Находка

Глава 17

Пульт-контроллер экватора находился в северном сегменте левого килевого ствола яруса коммуникаций — комм-яруса (или «комма», если по-свойски). В машинах серий 25, 30, и 35 было по три контроллера — в полярах и в экваторе. Второстепенные пункты управления системой, в которых дублировались все функции корабля кроме непосредственно пилотажных. Резервные узлы на случай «непредвиденных обстоятельств».

От рубки до вывода контроллера было девяносто шесть метров. В тишине аварийного корабля звуки движения оглушали — тихий стук каблуков, неслышный шелест костюмов, слабый скрип такелажа, собственное дыхание (какое счастье — дышать без компенсации). Через полминуты они остановились у диафрагмы контроллера.

Снова пульсирующий желтый огонь, сенсор, огонь зеленый — шесть метров тоннельчика — капсула, развернутая «лицом» в ожидании оператора. Алекс, не снимая рюкзака, карабина, и не занимая кресла, подошел к пульту, активировал управление. Сбросил общую активацию в «ноль» (чтобы из рубки все было «чисто»), инициировал локальную, вывел на стену-монитор контроль антуража.

— Совсем скоро, — сказал Виктор, оглядев методично шагающие фигуры. В полумраке склепа контроллера его лицо светилось в мониторе как призрак — впалые щеки, под глазами черные тени, отблеск экрана в зрачках. — Интересно что у них по плану теперь? Они ведь тоже должны были вникнуть, что вывезти барахло не смогут.

— Да уж. Для них здесь тоже много чего оказалось «дико и ново», не сомневаюсь, — Алекс обернулся к нему. — Думаю им остается убедиться, что груз на месте, и с этой информацией отвалить.

— Для нас главное, что убедиться они смогут только на трюмах, — Виктор оглядел статусы карабинов.

Наконец контроль высветил приближение — 200 метров. Четверка двигалась ромбом — перекрывая друг друга словно в ожидании нападения. Карабины мрачно мерцают на такелаже; бесстрастные черные панели визоров.

Время тянулось изнурительно. Каждая секунда превращалась в минуту. 50 метров. Ботинки взрывают пемзу, вминаются в хрупкую структуру плато; пыль и крошки разлетаются небольшими фонтанчиками, опускаются по следам. Немного, почти незаметно медленнее привычного, с локальной гравитацией девяносто пять сотых, но сейчас казалось — медленнее раза в два.

Тридцать метров от борта. Первый остановился, обернулся, поднял руку, очевидно что-то сообщил. Развернулся снова — и вот скрылся под корпусом «ящика». Алекс не стал активировать нижний обзор; через полминуты на правой стене-панели, в секторе коммуникации, вспыхнул статус аварийного штока, южная стойка. Желтый, четыре секунды, зеленый — гости вошли.

Алекс и Виктор молча следили. Статусы лифта; тягучая пауза. Секунды капали как смола — густо, вязко, бесконечно медленно. Терпение было одним из главных навыков, которым обучали во Флоте. Умение ждать часами, днями, неделями — ждать правильного момента, правильной возможности. Спешка убивала. Нетерпение убивало. Часто только холодное, рассчитанное терпение — терпение хищника, затаившегося в засаде, — давало шанс на выживание…

Наконец статус рубки. Через минуту на центральной панели активировался сектор дефектора — пираты следовали стандартной рутине контакта с аварийной машиной. Спустя две изматывающие минуты дефекта (всё норма, иначе могло бы растянуться на вечность) активировался сектор аллокации груза. Данные манифеста — сетка светло-оранжевых маркеров вакантных позиций. Пустые трюмы. Все пять. Ничего.

Больше никаких команд в рубке не было. Маркеры застыли — веселые оранжевые светлячки в темноте.

— Какой делаем вывод? — сказал Алекс, с некоторым облегчением. Отстрелить четыре головы намного проще чем брать кого-то живым, причем так чтобы головы не превратились в кашу.

— Я бы, на их месте, начал с экватора. С центрального.

— Я бы тоже.

Цепляя карабинами стены тоннельчика, они промчались к выводу, выпрыгнули в ствол, свернули налево, помчались дальше. Выскочив через девять метров в экватор-центрум комм-яруса — узкий «пенал» поперек корпуса, — они разделились. Алекс перелетел к противоположной по диагонали «дырке», шахт-нише — шестиугольный люк в шахту с вертикальной лестницей и шестом, для экстренного или аварийного сообщения между ярусами. Это была правая южная; Виктор тройкой прыжков пересек экватор и скрылся в левой южной, смежной с кольцом южного здесь сегмента левого килевого ствола.

Угрюмый полумрак световода, тусклое свечение маркеров лестницы — цепь точек уходящая в «зенит» и в «надир»… (Стоп, не хватало ностальгии еще здесь и сейчас.) Алекс схватился за шест, заскользил вниз. Перчатки свистели по полировке шеста.

