Настя

ГЛАВА 30

Минут через сорок Полина меня разбудила. Сначала я долго не могла сообразить, чего от меня хотят, потом, опять же впервые в жизни, мне захотелось убить человека.

– Чего тебе?

– Настюха, не груби. Мне нужно, что бы ты позвала сюда Белохвостикова и остальных четырёх, кто там бишь они.

– Прямо сейчас? – Я взглянула на часы, отказываясь верить в правильность показания циферблата: двадцать пять третьего ночи.

– Да, прямо сейчас. Мы открываем банк, если ты ещё не в курсе. И чем быстрее мы это сделаем, тем будет лучше.

– Полиночка, ты уверена, что это нужно делать именно теперь? – Ласково спросила я её. Таким тоном, наверное, разговаривают врачи-психиатры со своими пациентами.

– Уверена. Когда завтра откажут все наши пищевики, проблем будет гораздо больше, чем сейчас, если попытаться разбудить пятерых мальчишек.

– Пойдём тогда вместе будить их?

Полина на удивление легко согласилась.

– Я – Белохвостикова, а ты – всех остальных. – Предложила она. – Пойдёт?

– Ага! – Быстро закивала я, надеясь, что Полина не передумает: Белохвостиков казался мне вреднее всех остальных.

Не буду описывать, чего нам стоило поднять в три часа ночи со своих постелей пятерых людей и собрать их в Полининой комнате. Совсем забыла сказать, что собирательное существительное "ребята" я применила к четырём мальчикам и одной девочке.

– Как их зовут? – Шёпотом осведомилась Полина, отозвав меня в сторону.

Я сказала. Память только однажды дала мне повод пожаловаться на неё.

– Сергей Кравченко, – бормотала девочка, записывая имена в крохотную записную книжку. – Денис Стасов, который с Лёшкой живёт, Саша Пачинов, Катя Леонидова… Белохвостикова я и так знаю, его – не надо.

Все они были не своей тарелке, протирали заспанные глаза, почему-то жались друг к другу, словно замерзающие котята.

– Бахмурова! – Сказала Полина. – Давай, председательствуй.

– А ты?

– А я в сторонке посижу, если ты не против.

У Полины был слишком хитрый вид, чтобы её о чём-нибудь можно было спрашивать. И так было понятно: ничего не ответит.

Пять пар глаз внимательно смотрели на меня.

Я откашлялась:

– Короче, так, ребят. Все, кто собрались сейчас в этой комнате имеет то или иное отношение к банковскому делу. Как сказал мне один из вас, деньги проще всего делать, работая с самими деньгами. Именно так мы и поступим. Нам нужно открыть банк. У меня всё. Спасибо.

Все продолжали ошарашено смотреть на меня.

– Хреновый из тебя председатель, Настюха, – сказала Полина. – Или ты по принципу: краткость – сестра таланта?

– А что ещё говорить? – Искренне удивилась я.

– Э, подождите! – Обрёл дар речи Коля Белохвостиков. – Вы вообще понимаете, о чём говорите? Вы знаете, что это значит – открыть банк?!

– Сейчас узнаем, – мгновенно сориентировалась моя соседка, устраивая подбородок на переплетённых пальцах рук. – Давай, выкладывай!

– Сотни документов! Десятки подписей! Со столькими людьми нужно договориться!

– С людьми нам договариваться нельзя, – на всякий случай сообщила я. – Никто не должен знать, что мы – дети. Тем более, суперы.

– Всё это как-нибудь обойти можно? – Спросила Полина.

Коля, который продолжал бессвязно выкрикивать список проблем, осёкся и оказался категоричен:

– Нет, нельзя!

Денис – мальчик с живыми тёмными, какими-то разбойничьими глазами, – напротив, оживился:

– Почему же нельзя? На периферии нашей Солнечной системы есть так называемые банки-однодневки, – объяснил он, поворачиваясь в нашу сторону, – которые создаются только для того, чтобы провернуть какую-нибудь одну серьёзную операцию на Главной бирже. Потом эти банки объявляют себя банкротами – и всё. Для того чтобы зарегистрировать такой банк много телодвижений не нужно.

