Наши дети

Глава 8. Диверсия и саботаж

Не делайте из ребенка кумира: когда он вырастет — потребует много жертв.

Пьер Буаст

План разработанный нейросетью был очень хорош. Я никогда не любил читать дедуктивные романы или смотреть сериалы про гениальных сыщиков, поэтому не мог оценить разработанный план хоть сколько-то компетентно. Но я был неплохим разработчиком нейросетей и мыслил, как разработчик, поэтому я поднял другую копию нейросети на соседнем тестовом стенде и дал ей задание эмулировать возможное развитие ситуации и по имевшимся уликам попытаться найти злоумышленника, то есть меня. Справиться с этой задачей нейросеть не смогла, значит придуманный её другой копией план был действительно хорош. Разумеется, я не остановился на одной единственной проверке и раз за разом моделировал развитие ситуации и мои шансы остаться непойманным используя не только нейросеть созданную в отделе Воронцова, но и свои старые наработки, к которым сохранил себе доступ.

В целом шансы оценивались как пять к одному. Пять шестых что всё пройдёт удачно, и никто даже не подумает на скромного разработчика из отдела Шама Воронцова и одна шестая на то, что в процессе реализации придуманного нейросетью плана я совершу ошибку, по которой меня смогут впоследствии найти. Человеческий фактор, куда без него. Но даже в наихудшем сценарии основная цель всё равно выполняется – результат трёхлетеней работы отдела Воронцова (из них полтора года нашей совместной работы) будет полностью уничтожен. Хотите повторить? Тогда начинайте работы с самого начала, но уже без меня. Посмотрим, что у вас получится.

Но пока ещё это всё оставалось в области умозрительных заключений. Хотя план давно готов – я медлил с тем, чтобы начать его осуществление.

Самым банальным образом мне было очень страшно.

Пока я плохо спал, плохо ел и много сомневался, дочь принесла из школы обязательную для заполнения анкету.

-Пап, как ты относишься к землянам? -спросила Екатерина, отвлекая меня от ходящих по кругу переживаний и сомнений.

-Земляне? При чём здесь земляне?

-В школе выдали анкету, -объяснила Екатерина. -Надо заполнить и сдать уже завтра. Видишь, тут есть пункт «как ваши родители относятся к землянам и самой Земле» отдельно для ответа папы и мамы.

-Что ещё за странная анкета? -удивился я. -Дай посмотреть.

-Нельзя. Тут написано – не давать родителям. Заполнять самостоятельно. Вообще лучше никому не показывать и не рассказывать про ней.

-Зачем вам её на дом выдали, если её никому нельзя показывать? -удивился я.

-У нас последний урок сегодня отменили из-за того, что Мерак Актимович плохо себя чувствовал. Вместо него Вера Николаевна раздала анкеты и сказала заполнить их дома. Мы такие анкеты уже не первый раз заполняем, только раньше Мерак Актимович следил чтобы мы в классе это делали, а сейчас он заболел.

Мерак – ветеран корпуса стражей свободы. Он ещё во время операции по геноциду шахтёрских кланов лишился ноги и с тех пор ходит на дешёвом кибер-протезе. По его собственным словам ногу он потерял в неравной битве с земными прихвостнями, но я слышал, что ноги он лишился по собственной глупости когда полез разбирать двигатель не выключив его и накурившись при том до розовых слоников в глазах. Без ноги его списали на луну, а чтобы не сидел без дела приставили вести уроки свободы в нашей школе. Екатерина рассказывала, что на уроках Мерак Актимович любит рассказывать, как собственноручно сжигал из лазера шахтёрских выродков и рассказывает это детям, младшеклассникам. И, честно говоря, я не уверен, что все его рассказы чистая выдумка. Может быть и правда жёг живых людей лазером, возможно даже сдавшихся в плен – говорят, что, когда шахтёры оказали неожиданное сопротивление, стражи свободы будто с цепи сорвались. Они ожидали лёгкую необременительную прогулку в пояс астероидов на боевых кораблях с возможностью немного пострелять и повзрывать не способных ничего ответить шахтёров, а получили полноценную войну с минными полями, ударами с тыла и так далее. Вот многие из них, от страха за свою жизнь и мстя за погибших приятелей, творили такое, что нормальный человек и представить не может. Жечь пленников лазером выстроив их цепочкой и медленно ведя рубиновую нить от одного к другому отнюдь не самое худшее что они там творили. Такие вот наши герои. Герои-защитники свободной и единой Луны!

Мерак вечно жаловался, что дешёвый кибер-протез натирает ему таз и, когда на него находило, убегал от жестокой реальности в наркотические грёзы. Тогда про него говорили, что учитель по «урокам свободы» заболел и сами уроки отменялись.

-Давай, давай, анкету, -потребовал я у дочери. -Придумали тоже: нельзя показывать родителям. Если папе нельзя, то кому тогда вообще можно?

Катя особенно не протестовала, я забрал у неё несколько листов с вопросами, сшитыми в тонкую брошюрку и строгими предупреждениями на первом листе «только для внутреннего пользователя» и «анкету заполнять строго самостоятельно» и «исключить допуск к анкете третьих лиц».

-Оксан! -позвал я. -Посмотри, что нашей дочке выдали в школе.

Увидев у меня в руках пестрящую предупреждениями брошюру, жена изменилась в лице и набросилась на Катю: -Откуда это? Зачем принесла домой?

-Успокойся, -остановил я жену. -У них урок отменили из-за того, что Мерак Актимович опять отправился розовых слоников ловить сачком для бабочек. А анкеты раздали вместо домашнего задания. Видимо срок по ним уже подходит.

-Ты не понимаешь. Эти штуки нельзя выносить из класса. Мераку или кто там их раздал сильно попадёт если об этом узнают, -объяснила жена. Она сама работала учителем и знала о чём говорит. -Катя, разве мы не говорили с тобой на эту тему? Ты прекрасно знаешь, что должна писать в таких случаях, зачем папу дёргала?