Вывалился из шахт-ниши, задев ранцем кольцо — так, что пробрало позвоночник. Обогнул кольцо правого килевого ствола, понесся по угрюмому полумраку к юг-поляру южного тропика. Виктор сделал то же самое, только слева. Оказавшись в центруме юг-поляра, они скрылись каждый за своим кольцом (Алекс — за правым, Виктор — за левым). Переглянулись. Алекс перевел карабин с плеча, бросил взгляд на спокойный зеленый огонь статуса. (Статус, разумеется, дублирован в визоре, но одно дело — абстрактный огонек в уголке поля зрения, другое — живой индикатор на статус-табло реальной железки. Посмотришь — и как-то спокойнее, что ли.)

Центральный терминал трюмов дублируется двумя пультами по правому и левому торцам экватор-центрума трюм-яруса. Пираты могли выбрать для авторизации любой из пары, без разницы. Если они выбирают правый, Виктор крадется по своему стволу «к точке», Алекс начинает. Если левый — наоборот. Пятьдесят на пятьдесят. Рулетка.

Устраивать засаду из шахт-ниш — практика порочная. Это знал любой кто проходил «бортовую» подготовку. Тактикой работы «в коробке» такое весьма не рекомендовалось — только при отсутствии реальных альтернатив. В данном случае — в силу опасной конфигурации.

Во-первых, плохая «фиксация точки» в шахт-нишах — труба с дырками, говоря просто, куда можно элементарно свалиться и «выпасть из радиуса» (сленг уже не военный, а собственно пилотский). Предпочтительно всегда иметь под ногами «твердую почву».

Виктору все равно придется бить из кольца, то есть все равно в замкнутом пространстве центрума. Но имея под ногами «твердую почву». И целых полствола за спиной — пространство для маневра, путь к отступлению (мало ли что)…

Во-вторых, чтобы свалить с такого короткого расстояния хотя бы пару за «пук» (за разряд, сленг снова военный), нужен веер — который всегда вносит свои сложности. Можно, например, легко срубить партнера (работать веером в группе в замкнутом антураже — идея изначально не супер).

И это вдобавок к тому, что СД-800 — борт не военный. На военных судах обшивка внутренних помещений делалась из материалов минимизирующих рефлекс насколько возможно. Специальные композиты, поглощающие эффекты разрядов. (За счет главным образом перевода в тепло, поэтому центрум, например, превращается в термальное отделение стазис-сауны уже после трех-четырех разрядов.) Здесь же, на в общем обычном грузовике, можно было «поджарить цыпленка» — получить такую «печеньку», что выпадешь из боя. (Если не из жизни вообще.)

Секунды ползли вязко, изнурительно, изматывающе. Собственное дыхание в скорлупе шлема оглушало. Вот наконец. Мелодичный звонок активации люка лифта. Звук почти неуместно приятный в этой обстановке — чистый, ясный, спокойный тон, будто на борту полная «норма», обычная рабочая процедура…

Тихий разговор, который отсюда не разобрать. Алекс затаил оглушающее дыхание. Через пару секунд они появятся в перспективе ствола. Перевел карабин в режим «точки», навел ствол — желтый огонь на статус-табло, готов…

В шестиугольном кольце ствола возник первый. Высокая фигура в черном К-350, с характерными флуоресцентными насадками на клапанах. (Нам так не жить, да, — пронеслась в голове опять глупость.)

Даже если гости уверены, что на борту никого нет, вряд ли «кристалл» сунется первый… По всем правилам, и по просто здравому смыслу, он должен быть хотя бы вторым. А если все-таки первый — так все равно уже будет «на месте»…

Нет, все-таки вряд ли кристалл сунется первый…

Все эти мысли пронеслись в голове Алекса за те полсекунды пока фигура в костюме пересекала левую половину кольца. Спокойные уверенные движения. Никакой спешки. И вроде как никакой осторожности.

Алекс кивнул Виктору. Тот ответил так же — едва заметный кивок в тусклом мерцании — и исчез в стволе. (Хорошо, что такелаж костюма неметаллический — не звенит, а звук шагов из центрума не услышат. Тем более что Виктор будет идти «осторожно». Как призрак во мраке — пронеслась еще одна глупость.)

Высокий пересек кольцо и скрылся, ушел в сторону правого терминала. Через несколько секунд — каждая длиной в вечность — в проеме появилась вторая фигура — ниже и коренастей. В его трех шагах, которые Алекс успел проследить, показалась некоторая суетливость — или нервозность. Движения немного резче чем нужно. Нервничает — пусть явных признаков посторонних в «ящике» не было. Ну, если кристалл у него — понятно… Алекс еще раз поблагодарил судьбу — за то, что пираты вошли через южный шток, а не северный, где остались их собственные следы…

Притопил спуск — легкий ход пальца — желтый, захват, — излучатель в «накал» — прицел на голове второго, красный силуэт-контур в визоре, — «гашетка в упор».