Катя тоже заинтересовалась.

– Тем более, если замаскироваться под банк-мост! – Сказала она.

– И кого ты мостировать собираешься? – Подал голос Сергей, он сидел в стороне с таки видом, словно не собирался участвовать в разговоре, но поворот последнего его почему-то заинтересовал.

– Да кого угодно! Никто не откажется. Дай мне биржевую сводку – и я тебе через десять минут дам список тех ребят, которые с радостью примут услуги любого мост-банка!

Сергей пожал плечами.

– А потом? – спросил он. – Нужно будет ведь с руководством подопечного банка встречаться?

– Обойдутся! А если найти, кто не в ладах с законом, они сами будут рады побыстрее разобраться с делами.

– Но ведь это же противозаконно!! – Заорал Белохвостиков, вскакивая с места. – Вас уже только за одни такие идеи нужно вязать!

– Настюха! – Тихонько, но чтобы было всем слышно, попросила Полина. – Дай ему вафлю какую-нибудь или печенье, чтобы он заткнулся! Ребята, вы продолжайте-продолжайте, – замахала она руками, – не обращайте на нас внимания, ладно?

Спор возобновился с новой силой. Белохвостиков сначала обиженно сопел, не вступая в дискуссию, но в какой-то момент всё-таки не выдержал.

– Что за ересь вы несёте! – Схватился он за голову. – Негативный процент взимается только с юридических лиц! Пора бы знать, что уже полтора года как вышел закон…

Полина тронула меня за плечо:

– Пойдём, мы тут лишние.

– Куда?! Это наша комната!!

– Пусть пообщаются. Я всё равно из их арго ни слова не понимаю. Ты, подозреваю, тоже. Не будем мешать. В гости к Маришке сходим. Или к Никите.

– В три часа ночи?! Ты в своём уме?

– Тогда просто по улице прогуляемся. Ты когда-нибудь гуляла по улице ночью?

– Ни разу, – пришлось признаться мне.

– Вот сейчас мы и преодолеем это досадное упущение твоей биографии. Одевайся!

Гулять по улице в три часа ночи – это звучит, может быть романтично, но романтики в таком занятии, честно сказать, ни на грош. Около нашего холла не оказалось ни одного фонаря, и темень была такая, что хоть глаз выколи, хоть два – видно будет одинаково. Мой романтичный настрой растворился под холодным и нудным осенним дождём, который был таким мелким, что его нельзя было заметить, но через несколько минут куртку можно было выжимать.

Когда мы вернулись в нашу комнату через четверть часа (ровно на столько хватило нашего общего с Полиной энтузиазма), ребята уже утихомирились.

– Их всех арестовать нужно, – доложил нам Коля. – Прямо сейчас. Они – социально-опасные типы. Общество нам за это ещё спасибо когда-нибудь скажет.

Полина вопросительно воззрилась на его остальных.

– Банк открыть можно, – доложил Денис. – Есть множество лазеек. Правда кое с кем в реале пообщаться придётся. Два-три человека, не больше.

– Два-три – это ладно, – кивнула Полина. – Что ещё?

– У нас не хватает юридических знаний, – вздохнула Катя.

– У двух девочек папы работают в каких-то больших адвокатских конторах, – вспомнила я. – Если они не помогут, даже не знаю, что можно тогда сделать.

– Тогда наймём консультанта со стороны, – решила Полина. – И будем работать с ним в виртуале.

– Лишние расходы, – сказал Коля. – Да и вопросы придётся задавать очень грамотно, чтобы он ни о чём не догадался.

– Составишь список вопросов, – не терпящим возражения голосом приказала Полина. – Сначала мы дадим их нашим девчонкам, если они не смогут внятно на них ответить, будем нанимать консультанта. И вообще, Коленька, слишком уж много ты знаешь…

– Что, убивать пора? – Пошутил Белохвостиков.

