Наномашины, наследник! Том 9

Глава 4

Домой я возвращался в смешанных чувствах.

«Пу-пу-пу-пу-пу», — вздыхал я и хмурился, — «Не, Рой, так дела не пойдут. Меня что, теперь всю жизнь будут в любой момент выдёргивать и перемещать куда захотят⁈ Неужели мы не можем к этому адаптироваться? Я не хочу каждый раз по любому поводу летать то в ад, то в Германию. Что это вообще за места такие для внезапного отпуска⁈»

«Пользователь, с этим есть проблема. Формально искривляется именно пространство вокруг вас. Если вы вспомните, когда вы телепортировались в Германию, вы именно что провалились под землю. И, предполагаю, пролетели по некоему аналогу кротовой норы. Я не могу адаптироваться, потому что это не связано напрямую с вашим телом.»

«И что тогда делать?» — взмахиваю я руками, но потом, секунду подумав и слегка успокоившись, сам примерно начинаю понимать, — «Получается, всё бы решилось, если я мог оттуда просто вовремя вылететь. Если бы я смог среагировать и… ну, не знаю, телепортироваться хотя бы на метр вперед.»

«Да, тогда бы вы избежали похищения. Конкретно ВАС телепортируют техники Макса. Это телепортация уже вашего тела. Но враг такую не использовал, поэтому, к сожалению, адаптироваться я к этому не могу. Здесь нужно решать другим методом.»

«Да понятно, каким нужно решать», — вздыхаю я, — «Учиться телепортации хотя бы на метр вперед. Ну или как-то фиксировать себя в пространстве. Может полёту научиться… но как?.. Что, мне турбины под ноги встроить? Как Человек-железный?»

Вздохнув, я отключился от диалога внутреннего и вернулся к диалогу внешнему — с дорогими мне людьми.

Пора наконец всё подытожить и всё окончательно принять.

— И что? И что там? И какие условия⁈ — мама не успокаивалась.

— Ну… — протяжно выдыхает отец, — Здесь уже начинается политика и затяжные обсуждения, никогда они быстро не проходят. Но уже сейчас можно сказать, что его идею приняли — часть времени он должен находиться здесь, часть там. Плюс… — отец хмурится, — С Нового Года учиться он будет в другом месте, которое не принадлежит ни той стране, ни этой.

— А единственное такое место — Академия, — вздохнула мать, — Там, где мы с тобой учились. Великая Академия.

Я ставил свои условия, мне поставили свои. Действительно — не выйдет сохранять нейтралитет, если мне буквально всё время придётся сидеть в школе какой-то страны. И выход есть!

Академия — нейтральная территория. Учиться я буду обязан именно здесь. Международная Магическая Академия.

— Впрочем, в отличие от студентов, Мишка не обязан жить в общаге. Сможет свободно ходить только на уроки! Ну, или оставаться прям там, если скучно будет, — сказала мама.

— Ну да… в этой общаге Мишу и заделали от скуки… — пробормотал отец.

— Марк! — цыкнула на него Анна, — Погоди, ну это же всё равно, это же… что за односторонняя фигня? Так не должно быть! Почему ЕГО похитили, и ЕМУ же выставляют условия⁈

— Из-за меня. В этом всём… виноват только я, — тихо произнёс отец.

Мама на него украдкой посмотрела, чувствуя неловкость и сожаление.

— Ой, ты тоже скажешь «из-за тебя», — пробубнила она, — Сама прекрасно знала, на что иду. Клюнула на эти дебильные немецкие мышцы и лицо! — бубнит она, — Вопрос что сейчас-то делать? Нельзя всё так просто оставлять!

— Ну, — хмыкнул отец, — Миша и не оставил, — смотрит он на меня.

Мама поворачивается:

— В каком плане? — хмурится она, забавно мыргая то на меня, то на отца.

И вот смотрю на неё, и понимаю…

«Блин, какая же у меня всё-таки милашная мать!»

Отец просто мужчина, просто альфа-сигма-гигачад! А мама… ну просто милашное, пушистое создание, как котёночек. Мне кажется, ей бы очень подошли кошачьи ушки и хвостик! Такая она прям глазастенькая, хорошая. Эх, мне бы такую жену…

— Миша, можешь объяснить? — говорит отец.