Белая молния пронзила полумрак ствола.

Зеленый, статус-два, «позитив».

Голова исчезла, испарившись почти со всей шеей. Облако пара и брызг — которые мгновенно вскипели и превратились в красноватый туман. Тело рухнуло, по инерции немного переместившись вперед, скрывшись наполовину за кольцом вывода.

Алекс рванул по стволу. Стук каблуков почти был не слышен — одним из требований к материалу обшивки судов высших классов было высокое шумопоглощение. Но Алексу казалось, что платформа пола гремит под шагами словно стена вакуумной камеры, в которой пресс-взрывом формуют наборные элементы судна.

Влетел в кольцо диафрагмы блок-переборки, с мигающим желтым по сторонам, понесся дальше, к кольцу. Метров за пять до кольца затормозил, влип спиной в правую стену, заскользил ранцем по обшивке. Остановился перед зоной обстрела из северной правой шахт-ниши.

Слева в центруме, конечно, уже никого. Только два мертвых тела справа — один в торце, второй — перед кольцом ствола. Остальные — двое? один? вообще никого? — успели вернуться в лифт, или рассыпаться по шахт-нишам. (Если в «дырки», значит либо слишком нервные, да, либо элементарно не знают куда полезли. Любой кто хоть сколько-то «в теме» знает, что подстрелить в проеме кольца можно только из ствола. И что стрелок не рискнет бить собственно из ствола, вообще, а как минимум из-за кольца блок-переборки. Откуда до центрума еще нужно добраться — восемнадцать метров. Три-четыре секунды, за которые можно зафиксировать приоритет антуража и встретить стрелка «на точке», а не сливаться по «дыркам» как трусливая крыса.)

Тягучую нервную паузу, в полумраке аварийной машины, вспорол разряд в центруме — и через полсекунды еще один. Вспышки рассеялись, тишина вернулась — тяжелая, давящая, звенящая гулом в ушах… Снова тягучая пауза.

Алекс (из чисто суеверного «на всякий случай») предпринял старую добрую шутку — отцепил шлем, насадил на ствол карабина. Выставил дальше, в зону обстрела из правой северной «дырки». Здесь можно было спокойно рискнуть. Алекс оставался прикрыт за левой половиной кольца; а с таким углом, под которым бы вышел разряд из шахты, Алекс оставался и вне зоны рефлекса. Рефлекс уйдет в противоположную стену, или в пол или потолок по центру.

Секунда. Две. Три. Ничего.

Шутка которая не однажды исправно годилась, на этот раз не пригодилась. Кольца шахт были, конечно, пусты. У гостей, следует думать, сменился приоритет. Теперь первое дело для них — выжить. Особенно если они, опять же, слабо знакомы с тем куда сунулись. А Алекс с Виктором здесь почти как дома. (Нет, почему «как»? Именно дома…)

Алекс, тем не менее соблюдая всю необходимую предосторожность, «высветился» в кольце. Ствол наготове, палец на спуске… Пусто. Публика, похоже, покинула весь смежный объем, и теперь «затаилась и рыщет» (если, то есть, кто-то спускался еще).

Алекс вышел из ствола, оглядел центрум. Только мертвые — за вторым, в самом торце, у терминала трюма, лежит первый. Алекс прошел дальше к нему. Виктор снял его так же четко. Костюм оплавлен в районе шеи, края материала почернели, сморщились. Крови почти нет — сосуды запечатало жаром.

От обуглившейся шеи поднимался легкий полупрозрачный пар. Запах жженой плоти и расплавленного материала костюма. Запах неприятный. Сладковатый и едкий одновременно. Который въедается в ноздри, застревает в горле… И, увы, хорошо знакомый. Алекс обонял его слишком часто — чтобы как-то отреагировать, здесь и сейчас. Просто еще один враг, который теперь не опасен.

Он обернулся к Виктору, который приближался от левого южного кольца — надевая и фиксируя шлем.

— Я так и подумал, что ты сыграл в дурачка.

— Удивительно как все эти вояки на него ведутся, — Виктор усмехнулся мрачно. — Будто человек еще детский садик не кончил, как вид.

— Так он и не кончил, — Алекс оглядел обезглавленные тела, лежащие в центруме как сломанные куклы, брошенные без нужды.

— Наверно. Тем более салажонок влепил весь разряд пачкой.

Алекс перевел взгляд на карабин высокого. ТТС-4420; модель отличная, интервал накопления всего полсекунды. Но даже с таким не нужно быть суперменом, чтобы успеть наказать рукожопа за ламерство — лепить все содержимое буфера одним «пуком». Странно — у них что, нормальных стрелятелей не нашлось? Или просто хотя бы не таких нервных?