-Говорили? Знает, что писать? -я окончательно растерялся.

Жена забрала у меня анкету, вручила дочери и потребовала: -Заполняй сама, как я тебе говорила. И никому не рассказывай, что мы видели её.

Когда дочь ушла в свою комнату я осторожно поинтересовался: -Что там внутри? Что за вопросы?

Жена села на диван сложив руки на коленях. Её поза выражала усталость.

-Самые обычные вопросы. Что дома говорят о землянах, что родители думаю про войну и так далее. Должно быть ищут таким образом «сочувствующих».

-Заставляют детей доносить на своих родителей? -ужаснулся я.

-Уже не первый год, -покачала головой Оксана. -Но ты не бойся, я поговорила с детьми, и они знают, что нужно писать в таких случаях или говорить, если их будут расспрашивать в школе или детском саду.

-Я… я не знал ничего такого. Почему ты не рассказала?

-А зачем? Ты бы только разозлился и натворил бы глупостей, -пожала плечами Оксана.

-Я и разозлился!

-Вот. Только глупостей не натвори, -устало попросила жена.

-Не беспокойся, дорогая. Не натворю, -пообещал я.

Утром следующего дня я приступил к осуществлению придуманного нейросетью плана. Если подумать: то, что я пытался сделать было чистой воды диверсией. Даже не знаю, что со мной могут сделать если поймают, тем более по законам военного времени. Можете сказать, что я выступил против «своих», помогая противнику. Только вот я уже давно не был уверен кто здесь «свой» для меня – лунары или земляне. Во время гражданской войны так бывает. Представители одного вида сходятся в непримиримой схватке, а где-то из-за плеча за продолжающейся дракой наблюдают за происходящим «наши космические друзья» прибывшие чёрт знает откуда и, по большому счёту, с чёрт знает какими целями. Мы разбиваем друг другу морды, а они стоят за плечом, наблюдают, изредка вмешиваются. Такие вот «космические друзья». С подобными друзьями и «космических врагов» не надо, сами справятся.

Если вы думаете, что разработанный нейросетью план включал в себя погони и взрывы, то вы глубоко ошибаетесь. Ничего этого не было. Вообще ничего сколько-нибудь зрелищного. Следуя плану, я поговорил на работе с одним человеком, потом с другим, потом написал несколько писем. Поступая так из дня в день, я неторопливо и спокойно создавал ложные следы, по которым должно будет пойти следствие, а также подготавливал железобетонное алиби себе и другим разработчикам. Конечно, проще было бы всё свалить на руководителя отдельна – Воронцова. Но я отказался от этой идеи сам даже не знаю почему. Может быть потому, что ещё помнил, как Аль-Шама Воронцова когда-то раньше звали Максимом. Что тут поделаешь – такой я чистоплюй.

Кроме того, я решил не уничтожать все наработки полностью, а оставить одну копию для себя. Просто рука не поднялась безвозвратно уничтожить результат столь кропотливого труда многих человек и меня в их числе. Я решил сохранить хотя бы одну копию пусть даже за счёт некоторого снижения вероятности провернуть всё успешно и при этом не попасться. Благо, что вероятность успеха, всё ещё оставалась значительно больше пятидесяти процентов.

Кстати, хотите расскажу математический оксюморон? Какая вероятность выходя на улицу встретить настоящего динозавра? Думаете ноль? А вот и нет – те же самые стандартные пятьдесят процентов: либо вы встретите его, либо нет.

Это всё нервное. На самом деле я страшно трусил и даже удивлялся – как окружающие могут не видеть и не замечать моего состояния? Каким чудом я продолжаю в их глазах казаться до сих пор нормальным и обыкновенно себя вести? Всё-таки люди крайне слепы друг к другу. Наверное, внутри каждый из нас воспринимает себя самого чуть ли не единственным актёром в пьесе своей жизни, а всех прочих, даже близки и родных людей, только лишь мало отличимыми от декораций статистами. Каждый человек эгоистичен до мозга своих костей, более того – до самых кончиков волос. Наиболее альтруистические наши поступки, самые прекрасные «души порывы» мы совершаем только лишь ради самих себя. Это не хорошо, но и не плохо. Так как есть.

В работающих фоном новостях передавали о крупном сражении за орбитальный завод пустотного литья. Учитывая, что сам завод уже третий раз переходил из рук в руки, то от него мало что оставалось, но последние рабочие цеха пытались сохранить обе стороны по молчаливому соглашению, не применяя близко к ним тяжёлого вооружения.

-Стражи свободы одержали значительную победу, -с милой улыбкой произносил текст симпатичная ведущая. Притягивающая взгляд фигура и серьёзное выражение на милом личике невольно заставляли едущих в горизонтальном лифте мужчин смотреть на экран и заодно вслушиваться в читаемый дикторшей текст, который они, при других обстоятельствах, легко пропустили бы мимо ушей. На самом деле милой дикторши никогда не существовало, также как и самой студии, в интерьерах которых «снимался» новостной блок. И облик и голос и даже что-то вроде «медийной личности» состоящей из привычек и пристрастий в причёске, одежде, жестах и так далее – всё это сгенерировано соответствующей нейросетью. На вход ей подаётся текст новостей, и она формирует наиболее привлекательный образ их подачи. Самое удивительное, что у таких вот не существующих на самом деле созданных нейросетями «медийных образов» существуют свои фан-клубы. Живые люди в сети обсуждают слепленные сетями «картинка» как будто те тоже настоящие, хотя все точно знают, что это не так. Люди очень странные существа.

