Находка

Глава 16

Центрум-тропик трюм-яруса, лифт, центрум-тропик комм-яруса, левый килевый ствол, центрум-поляр, снова ствол, крайний сегмент… Структурно грузовые машины атмосферной базы от военных практически не отличались; отличия были в основном в наборе и функционале служебных помещений. Алекс шагал по стволу — если бы не маркировка и несколько «посторонних» люков, можно было подумать, что Алекс вернулся на свой крейсер, на котором прослужил пилот-капитаном четыре года. Четыре года, которые казались другой жизнью. Он невольно притормозил у вывода северного контроллера, провел пальцами по разметке…

Углы ствола, квадратного в сечении, скошены — так чтобы линии световодов по этим углам прятались в трапециевидных нишах. Получались приподнятые платформы, по которым можно передвигаться не различая того что под ногами — пол, потолок, стены. Тусклый свет аварийного статуса сеется по серо-зеленой поверхности, оттеняя неярко-флуоресцентные пиктограммы… Угрюмо мерцают черные кольца ниш, выводов, люков…

Вот вывод накопителей гравистазис-контроля, вот кольцо северной группы генератора первичного поля, вот диафрагма зоны балансировки реактора — флуоресцентно-оранжевые метки, класс опасности высший…

Алекса захлестнула волна ностальгии, почти сентиментальной, совершенно сейчас неуместной. Он вспомнил ритуал обхода машины перед выходом в рейс. Пилот-капитан проходит по кораблю, заглядывая во все «критические узлы». Формально это было, конечно, избыточно, и даже забавно… Но традиция существовала со времен первых лет Навигации. И Алекс, разумеется, выполнял этот ритуал также. Тринадцать минут — ровно столько требовалось чтобы обойти все шесть стволов (тридцать пять сегментов) и пятнадцать центрумов судна серии «35» — 1050 метров чистого хода, без проверки «узлов» по пути, и еще минимум столько же на проверку… Он знал каждый метр этих машин. Интересно — сколько всего за службу он «намотал» по этим стволам-центрумам? Четыреста сорок шесть Переходов только на своем СМ-690… Пол-Галактики пешком, не меньше.

Вот наконец рубка. Алекс приложил ладонь к желтому мигающему огню. Мигание прекратилось; четыре секунды — глаз сенсора загорелся зеленым, диафрагма бесшумно ушла в кольцо. Алекс и Виктор переступили обод кольца.

Курс-монитор дугой во всю фронтальную стену, капсулы — слева техник, в центре пилот, справа навигатор, — контроллеры, педальные блоки, пульты. Ясная гамма цветов; изящные в своей функциональности формы; ни единого сантиметра объема потраченного впустую…

Ностальгия снова ужалила, на этот раз больнее. Рубка — почти точная копия рубки СМ-690 — только на военных другие капсулы, со всем снаряжением. Сколько часов он провел в такой же (почти такой же)? Больше тысячи. Ладони — на гашетках, локти — на контроллерах, ноги — на педалях… Переход — это не «прыжок в неизвестность», это «точно выверенный танец с законами Вселенной». (Придурочные эпитеты, но давно такие же традиционные.)

Они прошли к капсулам. В каждом кресле оставались тела. То что когда-то было экипажем превратилось в мумифицированные останки. Кожа затянулась на костях темной пергаментной пленкой, черты лица исказились; глазные впадины провалились, губы съежились, обнажив зубы в гротескной усмешке. Волосы частично сохранились, спутанными прядями прилипнув к черепу. Процесс естественной мумификации в контролируемой среде корабля прошел почти идеально — никакого разложения. Только высохшая оболочка того кто когда-то был живым человеком.

— Причем непонятно — готовились к смерти, или она случилась внезапно, — Виктор оглядел всех трех. — Хотя мне почему-то кажется, что они просто заснули и уже не проснулись.

— Сложно предположить, — Алекс оглядел останки пилота. — Одно ясно — не от перегрузки. Даже после того как они потрогали «воронку»… Но здесь, если верить, — он указал на индикатор статуса капсулы, который горел спокойным зеленым, — ничего подобного не было, все совершенно штатно. А насчет непонятно… «Лучшая смерть — та которую ты не заметил». Не говори, что забыл.