– Наоборот. Эксплуатировать тебя нужно нещадно. Банком нашим будешь управлять, понял?

– Не надо! – Хором воскликнули остальные ребята (точнее, три мальчика и одна девочка).

– Бунт на корабле? – Сухо уточнила Полина.

Те начали переглядываться и, наконец, все трое молча покачали головами.

– Вот и ладненько, – тут же успокоилась моя соседка. – Что ещё нужно кроме юридической помощи?

– Деньги, – потупился Коля. Это было первым, что он сказал, находясь на правах старшего.

– Сколько?

– Много.

– Точнее! – Потребовала Полина. – И вообще, Белохвостиков, чего ты тянешь, ты что – издеваешься надо мной?!

– Сто тысяч, – теперь мальчик глядел в стол.

– Я достану тебе полтора миллиона. Только с возвратом.

Коля вскочил.

– По… по…

– Полтора, – повторила Полина. – Хватит?

– Ещё как хватит!

– Я не буду требовать у тебя отчёта в их использовании, но если через год ты мне их не возвратишь в полном объёме, мы с тобой сильно поссоримся.

– Я через полгода возвратю… то есть, возвращу! Даже через четыре месяца! Через три!

– Остынь. Я сказала, через год, значит через год. Прокрутишь их лишний раз, не мне тебя учить. А теперь спокойной ночи, – закончила она без всякого перехода, – нам пора спать.

Когда все ушли, она тут же принялась колдовать над пищесинтезатором.

– И есть хочется – прямо живот к спине прилипает, – пожаловалась она, – и спать, и просто отдохнуть по-человечески… Даже не знаю, чего больше. Картошку будешь?

– Прямо сейчас?

– Когда же ещё?

– Если жареную, то буду. Остальная уже надоела.

– Надоела! – Перекривляла меня Полина. – Хорошо ещё, что хоть картошку наша развалюха не разучилась готовить. И вообще, Бахмурова, разленилась ты до невозможности. Мне по статусу не положено домашними делами заниматься, а я целыми днями только и делаю, что кнопки на пищевике нажимаю.

– Найми слугу.

Полина задумалась, что мне очень не понравилось. Какое-то время у меня были серьёзные опасения, что она на самом деле приведёт в нашу комнату кого-нибудь из девчонок и заставит её нас обслуживать. Оказывается, думала она совсем о другом.

– Настя, а зачем нам выходить за пределы "Штуки"? Мне кажется, у нас в школе достаточно ребят, которые хорошо знают юриспруденцию.

– Они заставят нас очками расплачиваться. Услуги юристов всегда были дорогими. Такую сумму загнут, что нам несколько месяцев придётся учиться, чтобы рассчитаться с ними.

– Можно договориться об оплате деньгами.

– Попробовать можно. Только деньги здесь не в ходу, сама, наверное, понимаешь.

Полина понюхала кусок хлеба, который только что вытащила из синтезатора, и брезгливо отложила в сторону.

– Даже простой хлеб с каждым днём всё хуже и хуже. Всё, решено! Завтра утром, точнее, уже сегодня, поеду домой, возьму деньги для Коли, заодно понакупляю всякой всячины, в первую очередь – зарядку для синтезаторов.

– Нет такого слова – "понакупляю".

– Ну и что, что нет. Главное, что ты меня поняла. Поняла ведь?

Я не отвечала.

– Настюха, ты чего молчишь? Обиделась, что ли?

– Я уже устала говорить. Целый день болтаю. Сколько же можно?

Жареную картошку мы поглощали в полном молчании. Полина, скривившись, сначала принялась вытаскивать и раскладывать по краю тарелки какие-то компоненты блюда, потом, когда внутри уже почти ничего не осталось, махнула рукой и съела всё.

– Спокойной ночи, что ли?

