Натюрморт с воронами

Глава 27

Несколько часов спустя в двух тысячах миль на восток вечернее солнце окрасило реку Гудзон в бронзовый цвет. Под густой тенью моста Джорджа Вашингтона вверх по реке медленно проплывала огромная баржа, а чуть южнее на горизонте маячили силуэты двух морских судов, направлявшихся в бухту южной части Нью-Йорка.

Над скалистым основанием Манхэттена, откуда начинался парк «Риверсайд», извилистой лентой пролегал бульвар Риверсайд-драйв с чудесным видом на реку. Однако четырехэтажное здание Музея естественной истории, занимавшее всю восточную часть бульвара между 137-й и 138-й улицами Нью-Йорка, оставалось незаметным для постороннего взгляда. И только металлическая крыша его мансарды выделялась на фоне разлапистых крон деревьев. На стоянке перед парадным входом особняка с темными окнами не было ни одного автомобиля. Со стороны казалось, что здание музея погрузилось в полную тишину и покой, надежно укрывшись под ветками огромных дубов и сумахов.

Однако в сумрачных комнатах музея и длинных коридорах, веками собиравших книжную пыль и весьма экзотические запахи, теплилась жизнь. Правда, это была жизнь одного очень странного на вид человека. Невысокий, худощавый, с львиной гривой седых волос, спадающих на узкие плечи, с седыми дугами кустистых бровей, он был в длинном белом халате для работы в лаборатории. Из карманов халата торчали лабораторные ножницы, пинцеты, маркеры и разноцветные карандаши. Еще более странным он выглядел из-за шахтерского шлема на голове, с лампой, освещающей ему путь и позволяющей без труда отыскать на пыльных полках нужную вещь.

Мужчина остановился перед длинными дубовыми шкафами с большим количеством выдвижных ящиков. Проведя пальцами вниз по коротким надписям, он отыскал нужный ящик и осторожно выдвинул его. В глаза бросились аккуратно сложенные редкие растения, найденные в дебрях Кашмира. Отступив назад, мужчина что-то записал в большом блокноте, задвинул ящик на прежнее место и открыл нижний ящик. Внутри к небольшим дощечкам были пришпилены разнообразные ночные бабочки и мотыльки. На каждой из дощечек была соответствующая надпись. «Лакримоза кодрисептес, — прочитал он. — Самая красивая и самая ядовитая бабочка полуострова Юкатан».

Сделав запись в блокноте, мужчина задвинул ящик и направился в свой кабинет, минуя темные залы с многочисленными экспонатами. На его рабочем столе, стоящем среди книжных и стеклянных шкафов, ярко мерцал монитор портативного компьютера. Мужчина сел за стол, положил рядом с собой блокнот и начал быстро щелкать по клавиатуре. В течение нескольких минут в этом здании было слышно лишь легкое пощелкивание клавиш и едва различимый звук капель, падающих в раковину в одной из туалетных комнат. Внезапно эту тишину нарушила мелодичная трель мобильного телефона. Мужчина сунул руку в карман халата, вынул телефон и приложил к уху. Лишь два человека в мире знали, что у него есть такой телефон, и только один из них знал его номер.

— Специальный агент Пендергаст, если не ошибаюсь.

— Совершенно верно, — послышался ответ с другого конца линии. — Как поживаешь, Врен?

— Спроси меня об этом завтра, и ты найдешь меня в гробу.

— Ну, в этом я сильно сомневаюсь. Ты уже составил свой каталог на первом этаже библиотеки?

— Нет, я оставил это напоследок, — ответил мужчина с чувством облегчения. — Я все еще занят списком основных артефактов.

— Правда?

— Конечно, и намерен посвятить этому по меньшей мере несколько дней. Коллекция твоего дядюшки настолько велика и обширна, что на нее уйдет уйма времени. Кроме того, я могу работать здесь только днем, а ночи я зарезервировал для работы в библиотеке. В это время никто и ничто не мешает мне плодотворно трудиться.

— Разумеется. Надеюсь, ты неукоснительно следуешь моему совету не вторгаться в комнаты, расположенные позади заброшенной лаборатории?

— Еще бы.

— Прекрасно. Нашел что-нибудь интересное? Какие-нибудь сюрпризы?

— О, огромное количество, но все это сейчас может подождать, полагаю.

— Ты уверен в этом? Почему? Объясни, пожалуйста.

Врен задумался, что было ему несвойственно. Обычно ни планы его работы, ни ее результаты не внушали ему никаких сомнений.

— Видишь ли, меня кое-что смущает. — Он снова умолк и посмотрел через плечо на книжные полки. — Ты же знаешь, я никогда не боялся темноты и одиночества, но в последнее время меня не покидает странное ощущение, что за мной… — Врен понизил голос до шепота, — что за мной здесь кто-то внимательно наблюдает. Не очень приятное чувство, я тебе доложу.