Он еще раз обошел капсулы, вглядываясь в лица мертвых. Даже после стольких лет службы и всего что довелось увидеть во Флоте, зрелище мумифицированных тел в пилотажных капсулах оставалось жутким. Не из-за вида — он видел и не такое. Дело было в другом — в понимании «внезапной смерти», когда умираешь едва ли успев понять, что собственно умираешь. Когда твой последний момент — не «битва титанов», не осознанное принятие конца, а просто… Обрыв. Как выключенный в комнате свет.

Алекс сам несколько раз был на волосок от такого конца. Однажды, во время рутинного патруля в 4-440, сбой в контроле баланса перед самой фиксацией массы едва не «размазал» СМ-690 «по всей Вселенной» (по-научному это называется «барионная дестабилизация» — одна из страшнейших страшилок). Автомат контроля не сработал, и дело спасла только привычка Алекса держать все под своим контролем. Алекс, повинуясь чутью, «отлепился» от диапазона раньше чем это сделала бы сама машина. (Он потом раз триста интерпретировал логи, и получалось одно — буквально доля секунды.) Тогда он даже не успел испугаться. Страх пришел потом, когда борт благополучно «выпал из Фазы» (перешел, если без сленга)… Об этом он, конечно, вспоминать не любил.

— В сервис-салоне должно быть место, — он снял карабин, повесил на стойку капсулы. — Сомневаюсь, что с грузом шли какие-то специалисты… А знаешь что самое страшное? То что машина сейчас стоит здесь, и вроде как в полной норме. Фиксирует смерть экипажа, отрабатывает рутину посадки, активирует «аварию» — и стоит ждет команду. Четыре года. Добросовестно. Как положено. Со всей мертвой тройкой в кабине.

Уважение к мертвым — негласный закон Галактики. Неважно военный ты или гражданский, торговец или пират. Если находишь мертвого, то даешь ему подобие успокоения. Во Флоте об этом говорили так: «Мертвые заслужили покой, даже если не заслужили живыми».

На СМ-690 ритуал соблюдали строго. Найденные тела обычно размещались в боксах медблока. Тела накрывали флагом Конфедерации — или чем-нибудь в таком плане, если их не хватило. Алекс помнил случай когда им пришлось поднимать экипаж аперты, разбившейся каким-то нелепым образом. Семь человек (аперта — внушительный аппарат), из них один, как всегда бывает по «мирному» статусу, стажер-ученик. Алекс тогда выкопал из недр рундука положенный парадный шарф, чтобы накрыть стажера — мальчишке было лет двадцать. Который выглядел под этим шарфом, может, и глупо, но таков ритуал…

Алекс подошел к креслу пилота, осторожно взялся за плечи мумии. Тело было легким — обезвоживание лишило веса. Он поднял останки, прогоняя мысли, что четыре года назад это был живой человек с надеждами, с планами, с обычной жизнью.

Входы в сервис-салон находились в семи метрах по стволам за рубкой. Это было помещение для специалистов сопровождающих грузы — инженеров, логистов, представителей компаний. Салон на серии «35» был рассчитан на тридцать шесть человек. Сервис-салоны нечасто бывали заняты полностью, и остаток мест в штатных грузовых рейсах обычно продавался простым пассажирам. Такие билеты стоили дороже чем на пассажирский линтер — грузоходы были тяжелее, для фиксации массы-на-Переход им требовалась меньшая скорость, и тошнило на грузовых машинах соответственно меньше.

Алекс усадил останки пилота во второе кресло центральной тройки первого ряда. Активировал хомут и укрепил тело, чтобы оно удержалось. Руки были жесткими, не сгибались — пришлось выдвинуть подлокотники и руки уложить на них.

Виктор принес техника, затем навигатора. Они усадили все три тела в ряд — безмолвный экипаж призрачного корабля. В тусклом глухом свете аварийного статуса останки выглядели особенно зловеще; глазницы провалились в темные пустоты, оскаленные зубы вызывали какой-то мистический трепет.

— Даммет Кенн, класс «ультра»! — прочитал Алекс данные с фалеры пилота. — Стаж двадцать два года.