– Спокойной ночи, – вздохнула я, вспомниная, что выключатель за эти три дня никто из нас так и не удосужился отыскать. Свет, само собой, потух, но осталось неприятное ощущение. Не совсем приятно, когда не ты управляешь каким-нибудь механизмом, а механизм – тобой.

– По-моему, подача электроэнергии на "Спокойной ночи реагирует", – предположила я.

– Или на то, что мы вдвоём ложимся в кровати, – выдвинула свою версию Полина. – А то получается, если мы с тобой поссоримся и ничего друг другу говорить не будем – что – всю ночь со светом спать? А так – всё просто. Давление на пол исчезает…

Чтобы подтвердить своё предположение, она встала и некоторое время скиталась в темноте вокруг своей кровати.

– Ты ещё тапочки одень, – посоветовала я. – Может на босые ноги пол не реагирует.

Полина одела тапочки, через минуту снова улеглась в постель.

– Не получается, – пожаловалась она. – Дурдом какой-то!

И тут в дверь постучали.

– Кого там нелёгкая принесла? – Возмутилась моя подруга. – Совсем офонарели, четыре часа ночи!

– Ещё трёх нет! – Сказал кто-то за дверью

– Это у тебя чувства юмора ни на грош нет. – Отозвалась моя соседка. – Это я цитирую, как меня вчера из чужой комнаты выперли. Тогда, кстати, трёх тоже не было. Не было даже полуночи.

– Кто же это так – ТЕБЯ?!

– Ты что ли, Белохвостиков?

– Я, – грустно отозвался невидимый собеседник.

– Ладно заходи, что ещё с тобой делать!

Мальчик открыл дверь, в проёме на фоне освещённого коридора показался его силуэт.

– Доброе утро! – Сказал он.

Наступила длительная пауза.

– Коленька, – осторожно поинтересовалась Полина. – Я тебе сейчас задам один вопрос, ты только не обижайся. У тебя в роду психические заболевания были?

Мальчик фыркнул.

– А как, по-вашему, свет ночью можно включить?

– Как? – Заинтересовалась я.

– Ответь мне – тогда посмотришь. Доброе утро!

– Доброе утро!

Одновременно вспыхнули все лампочки. Полина даже закрылась рукой от яркого света.

– А мы всё гадали, как тут всё это устроено, – сказала я.

– А я всегда говорил, что женщины и техника – несовместимы, – довольным голосом заявил мальчик, усаживаясь на краешек Полининой постели. – Моя мама до сих пор думает, что виртуальная платформа находится в компьютере.

– Где же ещё по-твоему? – Спросила Полина.

– В Сети!

– А Сеть где – под столом, что ли?!

Мальчик вскочил. Не знаю, почему, но именно на этот вопрос он отреагировал неадекватно.

– Ребята, не ссорьтесь, а? – Попросила я. – Четыре часа ночи всё-таки.

Они расхохотались, а потом уже забыли, по какому поводу хотели поссориться.

– Всё равно я не понимаю, – сказала Полина. – Я ведь утром встаю, ничего такого не говорю, тем более, говорить некому – Бахмурова постоянно просыпает – а свет всё равно включается.

– Утром у Программы совсем другой режим работы, – терпеливо пояснил мальчик.

Я со вздохом подумала, что да, пожалуй, Коля прав. Не знаю, как другие представительницы моего пола, но лично мне, особенно с позиций строгого логического мышления, понять принципы работы большинства здешних механизмов – абсолютно нереально.

– Я вообще-то по другому поводу сюда зашёл, – вспомнил Коля. – Полин, ты когда деньги собираешься мне привозить?

– Завтра.

– Нужно, чтобы кто-нибудь поехал с тобой.

– Это ещё зачем?

– Мой папа всегда говорил, что когда дело касается денег суммой больше ста тысяч, человек никогда не должен находится в одиночестве.

– Думаешь, я их сама у себя могу украсть?

– У тебя кто-нибудь может украсть.

– Пусть только попробуют!