Я вздыхаю, начинаю теребить пальцы и вспоминать:

— Ну, для начала, дед предлагал мне полный карт-бланш на всё, что есть в Германии. Деньги, связи, артефакты. И я прекрасно понимаю, что это своего рода инвестиция и я должен буду её окупить. Поэтому… я отказался. Не, меня всё равно будут баловать, но я сразу сказал, что не буду пользоваться всем. Возможно, я стану наследником — не буду отрицать, жизнь покажет. Но я не хочу, чтобы меня к этому принуждали!

Я — инвестиция для казны Германии. И чем меньше я к ней прикасаюсь — тем меньше обязан всё это окупить. Да и… тем меньше у меня будет соблазна завладеть ей полностью.

Короче, нет. Дед, не нужны мне твои деньги!

Только немного.

— Второе, — задираю палец, — Я думал, дед владеет Гордыней. Это не совсем так. Он даже не герцог, хоть воплощение у него как-то с Гордыней связано. Однако, его сила управлять людьми голосом, который он использовал ДО воплощения — это техника. И он… что-ж, он меня научит. Как минимум.

Мама сначала вскинула брови, а потом нахмурилась, глядя на отца:

— Разве она… — начала мама.

— Да. Она уникальна. Никто, кроме деда, ей не владел.

— Но разве это…

— Да. Многим намекнёт, что у деда появился наследник.

Мать хмурится ещё сильнее.

Да. Да! Меня научат Приказам! Я смогу брать существ под контроль лишь одним голосом!

Дедушкина техника — это просто техника, причём школы крови. Он не учил Марка, потому что отец отказался от этого наследия, ибо наследие это, как можно догадаться, нашего древнего кровавого родственничка, который помер и хотел во мне переродиться.

Вот ей меня научат. Скорее всего, у Вильгельма ещё куча козырей в рукаве, и их я тоже вытяну, уж поверьте!

— Окей. А Князев что пообещал? — напирала мама.

— Как минимум, уже сейчас он выписывает нам ещё один проход в Великий Архив, — отвечаю.

Я напомню, что за три похода в Архив я научился открывать порталы в домены, общаться с демонами, стал учеником Короля-Призывателя, и вот, на пути к Апофеозу. И это всё за три посещения. Что будет на четвёртый?

— Но это же не главное, — хмурится мать, — Император сто процентов хотел избавиться от нашего Миши! Слишком большая сила концентрируется в его ручках, и это… эх логично. Но теперь же всё иначе, нет? — смотрит она на нас, — Теперь, если он убивает Михаэля, он начинает войну с Германией. Да даже если Миша пропадёт в России — Вильгельм подозревает именно Князева! Теперь это в прямых интересах Виктора не допустить, чтобы с Мишей что-то произошло!

Мы с отцом вскинули брови. Всё верно! Всё так! Но мы как-то забыли, что мать — хитрее всех нас, и сама прекрасно об этом додумается.

— Мутный этот Князев, — фыркает мама, — У него явно какой-то очень глобальный, далеко идущий план.

— Да, уж, — вздыхает отец, — И раз Миша до сих пор жив, даже в этом идеальном мире у Князева есть место такому сильному существу. Это уже радует. Если бы не было… Михаэль был бы уже давным-давно мёртв. Так что ещё не всё потеряно и не всё так плохо! Плюс скорее всего… ну, я уж так думаю… — хмурится он.

— Что? — мама сверкнула глазками.

— Есть вероятность… — протянул отец, — Что он будет знакомить Мишу со своей дочкой.

— Чтуо⁈ — протянул я, — Нет! — схватился за голову, — Ещё одной не хватало! Это же не обсуждалось! Откуда ты это взял⁈

— Я так думаю, — продолжает хмуриться отец, — Если ты вдруг в неё влюбишься, поженишься и по собственному желанию вернёшься в Российскую Империю, ему будет это очень выгодно. Я думаю, что он любящий отец и заставлять никого он не будет. Но попробовать свести… мало ли, вдруг понравитесь? Это возможно.

Впервые у мамы разгладилось лицо и появилось что-то кроме возмущения и хмурости! Наверное, какое-то даже любопытство. И это девчачье желание сплетен!

А я что?

Ну… скажем так, пу-пу-пу… времена меняются. Не скажу, что я против девочек теперь… а познакомиться с такой влиятельной особой…

— Она хоть красивая?.., — пробубнил я.

— Без понятия, — пожимает плечами отец, — Её видели лишь единицы. К сожалению, я не в их числе. Вивьен вот наверняка знала…

— Ну, буду надеяться, хоть не жаба какая-нибудь. А если жаба, не получит она мою розочку! — вскочил я.