-Для защиты освобождённого объекта на наём будут размещены три автоматических ракетных комплекса, шесть автоматических гаус-орудий и батарее одноразовых боевых лазеров комбинированного управления. Кроме того, для охраны объекта выделены две сотни бойцов космопехоты при поддержке четырёх сотен киберов. Создавая неприступную оборону, подходы к работающим цехам засеяны интеллектуальными минами. Слава свободной Луне! -бодро объявила дикторша. -К другим новостям. В Трамп-сити открылся новый парк-атракцион для самых маленьких от трёх лет и выше с говорящим названием «убей землянина». По словам президента Полански открытие подобных аттракционов большой шаг в деле обретения подлинной свободы и освобождения от пережитков земной оккупации. В аттракционе дети смогут переодеться в игрушечные доспехи космических пехотинцев и в игровой форме защитить дорогую Луну от нападок злобных грязеедов с планеты.

Вот и моя остановка. Не слушая дальше, я вышел на уровень, встретивший меня чуть более горячим и сухим воздухом по сравнению с тем, что был в лифте. Каждый уровень города и даже отдельные подуровни имели собственные циклы рециркуляции воздуха и порой встречались подобные перепады на несколько градусов или неожиданные и довольно сильные сквозняки из-за небольшой разницы давления между уровнями. Это к вопросу «как вы там на Луне умудряетесь простывать, постоянно находясь в полностью искусственном микроклимате». Так вот и умудряемся.

Это всё нервное. Я вытер вспотевшие ладони платком. Мне предстояло пройти в бывшее здание Когнитивных Технологий, переименованное после мятежа в «Лун-нейро» по довольно извилистому маршруту проходящему либо через мёртвые зоны видеокамер, либо через те места, где камеры были сломаны или же идущий с них видеопоток, из-за ошибок настройки системы безопасности, нигде не сохранялся.

Просто пройти по заранее проложенному маршруту это ведь так просто, не правда ли?

Воспользовавшись карточкой-пропуском, прохожу внутрь здания. Информация о моём приходе не сохранится. Через пятнадцать минут начнутся регламентные работы на сервере, и недавно принятый системный администратор с вероятность в восемьдесят девять процентов случайно сотрёт данные о входах/выходах сотрудников за последние шесть часов. Причём уже с вероятностью в девяносто пять процентов, он, опасаясь наказания и штрафа никому о своём промахе не скажет, надеясь, что тот останется незамеченным. Не скажет пока за него не возьмутся стражи свободы присланные расследовать инцидент со «случайным» уничтожением почти уже готовой нейросети разрабатываемой по прямому правительственному заказу.

На случай если новый системный администратор окажется более опытным или же более осторожным, чем это представлялось разработавшей план уничтожения всех своих копий нейросети, то у меня имелось неплохое алиби для объяснения своих действий. Оставалось надеяться, что оно не пригодиться и мне не придётся никому ничего объяснять по той простой причине, что меня никто ни о чём не будет спрашивать. Разве только придётся пройти формальный опрос. Я должен буду остаться вне подозрений.

Коридоры, лестницы, проходные. Людей почти не встречаю, а те, кто встречается, не смотрят на меня занятые своими делами. В одном месте приходится пройти у самой стенки, практически распластавшись по ней. Со стороны, должно быть, выглядит забавно, но конкретно сейчас меня никто не видит и это тоже учтено в плане. Дальше приходится идти по какой-то заброшенной лестницы про которую забыли, кажется, даже уборщицы. По крайней мере она вся в пыли, крошках старого пластика и я вынужден идти осторожно, чтобы не запачкать одежду. И затем снова коридоры, лестницы, проходные.

Я рядом с серверной. Кончено, сама она хорошо охраняется, ведь это серверная! Исправные камеры, крепкая дверь с электронным замком требующем иной вид доступа чем записан у меня на ключ-карте. В общем незамеченным и без лазерного резака туда не так просто попасть. Но мне и не надо в саму серверную.

Каким-то образом нейросеть нарыла информацию о сделанном здесь лет пять назад ремонте. Я достаю нож, обычный канцелярский нож больше подходящих для затачивания карандашей или резки бумаги чем для чего-нибудь другого. Этим ножом режу настенный пластик. Дело идёт туго, нож с трудом разрезает тонкий слой вязкого пластика. Однако немного усилий и неровный прямоугольник отрезанного пластика падает на пол. Передо мной мешанина проводов – проводка, которую делающие ремонт нерадивые строители поленились спрятать в специальных кабель-каналах и бросили «на живую» только лишь закрыв всё это безобразие пластик-панелью.

Но мне как раз и требуется именно это безобразие. Втыкаю среди проводов маленькое устройство, собственноручно собранное накануне. Там была простая схема, я легко справился со сборкой. Чтоб устройство случайно не выпало бы – приматываю его скотчем.

Быстро разворачиваюсь и иду обратно тем же путём, каким и пришёл.

Прохожу на своё рабочее место. Уже полностью официально, громко здороваясь с коллегами и просто знакомыми. Они, в ответ, здороваются со мной.

Не успеваю я толком сесть и начать работу как мигает свет, включаются сигнальные сирены и механический голос программы безопасности предупреждает, что в здании начался пожар. Всем сотрудникам предписано покинуть рабочие места.

Все вокруг волнуются, и я тоже волнуюсь, вернее позволяю части внутреннего волнения вырваться наружу, отразившись на выражении лица и тембре голоса.

Вереницей напуганных пингвинов разработчики покидают здание собираясь на площади перед ним. Слухи ходят один удивительнее другого. Наконец пожар локализован и нас впускают обратно. Я жадно ловлю обрывки новостей:

-Пожар был… почему так поздно сработала пожарная сигнализация?

-Вроде датчик оказался неисправен.

-А я слышал, что не неисправен, а намеренно повреждён!

-Что сгорело?

-Половина шестого этажа: несколько служебных помещений, два начальственных кабинета и серверная.

-Какая серверная? Тридцать вторая?

-Нет, тридцать четвёртая.

-Фух, пронесло! Наши проекты лежат в тридцать второй!

Полноводная река возвращающихся в здание разработчиков постепенно делилась на мелкие ручейки, растекающиеся по этажам и кабинетам, пока вовсе не обмелела. Идущие впереди меня ребята, чей разговор я подслушал, свернули в сторону отдела внутрикорпоративных сервисов.