Алекс вернулся к низкому, нагнулся, расцепил грудной клапан костюма. Защелка клацнула, открывая доступ к карману. Пальцы в перчатках нащупали что-то твердое, прямоугольное. Алекс вытащил коробок. Черный контейнер со сглаженными углами, размером сантиметров десять на шесть. Глухая матовая поверхность, без маркировки, без ничего. Выпрямился, глядя на черный контейнер в черной перчатке. Такая маленькая штука. Такая важная штука.

Затем прошел к торцу центрума, к панели терминала шлюзов. Положил ладонь на мигание желтого огня статуса. Мигание прекратилось; через четыре секунды желтый огонь сменился белым — ожидание авторизации.

Алекс посмотрел на Виктора, и вдруг ощутил какой-то идиотский холодок в ладонях и такую же непонятную слабость в коленях. Дыхание перехватило, сердце забилось. Обернулся к Виктору, протянул кристалл. Рука дрожала — едва заметно, но…

— Что-то у меня с нервами, — он перевел дух.

— Тридцать миллилитров коньяка перед сном пробовал? — Виктор принял кристалл. — Медленно, небольшими глотками?

— А что, помогает? — Алекс уступил место у сенсора.

— Извини, я уже забыл, что ты трезвенник.

— Да, но я читал, что мужчинам в медицинских целях принимать следует все-таки пятьдесят миллилитров.

— То есть что, женщина не человек? Врут опять.

Виктор шагнул к желтому огню, тоже немного помешкал, приложил контейнер к панели. Сенсор снова стал желтым…

Алекс почувствовал как сердце остановилось. Буквально. Удар — и пауза… Секунда. Две. Три. Четыре — положенное протокольное время. Огонь стал зеленым. Алекс не выдержал, присел на корточки — ноги не держали.

— Вот так, — Виктор присел рядом, сначала тоже на корточки, затем просто уселся, прислонившись ранцем к торцевой панели центрума. — Груз, вроде, — наш… Теперь что?

Алекс снял перчатку, потер ладонью щеки, нос, подбородок, ощущая как адреналин отпускает. Сердце снова забилось (вроде бы как), ровнее… Странно. Ничего подобного раньше не было. Старею? Еще этого не хватало… Он поднял взгляд на Виктора.

— Теперь? Теперь у нас проблема, опять. Двое мертвых здесь, но заходило четверо. Варианта три — либо где-нибудь рыщут, либо уже окопались в рубке, либо просто свалили. Надо думать.

— Откуда у тебя еще силы? — Виктор отмахнулся слабо. — Думать? Варианта три… Я так устал, что до трех досчитать не смогу. А ты еще какие-то варианты собрался думать.

— Ты не прав, — Алекс вздохнул устало. — Надо ведь придать всей этой кампании хоть какое-то логическое завершение.

— Решил исправить «тройку» по логике? — Виктор поднялся, придерживаясь за стену. — Тогда вот посылка. Доступ к грузу — у нас. Машина, — он оглядел угрюмый полумрак центрума, — тоже у нас. Я сильно сомневаюсь, что у них, — кивнул на обезглавленные тела, — найдется пилот класса хотя бы «два». Который сумеет оторвать ящик от подстилающей поверхности. Хотя бы. Это как бы не шлюп.

— Я как раз об этом и думаю, — Алекс тоже поднялся, чувствуя как ноги наконец обрели устойчивость. — Поскольку мертвую зону преодолеть нам не удалось… Ни на леталке, ни на каталке… И им, надо полагать, тоже не удалось… — он оглядел безголовых. — То нам остается убраться собственно с ней.

— Будем считать, «тройку» ты, да, исправил. Только пираты могут с этим не согласиться.

— Что исправил?

— Что убраться.

— Пираты могут идти к черту, — Алекс оглянулся на угрюмые глазницы шахт-ниш.

— И эти наши друзья в частности? — Виктор оглянулся за ним. — Вот здесь я с твоим вариантом «три» тоже не соглашусь. Вряд ли они позволят тебе вот так просто пройти в рубку и уволочь их собственность.

— А мы без разрешения.

— Мало тебя в детстве ставили в угол, — Виктор вздохнул. — Убиваешь людей. Угоняешь грузовики с десятками миллионов. Нет тебе места среди честных граждан Конфедерации.

— Есть. Потому что не угоняю. Забираю законное обретение согласно закону, Конфедерации. О спасательных операциях. Не в курсе, о таком?

— Ну да, конечно. Закон превыше всего… Ладно, — Виктор посмотрел на спокойный желтый огонь статуса своего карабина. — Батарейку, по крайней мере, можно не экономить. Локаль — отличное изобретение.

Он шагнул к кольцу правого килевого ствола.