— Да сядь ты, господи, — отец придавил меня к дивану, — Ну, в общем, пока как-то так. Он либо в Академии, либо половину времени здесь, либо половину в Германии.

Мама вновь начинает хмуриться. Новость о том, что половину времени она не сможет меня видеть…

Но стой, мам! Батя, объясни!

— Видишь ли, Ань, — сел он, беря жену за руку, — Им обоим сейчас выгодно ублажать Михаэля. Он может в любой момент выбрать какую-то одну из сторон! Здесь такая ситуация, что на самом деле… если мы разыграем все карты правильно, мы получим намного больше, чем получили бы, если бы жили в одном месте. Пока мы жили здесь, у Князева была монополия на влияние над нами! Кто ему был конкурент? Какие-то случайности, ЧВК? Да это всё мелочь! Сейчас же у него конкурент — одна из сильнейших стран в мире. И ты смотри, как зашевелился Князев-то! Сразу же предложил билет! Раньше он так быстро на встречу не шёл! У них конкуренция. Конкуренция за влияние над Мишей! И самое главное сейчас, — он повернулся на меня, — Не попасть ни под какое из этих влияний. По крайней мере в ближайшее время.

— О, да-да-да-да-да, — закивала мама, а её глазки заблестели, — Нужно подоить их как можно дольше! Два года. Пять. Нет. Десять. Нет. Двадцать лет! Не принимай никакую из сторон! Вороти нос! И каждый раз, когда будешь видеться с кем-то из них, говори, что «а вон там вот лучше… эх, вот бы здесь было бы, например, вот это…».

Я хмыкнул. Ай да мать. Хороший ведь совет!

И после этого, она наконец вздохнула, покачала головой и, посидев в тишине около минуты, цыкнула и снова тяжело вздохнула, окончательно принимая реальность.

— Ой, и чего я ожидала-то? — взмахнула она руками, — Ну, ведь знала, знала что так будет! Ну, что в тебе нашла⁈ Ещё, блин, крапиву под окном эту дебильную срезала, чтобы ты нормально залезть мог! Ой, дура. Говорила бабушка, говорила…

— О, начинается, — вздохнул отец, — Это мне ещё страшно представить, что скажет Василиса на всё это.

— Ну, почему? Представить можно! — покачала головой мама, — Очень даже. Я прямо так и вижу, что и как она будет говорить. Но ты сам виноват, — пригрозила пальцем, — Придётся выслушать. И покорно покивать. Потому что всё, что она говорила…

— Да. Всё это так и случилось, — пробормотал отец, — Вот не любите вы немцев!

— Ага, особенно я. Чтоб все так не любили… — цыкнула она, а затем слегка нахмурилась и аккуратно взялась за живот, —

Но она быстро приходит в себя. Даже никуда не уходит, чтобы отлежаться, как в прошлый раз. И продолжает:

— Ну так что дальше-то?

— Да ничего, — говорю я, — До Нового года три месяца. Разок я должен буду слетать в Германию на пару неделек, но всё остальное время пробуду здесь. А дальше… — вдыхаю, — Дальше перевод. В другую школу.

Все затихли, глядя на меня. Я так же замолчал.

Всё это время можно было заметить, что я практически ничего не говорил. И всё ровно именно по этой причине. Проблема наследства, две страны, магия, опасности? Да всё это фигня, всё это решится!

— Не хочу… — прошептал я, смотря в пол и теребя пальцы, — Не хочу… друзей лишаться.

Родители печально переглянулись. Самое тяжёлое для меня было именно это.

Ведь в нашу школу, к сожалению, я больше не вернусь.

На следующий день утром, Германия.

Конечно, скрыть возвращение наследника в теории было возможно. Скорее всего, это будет удаваться ещё несколько лет, если хорошо постараться.

Но ближайший круг, естественно, об этом узнал практически сразу. В их числе был и Франш-Конте Иоганн.

Он сидел в своём кабинете и слушал доклад официального представителя Вильгельма. Не можешь остановить слухи? Возглавь и скажи необходимую правду. Так Вильгельм и сделал. Он сам всем рассказал, при этом недвусмысленно намекнув помалкивать.

Иоганн внимательно это всё выслушал, практически ничего не ответил и кивнул, отпуская представителя Германии.

Франш-Конте поднимается и, сложив руки за спиной, подходит к окну. Оно выходило на тренировочную площадку — любимый вид для Иоганна. Он любил смотреть, как тренируются люди. Потому что, как и во всей Европе, здесь развит культ силы и Иоганн, наверное, был одним из самых ярых его представителей!