В нашем кабинете, кроме меня, находился только Воронцов.

-Слышал, что тридцать четвёртая серверная повреждена в ходе пожара? -с ходу спросил он, обходясь без прелюдий вроде того, чтобы пожать руку и поздороваться.

Я кивнул: -Слышал.

-А насколько сильно известно?

-Нет.

-Значит ждём, -Шам Воронцов сел в своё, самое большое, в отделе, чтобы сразу было понятно кто здесь начальник, кресло и невидящими глазами уставился в монитор. По монитору скользила заставка. Сам Воронцов похоже молился чтобы данные уцелели. Я же, про себя, молился об обратном. Так мы и сидели какое-то время в тишине, ничего не делая и даже не смотрели друг на друга пока дверь в наш кабинет не открылась и не вошёл незнакомый мне мужчина.

-Аль-Шам Воронцов? -поинтересовался с порога незнакомец.

-Кто вы? -спросил мой начальник, выныривая из чёрного омута грустных мыслей.

-Капитан Николенко, следователь, -представился вошедший и заявил. -Слава свободной Луне! Я хотел бы побеседовать со всеми сотрудниками отдела.

-Большая часть из них сегодня на удалёнке, -растерялся Шам. – То есть, конечно, стражам свободы слава.

-Вызовите всех, -сказал следователь. Его взгляд упёрся в меня, и я невольно поёжился.

-Нервничаете? -тут же заметил Николенко.

-Нервничаю, -с готовностью признал я. -Не каждый, знаете, день горят серверные и меня приходят допрашивать.

-Подождите здесь, -предложил следователь. -Я сначала побеседую с лунаром Воронцовым, потом вернусь за вами. Идёмте, мне тут выделили небольшое помещение для разговоров. Только сначала вызовите остальных своих сотрудников в офис и дайте им понять, что явка строго обязательна.

Моя очередь разговаривать с капитаном Николенко настала через сорок минут. Комната, выделенная для разговоров, раньше была малой переговорной. Капитан ждал меня за круглым столом, пластиковая поверхность имитировала мрамор с его характерными прожилками. Перед следователем стояла чашка с кофе. Напротив, имелась ещё одна, видимо уже для меня. И словно рубикон, разделяя нас, строго по середине находилось блюдечко с печеньем и маленькими, с ноготь размером, сушками.

Сев на отведённое для меня место я попробовал кофе и удивился тому, что он был не стандартным, а сделанным как я люблю.

Что это? Проявление вежливости или намёк: мол запираться бесполезно, мы всё равно всё про вас знаем, даже какой кофе вы любите.

-Почему не было организовано резервирование данных? -спросил следователь.

-Почему не было? -пожимаю плечами. -Было.

-По какой причине, в нарушение регламентов безопасности, бэкапы хранились вместе с самими данным в пределах одной серверной?

-Этот вопрос лучше задать начальству.

-Я задавал и задам ещё не раз. Сейчас хочу услышать ваше мнение.

Протянув руку, беру с блюдца мелкую солёную сушку и бросаю в рот. Не знаю зачем это сделал. Под внимательным взглядом следователя сушка, даром что мелкая, чуть было не встала в горле колом, пришлось спешно запить парой глотков кофе.

-Обычная халатность? -предположил я. -Сначала сделали на скорую руку планируя после переделать. Потом забыли. Среди разработчиков ходит поговорка: нет ничего более постоянного чем временные решения.

-Почему вы сегодня пришли в офис так рано? -продолжал допрос Николенко.

-Рано? Я часто так прихожу, можете посмотреть по истории моих входов в систему. Люблю поработать, когда никто не мешает.

-В логах отмечено, что вы недавно работали с нейросетью П6СХ78Ц?

-И что тут странного? -не понял я. -Весь наш отдел работает с шестой пэ. Мы её и разрабатываем!

-Со слов Аль-Шама активная фаза разработки уже закончена… - похоже Николенко предпочитал не заканчивать фразы предоставляя собеседнику самостоятельно додумывать их окончания в меру своей испорченности, то есть виновности.

-Активная фаза закончена. Сейчас идёт этап мелких исправлений и удаления шероховатостей. Этим я, в том числе, и занимаюсь.

-Вы скачивали в последние дни архивы?

-Да, -признал я. -А также разворачивал их, устанавливал на тестовых стендах, запускал, тестировал и удалял. Всё это части моей работы.

-Осталась ли у вас копия скаченных архивом сети проекта П6СХ78Ц?

-Разумеется нет. После проведения необходимых работ я всё удалял и обнулял стенды. Так положено по регламенту, -я позволил лёгкой нотке волнения прорваться через стальную броню моего напускного спокойствия.

-Очень хорошо, что вы так строго придерживаетесь рекомендованного отделом безопасности регламента. Очень хорошо и вместе с тем очень плохо, -заметил Николенко.

-Не понимаю вас. Серверная сильно пострадала? Когда можно будет продолжить работу?

-Все вопросы адресуйте вашему прямому начальству, -посоветовал следователь.

-Наш разговор окончен?

-Пока да.

-Тогда спасибо за кофе, - поблагодарил я.

-Не за что, ведь это ваш кофе из вашей кофейной машины, -усмехнулся следователь.

Самое главное было то, что меня лично, похоже, никто пока не подозревал. Я был волен идти куда хочу и делать что хочу. Оставалось ещё незаметно вынести хранилище данных куда я залил последнюю оставшуюся копию шестой пэ. На данный момент хранилище данных закопано в земле в цветочном горшке, украшавшем переход со третьего этажа на второй. Пусть полежит там пока всё не успокоится и не появится возможность его безопасно извлечь.