Наверняка у него была семья… Может он собирался на пенсию после этого рейса — двадцать два года стажа, половина наверняка во Флоте («ультра»!), пора бы уже. Или, наоборот, собирался тянуть до последнего, потому что без гашетки в ладони жизнь потеряет смысл…

— Потом посмотреть в реестре, сколько у него Переходов… «Ультра»! Я таких знал только троих. Не слабо!

— И не удивительно, — Виктор кивнул. — Что такой-то рейс вел «ультра».

— И вот этот «ультра» закончил таким диковинным образом.

— Если они погибли от воронки, то соглашусь — диковинным.

— «Мертвым всегда везет — им больше не нужно решать как жить дальше», — процитировал Алекс флотскую поговорку. Юмор черный, но «не без правды».

Он протянул руку к клапану куртки пилота, отцепил фалеру. Такова была рутина смерти — забираешь браслет, если погибший с Флота, фалеру — если работал в гражданском секторе. Пластинка металла — можно сказать посланник с того света; передаешь в Комиссию, откуда она в итоге попадет к родным.

Это была одна из немногих традиций которые соблюдались неукоснительно и в военном, и в гражданском флоте. Даже пираты, даже контрабандисты — все передавали фалеры. Возможно потому что каждый понимал: однажды это может быть и его фалера…

Он спрятал три диска под клапан костюма. Они сняли шлемы, постояли молча.

— Ладно, ребята, — сказал наконец Алекс и вернул шлем на голову. — Надеюсь все на самом деле случилось быстро и незаметно. Чистого Поля! — закончил он фразой которую произносили только в двух случаях — живому экипажу перед выходом в рейс, и мертвому — перед погребением.

(Публицисты, конечно, давно опошлили обычай и образ до банального «в последний Переход», превратив его в расхожий штамп, который лично у Алекса вызывал желание отправить в этот самый «последний Переход» всех кто спекулирует на святом. Его коробило от того, что эту фразу использовали в новостях, в дешевых сериалах, в рекламе страховых компаний. «Последний Переход» — как будто это что-то красивое, поэтическое, романтичное. Идиоты. Смерть — не романтика. Тем более такая.)

— Чистого Поля! — повторил Виктор и надел свой шлем.

Они вышли из сервис-салона, в ту же угрюмую тишину ствола, в ту же тусклость аварийного статуса. Корабль-призрак. Корабль-могила…

Алекс отцепил рюкзак, поставил у основания капсулы пилота, занял кресло, — прогоняя мысли о том, что еще несколько минут назад здесь находился мумифицированный труп. Набрал на правом пульте код активации дефектора (в аварийном статусе системы не требовали авторизации доступа).

Курс-монитор заиграл данными дефекта.

— Все очень странно, — сказал Виктор в ответ на полностью положительный результат. — И «авария», получается, по двум стандартам — потеря ориентации и смерть экипажа.

— Получается так, — Алекс кивнул. — Тогда самое главное. Ради чего мы затеяли все это идиотское мероприятие.

Он активировал сектор статуса груза. Система вывела манифест — Алекс и Виктор только переглянулись.

— Ну, хотя бы совпадает с моими расчетами, — Виктор усмехнулся.

На схеме аллокации груза значились только светло-оранжевые маркеры вакантных позиций.

— Если я не разучился читать универсальные схемы, за все эти годы… — Алекс хмыкнул…

— Ну, я-то не разучился. Или это опять обоюдная галлюцинация?

Алекс вылез из кресла, присел к рюкзаку, расцепил клапан, выудил анализатор. Активировал анализатор, инициировал интерфейс внешней коммуникации на левом пульте. Анализатор подключился к системе, и его красный индикатор стал оранжевым.

— Авторизация не требуется, — Алекс хмыкнул еще раз.

— На такой груз авторизация все равно потребуется, — Виктор усмехнулся. — Например прямая на терминале трюма. Но вот что по метрике — пусто, вот это несколько неожиданно, да.

Алекс, тем не менее, просканировал всю семантику системы аллокации анализатором, с тем же результатом — трюмы пусты.