И тем не менее, несмотря на это, он был из той половины европейцев, кто желает объединения и не желает войны.

Только было одно «но».

Объединить он желал под своими знамёнами. Под знамёнами своего рода. И он вполне мог это сделать. Ведь… Мария, невеста Марка — его прямая родственница. И если бы он не сбежал, если бы он не выбрал Анну, если бы он принял своё наследство…

Этого идиота бы просто сместили!

Но всё… ВСЁ ЭТО ПОРУШИЛОСЬ!

«Ублюдок…», — прорычал Иоганн, сжимая кулак, — «Как ты всё испортил!»

Мария, ни много ни мало, начала сходить с ума, а все планы полетели к чёрту. И в итоге война всё ещё продолжается, а его родственники, его люди продолжают гибнуть!

Теперь уже план с родством и смещением не удастся. Но желание править Европой у Иоганна всё ещё осталось.

И потому он смотрел на тренировочную площадку. Смотрел, как становятся сильнее его воины. Как они используют знания, добытые им в раскопках! Знания, которые он сумел украсть у Макса, когда тот сбегал!

И смотрел на своего сына, что сейчас тренировался с Теодором, который недавно приехал, полностью разочаровавшись в любви.

«Ну хоть с тобой всё вышло», — хмыкает мужчина, глядя на Теодора.

Это Иоганн его отправил обратно. И цель была лишь одна — сломить мальчика. Теодор прекрасно осознал — у него нет шансов. Катя, которую ударили по лицу, всё равно побежала в итоге за Михаэлем.

В итоге, разочаровавшись, разозлившись и проплакавшись, Теодора в России больше ничего не держало, и он превратился в актив Иоганна — через дружбу с его сыном.

«Но вот же какое удачное, невероятное совпадение! Михаэль… сам придёт к вам обоим! Ха-ха, кажется, всё будет куда проще!», — улыбнулся Иоганн, приставляя руку к стеклу.

Два мальчика с проклятыми разумными артефактными оружиями. Невероятно могущественными, невероятно сильными и невероятно… своенравными. Два мальчика, что тренировались с рождения и сейчас способны победить не просто ребёнка своего возраста, не просто взрослого, а одарённого воина. Клинки, что они с собой носят, питаются ими, сливаются с ними! И стоит попросить у них помощи… как они расправятся с очень и очень многими.

«Если, возможно, по одному они не справятся, то вместе, вдвоём… да, возможно, всё выйдет куда проще», — Иоганн нарисовал крест на стекле.

С Михаэлем разберутся. Осталось сместить Марка.

Я стоял в кабинете директрисы.

Я всё объяснил, всё рассказал. Вся ситуация ей известна. И знаете что? Я был очень удивлён. Я думал, она тут же нальёт два стакана, начнёт танцевать, радоваться и петь счастливые песни! Мол, наконец-то начинается спокойная жизнь в этой школе! Будем честны, будни в школе так ужасны только из-за меня. Все это прекрасно понимают, я в том числе.

Но на удивление директриса нахмурилась.

— Знаешь… — сказала она, сжимая пальцы в замок, — Я думала, что буду радоваться и напьюсь до потери сознания. Я ждала этот день, я просто о нём молила! Но вот, когда ты пришёл и со своей мордахой пробубнил, что тебя переводят… — вздохнула она, — Как-то и радоваться не хочется.

— Я тоже думал, что будете счастливы.

— Ага, — пробубнила она, — Я тоже так думала. Но что-то… не знаю, — печально улыбается она, — Было хотя бы не скучно. Я уже привыкла к такому темпу жизни. Да и что уж тут говорить, у меня появилось хорошее оправдание алкоголизму! Даже не знаю, бросать что ли придётся.

Я улыбаюсь.

— Ну, видите, нервы потрепал, зато в итоге сохраняю здоровье, — тихо отвечаю.

— Живём один раз, Миша. Стоит ли его сохранять? — вздыхает она, — Ну, впрочем, чего грустить? У нас ещё целых три месяца, правильно?

— Ну да. Может быть, от школы ничего за это время не останется, — улыбаюсь я.

— Ну, это уже будет, наверное, чересчур. Но если только три месяца… — также улыбается директриса, — Можешь, наверное, веселиться.

— Да я и не собирался прекращать.

— Конечно. Не собирался.

Я выхожу из кабинета. Ещё пару минут просто стою, глядя в пол. Ничего не говорю, ничего не думаю. И понимая, что вот-вот будет звонок, разворачиваюсь и иду в свой класс.