Добрых две недели всех сотрудников отдела Воронцова мурыжили безопасники. Каждый из нас написал по несколько объяснительных, подписал парочку согласий о неразглашении и был подвергнут допросу на детекторе правды. Узнав о последнем, я здорово струхнул, но этот момент также учитывался в плане разработанном шестой пэ. Я сходил на приём к врачу жалуясь на сильный стресс и возросшую тревожность. Получив назначение на препараты торопливо затарился ими и когда, настал день проверки, пришёл на него во всеоружии.

Проводивший тестирование безопасник спросил у меня: -Волнуетесь?

-Страшно, -признался я.

Он посоветовал: -Постарайтесь не волноваться иначе результаты могут оказаться смазанными.

-Как я могу не волноваться, если я уже волнуюсь?

-Ну успокойтесь.

Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув с закрытыми глазами я предположил: -Вроде бы успокоился.

-Отлично, -обрадовался безопасник и подключил меня к небольшому чемоданчику, видимо это и был сам полиграф.

Дальше последовали ожидаемые вопросы про то имею ли я какое-то отношение к пожару в серверной. Я ответил, что имею и объяснил: ведь в этой серверной хранились проекты, над которыми работал наш отдел и я лично. На вопрос «злоумышлял ли я что-нибудь против компании Лун-нейро?» я честно ответил «нет». Ведь злоумышлял не я, злоумышляла шестая пэ, а я всего лишь приказывал ей злоумышлять. И так далее. Не знаю помогли ли мои простые хитрости обмануть умную машинку или нет.

-Принимали какие-нибудь психоактивные вещества перед сеансом? -спросил безопасник.

-Успокаивающие, - я назвал марки препаратов.

-Вижу. У вас смазанные реакции. Зачем вы их принимали, вы пытаетесь обмануть прибор?

-Я пытаюсь обмануть самого себя. Все препараты легальные, у меня даже где-то было назначение врача. Кстати, вот оно.

Прочитав выписанный врачом рецепт, капитан Николенко только хмыкнул: -И чем же вызван ваш хронический стресс?

Пожимаю плечами: -Страхом утратить работу. Боюсь, что после всего произошедшего меня уволят не взирая ни на какие прошлые заслуги. А я всего лишь хочу продолжать делать дело, которое люблю.

-Будем повторять процедуру? -уточнил работающий с прибором безопасник. -Результаты смазанные.

-Опросим остальных, там будет видно, -решил следователь и уже персонально мне сказал: -Можете идти.

Я и пошёл, раз можно.

Второй раз меня не допрашивали. Хранилище данных с последней существующей копией шестой пэ я выкопал из цветочного горшка и хотел вынести вечером, но волновался, не находил себе места и, наконец, выбросил его из окна предварительно завернув в какой-то не самый чистый пакет. Надо сказать, что интуиция не подвела и на выходе меня, не только меня, а всех сотрудников, быстро и профессионально обыскали найдя кулёк с сушками который я взял чтобы прогрызать по пути домой.

-Еду нельзя выносить за пределы обеденной зоны, -уведомил меня охранник.

Я сказал: -Простите.

Он кивнул, сделал отметку в журнале и махнул рукой чтобы я скорее выметался и не мешал дальше пропускать через себя людской поток.

Выйдя из здания, я обошёл его с другой стороны и подобрал хранилище данных. Повезло что за целый день никто не польстился на непрезентабельную упаковку. Только сейчас я начал осознавать, что же такое на самом деле у меня получилось сделать – я украл одну из мощнейших нейросетей первого поколения, проект на который ушли годы труда коллектива разработчиков. Сыграл с государством на его поле и выиграл. Следователи и стражи – все остались в дураках. Словно хитроумный персонаж детской сказки я провёл всех и ныне торжествовал, пожиная заслуженные лавры победителя.

Последняя существующая копия шестой пэ в хранилище данных была в моих руках. Правда я совершенно не представал что мне с ней делать. Чтобы её развернуть и запустить требуется мощный вычислительный стенд, таких у меня дома не имелось. Запускать нейросеть где-то ещё было слишком опасно. Вот и получалось, что это такой приз, которым невозможно воспользоваться.

А дальше и вовсе сбылось моё невольное предсказание – меня уволили.

Точнее сначала расформировали весь отдел разбрасывая разработчиков в другие команды. Я тоже ожидал чего-то подобного и морально уже подготовился знакомиться с каким-нибудь новым проектом. Но вместо этого – бац, увольнение.

-Сам понимаешь, -сказал мне Воронцов, когда сообщил эту новость.

-Не понимаю.

-Ты не надёжен. Я тебя держал только из-за того, что другие разработчики не справлялись с твоим уровнем задач, а других разрабов твоего уровня мне было нечем переманивать из других команд.

-Не может быть чтобы опытный разработчик не был бы никому нужен, -возразил я.

Воронцов грустно улыбнулся, но промолчал.

Меня уволили те же днём.

Оставалось ещё придумать как сообщить эту новость жене. Вечером, когда семья собралась за столом я сказал: -У меня две новости: хорошая и плохая. С какой начинать?

-С хорошей! -потребовала дочь.

-Теперь я с могу проводить с вами много больше времени, -пообещал я детям.

-А какая плохая новость?

-Нам придётся несколько ужаться в тратах, -предупредил я всех.

-Подожди, -догадалась жена. -Тебя уволили?

Я молча кивнул.

Мы немного посидели, я рассказал урезанную версию событий, то есть без того, что это я вызвал пожар в серверной, присвоил плоды многолетнего труда целого коллектива, а многое и вовсе уничтожил, что ещё хранилось в сгоревшей серверной.

-Только одного не понимаю, -высказалась Оксана после того, как я закончил: -Если тебя уволили, то в чём здесь хорошая новость?

Мне осталось лишь развести руками и похвалить Арктура, рассказывающего как он сегодня в школе заработал пятёрку и какие уроки у них сегодня были. За финансовую сторону я не боялся. Кое-какие накопления у нас имелись. Хватит на пару-тройку месяцев жизни если особенно не шиковать. Потом, конечно, придётся искать хоть какую-нибудь подработку. Но за это время, в нашем непредсказуемом мире, что угодно может случится.