— Ну что же, классический случай отсутствия результата, который сам по себе уже результат. Если бы не дичь с планетой, можно было бы предположить, что СД-800 — «кукла».

— Даже если дичь с планетой — обоюдная галлюцинация, такие галлюцинации не возникают на ровном месте. Как мне кажется.

— Ну что, в отвал? И сообщаем, что мы нашли объект? Конечно не двадцать четыре миллиона, но тоже будет вкусно. Все расходы, и материальные, и моральные, уверен, окупятся. Хотя моральные — вряд ли.

— Миллионы ладно, на них-то никто не рассчитывал. Но премия за подтвержденную находку машины, серии тридцать пять, в идеальном состоянии — тоже неслабая, да… Посчитай сколько это в тех твоих шлюпах?

— Можно купить поновее, — Алекс усмехнулся, — давай посмотрим логи… Ага, вот это уже интересно, — сказал он когда в секторе логов появилось сообщение «Запрос авторизации». — Вот это я уже понимаю. Ну-ка, друг, выручай и здесь… — он снова активировал анализатор. — Ага… Во-о-от. Смотрим. Ага. Смотри какие интересные группы сорок один, сорок два, и сорок пять.

Он начал пролистывать сообщения в секторе логов, зачитывая критические показатели:

0041-А

Системы: Номинал.

Параметры хода: 98 %.

Экипаж: Статус 2.

Груз: Статус 2.

Внешний скан: Чисто.

0041-Б

Внешний скан: Обнаружены множественные объекты.

— Идентификация: Малый тоннаж, класс шлюп «СТ».

— Количество: 4.

— Вектор: Координированное сближение; перехват курса.

Анализ: Вероятность боевого столкновения 99,9 %.

Действие: Активация протокола «ПТ»; запрос подтверждения у 010.

0041-В

Внешнее воздействие: Фиксация разрядов по внешнему контуру.

Тип: Т-заряды (предположительно).

Критика: Сеть аллокации данных.

Дефект: Статус 0.

Система: Сбой.

— Процессор: Статус 0.

— Энергосистема: Статус 0.

— Параметры хода: Пассивный дрейф (предположительно).

0041-Г

Внешний скан: Стыковка двух объектов (класс «СТ»); шлюзы 1 и 3.

Системы безопасности: Взлом внешнего контура; по сбою САД блокировка невозможна.

Экипаж: Фиксация стрессовых показателей.

Груз: Статус-0.

0041-Д

Скан радиуса: Ошибка; некорректный манифест стереометрии.

Внешняя среда: Диссоциация гравитационного потенциала (предположительно); деформация спектров.

Анализ: ЛНИС (предположительно).

Дистанция: Центр в радиусе; критика.

Физическое воздействие: Перегрузка группы баланса.

0041-Е

Внешний скан: Объекты класса «СТ»; инициализация отстыковки.

Наблюдение:

— Объекты под воздействием ЛНИС (предположительно).

— Объекты уничтожены; структурный коллапс.

Я: Вход в активную зону ЛНИС.

Экипаж: Множественная остановка жизненных функций.

Груз: Статус-0.

0042-А

Навигация: Множественное нарушение соответствий.

Трасса: Отклонение.

Состояние: Выход из зоны ЛНИС.

Повреждения: Сеть аллокации данных восстановлена.

Интегральность системы: Статус 2.

0045-А

Местоположение: Внешняя группа орбит 4-227-АД-12-КР-4.

Режим: Протокол «Авария-автомат».

Действие: Расчет группы кривых посадки.

Экипаж: Статус -2.

Маневр:

— Вход по стандартным рутинам.

— Посадка Статус 2.

Состояние: Ожидание спасательной группы.

— Думаю открывать пункты смысла нет, — сказал Виктор. — Главное — груз статус ноль.

— Неопределено, — Алекс кивнул.

Он достал из-под клапана свой накопитель, приложил к анализатору, скопировал весь лог злополучного рейса. Спрятал кристалл, щелкнув клапаном, уложил анализатор в рюкзак.

В этот момент раздался зуммер контроля внешних статусов. Алекс выпрямился, оглянулся на курс-монитор. В секторе контроля возникла группа параметров — четыре объекта, на расстоянии трех километров, со стороны противоположной той откуда пришли они сами.