— Это меня не удивляет, — ответил Пендергаст. — Думаю, даже самый толстокожий человек на земле, не имеющий ни капли воображения, почувствует себя в кабинете древностей несколько неуютно. Сейчас я уже сожалею о том, что обратился к тебе с такой просьбой.

— Нет-нет, — поспешил успокоить его Врен, — ничего страшного. Я бы ни за что на свете не упустил такой шанс. Пожалуй, мне не стоило говорить об этом. Это все плод моей фантазии, не более того. Как говорится, «человек видит больше дьяволов, чем вмещает огромный ад». Работа с древностями всегда пробуждает воображение. Не сомневаюсь, это не сами призраки, а мое представление о них. Словом, это мое знание, а не реальные сущности. Тебе же известно, что эти старые стены многое повидали на своем веку.

— Несомненно. Тем более что события прошлой осени почти освободили их, предоставив полную свободу действий. Надеюсь, моя поездка позволит избавиться от них раз и навсегда.

— Значит, ты не уверен в успехе? — усмехнулся Врен. — И это неудивительно, учитывая тот прискорбный факт, что ты совсем забросил это дело и занялся расследованием серийных убийств. Насколько я понимаю, это не совсем ординарный случай? Впрочем, все эти убийства так необычны, что порой кажутся совершенно банальными. Кстати, твой брат, случайно, не отдыхает сейчас в Канзасе?

На какое-то время повисло гробовое молчание.

— Я же просил тебя, Врен, — с явным неудовольствием заметил Пендергаст, — никогда не упоминать о моей семье.

— Конечно, конечно, — согласился Врен.

— Вообще-то я звоню по очень важному поводу. Я хочу попросить тебя найти для меня одну интересную вещь.

Врен тяжело вздохнул.

— Речь идет о рукописном дневнике некоего Исайи Дрейпера под названием «Воспоминания о Сорока пяти из г. Додж». По моим сведениям, этот дневник вошел в частную коллекцию Томаса Ван Дайка Селдена, который приобрел его во время поездки по Канзасу, Оклахоме и Техасу в 1933 году. Полагаю, сейчас эта коллекция находится в Публичной библиотеке Нью-Йорка.

Врен недовольно хмыкнул.

— Коллекция Селдена — огромное скопление неразобранных, несистематизированных и неописанных вещей; сейчас в них просто невозможно разобраться. Они хранятся в шести массивных ящиках, занимающих две большие комнаты, и, по-моему, не представляют никакого научного интереса.

— Не все, — возразил Пендергаст. — Мне нужна информация, которая содержится только в этом дневнике.

— Зачем тебе это? Какое отношение имеет дневник к твоим странным убийствам?

Пендергаст промолчал, и Врен снова вздохнул.

— А как выглядит этот дневник?

— Увы, понятия не имею.

— Какие-нибудь обозначения или пометки?

— Не знаю.

— А когда он тебе нужен?

— Послезавтра, если это не слишком трудно. В понедельник.

— Ты был и остался чудаком, — рассмеялся Врен. — Ты же знаешь, что днем я сижу здесь, а по ночам… Ну ладно… Здесь так много работы, так много испорченных и поврежденных книг и так мало времени. Найти какую-то отдельную вещь в этом безбрежном море…

— Твои усилия будут вознаграждены с лихвой, — заверил его Пендергаст. — Ты не пожалеешь об этом.

Врен задумался и облизнул внезапно пересохшие губы.

— Что с ней нужно сделать?

— Реставрировать индейскую погребальную книгу, содержащую бесценные сведения о боевых искусствах.

— Ничего себе, — иронически хмыкнул Врен.

— Не смейся, это очень серьезная и редкая книга.

— Чем же именно она интересна?

— Сначала я приписал эту работу знаменитому вождю племени сиу по имени Горбатый Бык, однако при более тщательном анализе пришел к выводу, что она составлена самим Сидящим Быком, и, вероятно, не где-нибудь, а в его хижине в Стендинг-Роке. Не исключено, что он сделал ее во время Луны Падающих Листьев, то есть в последние месяцы перед смертью.

— Сидящий Бык. — Врен произнес это как любимые строки из любимой поэмы.

— Ты получишь ее в понедельник, но только для реставрации, не более того, и будешь наслаждаться ею целых две недели.

— А этот дневник, если только он существует в природе, будет в твоих руках, — согласился Врен.

— Существует, не сомневайся. Ну ладно, не хочу отрывать тебя от работы. Будь здоров, Врен, и береги себя!

— Желаю удачи, — ответил тот и, положив трубку в карман, вернулся к компьютеру. Однако его мысли неуклонно возвращались к селденской коллекции, и руки дрожали при мысли о том, что через пару дней он будет держать в руках легендарную погребальную книгу Сидящего Быка. А из непроглядной темноты кабинета за ним пристально наблюдали маленькие, очень серьезные глаза таинственного существа.