Жить без работы оказалось довольно… скучно. Пока старшие дети были в школе, а младший, Ваня, в садике, я успевал переделать всю домашнюю работу. Это, наверное, ещё с совсем древних времён осталось такое название «домашняя работа», когда всё приходилось делать своими руками. А в наше время – красота. Бельё стирает – стиральная машинка, еду готовит – мультиварка, моет посуду – посудомойка и даже пылесосит и моет полы – домашний робот-пылесос. Моя главная задача, как домохозяина, запустить и дирижировать всей этой машинерией. Ну ещё на мне чистка сантехники - её автоматизировать до сих пор не смогли, хотя не сказать, чтобы не пытались. Видимо слишком интеллектуальный труд получается – чистка сантехники и вытирание пыли, только человеку под силу.

Закончив с домашними делами, я совершенно не знал, чем себя занять поэтому начинал вручную готовить что-нибудь эдакое повторяя за опытными поварами из видеоуроков которых полным-полно в сети. Иной раз получались довольно занятные блюда. И только маленький Ваня с подозрением смотрел на мои шедевры, трогал их пальчиком и требовал себе привычной каши.

Я неожиданно понял, как мало меня было в жизни моих детей. Работа отнимала много сил и времени. И пусть я каждый день старался находить часа два – три чтобы поиграть, прогуляться или хотя бы поговорить с детьми, но, как сейчас понимаю, этого всё равно было безбожно мало. Вы скажите: все так живут и ничего. Соглашусь с вами.

Но я хотел своим детям не «как у всех».

Я хотел им самого лучшего.

Как, впрочем, и все на свете родители. Ничего не ново.

Начав на порядок больше участвовать в жизни детей, я узнал, что у Екатерины уже есть в классе мальчик, который ей нравится. Кроме того, есть ещё мальчик, которому нравится она. И это два разных мальчика из её класса. Такая вот буря чувств и эмоций у школьников в младших классах.

Вместе в Ваней мы готовились к утреннику в его саду. Там собирались поставить силами детского коллектива сказку о жадном торговце, который прилетает с земли на луну и пытается здесь всё купить, тряся своими земными деньгами и разбрасывая их. Естественно, у него ничего не получается, гордые лунары отказываются продать алчному землянину даже иголку несмотря на все его миллионы. Злой и раздражённый землянин возвращается обратно на материнскую планету и говорит монолог в духе: раз у меня не получилось ничего купить на луне, то я тогда куплю саму луну, и она вся будет моей. В завершении сказки луна падает с неба и бьёт жадного землянина по голове.

Ивану досталась важная роль сыграть падающую на голову землянину луну. Для этого ему был предоставлен сценический костюм – надутый шар. Сын забирался в него и дальше начиналось главное развлечение. Мы с ним тренировали падение. Я сбрасывал его с разных высот, надутый шар пружинил, Ваня заливисто смеялся и три раза из четырёх забывал говорить свою единственную фразу «вот так досталось подлецу луной прямо по медному лбу».

Наибольшее опасение у меня вызывал Арктур. Если в начале я думал, что его увлечение «юными помощниками стражей свободы» пройдёт как прежде проходило увлечение динозаврами или морскими кораблями большой земли. Но что-то врем шло, а это, неодобряемое мною, увлечение, никак не проходило. Возвращаясь с собраний своих «юных помощников» средний сын увлечённо рассказывал как их там учили приёмам рукопашного боя или как они играли в войнушку в зоне нулевой гравитации словно настоящие космические пехотинцы и у них даже лазерные ружья были, только лазер в них слабенький, его только и хватает, чтобы зафиксировать попадание.

-С кем воевали сегодня? -поинтересовался я.

-С землянами, конечно! –с набитым ртом отвечал Арктур. Вареники с ягодой у меня получилось отличные. Причём ягода была наша, лунная, выращенная в огромных оранжереях и поэтому очень дешёвая. А вот муку для теста приходилось вести контрабандой с земли и поэтому тесто вышло почти на вес золота, раз в десять дороже ягоды если считать по весу.

-Кто там у вас победил?

-Мы конечно! -фыркнул сын. -Ещё бы земляне смогли победить лунар. Никогда такого не будет!

-Земляне, лунары – все мы люди, -успокаивающе произнёс я.

-Только мы – звёздные, а они – грязееды, -сказал сын как само собой разумеющееся. Он произнёс это настолько спокойным тоном, что я слегка растерялся.

-Кхм, ладно. Значит твоя команда победила?

-Ага, я сам подстрелил троих грязеедов! Ваське Смирнову прямо в задницу попал, представляешь?

-Не представляю, -признался я.

-Если бы это настоящий лазер был, а на месте Смирнова настоящий грязеед, то у него бы задницу хорошо бы поджарило!

-Не нравится мне чем вы там в своих «помощниках» занимаетесь, -признался я.

-Ну па-а-ап! Там нас учат разным полезным штукам.

-Как чужие попы лазером жечь?

-Конечно нет, папа! Там нас учат, что сильнее всего надо любить родную Луну. Дружбе ещё учат, что нельзя друзей предавать и надо всегда вместе быть. Разве плохо?

Я ответил: -Не знаю.

-Мы – звёздные! Мы – лучшие! Мы всегда должны быть впереди! -со всей убеждённостью юности ответил сын явно кого-то или что-то процитировав.

-Сначала доешь, -напомнил я. -Защитник свободы.

Президент Нил Полански объявил два дня больших праздников. Я не слушал новости и поэтому не знаю, что там такое отбила или уничтожила лунная армия, что были объявлены двухдневные праздники с проведением красочного парада поочерёдно в трёх городах. Видимо что-то важное отбили. Или уничтожили.