По дороге все встречавшиеся мне люди, конечно, на меня поглядывали, но они настолько привыкли ко всяким абсурдным ситуациям вокруг меня, что лишь просто косо поглядывали.

Естественно, никто ничего не знал ни о переезде, ни о том, что я наследник гребаной Германии. Да и никто, наверное, и не узнает ещё в ближайшие пару лет.

Только вот скорее всего, Максим про перевод уже знает. Мама призналась, что рассказала это Насте — они стали очень хорошими подругами.

И потому, когда я зашёл в класс, никто не кинулся меня встречать, никто не кинулся со мной здороваться и спрашивать как дела! Скорее всего, все мои друзья уже об этом прекрасно знали.

Как и знали, что я, живой и здоровый, никому не позвонил и ничего не сказал.

Я посмотрел на Катю — она сидела и смотрела куда-то вбок. Посмотрел на друзей — они демонстративно сидели и общались, будто меня не замечая.

Да и чего уж говорить… Суви! Она сидела и очень неуверенно делала вид, что ей плевать. Пыталась. Дрожащими глазками она смотрела то на меня, то на Катю и на остальных, будто не понимая, действительно, есть ли смысл во всём этом участвовать. Её явно уговорили!

Я вздыхаю и прохожу к своей парте, рядом с которой и сидели друзья.

— Ну и что это? — спросил я.

Дети демонстративно не ответили.

— Господи, какой детский сад. Мы уже третий класс. Мы уже взрослые! Ну что начинается-то? Не, я понимаю, ещё Катя, она в целом такая, но вы-то…

И тут, на удивление, ответили.

— И чего пришёл, раз такой крутой и за границей учишься?.., — пробубнил кто-то из компашки, я даже не понял кто.

— Ещё три месяца здесь буду…

— И что, мы так тебе все надоели, что аж убегаешь?.., — пробубнил кто-то ещё.

— Нет, — сказал я, садясь за парту, — На самом деле… мне очень грустно, что так выходит. Я очень сильно этого не хотел. Но меня просто не спрашивали.

Все затихли. Я слышу, как медленно, сквозь сопротивление мышц, буквально как заржавевший механизм, на меня медленно поворачивается Максим. Прям с огромным таким скрипом!

— Я… так… не могу-у-у! — процедил он сквозь зубы, — А, не могу держаться! Миша, что за фигня⁈ — тут же заорал он, окончательно поворачиваясь, — Всё, я выхожу из этой забастовки!

— Максим, ё-моё! — все на него шикали, — Мы же все вместе договаривались!

— Я не могу. Он мой друг! Я крыса, я тварь, я тварь! Ради друзей всех кину! Ыа-а-а!

Все остальные тут же поворачиваются:

— Блин, тогда мы тоже, — сказали они, моментально выходя из образа — Миша, что происходит-то? Что за фигня? Мы думали, ты снова как всегда будешь всё держать в тайне, ничего нам не скажешь и нас в итоге кинешь на год!

— Эй, вы офигели? — слышу Катин голос, — Вы же согласились с моим планом! Вы почему так легко сдались⁈ — она пошла сюда, — Что, нам с Суви, что ли, одним держать лицо⁈

Краем глаза замечаю, как Суви уже несколько секунд стоит буквально вот здесь вот. Катя тоже её только заметила:

— Суви, ё-моё! А ты чего⁈

— Не знаю, — пожала она плечами, — Я думала, уже всё закончилось.

— А-а-а, какие вы все предатели! — Катя сжала волосы, — Ну, тогда я тоже не буду! Всё, идите нафиг, я обиделась! — фыркнула она, — Миша, а ну рассказывай, что за бред? Как ты сквозь землю провалился⁈ Ты издеваешься надо мной, что ли⁈ А ну отвечай! — схватила она меня за воротник, — Я клоун?

Суви хмуро на неё посмотрела и бросила недобрый взгляд. Катя это замечает и, немножечко приостановившись, плавно меня отпускает.

— Я понимаю вашу реакцию… — вздохнул я, — И я не могу вам всё рассказать. Но… скажу, что будет дальше.

И я рассказываю. Про три месяца, про перевод и про то, что это решение, возможно… спасёт много жизней. Я не вдавался в подробности. Не говорил ни про политику, ни про наследство! Но теперь мои друзья прекрасно знают, что через три месяца…

— Мы… — я сжимаю кулак, — Через три месяца, наверное, учиться вместе больше не будем.