– Полина! – Попросил мальчик. – Не шути, пожалуйста, с такими вещами, ладно?

– Коленька, уйди, будь добр, отсюда по-хорошему, а? Мне спать осталось три часа.

– Всё равно, подумай над моими словами. Даже здоровые сильные мужики для перевоза сумм в несколько раз меньше инкассаторов нанимают, у…

– Сгинь!

Он осёкся на полуслове, пожелал нам спокойной ночи и ушёл.

Полина молчала очень долго, я подумала, что она уснула.

– Доброе утро!

Я вздрогнула, потому что сама уже начала засыпать. Мне пришлось ответить. С удовольствием пошутила бы по поводу четырёх часов, но было на самом деле четыре часа, мне только и осталось что промолчать.

Свет в очередной раз включился, Полина сидела на краешке моей кровати.

– Бахмурова, ты проснулась?

– Да.

– Не верю. Иди умойся.

– Это ещё зачем?

– Чтобы я точно знала, что ты не спишь. А то будешь потом думать, что всё это тебе приснилось

– Ты опять собираешься с кровати навернуться?

Первый раз я видела, как Полина краснеет. Её стойкий загар растворился в нахлынувшем румянце.

– Что ты имеешь в виду? – Запинаясь пробормотала девочка.

– Прости, пожалуйста. Я просто сонная и злая. Меня ещё никогда столько раз за одну ночь не будили.

– Я – вообще не спала. Что же мне теперь – бегать по всему холлу и стёкла бить?

– Я уже извинилась, Полина. Сделать это ещё раз, стоя на коленях, как святая Урсула перед Папой Римским?

– Лучше как Папа Римский перед Атиллой, – хихикнула девочка, – более выразительно… Короче, я прямо сейчас поеду домой. Когда вернусь – не знаю, предполагаю, что завтра… точнее, сегодня вечером, но, может быть, задержусь ещё на день или на два. Это зависит от того, как у меня дела пойдут. У меня список из двадцати трёх пунктов получился, что мне надо сделать и что купить. Вместо себя я оставляю…, – она сделала интригующую паузу.

– … меня, – докончила я за неё.

– Ты-то откуда знаешь? – Упавшим голосом осведомилась Полина.

– У тебя больше выбора не остаётся.

– Вообще-то верно, – согласилась она, несколько минут сидела неподвижно, раздумывая о чём-то своём (я за это время чуть не уснула). – А самое главное, мне нужно денег у папы занять. Для Белохвостикова. Довольно большую сумму, что не очень радует. Очень надеюсь, что папа сейчас на Земле… Проклятая изоляция, даже новостей нельзя узнать!

– А просто так ты не можешь деньги взять? – Полюбопытствовала я. – Обязательно занимать нужно?

Мне были непонятны такие отношения между членами одной семьи, тем более, между ближайшими родственниками. Впрочем, кто поймёт этих Сенаторских отпрысков?

– Могу просто так взять. Даже больше чем уверена, что папа будет на этом настаивать. Но не буду.

– Почему?

– Не хочу.

– А всё-таки?

– Если ты этого сразу не поняла, то не поймёшь вообще, не стоит и пытаться.

– Ладно, не буду пытаться, – послушно отозвалась я.

– Знаешь, Настюха, сонная ты мне нравишься больше – такая покорная, что дальше некуда.

– Так что же от меня в конце концов требуется?

Вместо ответа Полина взглянула на потолок.

– Тысячу моих – Бахмуровой, – сказала она.

Карточки привычно булькнули.

– Столько-то – зачем? – Буркнула я.

– Пригодится. Постарайся их не растранжирить и оставить к моему приезду хотя бы половину. Больше мне от тебя ничего не надо.

Я молча кивнула.

– И с ребятами чтобы ничего не случилось.

Я опять кивнула.

– Ладно, спи, – наконец смилостивилась девочка. Наверное, у меня, сонной, был слишком уж жалобный вид…