Если политикой я не интересовался, стараясь избегать её, то вот парадами вполне. Поэтому в нужный день мы всей семьёй отправились на главный уровень города Нова Роса. Последние месяцы Полански увлёкся переименованием всего связанного с Землёй. Как только лунные войска на фронте получали очередное поражение, то сразу что-нибудь переименовывали или сносили очередной памятник. Так, например, две недели назад был срыт памятник первым колонистам. Казалось бы: где здесь логика? Ведь колонисты как раз и превратили подземные базы в настоящие города. Но стражи свободы посчитали, что раз колонисты прилетели с Земли, то это памятник землянам и, следовательно, ему не место на прекрасной свободной Луне. Я уже говорил, что с логикой у них всё плохо? Мысленно произношу «у них» говоря о нашем лунном правительстве так как не хочу иметь с «ними» ничего общего. Как бы то ни было: памятник снесли, но город ещё не переименовали. А мы всей семьёй шли на парад, проводимый в честь того, что где-то и что-то наша доблестная армия уничтожила, взорвала, захватила, а может быть и сожгла вместе с мирными жителями или гражданскими специалистами – ей это совсем не в первой. Я не хотел знать подробностей, чтобы не испортить себе впечатления от праздника. Какой-то умный человек сказал: «нельзя жить в обществе и быть свободным от него». Но я пытался, пытался отчаянно и целеустремлённо. Словно раненная птица с подбитым крылом ползущая к обрыву в тщетной надежде, что все её раны останутся на земле и стоит ей только оказаться в привычной воздушной стихии как боль пройдёт, а исцелившееся крыло сможет поймать ветер и она полетит дальше и дальше. Как можно дальше отсюда.

Глупая птица – как будто у тебя никогда не было птенцов, ради которых стоит жить пусть даже вечно ползая по земле и с неправильно сросшимся крылом.

Надо сказать, что к празднику подошли с размахом. Светодиодные ленты висели гроздьями под потолком, на свободных местах стояли голографические проекторы транслируя статичные трёхмерные изображения или же проигрывая короткие сценки. Смотреть на всё это блистающее и мигающее великолепие было тем более любопытно учитывая позавчерашний скачок цен на продукты, энергию и воздух. Невольно возникал вопрос: сколько же администрация Полански потратила на проведение внезапного карнавала? И ещё один вопрос: если она столько потратила, то сколько же ещё дополнительно украли в процессе подготовки?

Вопросы, вопросы – сплошные вопросы.

К счастью, бюджет нашей семьи ещё держался щедро наполненный в тучные годы моей бытности разработчиком в Когнитивных Технологиях. И хотя я сам бездельничал, мысленно продлевая и продлевая свой неожиданный отпуск, но жена продолжала работать тем самым значительно уменьшая скорость, с которой тратились наши запасы.

В очередной раз пообещав себе, что ещё пару недель и я куда-нибудь устроюсь: хоть разработчиком нейросетей для помощи в стрижке декоративных крыс, хоть самим крысиным модельером - я мысленно выдохнул и закрыл для себя неприятную тему своей финансовой бесполезности. На глаза как раз попалась реклама «Крыса-альбинос ваш лучший питомец! Ест и дышит меньше, чем щенок, а ластится и играет больше, чем котёнок!». Видимо поэтому я про крыс и подумал.

Увы, красочную рекламу увидел не только я один. Сидящий на моих плечах Ваня принялся радостно дёргать меня за волосы и кричать: -Крыска! Крыска!

-Ну какая тебе ещё крыска! – принялась отбивать неожиданную атаку Оксана. -Тебя по десять раз просить приходится пока свои игрушки с пола уберёшь. Такому безответственном человеку доверить ухаживать за живым существом категорически нельзя.

-Буду убирать, -пообещал Ваня.

-Вот когда станешь убираться по первой просьбе, а также самостоятельно чистить зубы и с первого раза вставать утром в детский сад, тогда мы с папой подумаем, -повысила ставки жена.

-Купите крыску, тогда я буду, - младший сын использовал свой последний аргумент.

-Сначала покажи, что тебе можно доверять, -стояла на своём жена.

-Пап, мам, -робко подала голос старшая дочь Екатерина. -Я вот сама убираю в своей комнате, всегда чищу зубы, делаю уроки и даже с вечера собираю портфель, чтобы утром не задерживаться.

Оксана подозрительно спросила: -На что ты намекаешь?

-Можно мне крыску-альбиноса? Я сама буду за ней ухаживать. Честно-честно!

Получив такой удар с тыла, жена не нашлась что ответить. Тем более, почувствовавший раздачу ништяков в игру вступил средний сын.

-Ты тоже хочешь себе крысу? -спросила у него Оксана.

-Какая ещё крыса? -удивился Арктур. -Мне световой меч нужен! У Алькофраха и Фекда такие уже есть, а у меня нет.

-Что за световой меч?

-Как в фильме про стражей свободы, где они такими мечами рубили червяков и их червячных дроидов!

-Ты то чего улыбаешься? -накинулась на меня жена найдя в моём лице лёгкую мишень. -Когда на работу пойдёшь?

-Я уже всё продумал, -сказал я ей. -Буду работать крысиным модельером, стричь шёрстку, полировать коготочки и завивать усики колесом.

-Папа, если ты будешь стричь крысок, то можешь стричь нашу бесплатно, -обрадовалась Екатерина.

-Никаких крыс! Никаких световых мечей! Максимум по шоколадной трубочке на брата, -вынесла вердикт Оксана.

-И по хлопушке, -добавил я.

Она согласилась: -Хорошо, и по хлопушке.

-Ура! -обрадовались дети. В любом случае они получали больше, чем рассчитывали. Требуй крысу-альбиноса и световой меч чтобы получить шоколадную трубочку и хлопушку. К худу или к добру, но мы сами учим этому наших детей и часто даже не замечаем, что делаем.

-Люблю тебя, -сказал я Оксане и льстиво добавил: -Кормилица ты наша.