И класс тогда затих.

— Простите. Я правда не хотел. Я очень хочу с вами учиться, — продолжал шептать я, — Но я просто не могу. У меня просто нет выбора… либо я учусь там, либо умирает много людей, — выдыхаю ещё раз, — Простите. Я пытался договориться с императором, но он сказал… что конкретно в этом случае даже порекомендовать никого из вас не может… или… не знаю, может не хочет. Поступление туда только с одобрения комиссии, и даже меня туда с трудом пропихнули. Я… ничего не могу с этим поделать. Простите, друзья.

Конечно, я буду с ними видеться, ведь смогу сюда приезжать. Но это уже будет не учёба вместе.

Это уже будут не счастливые школьные воспоминания. И из их жизни… я буду постепенно исчезать как давно минувшее событие.

И никто мне ничего не ответил. Эта тема плавно опустилась, и больше не поднималась.

Все сделали вид, будто ничего не произошло.

Тем же вечером. Поместье Синициных.

В кабинете сидела Синицина-старшая и заполняла очередные бумаги. Это часть её рутины — каждый день она два часа выделяет на подписи, письма и договоры. И в поместье есть строгое правило — не отвлекать. Никто не смеет к ней заходить, только лишь в крайних случаях!

Но было исключение.

Дверь открывается, и женщина поднимает глаза.

— Чего такое, Катенька?

— Мам, помнишь ты говорила, что отправишь меня в Европу…

Тем же вечером. Один из детских домов Города N.

После появления Никифорова жизнь в этом детдоме изменилась кардинально. Новый поток бюджета теперь не разворовывают, и потому, можно сказать, что впервые за долгое время дети получают всё, что заслуживают, а не остатки со стола жадных коррупционеров.

Теперь возвращаться сюда не страшно, а порой даже приятно — ремонт, игрушки, еда. Но главное — безопасность. Теперь следят и за ней.

Но сейчас Морозов сидел поникший.

— Ну, может есть выход? — спрашивала его сестра.

— У Миши… нет выхода. Он уедет. И… не знаю, печально это всё, — тихо отвечал он, сидя на кровати и смотря в пол, — Мой первый друг. И человек, который это всё устроил, — не глядя обвёл он комнату, намекая на весь детдом, — И как-то… не знаю. Грустно. Не хочется. Без Миши… будет уже не то. Никто не хочет… чтобы он уезжал.

Сестра не знала, что ему ответить. Может Лёня и не показывает, но дружбой с парнями он действительно очень дорожит, хоть и ворчит на все их идеи больше всех. И лишаться даже одного друга… центра их компашки, который всех объединяет, держит вместе, даёт воспоминания и приключения…

Он очень не хотел.

Очень, очень не хотел.

*Тук-тук-тук*, — послышался стук в дверь.

Черноволосая девочка спрыгивает с кровати и открывает дверь. Там стояло двое.

— Ой, Максим, Л-Лёша тоже! — вскинула она бровки, — А вы чего?

Морозов поворачивает голову.

Два его друга-дебила стояли с учебниками и очень серьёзными лицами. Ну, Лёша ещё и с цветами — каждый раз с ними приходит для Ксюши.

— В-вы чего здесь? — подскочил он, — А это что⁈

— Лёня, только послушай! Есть план, для которого у нас слишком много денег, и мало мозгов, — зашёл Максим, — Но ты умён!

— Да погоди! Что вы удумали?

— Лёня… не хочешь к нам присоединиться? Мы… хотим попробовать сдать на поступление в Академию.

Тем же вечером. Пентхаус в центре Города N.

Женщина, поставленная наблюдать за Суви, — та самая правая рука Квон Сунга, — едва не с открытым ртом и стеклянными глазами уже полчаса слушает рассказ, что пора бы уже западу показать силушку русскую, да дух славянский!

— Это кри-ти-че-ски важно для моего будущего! — втирала Суви, — Там и… эм… учёба лучше там. И… что-то ещё там будет лучше. Вот. Ладно.

— Но мы… с трудом-то… сюда вас устроили… — она аж бледнела.

— Т-тогда… тогда я буду плакать и жаловаться! — выдала бомбу милая девочка.

— Н-нет… не-е-ет… — схватилась за сердце её главная фанатка, у которой детские фото госпожи стоят в рамочке, — Не надо… не надо! Я… я придумаю…

— И прогнётся запад под духом славян! — сжала она кулачок.

— О боже… о нет…