Алекс тронул пульт; на курс-мониторе активировался сектор антуража с захваченными объектами. Тот же унылый пейзаж расстилался и по другую сторону машины — бесконечное море застывшей темно-багровой породы, уходящее в мутную дымку на горизонте. Вдали, на фоне желтовато-серого неба, чернели такие же силуэты-грибы, только с той стороны их было намного больше — целый лес-частокол.

По этой поверхности шагала четверка в костюмах. Им приходилось преодолевать то же самое что недавно Алексу и Виктору — они двигались по багровому камню, испещренному мелкими впадинами-эрозиями, напоминающему крупнопористую пемзу. Они так же осторожно ставили ноги, стараясь не оступиться на крошащихся «туберах».

— Вот тебе раз, — сказал Алекс. — И мне кажется я знаю кто это может быть.

— Разумеется, — Виктор усмехнулся. — Костюмчики, смотри, — как с витрины.

— Ка-триста-пятьдесят. Нам так не жить, верно… А железка, получается, видит только до мертвого кольца, — сказал Алекс, имея в виду сканер машины. Тот ни ранее, ни сейчас не обозначил ничего вроде, например, шлюпа, на котором гости могли явиться.

— Возможно это только разведчики. Здесь их наверняка три-четыре коробки, не меньше.

— Надеюсь наш друг, который нам продал наш шлюп, в смысле, все-таки жив, — Алекс усмехнулся, вспомнив компанейского продавца в офисе-музее на станции. — Ну, и мой друг Веррон, надеюсь, жив равным образом.

— Да. Я тоже за них очень переживаю… А вот наши действия теперь зависят от того разведчики это или все-таки ударная группа.

— Да. И если все-таки ударная группа, у них наверняка с собой все средства, — Алекс кивнул на сектор аллокации груза, сияющий оранжевыми маркерами. — Чтобы добраться до вкусного.

— И если это на самом деле у них, мы должны его отобрать.

— Да. Если это у них, ситуация меняется.

Алекс последний раз посмотрел на сектор контроля антуража. Четыре фигуры в костюмах К-350 медленно приближались. Они двигались вдоль застывших каменных волн — такие только что миновали сами Алекс и Виктор.

— Думаю лучше всего устроить засаду прямо на месте, — Алекс подхватил рюкзак, зафиксировал, затем подхватил карабин. Оружие в руках вернуло четкость мыслям. Вспомнилась флотская поговорка: «Когда не знаешь что делать, проверь оружие». Простое действие, которое почти всегда встряхивало мозги и возвращало контроль.

— Да, на трюмах. Только сначала спрячемся, — Виктор вывел с пульта навигатора сектор биоконтроля, деактивировал «био» — слежение за биоактивными единицами на борту. — Дорогим гостям обычно устраивают приятный сюрприз. Это хорошая традиция.

— Я тут подумал… Как думаешь — чем они будут открывать вкусное?

— Допустим, самым серьезным что на данный момент известно. Допустим система требует скана излучения мозга. Кстати, в данном случае, я так думаю, такая паранойя оправдана… То есть, да, — Виктор посмотрел в сектор антуража, на фигуры в костюмах, которые переставляли ноги методично, как механизмы, — не исключено, что кто-то из них и есть собственно ключ.

— Поэтому прежде чем прожигать шкурки, надо выяснить чем они собираются вскрывать ларчик. И еще, надо учитывать, что они могут ожидать радушный прием. Идут со стороны юга, и входить будут, надеюсь там же… Но все равно — несмотря на кошмар со сканом, они могли засечь нашу железку. Вперед.

Алекс оглядел рубку — светло-серо-зеленые стены, пилотажные капсулы, курс-монитор — желто-серое небо, мутная дымка горизонта, приближающиеся враги во врезке сектора антуража. Перед глазами снова встала рубка СМ-690. Вспомнилось каков сам Алекс был четыре года назад — уверенный, под защитой статуса Флота, без мыслей о том, что однажды будет шарить по аварийным бортам в идиотских надеждах «срубить» на премии за находку…

Он перехватил карабин и направился к выходу в левый килевый ствол.