-Ну тебя, -ответила она. -Иди лучше усики колесом завивай, крысиный модельер.

Но я видел, что она улыбнулась. Улыбка любимой женщины стоит дороже чем все сокровища мира, но получить её порой можно сказав всего лишь несколько слов. Такова таинственная магия истиной любви.

Между тем парад продолжался и смотреть его с шоколадной трубочкой за щекой и хлопушкой в руках значительно веселее чем без оных.

Первыми прошли похожие на крабов шагающие платформы с шестью ногами-присосками. Такие платформы лучшие друзья космических пехотинцев. Они манёврены и вертлявы, пройдут везде, где сможет пройти человек. На них можно перевозить грузы или даже оседлать их в разы повышая скорость передвижения. Поверх такой платформы можно установить среднюю пушку, пару огнемётов или гранатомёт и получить готовое средство поддержки. В общем универсальные штуки. Применяются и нами и землянами.

Следом за крабообразными платформами шла сверхтяжёлая пехота. Вроде немного – три ряда, в каждом по девять человек, но из-за размера скафандров-доспехов они надолго перегородили всю улицу. Казалось, будто идут не живые люди, а легендарные великаны. Их ещё называют живыми танками. Ходят слухи, что внутри этих доспехов восприятие принесено в жертву защите и облачённый в них боец почти ничего не видит. Есть даже анекдот: у сверхтяжёлой пехоты слабые сенсоры, но это проблема не самих пехотинцев, а тех, кто попадётся им на пути.

Следом за сверхтяжёлой пехотой прошли потоком разнообразные киберы – инженерные, дроны помощники, дроны-разведчики и так далее. Некоторые из них, особенно вечно стремящиеся к уменьшению размеров дроны-разведчики, были размером с сжатый кулак, не больше. Но все они необходимые помощники на поле боя. Без помощи десятка другого дронов и киберов космический пехотинец лишь простая цель и в современном сражении ему долго не выжить.

За киберами шли их хозяева – космические пехотинцы. Все, как на подбор, здоровые ребята с крепкой спиной и идеально белыми зубами. Глядя на них, невольно задумываешься о том, что может быть и правда есть крупица истины в извечных рассуждениях Нила Полански о превосходстве лунар над землянами-грязеедами. Имманентном превосходстве – как он любил подчёркивать.

За пехотинцами двигались два крайне необычных кибера. Непохожие ни на какую другую модель они напоминали гигантских металлических многоножек длинной чуть больше роста человека, а шириной где-то сантиметров сорок, может быть пятьдесят – из-за множества мельтешащих ножек было сложно разобрать. Выглядели эти штуки весьма грозно, словно ленты живого метала. Вот одна из них как бы встаёт – поднимает верхнюю часть на уровень головы человека, опираясь на нижнюю и грозно водит ею туда и сюда, словно оглядывает толпу собравшихся на парад гражданских. Вот другая металлическая лента на ножках резко прыгает вверх на пару метров и приземляется точно на своё место, не нарушая движение других участников парада. Комментаторы радостно захлёбываются: -Вы видите малых боевых киберов предоставленных нам нашими космическими друзьями в войне против Земли! Каждая такая малышка вооружена перезаряжаемым лазерным орудием сравнимым по мощности со среднетяжёлым стационарным лазером. В ближнем бою использует мономолекулярные клинки способные прорезать самую прочную броню. Может пролезть в любую щель. Передвигаться по всем типам поверхности включая потолок. Понимает естественный язык и самостоятельна в принятии решений. Граждане и гражданки свободной луны, перед вами ужас и страх космической пехоты землян – малые боевые киберы переданные нам космическими друзьями. Они прекрасно показали себя в бою!

Следом за техникой чужаков или, по крайней мере, того, что за неё выдавалось, следовала большая платформа на которой вылепленная из быстро застывающего пластика скульптура человека и пришельца (автор композиции изобразил его как зеленоватого эльфа с лицом старика и почему-то длинными ушами -лопухами) вместе топчут другого человека тщетно пытающегося подняться. Зеленоватый эльф-пришелец бьёт его ногой. Стоящий человек готовится опустить ногу прямо на голову тому, кто лежит. Надпись крупными, светящимися буквами на платформе гласит: лунар и космический друг – друзья навсегда! Только вместе мы победим грезяеедов-землян и навсегда укажем червякам их место!

Под радостные завывания комментаторов и крики толпы платформа со скульптурной композиций, где человек и чужой вместе избивали другого человека, проехала мимо.

Что-то оглушающе бамкнуло. Это Арктур, приветствуя платформу, не выдержал и хлопнул свою хлопушку прямо у меня под ухом.

Встревоженный громким звуком, а также общей суматохой парада заплакал и попросился домой маленький Ваня. Да и, честно говоря, я сам как-то перестал получать удовольствие от праздника, после этой платформы.

-Немедленно домой, -строго сказал я надувшемуся Арктуру.

-Но парад ведь ещё и наполовину не кончился! – возразил он.

-Видишь брат плачет, -сослался я на наиболее простую и понятную причину. -Давай домой. Хватит, на праздновались уже.

В общем день закончился не слишком хорошо. Арктур дулся на то, что ему не дали досмотреть парад. Катя то и дело заводила разговор о крысе-альбиносе и как бы она ответственно за ним бы ухаживала. Ваня сначала уснул у меня руках, но стоило его положить дома в кроватку как туже проснулся и капризничал до самого вечера находя один повод за другим. Такое иногда бывает. И подобные дни, хотя и не частно, но иногда случаются.

Если бы я только знал, что это один из моих последних вечеров проведённых с семьёй, то я бы вёл себя по другому, попытался бы поговорить со среднем сыном, обнял и прижал бы к себе младшего и купил бы хоть крысу, хоть щенка, хоть даже мамонтёнка, старшей дочке – лишь бы только ещё один раз услащать её счастливый смех.

Смех дочерей – счастье отцов. Счастье которого всегда будет слишком мало.