народа, "дай бог здоровья" Султану).
Ну и надо понимать, что для кочевника такой моцион — не в тягость.
Приняв решение пойти поглядеть «своих» в оговоренных местах, делаю последнюю попытку обнаружить Алтынай, после чего ухожу на поиски второй сотни.
_________
Примечание.
Параллельный Бамиану проход — чистый вымысел.
_________
Один из молодых пашто, пришедший вместе с Актаром, разыскал на базаре кое-кого из дальней родни.
Хорошо, что случилась такая оказия, как поход сюда: ещё их деды были родными братьями, причём от одних матери и отца (а не от разных жён).
Родственник, являющийся братом по крови в каком-то колене, был искренне рад увидеть представителя единой когда-то семьи, пришедшего с той стороны гор. К сожалению, торговлю закрыть он не мог (кормить семью надо, плюс лавка на паях с кое-кем, не он один хозяин), но этого и не требовалось.
Много ли надо пуштуну из горного клана? Кусок горячей лепёшки, пиала свежезаваренного чая. И долгая беседа, неспешная, как шаг караванного верблюда по пескам Регистана.
Случилось так, что некоторые события военного характера разбросали ещё их дедов по разные стороны перевалов, и связь между коленьями семьи поддерживалась исключительно через посредников.
Хоть так; хорошо, что не прервалась.
Файсал поначалу опасался, не придётся ли он не ко двору со своими изъявлениями родственных чувств; тем более что лично он брата никогда и не видел (как и его родителей, только издалека вёл счёт всем потомкам этой ветви родни, вести о которой дед старательно собирал и хранил).
Действительность убрала опасения в первый же момент. После того, как он назвал своего отца и деда, брат вскочил, обнялся по обычаю и вообще повёл себя так, как будто они никогда не расставались.
Уже через четверть часа Файсал сидел у родственника в лавке, прихлёбывал чай с лепёшкой и рассказывая, как оказался тут.
Вопреки намерениям, обмен новостями о семейных делах не занял и пяти минут: эти живы, этих схоронили. Эти здоровы, эти не очень. Эта замужем, этот женат третий раз.
— Слушай, а как у вас там вообще хозяйство ведётся? — задал-таки вертевшийся на языке вопрос брат. — У нас говорят, что у вас там чуть не голод через год последнее время?
— Было и такое, — кивнул Файсал, расплескав часть чая из пиалы на лепёшку.
Которую, впрочем, тут же отправил себе в рот.
— До последнего времени, — продолжил он. — У нас же ещё часть земель на равнинах отдали пришлым туркан, ты знал?
— Слыхали, но не подробно, — подтвердил родственник. — И что, стало меньше еды?
— Поначалу и такое было, — не стал отрицать Файсал. — Но совсем недавно старейшины сговорились с туркан, теперь у нас с ними есть совместные дела. Я в Совет Города не вхож, но голода не опасаемся.
— Что придумали? — живо заинтересовался родственник.
— Во-первых, рыбу ловим. Что ни говори, еда.
— В голодный год и не такое съешь, вдобавок не харам, — согласно кивнул брат.
— Во-вторых, овощи какие-то растить затеяли. Урожая пока не было, но нашим старикам что-то такое показывали в Орде. Сам Актар говорит, что главное полгода прожить. А там… — солидно поводил подбородком Файсал. — Ну и у туркан оказались бараны в излишке…
— Как такое может быть?! — неверяще перебил брат. — Когда это баранов бывает излишек?!
— А вот не скажи. У них они чуть другой породы, они с собой их привели… Пастбища нужны побольше, чем нашим. А часть их мужчин, весьма значительную, Султан отправил куда-то в поход. И с концами.
— Пасти некому? — догадался городской родственник, ещё не до конца утративший сметку прошлых поколений.
— Угу. Так туркан с нашими белуджи сговорились, а те частично нас подрядили. В общем, до той весны поголовье дотянем. Так что, голода пока не боимся, — содержанный оптимизм Файсала не укрылся от родственника.
— Не понятно только, что вам с тех баранов, которые в собственности туркан, — заметил хозяин лавки. — Или они что, с вами поделятся?
— У них сейчас дочь Хана правит. Она многое делает не так, как их старики до того, да и наши тоже… Но пока все, кто с ней, сыты и здоровы, — осторожно подбирая слова, поведал Файсал. — Не скажу, что у нас прямо хозяйство с ними совместное, но городская стража наполовину из них состоит, наполовину из нас. И знаешь, город доволен. Рыбу, кстати, тоже они нам показали, как ловить. А что до дочери Хана, чуть не забыл…
Файсал, оглянувшись по сторонам, вытащил из пояса один золотой и пустил его по полу лавки в сторону брата:
— Это тебе. Дед сказал часть платы вам оставить.
— Что за плата? — брат растерянно поднял монету, убрал её в кошель и изобразил полнейшее непонимание.
— Вот за этот поход. Вдобавок, Нурулла же в страже сейчас служит, им жалование платят.
— Нурулла — это старший твой брат? А сколько платят у вас в страже?
— Угу, старший. — Затем Файсал наклонился и прошептал что-то на ухо родственнику.
— Да ну?! — не поверил тот. — Вот просто за работу стражником?!
— Зачем мне тебя обманывать? — обиделся Файсал. — Дед именно потому и сказал отдать монету вам здесь. Нам там пока хватает…
— Спасибо, — ошарашенно протянул родственник, качая головой.
В поле его зрения попало что-то необычное, потому что в следующий момент он вытянул руку и удивлённо пробормотал:
— Ты только погляди!
В дальнем углу площади какой-то богато разряженный туркан двинул кулаком по затылку девчонку, которую тут же подхватили на руки подскочившие люди.
— Вот паук, тварь, да будь он проклят, — забормотал родственник. — Это наш наместник, опять кого-то к себе поволок! И ведь не боится греха, пёс… — Лавочник повернулся к брату и его следующие слова застряли в горле.
Файсал, широко раскрыв рот, пробормотал:
— Это она! Это и есть дочь Хана туркан! Это я с ней сюда пришёл! Да как же так… Где у вас стража?!
— Тс-с-с, сядь, — неожиданно жёстко приказал родственник. — Сядь и слушай. Наместник из туркан, из их Столицы. Не знаю, известно ли это у вас, но у нас из-за этого почти вся стража сейчас — тоже из тех же туркан. Насколько я знаю, с вашими они далеко не всегда ладили… Есть тонкость. По их давней традиции, они всегда и всюду тянут за собой родню. Стоит хоть кому-то из них дослужиться до десятника, особенно в базарной страже, здесь денег больше… как через три месяца весь десяток — его родичи, и уже со всем десятком надо общаться на туркане, потому что нашего языка могут даже не понимать.
Файсал быстро схватывал. Возможно, в силу сложившейся ситуации.
— Получается, на базарную стражу надеяться нельзя?
— Вообще на городскую, — подтвердил родственник. — Наших среди них нет, а в дела между ветвями туркан нам встревать никто не позволит. И ты прослушал. Вон тот в лазоревом халате — наместник. Кто из стражи, ещё и туркан, — пренебрежительно выплюнул последние слова родственник, — осмелится ему перечить? Что до женщин, то он постоянно …
_________
Ещё через минуту Файсал уже вовсю нёсся в направлении дома, в котором остановился Актар. Старик предусмотрительно показал всем своим, где его искать, и отправился отдохнуть после дороги (давшейся именно ему тяжелее прочих, из-за почтенного возраста).